– Он – часть проекта «Подкидыш», – напомнил ей Фарадей. – Что бы мы ни затевали, необходимо учитывать, как это скажется на его благополучии.
– Тем более что он доберется до стада примерно тогда же, когда будет готов ваш зонд, – добавил Бич.
Голова Лайдоф молниеносно развернулась в его сторону, точно у гремучей змеи, готовой нанести удар.
– Что вам известно об этом зонде? – спросила она.
Под воздействием внезапного жара ее взгляда крупная фигура Бича, казалось, начала оплывать, круглое лицо заметно побледнело.
– Я… Ну, ваши люди захватили пусковую платформу, – пролепетал он. – Я просто сделал из этого вывод, что вы готовите к запуску зонд.
– Откуда вам известно, что я захватила платформу? – настаивала Лайдоф. – Кто вам рассказал?
– Никто ему не говорил, – пришел на выручку Бичу Фарадей. – Никто. Распределение помещений станции отражено в общедоступных записях.
Лайдоф развернулась и несколько мгновений, показавшихся Фарадею бесконечностью, злобно разглядывала его.
– Полковник, давайте расставим все точки над «i». – В ее спокойном, ровном голосе дрожали нотки сдержанной ярости. – Ваши люди занимаются приборами и оборудованием. Вы занимаетесь своими людьми. Но теперь я – проект «Подкидыш». Ваши люди будут выполнять свою работу и не станут совать носы, куда не следует. Или они их потеряют. Это и к вам относится. Ведите себя как положено и останетесь в проекте. В противном случае окажетесь под замком, в ожидании очередного транспортного корабля на Землю. Я ясно выражаюсь?
– Предельно ясно, арбитр. – Фарадей почувствовал, что ему не хватает воздуха, а лицо заливает краска.
Цивилизованное поведение не допускает подобного тона в отношении человека в присутствии его подчиненных. Но, с другой стороны, правила писаны не для Совета Пятисот. И уж конечно, Лайдоф не считала сидящих здесь людей его подчиненными.
– Хорошо. – Она демонстративно повернулась к нему спиной и снова воззрилась на дисплеи.
Фарадей набрал в грудь побольше воздуха. Наверно, она привыкла к тому, что все мгновенно съеживаются от страха, стоит ей где-нибудь появиться. Но не здесь. Нет, только не здесь.
– Вы не ответили на мой вопрос, арбитр, – сказал он.
Лайдоф резко развернулась и сощурила глаза, внимательно вглядываясь в его лицо. Фарадей заставил себя выдержать этот взгляд; спустя пару минут ее губы искривила холодная усмешка.
– Вы нелегко сдаетесь, а, полковник Фарадей? – спросила она почти обычным тоном. Прежний гнев исчез, или, по крайней мере, она его упрятала поглубже. – Теперь я начинаю понимать, как вам удалось стать героем.
– Благодарю, – ответил Фарадей, как будто принял этот комплимент за чистую монету. – И все же, что насчет Рейми?
Улыбка исчезла, морщины вокруг рта углубились.
– Мистер Рейми воображал, что он всегда будет частью этого проекта, – сказала она. – Теперь с этим покончено.
– Вы хотите сказать, что с появлением вашего зонда он становится не нужен?
Она снова отвернулась к дисплеям.
– Я бы выразилась иначе. Советую вам надеяться на то, что миссис Макколлам права, и его возвращение в стадо займет больше времени, чем ожидалось. Ему может не понравиться здешняя обстановка, когда зонд будет доставлен на место.
– Звучит пугающе, – осторожно подбирая слова, сказал Фарадей. – У нас с джанска соглашение…
– Ничего у нас с ними нет, – оборвала его Лайдоф. – Никаких договоров, должным образом оформленных и подписанных. Единственно, что хотя бы отдаленно можно назвать соглашением, это данное ими позволение впустить Рейми в свой мир. Свое слово они сдержали.
– То есть теперь вы рассматриваете джанска как свою законную добычу?
Складки по сторонам рта Лайдоф стали еще глубже.
– Нам нужен звездолет, полковник, – сказала она. – И мы его получим. При содействии джанска или без него. – Она оценивающе посмотрела на Фарадея и снова отвернулась. – То же самое относится и к вам.
Фарадей бросил взгляд на инженеров. Все четверо склонились над своими пультами, старательно игнорируя происходящее.
Не хотят рисковать карьерой. И будущим.
И с ощущением внезапной слабости Фарадей осознал, что предостережение Спренкла начинает осуществляться. Нажим усиливается, и шея самого Фарадея вот-вот хрустнет.
Ну и пусть, твердо сказал он себе. Если ему придется в одиночку противостоять Лайдоф и Совету Пятисот, значит, так тому и быть. По крайней мере, это он обязан сделать для Рейми.
И если это будет стоить ему карьеры, тоже невелика потеря. В конце концов, ему осталось не так уж долго служить.
Глава 15
Еще один кусок, и Рейми прикончил побег раншея. Уже долгое время ему не попадалось это растение, похоже, это последнее.
И Белтренини права. Без джептриса, придающего ему остроту, раншей кажется безвкусным.
Думая об этом, он повернул голову, ловя ветер, и продолжил путешествие на юг. Почему раншей и джептрис не встречаются в зоне экватора, где он вырос? Конечно, там гораздо больше джанска, чем на севере: может, они просто уничтожили все эти растения?
Но это не имело никакого смысла. Всего пять недель пути от экватора, и там сколько угодно и раншея, и джептриса, плюс по крайней мере еще пять видов растений, которых он прежде не видел. Может, на экваторе чуть-чуть другой состав атмосферы, не пригодный для них? Верится с трудом. С другой стороны, что он понимает в метеорологии?
Если уж на то пошло, он вообще многого не понимал. Почему, к примеру, Фарадей выбрал именно его для этой миссии?
Ответа Рейми не знал. Но как бы то ни было, это произошло. И когда они узнают, что звездолет на самом деле существует, то поймут, что он выполнил свою задачу.
По крайней мере первую ее часть. Теперь-то и начинается самое трудное: найти звездолет, в каких бы глубинах его ни прятали.
Сквозь неясную дымку впереди проступили очертания темной фигуры. Рейми замер, не сводя с нее взгляда и свободно дрейфуя по ветру. Вуука, примерно впятеро крупнее Рейми, стремительно несся вперед. Надо полагать, нацелился на какое-то стадо на Уровне Один, рассчитывая схватить новорожденного или наброситься на беззаботного Юношу, заплывшего слишком далеко от своих.
Рейми внутренне улыбнулся от нахлынувших на него сладких, хотя и приправленных горечью воспоминаний. Вуука примерно такого же размера напал на него в первые мгновения после того, как он вышел из материнской утробы. Таково было его вступление в этот удивительный мир, где он оказался по доброй воле.
Конечно, сейчас рядом не было массивного Латранесто, чтобы поймать и поглотить этого вуука. У Рейми мелькнула мысль самому заняться хищником; многого, может, он и не добьется, но по крайней мере отвлечет его от стада.
Но нет. Там наверняка хватает своих Защитников, вдвое больше этого вуука. Детям ничто не угрожает.
Не то чтобы это его так уж сильно волновало. В конце концов, он человек, а не джанска, и все происходящее здесь должно волновать его лишь постольку, поскольку затрагивает лично.
Вуука ушел вверх и исчез в вихрящемся воздухе, а Рейми продолжил свой путь. Сейчас вуука попадались ему гораздо чаще, чем за все время пребывания с Белтренини и ее друзьями. Больше вуука, и одновременно гораздо меньшее разнообразие растительной пищи. Совпадение?
И почти не попадается маленьких бролка. Пожалуй, за последний день ему не встретился ни один из них. Рейми все время собирался расспросить Белтренини об этих созданиях поподробнее, но как-то не получалось. Какую роль они играют в их мире?
Он с раздражением отбросил эти мысли. Какой смысл ломать себе голову? В конце концов, Макколлам – ксенобиолог; она уже наверняка разобралась во всем. Оказавшись в тех широтах, откуда его могут услышать со станции, он тут же спросит ее об этом.
А до тех пор он будет искать съедобные растения, удирать от хищников и плыть вперед. Сейчас в этом и состояла жизнь; такой она, скорее всего, будет до конца его дней.
И все же это лучше, чем сидеть парализованным в инвалидном кресле и чтобы тебя обслуживали роботы. Скорее всего лучше.
– Полковник?
Фарадей поднял взгляд от своей безвкусной запеканки из баклажанов и увидел Джен Макколлам, стоящую у его стола с подносом в руках.
– Добрый вечер, сэр, – сказала она с подчеркнутой вежливостью. – Вы не возражаете?
– Миссис Макколлам… – начал он.
Первой его реакцией было вежливо сказать, что он не нуждается в компании. Происшедшая на прошлой неделе стычка с Лайдоф была все еще свежа в его памяти; не забыл он и четыре спины, упорно остававшиеся в таком положении, когда Лайдоф словесно поставила его на колени.
Эта стычка не прошла бесследно для всего проекта в целом. Неформальная атмосфера, прежде царившая в Зоне Контакта, теперь сменилась жестким официозом. Инженеры сидели как на иголках, боясь обронить хоть слово, выходящее за рамки их непосредственных обязанностей. Боясь спорить даже друг с другом.
Боясь ненароком привлечь к себе внимание Лайдоф.
Присутствие Лайдоф отравило атмосферу Зоны Контакта, и это было скверно само по себе. Но еще хуже было то, что яд просочился и во внеслужебные взаимоотношения. До ее появления Фарадей всегда обедал вместе с кем-нибудь из инженеров, а случайно столкнувшись с ними в коридоре, непременно останавливался поболтать. Дружбы между ними не возникло, но он, несомненно, воспринимал их как своих коллег.
Теперь, даже находясь с ним в одном помещении, остальные, казалось, не замечали его существования. Смысл такого поведения был ясен: полковник Фарадей на заметке, и тем, кто не желает оказаться в аналогичном положении, лучше держаться от него подальше.
В результате «Юпитер-Главный» стал местом, где он чувствовал себя очень одиноко.
Макколлам все еще стояла, ожидая ответа.
– Конечно, – с внутренним вздохом ответил Фарадей.
Если отбросить личные чувства, вряд ли он мог обижаться на этих людей. На их месте, в их возрасте, он, скорее всего, тоже опасался бы нажить себе такого могущественного врага, как Лайдоф.
– Спасибо, сэр. – Макколлам отодвинула стоящее напротив Фарадея кресло, поставила на стол поднос и села. – Я отниму у вас немного времени.
– Пустяки.
Она вовсе не собиралась просто пообедать вместе с ним, понял он. На подносе стояли остатки ее трапезы: пустые тарелки, полупустая чашка и аккуратно сложенная льняная салфетка.
Может, она и готова пойти на риск быть замеченной в его обществе, но не собирается рекламировать это.
– Я просто хотела извиниться за то, что не выступила в вашу защиту на прошлой неделе, – сказала она. – У меня не хватило храбрости. И верности.
– Не стоит. – На душе у Фарадея чуть отлегло. По крайней мере, Макколлам осознавала, что сделала, и чувствовала себя виноватой. Если не можешь обещать преданности, помнится, говорил он Спренклу в их приватной беседе, то, по крайней мере, веди себя честно. – Я беспокоюсь не столько о себе, сколько о Рейми. Как бы то ни было, я в состоянии встать и защитить себя, а Рейми нет.
– Понимаю.
Макколлам поджала губы, избегая его взгляда. Он заметил, что в последние дни даже движения у нее стали более сдержанными, какими-то, что ли, неповоротливыми. Припомнилось, как в первые дни Бич с серьезным лицом называл ее сокращенно БДПО: Быстро Движущийся Поющий Объект. Больше она уже не пела, по крайней мере в присутствии Фарадея.
– Я вижу, вы взяли запеканку, – сказала она. – Как она сегодня?
– Нормально. – Он отделил вилкой еще кусок. Она не хотела говорить о Рейми. Ничего удивительного: если они не собирались открыто поддерживать живую легенду, Фарадея, уж конечно, они не станут делать этого ради Рейми. – Моя мать готовила лучше. Правда, она шотландка, без примеси итальянской крови. Однако я пробовал и хуже.
– Здесь, на этой станции?
– Вот именно, на этой самой станции. – Фарадей внимательно посмотрел на Макколлам. Сегодня в ее поведении странным образом сочетались почтительность и напряженность, довольно странная комбинация для нее. – Это было во времена «Скайдайвера», задолго до вашего появления здесь. Один из поваров не мог приготовить итальянское блюдо даже ради спасения своей жизни, но все время упорно предпринимал попытки в этом направлении. Со временем это всем так надоело, что каждый четверг грозил обернуться мятежом.
– Мрачная история. – Макколлам взяла салфетку и несколько раз прикоснулась ею ко рту. – Спорю, сегодняшняя мясная запеканка могла бы посоревноваться с его блюдами.
– Что, в ней мало специй? – Обычно у Фарадея к здешней еде была именно эта претензия.
– У меня такое впечатление, что они просто намешали в нее не те специи, – ответила она и положила салфетку.
Только не на свой поднос, а на стол рядом с ним.
– Наверно, снова проблемы с припасами, – сказал Фарадей, стараясь не глядеть на салфетку и чувствуя, как бешено колотится сердце.
Прожив пять лет в такой непосредственной близости с этими людьми, он успел проникнуться убеждением, что Макколлам – редкостная аккуратистка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54