Красные буквы по-прежнему полыхали на экране.
– Вспомогательный также неисправен, – сообщил Чиппава. – Черт бы побрал эту воду! Похоже, она проникла в трубопровод, не только в вентили. Гелий заморозил ее на выходе, теперь там ледяная пробка.
Они по-прежнему продолжали падать.
– Можно что-нибудь сделать? – спросил Фарадей. Чиппава покачал головой, насколько позволяла поддерживающая планка его костюма.
– Не-изнутри. Раньше или позже лед сам растает… Снаружи свыше трехсот по Кельвину. – Он задумчиво поджал губы. – Вопрос: когда именно? Будет ли к тому времени нам от этого прок?
Фарадея неудержимо тошнило, и не только от ужасной силы тяжести. Они находились уже слишком глубоко, чтобы можно было рассчитывать на помощь со стороны головного корабля. И продолжали падать.
И чем глубже они погружаются в атмосферу, тем сильнее она будет сдавливать единственный работающий поплавок с гелием, уменьшая и без того недостаточную плавучесть, что еще больше ускорит падение. А второй поплавок, даже если он в конце концов разморозится, из-за того же возросшего атмосферного давления сможет раздуться лишь на самую малость.
Законы физики неумолимы. Согласно их холодной реальности, Фарадей и Чиппава фактически были уже мертвы.
Их просто сплющит, вот чем все кончится. Наружное давление раздавит хрупкие стены кабины, раздробит металл на тысячи кусков, которые вопьются в тела пилотов подобно шрапнели.
А следом на них обрушится вся тяжесть атмосферы Юпитера; кости треснут и сломаются, а черепа разлетятся, словно пустая яичная скорлупа. Они погибнут, расплющенные…
Погибнут, расплющенные…
Фарадей поднял взгляд на товарища, ожидая увидеть на его лице отражение собственного страха.
Однако никакого страха там не было. Чиппава сосредоточился на своем пульте, по-видимому и думать не думая о роковой судьбе, надвигающейся на них с неотвратимостью скорого поезда.
И в это растянувшееся до бесконечности мгновение Фарадей возненавидел Чиппаву. Возненавидел за мужество и профессиональное хладнокровие. Возненавидел за способность игнорировать страх и опасность.
Возненавидел за двадцать лишних лет, которые по сравнению с ним Чиппава прожил на свете и оценить вкус которых Фарадей теперь был лишен навсегда.
– На подходе еще один, – сказал Чиппава сквозь вой ветра. – Около восьми метров длиной… Похож на торпеду.
– Мы падаем! – закричал Фарадей. Нет, деревянное миртовое кольцо не принесло ему удачи. Он вот-вот умрет. Они оба вот-вот умрут. – Черт возьми, какая разница… – Он замолчал, получив еще один сильный удар под ребра. – Что происходит?
Фарадей зашарил взглядом по приборам, но никаких сообщений о неисправности не увидел.
– Не знаю, – ответил Чиппава. – Это… Ох, парень!
Фарадей поднял взгляд, и дыхание у него перехватило.
Серая стена вернулась, только на этот раз она скользила вдоль зонда до тех пор, пока не стал виден глаз.
Пристально, неотрывно глядевший на них сквозь стекло.
Фарадей вытаращился в ответ; внезапно вой ветра, и возрастающее давление, и даже тот факт, что фактически он уже мертвец, – все это отошло на второй план. Глаз был большой, очень черный, либо вообще без зрачка, либо весь представляющий собой один огромный зрачок. Глаз, способный впитывать излучение в широком диапазоне электромагнитного спектра, понял Фарадей, использовать каждый проблеск света, чтобы видеть в глубинах атмосферы Юпитера. Глаз окаймляло что-то похожее на многоугольные грани, хотя он мало напоминал сложный глаз насекомого.
И наподобие того, как это происходит в хрестоматийной оптической иллюзии, когда утка неуловимо превращается в кролика и обратно и невозможно понять, кто именно перед тобой, Фарадей не мог решить, как правильно охарактеризовать выражение, с каким смотрело на них неизвестное существо, – чистый интерес, сочувствие или злоба.
Или, может быть, это было всего лишь его воображение. Или его надежда. Или его страхи. С трудом обретя голос, он спросил:
– Может, помахать ему?
– Или попросить доставить нас к их вожаку, – ответил Чиппава. – Сканирование… Черт, это создание имеет сложное внутреннее строение.
– Насколько сложное? – Вопреки собственному желанию Фарадей начал проявлять интерес.
– По крайней мере, сравнимое с нашим. Хотелось бы разобраться в биохимии того, кто целыми днями плавает в водороде и метане… Слышишь?
– Да.
Фарадей нахмурился. Скребущий звук исходил откуда-то снизу.
– Вот почему наше падение остановилось? – спросил Фарадей. – Оно удерживает нас?
– И да, и нет, – ответил Чиппава, обежав взглядом дисплеи. – Мы все еще падаем, только не так быстро.
– Но оно разумно. – Фарадей снова перевел взгляд на немигающий глаз. – И оно поняло, что мы тоже.
– Может быть. – Чиппава явно не спешил с выводами. – Я бы определенно сказал, что оно любопытно. Но ведь и котята тоже.
– Оно разумно, – настаивал Фарадей. – При таких-то размерах не может быть иначе.
– Ну, как говорится, не в размерах дело, – усмехнулся Чиппава. – Последний носорог, которого я видел, не читал лекций по теории кварков. Как бы то ни было, это все разговоры, а на практике…
– Что ты имеешь в виду? – спросил Фарадей.
Если создание разумно, оно, без сомнения, сообразит, что они, так сказать, нездешние. И, возможно, доставит их в верхнюю часть атмосферы…
– Во-первых, мы все еще падаем, – ответил Чиппава. – Это означает, что даже с одним работающим поплавком мы слишком тяжелы для него. И, во-вторых, – он сделал жест в сторону дисплея наружного обзора, – у нас новые гости.
У Фарадея отвалилась челюсть. Разглядывающее их создание было не таким уж маленьким, где-то восьми метров в длину. Те два, вокруг которых вдали сгрудились мелкие «рыбешки», достигали размеров среднего загородного дома.
Но судя по двум пятнышкам на радаре, движущимся в сторону зонда из глубины атмосферы, к ним приближались существа с размерами совсем иного порядка. Продолжая то же сравнение, можно сказать, что они напоминали огромные товарные склады…
Внезапно ручка кресла снова ушла из-под Фарадея. Подняв взгляд, он заметил радиолокатор, оторвавшийся от зонда и уходящий вверх сквозь бурлящую атмосферу.
«Скайдайвер» опять перешел в состояние свободного падения.
Секунда за секундой неумолимо убегали прочь. К вою ветра добавились новые поскрипывания, и, судя по индикатору глубины, их зонд уже перекрыл рекорд погружения Кифера и О’Релли.
Теоретически они сейчас находились почти на пределе давления, которое был способен выдержать корпус зонда. Мало того, что им вскоре предстояло умереть, с горечью подумал Фарадей, они в точности будут знать, на какой отметке шкалы это произойдет.
В свете наружных огней что-то быстро промелькнуло за иллюминатором.
– Что это?
– Новое тридцатиметровое чудо, – ответил Чиппава. – Я успел заснять его, когда он проплывал мимо.
Затерявшись в собственных мрачных мыслях, Фарадей и думать забыл о «товарных складах», прибывших вслед за Черноглазом, как он окрестил заглянувшее к ним в зонд существо.
– Что-нибудь стоящее? – Он попытался заставить себя проявить хоть какой-то интерес.
– Я бы сказал, мы нашли верхнее звено пищевой цепи, – ответил Чиппава. – Посмотри-ка… У него снизу свисает целая гроздь этих похожих на мант созданий.
Словно прилипалы на акуле, с содроганием подумал Фарадей, ожидая, что «товарный склад» вот-вот разорвут на куски.
– Выходит, мелкота выступала в роли охотников?
– Может быть.
За иллюминатором что-то двигалось в свете огней, поднимаясь из глубины…
«Скайдайвер» внезапно остановился, и Фарадея с силой прижало к ручке кресла. Несколько мгновений он просто беспомощно лежал, вглядываясь в коричневато-серую массу за стеклом. Потом, словно выполняя скучную обязанность, «Скайдайвер» перевернулся и занял правильную позицию.
– Мы добрались до самого низа? – спросил Фарадей.
Еще не договорив до конца, он осознал глупость собственного вопроса. Никакого «низа» или даже чего-то в этом роде не существовало применительно к газовому гиганту, каковым был Юпитер. Может, где-то далеко-далеко под ними и есть какая-то твердая сердцевина, скажем, из замерзшего водорода, но «Скайдайвер» погибнет задолго до того, как приблизится к ней.
Ответ на вопрос, что произошло, напрашивался сам собой. Пугающий ответ.
Они уперлись в «спину» Хищника Номер Два.
– Мы все еще опускаемся, – проворчал Чиппава. – Они могли бы быть и поделикатнее. Не такие уж мы и тяжелые, особенно с одним поплавком.
– Наверно, все-таки тяжелые, – откликнулся Фарадей, глядя в иллюминатор и потирая шею.
Еще за мгновение до удара у него создалось впечатление, что кожа у хищника какая-то… бугорчатая, но только сейчас, имея возможность внимательно приглядеться к ней, он понял, что она не просто бугорчатая.
Вся кожа была покрыта множеством выступов и рубцов самой невероятной величины и формы и, скорее, напоминала заснеженное поле с наметенными ветром странными, причудливыми сугробами. Одни бугры были низкими и плоскими, другие – длинными и узкими, поднимаясь над телом метров на восемь-девять, словно стволы деревьев с обрубленными ветвями.
Нет, решил Фарадей. Не стволы деревьев. Словно торпеды или ракеты, установленные под немыслимыми углами.
Внезапно дыхание у него перехватило. Торпеды?
– Скотто…
– Что? – спросил Чиппава.
– Вон тот бугор, видишь? – медленно произнес Фарадей. – Высокий, в самом центре. На что он, по-твоему, похож?
– На бугор. – В голосе Чиппавы послышались нетерпеливые нотки. – Намекни хоть, что ты имеешь в виду.
– Помнишь существо с большим глазом? – спросил Фарадей. – Тебе не кажется, что по форме оно похоже на эту штуку?
– Да, но… – Чиппава замолчал, наклонившись поближе к иллюминатору. – Но это же просто кожа, такая же, как и везде. Кожа хищника. Разве не так?
– Это выглядит… – Горло у Фарадея перехватило. – Как будто кожа просто наросла на такое же существо…
Они молча уставились друг на друга. Затем оба одновременно повернулись к своим пультам.
– Нижние камеры темные, – сообщил Фарадей, скользя взглядом по дисплеям. – Передние… Может, связь нарушилась во время удара?
– Проклятье! – воскликнул Чиппава. – Посмотри на иллюминатор. – Начиная с нижнего края коричнево-серая пелена медленно ползла по стеклу. – Оно обволакивает наш зонд. Эта кожа нарастает на нас.
Фарадей облизнул пересохшие губы. С трудом оторвавшись от иллюминатора, он взглянул на индикатор давления.
По крайней мере, здесь ситуация хуже не стала.
– Давление устойчивое. Кожа сжимает нас не сильнее атмосферы планеты.
– Звучит не слишком успокаивающе, если хочешь знать мое мнение, – мрачно отозвался Чиппава. – Думаю, она уже наросла на весь корпус. Черт… основной двигатель отключился, мы перешли на резервный. Кожа, наверно, перекрыла все датчики.
Фарадей состроил гримасу. Зонды, предназначенные для исследований атмосферы, всегда строились по одному и тому же принципу: если что-то окажется в непосредственной близости от корпуса зонда, компьютер не позволяет двигаться в этом направлении. Теперь, когда «что-то» оказалось вокруг них, все двигатели попросту отключились.
– Черт бы побрал эту защитную блокировку, – пробормотал Фарадей.
– Ну, мы, похоже, завязли, – слишком рассудительно, на взгляд Фарадея, заметил Чиппава. – Включать турбиновинтовые двигатели – только ломать лопасти. Подождем.
Внезапно он склонился над пультом.
– Что? – с надеждой спросил Фарадей.
– Просто мысль мелькнула. Если немного подрегулировать сканер, может, удастся разглядеть, насколько толста кожа, обволакивающая все эти «обломки кораблекрушения».
– А-а… – только и сказал Фарадей, чувствуя, как тает проблеск надежды.
И еще. Теперь, когда Чиппава упомянул об этом, зрелище за стеклом иллюминатора и впрямь выглядело в глазах Фарадея, как обломки кораблекрушения. Дюжина кораблей, лежащих на дне мрачного океана и обтянутых странной подводной тиной.
– Что я должен сделать? – спросил он.
– Проверь ручное управление и посмотри, не можем ли мы включить хотя бы радио, – ответил Чиппава. – Если бы нам удалось пробиться сквозь этот суп, на «Главном» по крайней мере знали бы, что тут происходит. – Он еле заметно улыбнулся. – Может, хоть тогда до них дойдет, что мы как минимум достойны надгробной речи.
– В этом не сомневайся, – без улыбки ответил Фарадей.
Довольно долго оба работали в молчании. Тишину в кабине нарушали лишь попискивание приборов, вой ветра снаружи и – во всяком случае для Фарадея – громкий стук сердца.
К тому времени, когда они закончили, иллюминатор уже почти полностью затянула мутная пленка.
– Нам сквозь нее не пробиться, – сказал Фарадей. – Тут слишком плотная атмосфера. Я даже не ловлю сигналы корабля; но если бы я их и слышал, они бы уж точно ни черта не слышали нас. Как у тебя дела?
– Так себе, – ответил Чиппава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Вспомогательный также неисправен, – сообщил Чиппава. – Черт бы побрал эту воду! Похоже, она проникла в трубопровод, не только в вентили. Гелий заморозил ее на выходе, теперь там ледяная пробка.
Они по-прежнему продолжали падать.
– Можно что-нибудь сделать? – спросил Фарадей. Чиппава покачал головой, насколько позволяла поддерживающая планка его костюма.
– Не-изнутри. Раньше или позже лед сам растает… Снаружи свыше трехсот по Кельвину. – Он задумчиво поджал губы. – Вопрос: когда именно? Будет ли к тому времени нам от этого прок?
Фарадея неудержимо тошнило, и не только от ужасной силы тяжести. Они находились уже слишком глубоко, чтобы можно было рассчитывать на помощь со стороны головного корабля. И продолжали падать.
И чем глубже они погружаются в атмосферу, тем сильнее она будет сдавливать единственный работающий поплавок с гелием, уменьшая и без того недостаточную плавучесть, что еще больше ускорит падение. А второй поплавок, даже если он в конце концов разморозится, из-за того же возросшего атмосферного давления сможет раздуться лишь на самую малость.
Законы физики неумолимы. Согласно их холодной реальности, Фарадей и Чиппава фактически были уже мертвы.
Их просто сплющит, вот чем все кончится. Наружное давление раздавит хрупкие стены кабины, раздробит металл на тысячи кусков, которые вопьются в тела пилотов подобно шрапнели.
А следом на них обрушится вся тяжесть атмосферы Юпитера; кости треснут и сломаются, а черепа разлетятся, словно пустая яичная скорлупа. Они погибнут, расплющенные…
Погибнут, расплющенные…
Фарадей поднял взгляд на товарища, ожидая увидеть на его лице отражение собственного страха.
Однако никакого страха там не было. Чиппава сосредоточился на своем пульте, по-видимому и думать не думая о роковой судьбе, надвигающейся на них с неотвратимостью скорого поезда.
И в это растянувшееся до бесконечности мгновение Фарадей возненавидел Чиппаву. Возненавидел за мужество и профессиональное хладнокровие. Возненавидел за способность игнорировать страх и опасность.
Возненавидел за двадцать лишних лет, которые по сравнению с ним Чиппава прожил на свете и оценить вкус которых Фарадей теперь был лишен навсегда.
– На подходе еще один, – сказал Чиппава сквозь вой ветра. – Около восьми метров длиной… Похож на торпеду.
– Мы падаем! – закричал Фарадей. Нет, деревянное миртовое кольцо не принесло ему удачи. Он вот-вот умрет. Они оба вот-вот умрут. – Черт возьми, какая разница… – Он замолчал, получив еще один сильный удар под ребра. – Что происходит?
Фарадей зашарил взглядом по приборам, но никаких сообщений о неисправности не увидел.
– Не знаю, – ответил Чиппава. – Это… Ох, парень!
Фарадей поднял взгляд, и дыхание у него перехватило.
Серая стена вернулась, только на этот раз она скользила вдоль зонда до тех пор, пока не стал виден глаз.
Пристально, неотрывно глядевший на них сквозь стекло.
Фарадей вытаращился в ответ; внезапно вой ветра, и возрастающее давление, и даже тот факт, что фактически он уже мертвец, – все это отошло на второй план. Глаз был большой, очень черный, либо вообще без зрачка, либо весь представляющий собой один огромный зрачок. Глаз, способный впитывать излучение в широком диапазоне электромагнитного спектра, понял Фарадей, использовать каждый проблеск света, чтобы видеть в глубинах атмосферы Юпитера. Глаз окаймляло что-то похожее на многоугольные грани, хотя он мало напоминал сложный глаз насекомого.
И наподобие того, как это происходит в хрестоматийной оптической иллюзии, когда утка неуловимо превращается в кролика и обратно и невозможно понять, кто именно перед тобой, Фарадей не мог решить, как правильно охарактеризовать выражение, с каким смотрело на них неизвестное существо, – чистый интерес, сочувствие или злоба.
Или, может быть, это было всего лишь его воображение. Или его надежда. Или его страхи. С трудом обретя голос, он спросил:
– Может, помахать ему?
– Или попросить доставить нас к их вожаку, – ответил Чиппава. – Сканирование… Черт, это создание имеет сложное внутреннее строение.
– Насколько сложное? – Вопреки собственному желанию Фарадей начал проявлять интерес.
– По крайней мере, сравнимое с нашим. Хотелось бы разобраться в биохимии того, кто целыми днями плавает в водороде и метане… Слышишь?
– Да.
Фарадей нахмурился. Скребущий звук исходил откуда-то снизу.
– Вот почему наше падение остановилось? – спросил Фарадей. – Оно удерживает нас?
– И да, и нет, – ответил Чиппава, обежав взглядом дисплеи. – Мы все еще падаем, только не так быстро.
– Но оно разумно. – Фарадей снова перевел взгляд на немигающий глаз. – И оно поняло, что мы тоже.
– Может быть. – Чиппава явно не спешил с выводами. – Я бы определенно сказал, что оно любопытно. Но ведь и котята тоже.
– Оно разумно, – настаивал Фарадей. – При таких-то размерах не может быть иначе.
– Ну, как говорится, не в размерах дело, – усмехнулся Чиппава. – Последний носорог, которого я видел, не читал лекций по теории кварков. Как бы то ни было, это все разговоры, а на практике…
– Что ты имеешь в виду? – спросил Фарадей.
Если создание разумно, оно, без сомнения, сообразит, что они, так сказать, нездешние. И, возможно, доставит их в верхнюю часть атмосферы…
– Во-первых, мы все еще падаем, – ответил Чиппава. – Это означает, что даже с одним работающим поплавком мы слишком тяжелы для него. И, во-вторых, – он сделал жест в сторону дисплея наружного обзора, – у нас новые гости.
У Фарадея отвалилась челюсть. Разглядывающее их создание было не таким уж маленьким, где-то восьми метров в длину. Те два, вокруг которых вдали сгрудились мелкие «рыбешки», достигали размеров среднего загородного дома.
Но судя по двум пятнышкам на радаре, движущимся в сторону зонда из глубины атмосферы, к ним приближались существа с размерами совсем иного порядка. Продолжая то же сравнение, можно сказать, что они напоминали огромные товарные склады…
Внезапно ручка кресла снова ушла из-под Фарадея. Подняв взгляд, он заметил радиолокатор, оторвавшийся от зонда и уходящий вверх сквозь бурлящую атмосферу.
«Скайдайвер» опять перешел в состояние свободного падения.
Секунда за секундой неумолимо убегали прочь. К вою ветра добавились новые поскрипывания, и, судя по индикатору глубины, их зонд уже перекрыл рекорд погружения Кифера и О’Релли.
Теоретически они сейчас находились почти на пределе давления, которое был способен выдержать корпус зонда. Мало того, что им вскоре предстояло умереть, с горечью подумал Фарадей, они в точности будут знать, на какой отметке шкалы это произойдет.
В свете наружных огней что-то быстро промелькнуло за иллюминатором.
– Что это?
– Новое тридцатиметровое чудо, – ответил Чиппава. – Я успел заснять его, когда он проплывал мимо.
Затерявшись в собственных мрачных мыслях, Фарадей и думать забыл о «товарных складах», прибывших вслед за Черноглазом, как он окрестил заглянувшее к ним в зонд существо.
– Что-нибудь стоящее? – Он попытался заставить себя проявить хоть какой-то интерес.
– Я бы сказал, мы нашли верхнее звено пищевой цепи, – ответил Чиппава. – Посмотри-ка… У него снизу свисает целая гроздь этих похожих на мант созданий.
Словно прилипалы на акуле, с содроганием подумал Фарадей, ожидая, что «товарный склад» вот-вот разорвут на куски.
– Выходит, мелкота выступала в роли охотников?
– Может быть.
За иллюминатором что-то двигалось в свете огней, поднимаясь из глубины…
«Скайдайвер» внезапно остановился, и Фарадея с силой прижало к ручке кресла. Несколько мгновений он просто беспомощно лежал, вглядываясь в коричневато-серую массу за стеклом. Потом, словно выполняя скучную обязанность, «Скайдайвер» перевернулся и занял правильную позицию.
– Мы добрались до самого низа? – спросил Фарадей.
Еще не договорив до конца, он осознал глупость собственного вопроса. Никакого «низа» или даже чего-то в этом роде не существовало применительно к газовому гиганту, каковым был Юпитер. Может, где-то далеко-далеко под ними и есть какая-то твердая сердцевина, скажем, из замерзшего водорода, но «Скайдайвер» погибнет задолго до того, как приблизится к ней.
Ответ на вопрос, что произошло, напрашивался сам собой. Пугающий ответ.
Они уперлись в «спину» Хищника Номер Два.
– Мы все еще опускаемся, – проворчал Чиппава. – Они могли бы быть и поделикатнее. Не такие уж мы и тяжелые, особенно с одним поплавком.
– Наверно, все-таки тяжелые, – откликнулся Фарадей, глядя в иллюминатор и потирая шею.
Еще за мгновение до удара у него создалось впечатление, что кожа у хищника какая-то… бугорчатая, но только сейчас, имея возможность внимательно приглядеться к ней, он понял, что она не просто бугорчатая.
Вся кожа была покрыта множеством выступов и рубцов самой невероятной величины и формы и, скорее, напоминала заснеженное поле с наметенными ветром странными, причудливыми сугробами. Одни бугры были низкими и плоскими, другие – длинными и узкими, поднимаясь над телом метров на восемь-девять, словно стволы деревьев с обрубленными ветвями.
Нет, решил Фарадей. Не стволы деревьев. Словно торпеды или ракеты, установленные под немыслимыми углами.
Внезапно дыхание у него перехватило. Торпеды?
– Скотто…
– Что? – спросил Чиппава.
– Вон тот бугор, видишь? – медленно произнес Фарадей. – Высокий, в самом центре. На что он, по-твоему, похож?
– На бугор. – В голосе Чиппавы послышались нетерпеливые нотки. – Намекни хоть, что ты имеешь в виду.
– Помнишь существо с большим глазом? – спросил Фарадей. – Тебе не кажется, что по форме оно похоже на эту штуку?
– Да, но… – Чиппава замолчал, наклонившись поближе к иллюминатору. – Но это же просто кожа, такая же, как и везде. Кожа хищника. Разве не так?
– Это выглядит… – Горло у Фарадея перехватило. – Как будто кожа просто наросла на такое же существо…
Они молча уставились друг на друга. Затем оба одновременно повернулись к своим пультам.
– Нижние камеры темные, – сообщил Фарадей, скользя взглядом по дисплеям. – Передние… Может, связь нарушилась во время удара?
– Проклятье! – воскликнул Чиппава. – Посмотри на иллюминатор. – Начиная с нижнего края коричнево-серая пелена медленно ползла по стеклу. – Оно обволакивает наш зонд. Эта кожа нарастает на нас.
Фарадей облизнул пересохшие губы. С трудом оторвавшись от иллюминатора, он взглянул на индикатор давления.
По крайней мере, здесь ситуация хуже не стала.
– Давление устойчивое. Кожа сжимает нас не сильнее атмосферы планеты.
– Звучит не слишком успокаивающе, если хочешь знать мое мнение, – мрачно отозвался Чиппава. – Думаю, она уже наросла на весь корпус. Черт… основной двигатель отключился, мы перешли на резервный. Кожа, наверно, перекрыла все датчики.
Фарадей состроил гримасу. Зонды, предназначенные для исследований атмосферы, всегда строились по одному и тому же принципу: если что-то окажется в непосредственной близости от корпуса зонда, компьютер не позволяет двигаться в этом направлении. Теперь, когда «что-то» оказалось вокруг них, все двигатели попросту отключились.
– Черт бы побрал эту защитную блокировку, – пробормотал Фарадей.
– Ну, мы, похоже, завязли, – слишком рассудительно, на взгляд Фарадея, заметил Чиппава. – Включать турбиновинтовые двигатели – только ломать лопасти. Подождем.
Внезапно он склонился над пультом.
– Что? – с надеждой спросил Фарадей.
– Просто мысль мелькнула. Если немного подрегулировать сканер, может, удастся разглядеть, насколько толста кожа, обволакивающая все эти «обломки кораблекрушения».
– А-а… – только и сказал Фарадей, чувствуя, как тает проблеск надежды.
И еще. Теперь, когда Чиппава упомянул об этом, зрелище за стеклом иллюминатора и впрямь выглядело в глазах Фарадея, как обломки кораблекрушения. Дюжина кораблей, лежащих на дне мрачного океана и обтянутых странной подводной тиной.
– Что я должен сделать? – спросил он.
– Проверь ручное управление и посмотри, не можем ли мы включить хотя бы радио, – ответил Чиппава. – Если бы нам удалось пробиться сквозь этот суп, на «Главном» по крайней мере знали бы, что тут происходит. – Он еле заметно улыбнулся. – Может, хоть тогда до них дойдет, что мы как минимум достойны надгробной речи.
– В этом не сомневайся, – без улыбки ответил Фарадей.
Довольно долго оба работали в молчании. Тишину в кабине нарушали лишь попискивание приборов, вой ветра снаружи и – во всяком случае для Фарадея – громкий стук сердца.
К тому времени, когда они закончили, иллюминатор уже почти полностью затянула мутная пленка.
– Нам сквозь нее не пробиться, – сказал Фарадей. – Тут слишком плотная атмосфера. Я даже не ловлю сигналы корабля; но если бы я их и слышал, они бы уж точно ни черта не слышали нас. Как у тебя дела?
– Так себе, – ответил Чиппава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54