– Нет. – Внезапно в голосе Драсни зазвучали мрачные, решительные нотки. – Ни за что.
Рейми недоуменно уставился на нее. Растопырив плавники, молотя по воздуху хвостом, он почувствовал, что снова плывет в сторону клетки.
– Я сказала – ни за что, – повторила Драсни и подплыла к Рейми, повернувшись к нему своим раздутым животом. – Мы не уступим.
Рейми словно ударило – он понял, что у нее на уме.
– Драсни! – выдохнул он. – Что ты делаешь?
– Ты сказал, твои эмоции все еще человеческие, – ответила она дрожащим от страха, отчаяния и решимости голосом. – Ладно. Есть способ сделать так, чтобы эмоции джанска возобладали в тебе над человеческими.
– Нет, – умоляюще пролепетал Рейми. Однако он со своим бесполезным сейчас телом не мог помешать ей маневрировать так, как она считала нужным. – Это неправильно, Драсни. Неправильно. Пожалуйста… Оно того не стоит. Пожалуйста. Не волнуйся, я не смогу остановить Защитников.
– Меня ничуть не волнует, остановишь ли ты Защитников, – сказала она. – Они сделают то, что должны. И я тоже.
– Оно не стоит того, – повторил Рейми. Волна предвкушения и страха накрыла его, он задрожал всем телом. Он так страстно хотел ее… но только не так. Облака наверху, Глубина внизу, нет, не так. – Ты только причинишь себе боль.
– Или спасу друга. – Содрогаясь всем телом, она глубоко втянула воздух. – Ну, иди сюда…
Их тела слились. Волна эмоций – нечеловеческих, но очень мощных – превратилась в ураган, хлынувший в сердце, разум и душу Рейми и вызвавший ощущение исступленного восторга. Все, о чем он когда-либо мечтал, слилось в калейдоскопе ярких красок, звона и жара во всем теле. Это нельзя ни описать, ни объяснить, можно только испытать. Ему хотелось смеяться, петь, кричать…
…и плакать.
– Сожалею, но не имею ни малейшего представления о том, что происходит. – Скользя взглядом по дисплеям, Бич беспомощно развел руками. – Ясно одно – звуки, которые он издает, транслятору не по зубам.
– А она все еще цепляется за него? – спросила Лайдоф.
– Вроде бы, – ответил Миллиган. – Они так взбаламутили воздух, что почти ничего не видно.
– Она пытается не подпустить его к клетке, – решила Лайдоф. – Ну, попытка не пытка. Мистер Бич, подтолкните его хорошенько, пусть плывет прямо к «Омеге».
– Да, мэм. – Бич со вздохом застучал по клавишам пульта Маккарти. – Попытаюсь.
– Что это значит – «попытаюсь»? – резко спросила Лайдоф. – Не попытаетесь, а сделаете, если не хотите отправиться вслед за доктором Спренклом и миссис Макколлам.
– Я хочу лишь заметить, что это может оказаться невозможно, – сказал Бич. – Если бы все шло, как задумано, он уже был бы у клетки, но его там нет. Однако я попытаюсь еще раз. – Некоторое время помещение наполняли лишь звуки ритмичных, тупых ударов бьющихся о борт «Омеги» Защитников. – Ключевые слова посланы, приказы отданы, – сказал наконец Бич. – Том? Есть какое-нибудь движение?
– Нет. – Миллиган покачал головой. – И теперь Драсни даже не удерживает его. Он мог бы уплыть от нее, если бы захотел.
– Вот, значит, как, – пытаясь сдержать облегчение, пробормотал Фарадей. Дети джанска все еще бились в клетке, но по крайней мере Рейми больше был неподвластен Лайдоф. В такой схватке радуйся любой маленькой победе. – Он вырвался.
– Проклятье, – проворчала Лайдоф. – Нужно было использовать другие ключевые слова, посильнее. Интересно, черт возьми, как ему это удалось? – Она пожала плечами. – Ну, невелика потеря. Теперь его просто вышвырнут из своей среды, вместо того чтобы забить до смерти. Уверена, доктор Спренкл получит по заслугам за свое предательство.
– Да, – пробормотал Фарадей, не отрывая взгляда от дисплеев. – Наверняка.
Он почувствовал на себе ее изучающий взгляд. Потом краешком глаза заметил, что она снова обратила свое внимание на разыгрывающуюся внизу драму.
– Однако игра продолжается, – изрекла она. – Мистер Миллиган, подведите зонд-шпион поближе к «Омеге». Я хочу как следует рассмотреть, что Защитники делают с клеткой.
Последний прилив экстаза, и все закончилось. Драсни отпустила его, они медленно отлепились друг от друга, и между ними снова задул ветер.
Ураган эмоций начал стихать, и на его место просочилось черное облако стыда и вины.
Потому что все получилось так, как задумала Драсни. Может, даже слишком хорошо. Мощный порыв слияния с ней телом, душой и разумом закончился тем, что они поистине стали единой плотью.
И при этом в самой глубине его существа произошли необратимые изменения. Ту частичку, которая делала его человеком, вытеснило нечто превратившее его в подлинного джанска.
И вместе с этим изменением пришло понимание того, какое ужасное зло он только что совершил.
Он был близок с женщиной, на которую не имел никаких прав. Хуже того, с супругой своего друга.
Он посмотрел на Драсни. Она медленно дрейфовала с ветром, с обвисшими плавниками, как бы в некотором ошеломлении или даже глубоком отчаянии. Наверно, она тоже сейчас осознавала, какой грех взяла на душу.
Ему хотелось подплыть к ней, успокоить, сказать, что все будет хорошо. Но он не мог. Не мог посмотреть ей в глаза. По крайней мере сейчас, сразу после того, что только что произошло. Не стоит даже пытаться просить у нее прощения, потому что она никогда не сможет простить его.
Сердце глухо забилось от боли и ненависти к себе. Уйти. Уйти и больше не возвращаться. Что он наделал! Увидеть ее, снова обрести в ней друга и… растоптать все так бесславно, так подло. Нет, дороги назад у него нет. Он уйдет прямо сейчас. И больше никогда не увидит ее.
Он развернулся, чтобы в последний раз украдкой взглянуть на нее. И тут сквозь окутывающее его облако вины и стыда извне проник звук – это Защитники продолжали биться о человеческую клетку…
И внезапно черное облако осветилось вспышками молний гнева. Это все их вина; не Драсни и даже не его. Их. И если он не считает себя вправе просить прощения у Драсни, то и людям нечего рассчитывать на то, что джанска простят их.
Не следовало им снова приходить сюда, а тем более так, как они это сделали. И Манта постарается, чтобы этот урок они запомнили на всю жизнь.
Согнув плавники, он устремился вверх, к темному сооружению над головой. Защитники все еще бились о зонд, но, похоже, без заметного успеха. Ничего удивительного. Благодаря Манте и своим исследованиям люди очень хорошо изучили физиологические возможности джанска. И, конечно, постарались, чтобы их оружие – оружие трусов! – выдержало любые атаки джанска.
Однако Манта был существом, умеющим использовать человеческие орудия. И подходящее орудие для этой работы как раз находилось под рукой.
Он услышал, как Драсни зовет его, и боль в ее голосе лишь усилила боль, разрывающую ему сердце. Может, она подумала, что зря принесла себя в жертву, что им все еще управляют злые создания над их головами.
Ну что же, очень скоро она поймет, как в действительности обстоит дело. Одновременно с людьми.
Над головой уже вырисовывались очертания днища клетки, торчащие из него зазубренные пики напоминали зубы внутри огромного рта, поджидающего свою жертву. Он продолжал подниматься к ним, но слегка уменьшил скорость; оказавшись у самых зубьев, перевернулся животом вверх и дальнейший подъем совершал уже по инерции.
Прошло много дней с тех пор, как он повзрослел, за это время кожа у него стала толстой и прочной, и пики едва процарапали верхний слой. Нет, так не пойдет. Он перевернулся, нырнул и снова пошел вверх, но на этот раз с большей скоростью. И у самых зубьев опять перевернулся вверх животом.
И едва не задохнулся от боли, когда заостренные кончики впились в кожу. Он слегка поерзал, и желтая кровь еще сильнее хлынула из ран.
Содрогаясь, он сорвался с пик и ушел вниз. Ветер сдувал капли желтого с его живота и уносил их, формируя протянувшийся в воздухе неяркий след. Встряхнувшись, Манта перевернулся и снова начал подниматься к клетке, но теперь уже держась в стороне от пик.
– Что это он задумал? – Лайдоф презрительно покачала головой. – Вообразил, что сможет сломать пики своей шкурой?
– Может, у него просто в голове помутилось, – сказал Фарадей.
Сердце сильно забилось в груди. Возможно ли, чтобы Рейми рассуждал так же, как он сам? Если да, тогда появляется шанс, что грандиозный замысел Лайдоф обернется фиаско, как он того и заслуживает.
При условии, конечно, что сама Лайдоф не поймет, что происходит, пока не будет уже слишком поздно. Фарадей тайком постучал по своему миртовому кольцу удачи.
– В конце концов, у большинства животных именно живот самое слабое место, – добавил он, надеясь, что голос не выдаст его и она не заподозрит, что в его душе вновь затеплилась надежда.
– Думаю, это относится и к джанска, – сказал Миллиган слегка дрогнувшим голосом. Значит, он тоже понял. – Впрочем, я не уверен. Жаль, что нельзя проконсультироваться с миссис Макколлам.
– Стоило бы привести ее сюда, – подыгрывая ему, добавил Фарадей. – Может, у нее возникнут какие-нибудь идеи.
Лайдоф презрительно фыркнула.
– Вы никогда не сдаетесь, полковник?
Фарадей перевел взгляд на дисплей.
– Да, арбитр. Никогда.
Проскользнув мимо последнего ряда пик, Манта начал подниматься вдоль боковой части клетки, подставив ветру спину. Высоко над ним Защитники продолжали свою атаку. Двое или трое из них подозрительно глянули в его сторону, когда он вынырнул из-под клетки. Ясное дело, готовились отогнать его, если он снова попытается помешать им.
Он, однако, не собирался этого делать. В его намерения входило держаться как можно дальше от них. Теперь, когда ветер дул ему в спину, тоненькая струйка крови из ран орошала сетчатую поверхность клетки, пока он плыл вдоль нее. Найдя подходящее место, он перестал работать плавниками, и ветер крепко прижал его животом к холодному металлу. Оставаясь в таком положении, он заглянул внутрь клетки.
Люди потрудились на славу, понял он. В клетке было десять детей, начиная от совсем еще Малышей и заканчивая более крупными Юношами. Внутри также находились три Производительницы, плавали туда и обратно среди испуганных детей, утешая и успокаивая их. Манта спрашивал себя, добровольно ли они оказались внутри, как та, которая сделала это у него на глазах, или людям просто так не терпелось добиться своей цели, что они прихватили двоих по ошибке.
Впрочем, это не имело значения. А имело значение то, что внутри находились трое взрослых, которые в состоянии выслушать указания и заставить детей делать то, что надо, когда придет время.
И потом, откуда-то снизу, Манта услышал далекий призыв. Не испуганный и умоляющий, издаваемый Производительницами и детьми, избежавшими пленения в клетке. Нет, это был старый, очень хорошо знакомый призыв-предостережение.
Вуука!
Он перевел дыхание.
«А теперь, – процитировал он сам себе древнее человеческое изречение, – пусть покажет время».
– Что он делает? – с тревогой спросила Лайдоф. – Черт побери, полковник, что он делает?
– В каком смысле? – притворно недоумевающе спросил Фарадей, изо всех сил сдерживая возбуждение. Рейми понял, как нужно действовать, теперь он в этом не сомневался. Еще несколько минут… – Вроде бы он просто пытается заглянуть в клетку.
– Чтобы смотреть внутрь, необязательно прижиматься к сетке, – угрюмо возразила Лайдоф. – Может, он вообразил, что металл остановит кровотечение?
– Зачем вы меня расспрашиваете об этом? – сказал Фарадей. – Как заметил мистер Миллиган, вы сами отослали прочь нашего специалиста по физиологии джанска.
Лайдоф не удостоила его ответом.
– Мистер Бич, что это за новые вопли там, вдалеке?
– Предостережение о приближении вуука, – доложил Бич.
Лайдоф присвистнула сквозь зубы.
– Их привлекла кровь Рейми. Он мог бы догадаться, что так и будет.
– Наверно, – согласился Фарадей.
– И тем не менее он все еще торчит здесь, – продолжала Лайдоф, и впервые в ее голосе послышались нотки неуверенности. – Почему он не убегает? Неужели не осознает, что именно его они преследуют?
– Не знаю. Вы ведь и нашего психолога отослали прочь, – не удержался Фарадей.
– Вуука появились в поле зрения, – сообщил Миллиган. – Похоже, их… шесть, семь… да, всего девять. Два очень крупных, по десять метров каждый. Остальные помельче, от трех до шести метров.
– Ну, по крайней мере, это решит проблему с Защитниками, которые наконец перестанут выбивать о сетку свои мозги, – пробормотала Лайдоф. – Думаю, сейчас им станет не до этой ерунды.
Фарадей внутренне улыбнулся. Нет, Защитники не будут больше биться о сетку. Им это теперь ни к чему.
И из-за своей самонадеянности Лайдоф даже не догадывалась, что вот-вот произойдет. Теперь не вызывало сомнений, что она не понимает ни психологии джанска в целом, ни особенностей характера Рейми в частности.
Но мало того. Теперь не вызывало сомнений, что она даже не помнит истории.
Предостережения звучали все громче и ближе. Над головой Манты ритм ударов дал сбой;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54