Какой-нибудь вуука запросто может разделаться со мной гораздо раньше.
– Пранло! – Драсни по-настоящему рассердилась. – Что ты несешь?
– И если уж речь зашла о вуука, то это еще одна особенность Центральной Линии. Здесь хищники нападают гораздо чаще, и вуука, и сивра.
Манта не сразу смог вернуться к той теме, с которой они начали.
– Ну да, – сказал он. – Хотя это вовсе не означает, что хищников здесь больше. Просто во внешних регионах бролка оттягивают на себя часть их. Это подводит нас к еще одной особенности Центральной Линии: большинство джанска живут именно здесь. Что-нибудь еще есть?
– Ну, там пища не такая разнообразная, – заметила Драсни, откусив усик проплывающего мимо серебристо-голубого джептриса. – Это-то вкуснее.
– Да, и в этом определенно есть какой-то смысл. – Манта проводил взглядом растение.
– Какой? – спросила Драсни.
– Хотелось бы мне знать.
Манта перевел взгляд на джептрис, свисающий с уголка ее рта. Внезапно у него мелькнула мысль, что он уже очень давно не присматривался к юпитерианским растениям. Фактически он ими интересовался, лишь когда был еще Малышом. А в дальнейшем, как и большинство джанска, он, разыскивая то или иное растение, руководствовался главным образом цветом.
Отсюда следовало, что растения внешних регионов он вообще никогда пристально не изучал…
Драсни, видимо, заметила что-то особенное в его выражении.
– Ты что-то понял? – спросила она.
– Не знаю, – неуверенно ответил Манта. – На Земле подобные проблемы обычно возникают тогда, когда люди или животные истребляют какой-то вид растений и он фактически исчезает с лица земли. А это, в свою очередь, порождает другие экологические бедствия.
– Ну, если бы дело было просто в этом, чинстер и прупсис уже давным-давно исчезли бы, – заметил Пранло. – По крайней мере с Уровня Один. Подростком я просто объедался ими.
– И я тоже. – Драсни продолжала обгрызать джептрис. – И ни за что не променяла бы их на эту штуку, по крайней мере в те времена. Как ты говоришь, она называется?
– Джептрис, – ответил Манта. – И ты права: на вкус ребенка он слишком пресный.
– С годами вкусы меняются, – заметил Пранло. – Значит, по-твоему, это взрослые истребляют растения? И именно они истребили джептрис?
– Мне кажется, это имеет смысл, – медленно сказал Манта. – Иначе куда подевался джептрис с Уровня Один? Хотя там, конечно, обитают и дети.
– Может, он вообще не растет на Уровне Один, – вмешалась в разговор Драсни.
– А Белтренини говорила, что рос, – возразил Манта. – Постой-ка чуть-чуть, ладно? Не ешь этот последний кусок.
– Хочешь сам съесть?
– Нет, хочу как следует разглядеть его.
Манта подплыл к ней и остановился буквально нос к носу. Джептрис выглядел очень нежным. Волоконца серебряного тесно переплетались с волоконцами голубого, и все в целом напоминало тонкую косичку с крошечными листьями в точках перекрещивания. Органично вплетенные в изящную структуру, на равных расстояниях между листьями росли ягодки или, может быть, шишки.
Одного-единственного взгляда Манте оказалось достаточно.
– Это чинстер, – заявил он.
– О чем ты? – запротестовал Пранло. – Чинстер бледно-пурпурный, весь целиком. А это растение серебристо-голубое.
– Думаешь, мне это неизвестно? Однако это чинстер, и все дела, – стоял на своем Манта. – По крайней мере, какая-то его разновидность.
– Это что еще такое? – спросила Драсни.
– Разновидность. Типа новый продукт, который происходит от другого и зачастую не имеет с ним внешнего сходства…
– Потише, потише, – прервал его Пранло. – Можешь объяснить так, чтобы нам было понятно?
– Извини. – На мгновение Манта как бы вернулся назад и заговорил языком бизнес-школы. – Я хочу сказать вот что. Похоже, джептрис и чинстер – один и тот же вид растений. У них одинаковая форма, одинаковая структура… даже форма ягод та же самая. Единственная разница в цвете и вкусе. Ну, как будто одно из них – чуть-чуть измененный вариант другого.
– Ладно, – настороженно сказала Драсни. – Пускай. Но как такое происходит? Растение есть растение, точно так же, как джанска есть джанска, а вуука есть вуука. Как что-то может измениться и стать чем-то другим?
– Не знаю.
Манта почувствовал, что первый прилив возбуждения начинает спадать. Наверно, это какая-то мутация. Или нет?
Но что это за мутация, способная изменить цвет и вкус растения, не затронув его внешнего вида, хотя бы в незначительной степени?
Он молча повернулся хвостом к друзьям.
Что он тут делает, а? Он же просто скромный бизнесмен, не более того. Что такое разновидности, он понимал; приход и расход он понимал; приток и отток, структура, и управление, и вступление во владение, и прочие экономические аспекты тоже. Все это он понимал.
Но эта научная заумь… Нет, тут он пас.
Существо, способное решать проблемы. Глубина, это не про него. Может, разве что бизнес-проблемы. Разновидности, приход и расход, приток и отток…
Неожиданно водоворот мыслей стих. Разновидности. Приток и отток…
И Уровень Восемь. Приток, отток и Уровень Восемь…
– Манта? – окликнула его Драсни.
И внезапно он понял.
Может быть.
Он резко развернулся лицом к ним, чувствуя, что его до кончиков плавников переполняет энергия.
– Я решил задачу, – сказал он.
– Что? – хором спросили Пранло и Драсни.
– Я понимаю, что происходит, – ответил Манта. – Не в деталях, конечно. Но я понимаю, что происходит. И почему.
– Ну, не томи нас, рассказывай! – воскликнул Пранло. – В чем дело?
– Нужно было с самого начала прислушиваться к себе, – сказал Манта. – Приток и отток. Базисные бизнес-концепции. – Он улыбнулся. – И Уровень Восемь, конечно. Место, куда все послушные маленькие джанска мечтают попасть, когда вырастут и станут Мудрыми. Ну, двинулись!
Он заработал плавниками и устремился на север.
– Постой! – окликнул его Пранло. – Куда мы?
– На Центральную Линию, увидеться с Латранесто, – крикнул в ответ Манта. – Если я прав, нам понадобится помощь людей, чтобы решить проблему.
– А какое отношение к людям имеет Латранесто? – спросила Драсни.
Они с Пранло уже нагнали Манту и плыли рядом с ним.
– Он сам никакого. Но я знаю людей – они ничего не делают даром. Мне нужно что-то, чтобы торговаться с ними.
– Думаешь, они польстятся на этого бугорчатого Советника? – спросил Пранло, явно сбитый с толку.
Манта шлепнул хвостом. Латранесто? Ха!
– Нет, – ответил он. – Нет, конечно.
– Ну, все подтвердилось. – Гессе неуклюже опустился в кресло Фарадея. – «Немезида-6» летит, и летит именно сюда.
– Сколько еще до ее прибытия? – спросил Фарадей. – Три недели?
– Две недели и четыре дня. – Гессе забарабанил пальцами по крышке стола. – Если они не выбьются из графика.
– Ну, значит, у нас еще есть время. Не стоит впадать в панику.
– В панику? – Гессе удивленно уставился на свою руку, словно только сейчас заметил, что делает. – Прошу прощения. – Его пальцы резко остановились. – Просто я… От этой истории в голове у меня полная неразбериха. Что, черт побери, Лайдоф затевает?
– Это вы мне объясните, – сказал Фарадей. – Я не в курсе того, что происходило в последнее время.
– Ответ прост: не знаю. Я дважды проглядывал список снаряжения шестой. Если у них и есть какое-то особое поисковое оборудование, я его не нашел.
– А что у них за экипаж? Есть на борту специалисты… скажем так… нестандартного профиля?
– Ничего похожего я тоже не обнаружил, – ответил Гессе. – Насколько мне известно, к проекту «Немезида» привлекаются в основном высококлассные специалисты узкого профиля. Они сидят в этом, можно сказать, нигде и ожидают вызова, который не поступает никогда.
– Точнее, ожидают вызова, который до сих пор никогда не поступал, – заметил Фарадей. – Если или когда какая-нибудь бродячая комета появится в перекрестье земных телескопов, мы будем чертовски рады, что у нас наготове есть эти платформы с их боезапасом.
– Может, и так, – не слишком убежденно отреагировал Гессе. – Ну, как бы то ни было, они там сидят сложа руки по нескольку месяцев, а потом возвращаются к цивилизации. Для такой работы вряд ли требуются какие-то особые таланты и обучение.
– А как насчет политического аспекта? – предположил Фарадей. – Может, на «Немезиде-6» сидит чей-то сын, или дочь, или племянник, через кого она может оказывать воздействие?
– Такое вполне возможно, – не слишком уверенно ответил Гессе. – Чтобы убедиться в этом, нужно иметь полный список всех высокопоставленных деятелей Системы, а у меня его нет. Но если таковы планы Лайдоф, к чему тащить сюда всю платформу? Почему просто не послать за этим человеком транспортник?
– Хороший вопрос, – согласился Фарадей. – Ну, и что нам остается делать? Тоже вооружаться?
Гессе состроил гримасу.
– По правде говоря, лично я не вижу другого выхода.
Фарадей кивнул. Он так и думал, что, раньше или позже, они придут к этому выводу. Но как минимум необходимо было рассмотреть и все другие возможности.
– Вернемся к тому, с чего начали. Зачем ей могли понадобиться две полугигатонные ядерные бомбы?
– На ум приходит только одно. – Гессе снова забарабанил пальцами по столу. С нервами у него явно было не в порядке. – И мне это совсем не нравится.
– Объяснитесь, – подбодрил его Фарадей. Гессе, казалось, удалось справиться с собой.
– Помните, мы с вами обсуждали, как Лайдоф ведет себя в случае поражения?
– Да, помню, – ответил Фарадей.
– Может, я был не прав. Помните, я сказал, что месть для нее не самоцель? А если она воображает, что нашла способ добиться своего и одновременно отомстить.
Фарадей нахмурился.
– Неужели вы всерьез предполагаете, что она собирается использовать оружие «Немезиды» против «Юпитера-Главного»?
– Не против «Главного», нет, – угрюмо ответил Гессе. – Думаю, она собирается использовать его против джанска.
Фарадей поджал губы. Вот оно, наконец. В точности, как он предвидел.
– Проклятье, вот этого мы никак не можем допустить, – сказал он. – Попытка шантажа с помощью «Омеги» сама по себе была достаточно грязной. Использование ядерного оружия против джанска означает военные действия.
– Понимаю, – сказал Гессе. – И хуже того. По ее настоянию мы продолжаем отслеживать стадо, где вырос мистер Рейми… – Он проглотил комок в горле. – Боюсь, именно на него она и нацеливается.
Фарадей кивнул. И это он тоже предвидел.
– Где, и это тоже не случайно, живут Пранло и Драсни.
– Или, по крайней мере, их дети, – добавил Гессе. – Самих Пранло и Драсни не видно уже несколько недель. Но Лайдоф такой расклад, возможно, даже больше устроит: убить детей, а родителей оставить в живых горевать о своей потере.
– Прелестно, – пробормотал Фарадей. – Есть и другой резон. Если Лайдоф винит Драсни в провале проекта «Омега», то во всем остальном она, без сомнения, винит Манту. Надо полагать, он когда-нибудь объявится, верно? И конечно, непременно заглянет к старым друзьям.
– Ох черт! – воскликнул Гессе. – Об этом я и не подумал. Но вы правы. Туда он, скорее всего, и направится.
– Он еще не объявился?
– Пока нет, – ответил Гессе. – И в стаде о нем никаких разговоров. По крайней мере, ничего нового.
– И он не пытался с нами связаться?
– Со времени «Омеги» – нет. Где бы он ни был, он вне пределов досягаемости.
Фарадей поджал губы.
– Ладно. Полагаю, время пришло. Чего ваши сторонники хотят от меня, чтобы остановить ее?
Глаза Гессе на мгновение расширились. Похоже, он ожидал, что ему придется дольше уламывать Фарадея.
– Ну, в основном нам нужна ваша публичная поддержка, – сказал он, запинаясь на каждом слове. Да, он, без сомнения, очень нервничал. – Пресс-конференция в прямом эфире, где вы открыто выступите против Лайдоф и ее сторонников.
– Слишком рискованно, – покачал головой Фарадей. – Она имеет все возможности прервать трансляцию еще до того, как я раскрою рот. В особенности если передача будет вестись отсюда.
– Можно сделать запись и переслать носитель туда, где передачу можно вести без помех.
– Это еще хуже. Носитель можно перехватить, и мы даже знать ничего не будем, пока не станет слишком поздно. – Фарадей посмотрел на Гессе, выразительно выгнув бровь. – Кроме того, с моей точки зрения, это преждевременно. Я даже не уверен в полной мере, что ваши сторонники поддержат меня.
– Ну конечно поддержат! – горячо заверил его Гессе. – Они совершенно недвусмысленно высказались по этому поводу.
– Может, и высказались, но в разговоре с вами, – возразил Фарадей. – Мне лично они пока не сказали ни слова. Я не могу позволить себе высовываться, не имея полной уверенности, что мне не сломают шею. – Он непроницаемо улыбнулся. – Или, по крайней мере, не имея уверенности, что ее сломают не мне одному. «Мы должны действовать заодно…»
– «…или нас повесят поодиночке», – закончил за него Гессе. – Бенджамин Франклин, да.
– Истина на все времена, – сказал Фарадей. – Как я понимаю ситуацию, сейчас мяч на вашей стороне поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Пранло! – Драсни по-настоящему рассердилась. – Что ты несешь?
– И если уж речь зашла о вуука, то это еще одна особенность Центральной Линии. Здесь хищники нападают гораздо чаще, и вуука, и сивра.
Манта не сразу смог вернуться к той теме, с которой они начали.
– Ну да, – сказал он. – Хотя это вовсе не означает, что хищников здесь больше. Просто во внешних регионах бролка оттягивают на себя часть их. Это подводит нас к еще одной особенности Центральной Линии: большинство джанска живут именно здесь. Что-нибудь еще есть?
– Ну, там пища не такая разнообразная, – заметила Драсни, откусив усик проплывающего мимо серебристо-голубого джептриса. – Это-то вкуснее.
– Да, и в этом определенно есть какой-то смысл. – Манта проводил взглядом растение.
– Какой? – спросила Драсни.
– Хотелось бы мне знать.
Манта перевел взгляд на джептрис, свисающий с уголка ее рта. Внезапно у него мелькнула мысль, что он уже очень давно не присматривался к юпитерианским растениям. Фактически он ими интересовался, лишь когда был еще Малышом. А в дальнейшем, как и большинство джанска, он, разыскивая то или иное растение, руководствовался главным образом цветом.
Отсюда следовало, что растения внешних регионов он вообще никогда пристально не изучал…
Драсни, видимо, заметила что-то особенное в его выражении.
– Ты что-то понял? – спросила она.
– Не знаю, – неуверенно ответил Манта. – На Земле подобные проблемы обычно возникают тогда, когда люди или животные истребляют какой-то вид растений и он фактически исчезает с лица земли. А это, в свою очередь, порождает другие экологические бедствия.
– Ну, если бы дело было просто в этом, чинстер и прупсис уже давным-давно исчезли бы, – заметил Пранло. – По крайней мере с Уровня Один. Подростком я просто объедался ими.
– И я тоже. – Драсни продолжала обгрызать джептрис. – И ни за что не променяла бы их на эту штуку, по крайней мере в те времена. Как ты говоришь, она называется?
– Джептрис, – ответил Манта. – И ты права: на вкус ребенка он слишком пресный.
– С годами вкусы меняются, – заметил Пранло. – Значит, по-твоему, это взрослые истребляют растения? И именно они истребили джептрис?
– Мне кажется, это имеет смысл, – медленно сказал Манта. – Иначе куда подевался джептрис с Уровня Один? Хотя там, конечно, обитают и дети.
– Может, он вообще не растет на Уровне Один, – вмешалась в разговор Драсни.
– А Белтренини говорила, что рос, – возразил Манта. – Постой-ка чуть-чуть, ладно? Не ешь этот последний кусок.
– Хочешь сам съесть?
– Нет, хочу как следует разглядеть его.
Манта подплыл к ней и остановился буквально нос к носу. Джептрис выглядел очень нежным. Волоконца серебряного тесно переплетались с волоконцами голубого, и все в целом напоминало тонкую косичку с крошечными листьями в точках перекрещивания. Органично вплетенные в изящную структуру, на равных расстояниях между листьями росли ягодки или, может быть, шишки.
Одного-единственного взгляда Манте оказалось достаточно.
– Это чинстер, – заявил он.
– О чем ты? – запротестовал Пранло. – Чинстер бледно-пурпурный, весь целиком. А это растение серебристо-голубое.
– Думаешь, мне это неизвестно? Однако это чинстер, и все дела, – стоял на своем Манта. – По крайней мере, какая-то его разновидность.
– Это что еще такое? – спросила Драсни.
– Разновидность. Типа новый продукт, который происходит от другого и зачастую не имеет с ним внешнего сходства…
– Потише, потише, – прервал его Пранло. – Можешь объяснить так, чтобы нам было понятно?
– Извини. – На мгновение Манта как бы вернулся назад и заговорил языком бизнес-школы. – Я хочу сказать вот что. Похоже, джептрис и чинстер – один и тот же вид растений. У них одинаковая форма, одинаковая структура… даже форма ягод та же самая. Единственная разница в цвете и вкусе. Ну, как будто одно из них – чуть-чуть измененный вариант другого.
– Ладно, – настороженно сказала Драсни. – Пускай. Но как такое происходит? Растение есть растение, точно так же, как джанска есть джанска, а вуука есть вуука. Как что-то может измениться и стать чем-то другим?
– Не знаю.
Манта почувствовал, что первый прилив возбуждения начинает спадать. Наверно, это какая-то мутация. Или нет?
Но что это за мутация, способная изменить цвет и вкус растения, не затронув его внешнего вида, хотя бы в незначительной степени?
Он молча повернулся хвостом к друзьям.
Что он тут делает, а? Он же просто скромный бизнесмен, не более того. Что такое разновидности, он понимал; приход и расход он понимал; приток и отток, структура, и управление, и вступление во владение, и прочие экономические аспекты тоже. Все это он понимал.
Но эта научная заумь… Нет, тут он пас.
Существо, способное решать проблемы. Глубина, это не про него. Может, разве что бизнес-проблемы. Разновидности, приход и расход, приток и отток…
Неожиданно водоворот мыслей стих. Разновидности. Приток и отток…
И Уровень Восемь. Приток, отток и Уровень Восемь…
– Манта? – окликнула его Драсни.
И внезапно он понял.
Может быть.
Он резко развернулся лицом к ним, чувствуя, что его до кончиков плавников переполняет энергия.
– Я решил задачу, – сказал он.
– Что? – хором спросили Пранло и Драсни.
– Я понимаю, что происходит, – ответил Манта. – Не в деталях, конечно. Но я понимаю, что происходит. И почему.
– Ну, не томи нас, рассказывай! – воскликнул Пранло. – В чем дело?
– Нужно было с самого начала прислушиваться к себе, – сказал Манта. – Приток и отток. Базисные бизнес-концепции. – Он улыбнулся. – И Уровень Восемь, конечно. Место, куда все послушные маленькие джанска мечтают попасть, когда вырастут и станут Мудрыми. Ну, двинулись!
Он заработал плавниками и устремился на север.
– Постой! – окликнул его Пранло. – Куда мы?
– На Центральную Линию, увидеться с Латранесто, – крикнул в ответ Манта. – Если я прав, нам понадобится помощь людей, чтобы решить проблему.
– А какое отношение к людям имеет Латранесто? – спросила Драсни.
Они с Пранло уже нагнали Манту и плыли рядом с ним.
– Он сам никакого. Но я знаю людей – они ничего не делают даром. Мне нужно что-то, чтобы торговаться с ними.
– Думаешь, они польстятся на этого бугорчатого Советника? – спросил Пранло, явно сбитый с толку.
Манта шлепнул хвостом. Латранесто? Ха!
– Нет, – ответил он. – Нет, конечно.
– Ну, все подтвердилось. – Гессе неуклюже опустился в кресло Фарадея. – «Немезида-6» летит, и летит именно сюда.
– Сколько еще до ее прибытия? – спросил Фарадей. – Три недели?
– Две недели и четыре дня. – Гессе забарабанил пальцами по крышке стола. – Если они не выбьются из графика.
– Ну, значит, у нас еще есть время. Не стоит впадать в панику.
– В панику? – Гессе удивленно уставился на свою руку, словно только сейчас заметил, что делает. – Прошу прощения. – Его пальцы резко остановились. – Просто я… От этой истории в голове у меня полная неразбериха. Что, черт побери, Лайдоф затевает?
– Это вы мне объясните, – сказал Фарадей. – Я не в курсе того, что происходило в последнее время.
– Ответ прост: не знаю. Я дважды проглядывал список снаряжения шестой. Если у них и есть какое-то особое поисковое оборудование, я его не нашел.
– А что у них за экипаж? Есть на борту специалисты… скажем так… нестандартного профиля?
– Ничего похожего я тоже не обнаружил, – ответил Гессе. – Насколько мне известно, к проекту «Немезида» привлекаются в основном высококлассные специалисты узкого профиля. Они сидят в этом, можно сказать, нигде и ожидают вызова, который не поступает никогда.
– Точнее, ожидают вызова, который до сих пор никогда не поступал, – заметил Фарадей. – Если или когда какая-нибудь бродячая комета появится в перекрестье земных телескопов, мы будем чертовски рады, что у нас наготове есть эти платформы с их боезапасом.
– Может, и так, – не слишком убежденно отреагировал Гессе. – Ну, как бы то ни было, они там сидят сложа руки по нескольку месяцев, а потом возвращаются к цивилизации. Для такой работы вряд ли требуются какие-то особые таланты и обучение.
– А как насчет политического аспекта? – предположил Фарадей. – Может, на «Немезиде-6» сидит чей-то сын, или дочь, или племянник, через кого она может оказывать воздействие?
– Такое вполне возможно, – не слишком уверенно ответил Гессе. – Чтобы убедиться в этом, нужно иметь полный список всех высокопоставленных деятелей Системы, а у меня его нет. Но если таковы планы Лайдоф, к чему тащить сюда всю платформу? Почему просто не послать за этим человеком транспортник?
– Хороший вопрос, – согласился Фарадей. – Ну, и что нам остается делать? Тоже вооружаться?
Гессе состроил гримасу.
– По правде говоря, лично я не вижу другого выхода.
Фарадей кивнул. Он так и думал, что, раньше или позже, они придут к этому выводу. Но как минимум необходимо было рассмотреть и все другие возможности.
– Вернемся к тому, с чего начали. Зачем ей могли понадобиться две полугигатонные ядерные бомбы?
– На ум приходит только одно. – Гессе снова забарабанил пальцами по столу. С нервами у него явно было не в порядке. – И мне это совсем не нравится.
– Объяснитесь, – подбодрил его Фарадей. Гессе, казалось, удалось справиться с собой.
– Помните, мы с вами обсуждали, как Лайдоф ведет себя в случае поражения?
– Да, помню, – ответил Фарадей.
– Может, я был не прав. Помните, я сказал, что месть для нее не самоцель? А если она воображает, что нашла способ добиться своего и одновременно отомстить.
Фарадей нахмурился.
– Неужели вы всерьез предполагаете, что она собирается использовать оружие «Немезиды» против «Юпитера-Главного»?
– Не против «Главного», нет, – угрюмо ответил Гессе. – Думаю, она собирается использовать его против джанска.
Фарадей поджал губы. Вот оно, наконец. В точности, как он предвидел.
– Проклятье, вот этого мы никак не можем допустить, – сказал он. – Попытка шантажа с помощью «Омеги» сама по себе была достаточно грязной. Использование ядерного оружия против джанска означает военные действия.
– Понимаю, – сказал Гессе. – И хуже того. По ее настоянию мы продолжаем отслеживать стадо, где вырос мистер Рейми… – Он проглотил комок в горле. – Боюсь, именно на него она и нацеливается.
Фарадей кивнул. И это он тоже предвидел.
– Где, и это тоже не случайно, живут Пранло и Драсни.
– Или, по крайней мере, их дети, – добавил Гессе. – Самих Пранло и Драсни не видно уже несколько недель. Но Лайдоф такой расклад, возможно, даже больше устроит: убить детей, а родителей оставить в живых горевать о своей потере.
– Прелестно, – пробормотал Фарадей. – Есть и другой резон. Если Лайдоф винит Драсни в провале проекта «Омега», то во всем остальном она, без сомнения, винит Манту. Надо полагать, он когда-нибудь объявится, верно? И конечно, непременно заглянет к старым друзьям.
– Ох черт! – воскликнул Гессе. – Об этом я и не подумал. Но вы правы. Туда он, скорее всего, и направится.
– Он еще не объявился?
– Пока нет, – ответил Гессе. – И в стаде о нем никаких разговоров. По крайней мере, ничего нового.
– И он не пытался с нами связаться?
– Со времени «Омеги» – нет. Где бы он ни был, он вне пределов досягаемости.
Фарадей поджал губы.
– Ладно. Полагаю, время пришло. Чего ваши сторонники хотят от меня, чтобы остановить ее?
Глаза Гессе на мгновение расширились. Похоже, он ожидал, что ему придется дольше уламывать Фарадея.
– Ну, в основном нам нужна ваша публичная поддержка, – сказал он, запинаясь на каждом слове. Да, он, без сомнения, очень нервничал. – Пресс-конференция в прямом эфире, где вы открыто выступите против Лайдоф и ее сторонников.
– Слишком рискованно, – покачал головой Фарадей. – Она имеет все возможности прервать трансляцию еще до того, как я раскрою рот. В особенности если передача будет вестись отсюда.
– Можно сделать запись и переслать носитель туда, где передачу можно вести без помех.
– Это еще хуже. Носитель можно перехватить, и мы даже знать ничего не будем, пока не станет слишком поздно. – Фарадей посмотрел на Гессе, выразительно выгнув бровь. – Кроме того, с моей точки зрения, это преждевременно. Я даже не уверен в полной мере, что ваши сторонники поддержат меня.
– Ну конечно поддержат! – горячо заверил его Гессе. – Они совершенно недвусмысленно высказались по этому поводу.
– Может, и высказались, но в разговоре с вами, – возразил Фарадей. – Мне лично они пока не сказали ни слова. Я не могу позволить себе высовываться, не имея полной уверенности, что мне не сломают шею. – Он непроницаемо улыбнулся. – Или, по крайней мере, не имея уверенности, что ее сломают не мне одному. «Мы должны действовать заодно…»
– «…или нас повесят поодиночке», – закончил за него Гессе. – Бенджамин Франклин, да.
– Истина на все времена, – сказал Фарадей. – Как я понимаю ситуацию, сейчас мяч на вашей стороне поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54