– Толщина кожи примерно тридцать сантиметров. Тот же самый материал, что и вокруг мумии по соседству, хотя и не такой толстый. Но…
– Постой-ка, – прервал его Фарадей. – Какой еще мумии?
– Большой такой, – ответил Чиппава. – Наружное сканирование показывает, что внутреннее строение у нее точно такое же, как у того существа, которое тут шныряло недавно.
– И его структура цела? Не разложилась и не переварена или что там еще с ней можно сделать?
– Насколько я могу судить, нет, – ответил Чиппава. – Отсюда вывод первый, обнадеживающий: по крайней мере, нас не съедят или не проглотят живьем. Вывод второй: обволакивающее нас «тесто» не такое толстое и прочное, как в остальных случаях. – Он кивнул на иллюминатор. – Это означает, что если трубопровод по правому борту, по которому поступает гелий, прочистится достаточно быстро и если мы находимся еще не так глубоко, чтобы поплавок смог разблокироваться, у нас есть шанс вырваться отсюда.
– Слишком много «если», – с сомнением отозвался Фарадей. В его сознании всплыл образ: видео времен золотого века кино под названием «Пиноккио», которое он часто смотрел вместе с братьями; там герои оказались в ловушке в животе гигантского кита. Как они выбрались оттуда? Он не мог вспомнить. – Допуская, что все так и будет, как, по-твоему, мы сделаем это?
Последний чистый участок иллюминатора исчез под коричнево-серой пленкой.
– Не знаю, – признался Чиппава. – Например, с помощью электрического разряда, если сможем добиться достаточно высокого напряжения. Или используем кислоту одной из наших топливных камер.
– Или огонь, – сказал Фарадей. Да, точно: те, в животе кита, разожгли костер. – Не забывай, основная часть этого супа – водород. Если бы мы смогли извлечь достаточно кислорода из наших баллонов, то наверняка смогли бы разжечь симпатичный маленький костерок.
Чиппава негромко присвистнул.
– И поджарить самих себя. Но все лучше, чем ничего. Давай посчитаем, без какого количества кислорода мы сможем обойтись… – Он резко смолк – кресла под ними вновь пошли вниз.
– Мы опять падаем, – заметил Фарадей и посмотрел на индикатор глубины. Вопреки ощущениям в животе и внутреннем ухе, индикатор показывал прежнюю величину. – Что же тогда?.. А-а, понятно!
– Это кожа, которая нас обволакивает, – сказал Чиппава. – Она блокирует приборы. Но зато в какой-то мере защищает нас.
– Если мы проваландаемся слишком долго, то вообще не сможем вырваться, – возразил Фарадей. – Какой смысл оказаться на свободе, если спустя мгновение тебя раздавит?
Чиппава скорчил гримасу.
– Да. Смысла нет.
– И потом, раз индикатор глубины не работает, мы не в состоянии определить, опустились ли мы достаточно низко и имеет ли смысл рваться наружу, – добавил Фарадей. – Мы даже не знаем, на какой глубине находимся.
– Возможно, я смогу выяснить что-то с помощью наружного сканирования, – сказал Чиппава. – А ты пока подсчитай, сколько кислорода мы можем потратить.
В кабине снова воцарилась тишина. Окутывающий зонд кокон заглушал даже вой ветра снаружи, от чего становилось совсем жутко.
Фарадей настолько углубился в свои расчеты и невеселые мысли, что не сразу обратил внимание на грохот, доносившийся откуда-то снизу.
Он замер, прислушиваясь. В каком-то смысле новый звук напоминал завывания неугомонного ветра, то стихающие, то вновь делающиеся громче. Но звук был ниже и, пожалуй, тонально богаче, чем если бы это был просто ветер.
И чем дольше Фарадей вслушивался, тем, как ему казалось, явственнее различал отдельные слова…
– Скотто? – пробормотал он.
– Да, – ответил тот. – Не уверен, но, по-моему, они говорят друг с другом.
По спине Фарадея пробежал холодный озноб.
– Они?
– Они. – Чиппава жестом указал на дисплей внешнего обзора.
Изображение выглядело расплывчатым и нечетким – словно смотришь сквозь толстый слой желе. И все же оно было достаточно ясным. Просматривалось как минимум двадцать таких же бугорчатых созданий, одни плавали туда и обратно, другие висели на одном месте. Напрягая слух, Фарадей мог слышать доносившиеся снаружи грохочущие раскаты; по крайней мере, тогда, когда их не заглушали те, которые издавало поглотившее их создание.
Словно беседа за круглым столом. И судя по тому, куда были повернуты их «лица», не вызывало сомнений, что является предметом этой беседы.
«Скайдайвер».
С трудом обретя голос, Фарадей спросил:
– Значит, это они наделены разумом? Не «торпеды»?
– Возможно, разумны и те, и те, – ответил Чиппава. – А может, никто из них, и это просто групповой брачный танец или что-нибудь в этом роде.
Неприятное ощущение во внутреннем ухе Фарадея снова дало о себе знать.
– Мы движемся, – сказал он, пытаясь разобраться в том, что чувствует. На дисплее внешнего обзора изображения поползли вниз. – Движемся… вверх?
– Похоже на то, – ответил Чиппава, изучая показания приборов. – Да, так оно и есть: мы поднимаемся.
– А что там с правым «поплавком»?
Чиппава сделал беспомощный жест.
– Пока мы «внутри», сказать ничего нельзя. Вот если вырвемся, тогда станет ясно, заработал он или нет.
– Так я и думал, – сказал Фарадей. – По моим подсчетам, кислорода у нас хватит, чтобы устроить небольшой пожар минут на двадцать. Но это если мы сможем сжигать его понемногу.
– А если не сможем?
Фарадей скривил губы.
– Тогда получится славный такой взрыв.
– Терпеть не могу все эти «если», – проворчал Чиппава. – Ну, мы продолжаем подниматься.
– Что это, по-твоему? – спросил Фарадей, не решаясь облечь вспыхнувшую надежду в слова. – Групповой брачный танец, фигура вторая?
– Ну, не для того же он нас поднимает, чтобы съесть, – задумчиво ответил Чиппава. – Он мог это сделать и внизу. Может, он просто демонстрирует нас своим приятелям, если, конечно, не собирается совершить тур вокруг всей планеты. Но вообще-то, если наш подъем будет продолжаться еще десять минут, то, я бы сказал, он возвращает нас в верхние слои атмосферы.
Да, именно так это и выглядело, что греха таить. Фарадей незаметно постучал по своему деревянному кольцу.
– Хотелось бы знать, в каком качестве мы войдем в их историю, – пробормотал он. – Странные существа в сверкающем шаре, упавшем с неба?
Чиппава фыркнул.
– Я согласен даже на то, чтобы нас посчитали лягушкой, которую матушка велела своему любопытному сыночку выпустить обратно в болото. Забудь о достоинстве, просто скрести пальцы.
Прошло десять минут, а они все еще продолжали подниматься. Спустя еще пятнадцать минут Фарадей сумел подготовить кислородные баки к тому, чтобы они давали медленную утечку. По крайней мере, так он надеялся.
Все, что им теперь оставалось, это сидеть и ждать.
– Смотри, стало больше этих, похожих на торпеды. – Фарадей кивнул на дисплей внешнего обзора. – Мы проходим через ту область, где встретились с Черноглазом.
– Пока наши датчики выведены из строя, точно сказать ничего нельзя. – Чиппава покачал головой. – Знаешь, если слой этой кожи перекрывает нам все, значит, мы полностью окружены. Понимаешь? Полностью.
– Наверно, – согласился Фарадей. – Это чтобы нас не раздавило, пока он показывает находку своим приятелям.
– Ты не понял, – сказал Чиппава. – Если я прав, до наружного водорода нам не добраться.
Фарадей открыл рот и тут же снова закрыл его.
– Ох, и правда… – пробормотал он.
– Может, мы смогли бы как-то провертеть дыру, – продолжал Чиппава. – У нас есть пара запасных зондов, но, боюсь, они недостаточно мощны. Или можно импульсный лазерный передатчик попробовать.
– Да, но ни то ни другое не находится рядом с клапаном кислородного бака, – заметил Фарадей. – Может, стоит попытаться накачать «поплавок» по правому борту и прорвать в этом месте кожу?.. – Откуда-то сверху послышался приглушенный звук удара. – Что это было? – спросил он, вглядываясь в дисплей внешнего обзора. – Еще один из «малых детишек»?
– Похоже на то, – ответил Чиппава. – Они что, не смотрят под ноги, когда ходят?
Спустя мгновение «Скайдайвер» задрожал от последовавших друг за другом трех новых ударов.
– Вон они! – закричал Чиппава. – Три большие «торпеды».
Зонд получил еще один удар в бок.
– Индикатор глубины дернулся, – сказал Фарадей. – Идет вниз…
– Они прорывают кожу вокруг нас, – сказал Чиппава.
Последовал новый толчок, сопровождаемый характерным рвущимся звуком.
– Прорывают, скажешь тоже, – откликнулся Фарадей. – Они вгрызаются в нее!
– А ты чего ожидал? Что они применят консервный нож? – возразил Чиппава. – Это должно сработать, Джейк.
– Черт возьми, и вправду должно! – Фарадей положил руку на рычаг, с помощью которого собирался открыть клапан кислородного бака. – Давай поможем им.
– Нет, постой, – сказал Чиппава. – Ты что, не понимаешь? Они объедают кожу вокруг нас. Все, что требуется, это подождать немного, и мы будем свободны.
– Если только они не захотят откусить кусок и от «Скайдайвера», – возразил Фарадей. – Сейчас мы открыты для водорода. Говорю же, давай прорвемся к нему.
– А я говорю, подождем, – жестко сказал Чиппава. – Уймись… Они не в состоянии прокусить зонд.
– Манты оставили на нем следы зубов, – гнул свое Фарадей, – а эти «торпеды» в четыре раза больше. Что им стоит прогрызть корпус?
– Придется рискнуть, – сказал Чиппава. – Просто спокойно сиди…
– Ни черта! – рявкнул Фарадей и, стиснув зубы, отжал рычаг.
За стеклом иллюминатора выплеснулась волна голубовато-зеленого пламени. «Скайдайвер» затрясло, кабину наполнил душераздирающий рев.
– Джейк! – закричал Чиппава. – Какого дьявола?..
– Получилось! – Фарадей ткнул пальцем в иллюминатор. – Смотри… Получилось!
Коричневато-серая кожа, казалось, начала плавиться на стекле, разбрызгивая желтую жидкость.
И спустя мгновение под звуки шипящего гелия зонд вырвался из своей тюрьмы.
– Поплавок заработал! – закричал Фарадей. – Мы поднимаемся.
– Я поймал сигнал головного корабля, – сообщил Чиппава. – Они идут к нам.
Что-то ударило Фарадея в ногу. Он посмотрел вниз и увидел свою кофейную чашку.
Он сделал глубокий вдох и долгий, с содроганием, выдох. И в первый раз с тех пор, как все это началось, осознал, что просто утопает в поту.
– Все кончилось, – пробормотал он. – Наконец-то все кончилось.
Как выяснилось, он ошибался. На самом деле все только начиналось.
Глава 1
Врачи пришли и ушли, сестры пришли и ушли, лаборанты, снимающие показатели приборов, пришли и ушли. Впервые за все эти дни Матвей Рейми остался один.
Совсем один.
Он лежал на спине и глядел в потолок. Вообще-то ничего больше он делать и не мог, только лежать и смотреть в потолок. Чистый, гладкий, нежно-голубого цвета, проклятый больничный потолок.
В точности такой, какие ему придется созерцать всю оставшуюся жизнь.
В этой половине больницы стояла тишина. Тишина, в которой легко думать. Думать и вспоминать.
По большей части он вспоминал аварию.
На фоне голубоватого потолка она снова и снова разыгрывалась перед ним в точных и болезненных деталях. Поскрипывая и хрустя, его лыжи легко скользят по слежавшемуся снегу. Ледяной ветер сечет уши и лоб, холодит крылья носа. Резкий аромат сосен смешивается с плывущим от охотничьего домика запахом дыма. Знакомое напряжение в согнутых коленях, когда он взлетает на гладкие горки и скатывается с них. Чистый дискант Брианны за спиной – она смеется и щебечет, грозясь его обогнать. Кончик левой лыжи врезается в совсем маленький снежный холм, заставляя его свернуть на несколько градусов в сторону от спуска.
Огромная сосна, внезапно вырастающая на пути.
Он пытается объехать дерево, используя все свои навыки и каждый драгоценный миг времени. И, к своему удовлетворению, добивается успеха.
Дурак! Этого не следовало делать. Теперь он отчаянно жалеет о том, что тогда лез вон из кожи. Нужно было просто врезаться в дерево, пусть даже в результате он сломал бы несколько ребер; но зато ребрами бы все и ограничилось.
Так нет же – для этого он был слишком искусен. Слишком искусен и слишком опытен. И слишком самонадеян. Кроме того, прямо за спиной съезжала Брианна, а позади нее Алан и Бобби. Он выглядел бы в их глазах идиотом, налетев на дерево, точно какой-нибудь дилетант. В особенности после того, как хвастался, что может без проблем проехать по самому краю трассы.
Да, дерево он объехал лучше некуда. Но вот объехать маленькую поросль кустарников рядом с ним не сумел.
Он помнил чувство радостного возбуждения, охватившее его, когда он взлетел в воздух. Это было похоже на карнавальный аттракцион. Возбуждение и головокружение, от которых захватывает дух, но с небольшой примесью страха – то, что и составляет «изюминку» любого аттракциона. В конце концов, ему было всего двадцать два года и семь месяцев, он только что закончил колледж, и перед ним расстилалась вся жизнь. Он был непобедим и неуязвим. Он был жив.
Он помнил, как Брианна взволнованно объясняла прибывшим фельдшерам, что именно произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Постой-ка, – прервал его Фарадей. – Какой еще мумии?
– Большой такой, – ответил Чиппава. – Наружное сканирование показывает, что внутреннее строение у нее точно такое же, как у того существа, которое тут шныряло недавно.
– И его структура цела? Не разложилась и не переварена или что там еще с ней можно сделать?
– Насколько я могу судить, нет, – ответил Чиппава. – Отсюда вывод первый, обнадеживающий: по крайней мере, нас не съедят или не проглотят живьем. Вывод второй: обволакивающее нас «тесто» не такое толстое и прочное, как в остальных случаях. – Он кивнул на иллюминатор. – Это означает, что если трубопровод по правому борту, по которому поступает гелий, прочистится достаточно быстро и если мы находимся еще не так глубоко, чтобы поплавок смог разблокироваться, у нас есть шанс вырваться отсюда.
– Слишком много «если», – с сомнением отозвался Фарадей. В его сознании всплыл образ: видео времен золотого века кино под названием «Пиноккио», которое он часто смотрел вместе с братьями; там герои оказались в ловушке в животе гигантского кита. Как они выбрались оттуда? Он не мог вспомнить. – Допуская, что все так и будет, как, по-твоему, мы сделаем это?
Последний чистый участок иллюминатора исчез под коричнево-серой пленкой.
– Не знаю, – признался Чиппава. – Например, с помощью электрического разряда, если сможем добиться достаточно высокого напряжения. Или используем кислоту одной из наших топливных камер.
– Или огонь, – сказал Фарадей. Да, точно: те, в животе кита, разожгли костер. – Не забывай, основная часть этого супа – водород. Если бы мы смогли извлечь достаточно кислорода из наших баллонов, то наверняка смогли бы разжечь симпатичный маленький костерок.
Чиппава негромко присвистнул.
– И поджарить самих себя. Но все лучше, чем ничего. Давай посчитаем, без какого количества кислорода мы сможем обойтись… – Он резко смолк – кресла под ними вновь пошли вниз.
– Мы опять падаем, – заметил Фарадей и посмотрел на индикатор глубины. Вопреки ощущениям в животе и внутреннем ухе, индикатор показывал прежнюю величину. – Что же тогда?.. А-а, понятно!
– Это кожа, которая нас обволакивает, – сказал Чиппава. – Она блокирует приборы. Но зато в какой-то мере защищает нас.
– Если мы проваландаемся слишком долго, то вообще не сможем вырваться, – возразил Фарадей. – Какой смысл оказаться на свободе, если спустя мгновение тебя раздавит?
Чиппава скорчил гримасу.
– Да. Смысла нет.
– И потом, раз индикатор глубины не работает, мы не в состоянии определить, опустились ли мы достаточно низко и имеет ли смысл рваться наружу, – добавил Фарадей. – Мы даже не знаем, на какой глубине находимся.
– Возможно, я смогу выяснить что-то с помощью наружного сканирования, – сказал Чиппава. – А ты пока подсчитай, сколько кислорода мы можем потратить.
В кабине снова воцарилась тишина. Окутывающий зонд кокон заглушал даже вой ветра снаружи, от чего становилось совсем жутко.
Фарадей настолько углубился в свои расчеты и невеселые мысли, что не сразу обратил внимание на грохот, доносившийся откуда-то снизу.
Он замер, прислушиваясь. В каком-то смысле новый звук напоминал завывания неугомонного ветра, то стихающие, то вновь делающиеся громче. Но звук был ниже и, пожалуй, тонально богаче, чем если бы это был просто ветер.
И чем дольше Фарадей вслушивался, тем, как ему казалось, явственнее различал отдельные слова…
– Скотто? – пробормотал он.
– Да, – ответил тот. – Не уверен, но, по-моему, они говорят друг с другом.
По спине Фарадея пробежал холодный озноб.
– Они?
– Они. – Чиппава жестом указал на дисплей внешнего обзора.
Изображение выглядело расплывчатым и нечетким – словно смотришь сквозь толстый слой желе. И все же оно было достаточно ясным. Просматривалось как минимум двадцать таких же бугорчатых созданий, одни плавали туда и обратно, другие висели на одном месте. Напрягая слух, Фарадей мог слышать доносившиеся снаружи грохочущие раскаты; по крайней мере, тогда, когда их не заглушали те, которые издавало поглотившее их создание.
Словно беседа за круглым столом. И судя по тому, куда были повернуты их «лица», не вызывало сомнений, что является предметом этой беседы.
«Скайдайвер».
С трудом обретя голос, Фарадей спросил:
– Значит, это они наделены разумом? Не «торпеды»?
– Возможно, разумны и те, и те, – ответил Чиппава. – А может, никто из них, и это просто групповой брачный танец или что-нибудь в этом роде.
Неприятное ощущение во внутреннем ухе Фарадея снова дало о себе знать.
– Мы движемся, – сказал он, пытаясь разобраться в том, что чувствует. На дисплее внешнего обзора изображения поползли вниз. – Движемся… вверх?
– Похоже на то, – ответил Чиппава, изучая показания приборов. – Да, так оно и есть: мы поднимаемся.
– А что там с правым «поплавком»?
Чиппава сделал беспомощный жест.
– Пока мы «внутри», сказать ничего нельзя. Вот если вырвемся, тогда станет ясно, заработал он или нет.
– Так я и думал, – сказал Фарадей. – По моим подсчетам, кислорода у нас хватит, чтобы устроить небольшой пожар минут на двадцать. Но это если мы сможем сжигать его понемногу.
– А если не сможем?
Фарадей скривил губы.
– Тогда получится славный такой взрыв.
– Терпеть не могу все эти «если», – проворчал Чиппава. – Ну, мы продолжаем подниматься.
– Что это, по-твоему? – спросил Фарадей, не решаясь облечь вспыхнувшую надежду в слова. – Групповой брачный танец, фигура вторая?
– Ну, не для того же он нас поднимает, чтобы съесть, – задумчиво ответил Чиппава. – Он мог это сделать и внизу. Может, он просто демонстрирует нас своим приятелям, если, конечно, не собирается совершить тур вокруг всей планеты. Но вообще-то, если наш подъем будет продолжаться еще десять минут, то, я бы сказал, он возвращает нас в верхние слои атмосферы.
Да, именно так это и выглядело, что греха таить. Фарадей незаметно постучал по своему деревянному кольцу.
– Хотелось бы знать, в каком качестве мы войдем в их историю, – пробормотал он. – Странные существа в сверкающем шаре, упавшем с неба?
Чиппава фыркнул.
– Я согласен даже на то, чтобы нас посчитали лягушкой, которую матушка велела своему любопытному сыночку выпустить обратно в болото. Забудь о достоинстве, просто скрести пальцы.
Прошло десять минут, а они все еще продолжали подниматься. Спустя еще пятнадцать минут Фарадей сумел подготовить кислородные баки к тому, чтобы они давали медленную утечку. По крайней мере, так он надеялся.
Все, что им теперь оставалось, это сидеть и ждать.
– Смотри, стало больше этих, похожих на торпеды. – Фарадей кивнул на дисплей внешнего обзора. – Мы проходим через ту область, где встретились с Черноглазом.
– Пока наши датчики выведены из строя, точно сказать ничего нельзя. – Чиппава покачал головой. – Знаешь, если слой этой кожи перекрывает нам все, значит, мы полностью окружены. Понимаешь? Полностью.
– Наверно, – согласился Фарадей. – Это чтобы нас не раздавило, пока он показывает находку своим приятелям.
– Ты не понял, – сказал Чиппава. – Если я прав, до наружного водорода нам не добраться.
Фарадей открыл рот и тут же снова закрыл его.
– Ох, и правда… – пробормотал он.
– Может, мы смогли бы как-то провертеть дыру, – продолжал Чиппава. – У нас есть пара запасных зондов, но, боюсь, они недостаточно мощны. Или можно импульсный лазерный передатчик попробовать.
– Да, но ни то ни другое не находится рядом с клапаном кислородного бака, – заметил Фарадей. – Может, стоит попытаться накачать «поплавок» по правому борту и прорвать в этом месте кожу?.. – Откуда-то сверху послышался приглушенный звук удара. – Что это было? – спросил он, вглядываясь в дисплей внешнего обзора. – Еще один из «малых детишек»?
– Похоже на то, – ответил Чиппава. – Они что, не смотрят под ноги, когда ходят?
Спустя мгновение «Скайдайвер» задрожал от последовавших друг за другом трех новых ударов.
– Вон они! – закричал Чиппава. – Три большие «торпеды».
Зонд получил еще один удар в бок.
– Индикатор глубины дернулся, – сказал Фарадей. – Идет вниз…
– Они прорывают кожу вокруг нас, – сказал Чиппава.
Последовал новый толчок, сопровождаемый характерным рвущимся звуком.
– Прорывают, скажешь тоже, – откликнулся Фарадей. – Они вгрызаются в нее!
– А ты чего ожидал? Что они применят консервный нож? – возразил Чиппава. – Это должно сработать, Джейк.
– Черт возьми, и вправду должно! – Фарадей положил руку на рычаг, с помощью которого собирался открыть клапан кислородного бака. – Давай поможем им.
– Нет, постой, – сказал Чиппава. – Ты что, не понимаешь? Они объедают кожу вокруг нас. Все, что требуется, это подождать немного, и мы будем свободны.
– Если только они не захотят откусить кусок и от «Скайдайвера», – возразил Фарадей. – Сейчас мы открыты для водорода. Говорю же, давай прорвемся к нему.
– А я говорю, подождем, – жестко сказал Чиппава. – Уймись… Они не в состоянии прокусить зонд.
– Манты оставили на нем следы зубов, – гнул свое Фарадей, – а эти «торпеды» в четыре раза больше. Что им стоит прогрызть корпус?
– Придется рискнуть, – сказал Чиппава. – Просто спокойно сиди…
– Ни черта! – рявкнул Фарадей и, стиснув зубы, отжал рычаг.
За стеклом иллюминатора выплеснулась волна голубовато-зеленого пламени. «Скайдайвер» затрясло, кабину наполнил душераздирающий рев.
– Джейк! – закричал Чиппава. – Какого дьявола?..
– Получилось! – Фарадей ткнул пальцем в иллюминатор. – Смотри… Получилось!
Коричневато-серая кожа, казалось, начала плавиться на стекле, разбрызгивая желтую жидкость.
И спустя мгновение под звуки шипящего гелия зонд вырвался из своей тюрьмы.
– Поплавок заработал! – закричал Фарадей. – Мы поднимаемся.
– Я поймал сигнал головного корабля, – сообщил Чиппава. – Они идут к нам.
Что-то ударило Фарадея в ногу. Он посмотрел вниз и увидел свою кофейную чашку.
Он сделал глубокий вдох и долгий, с содроганием, выдох. И в первый раз с тех пор, как все это началось, осознал, что просто утопает в поту.
– Все кончилось, – пробормотал он. – Наконец-то все кончилось.
Как выяснилось, он ошибался. На самом деле все только начиналось.
Глава 1
Врачи пришли и ушли, сестры пришли и ушли, лаборанты, снимающие показатели приборов, пришли и ушли. Впервые за все эти дни Матвей Рейми остался один.
Совсем один.
Он лежал на спине и глядел в потолок. Вообще-то ничего больше он делать и не мог, только лежать и смотреть в потолок. Чистый, гладкий, нежно-голубого цвета, проклятый больничный потолок.
В точности такой, какие ему придется созерцать всю оставшуюся жизнь.
В этой половине больницы стояла тишина. Тишина, в которой легко думать. Думать и вспоминать.
По большей части он вспоминал аварию.
На фоне голубоватого потолка она снова и снова разыгрывалась перед ним в точных и болезненных деталях. Поскрипывая и хрустя, его лыжи легко скользят по слежавшемуся снегу. Ледяной ветер сечет уши и лоб, холодит крылья носа. Резкий аромат сосен смешивается с плывущим от охотничьего домика запахом дыма. Знакомое напряжение в согнутых коленях, когда он взлетает на гладкие горки и скатывается с них. Чистый дискант Брианны за спиной – она смеется и щебечет, грозясь его обогнать. Кончик левой лыжи врезается в совсем маленький снежный холм, заставляя его свернуть на несколько градусов в сторону от спуска.
Огромная сосна, внезапно вырастающая на пути.
Он пытается объехать дерево, используя все свои навыки и каждый драгоценный миг времени. И, к своему удовлетворению, добивается успеха.
Дурак! Этого не следовало делать. Теперь он отчаянно жалеет о том, что тогда лез вон из кожи. Нужно было просто врезаться в дерево, пусть даже в результате он сломал бы несколько ребер; но зато ребрами бы все и ограничилось.
Так нет же – для этого он был слишком искусен. Слишком искусен и слишком опытен. И слишком самонадеян. Кроме того, прямо за спиной съезжала Брианна, а позади нее Алан и Бобби. Он выглядел бы в их глазах идиотом, налетев на дерево, точно какой-нибудь дилетант. В особенности после того, как хвастался, что может без проблем проехать по самому краю трассы.
Да, дерево он объехал лучше некуда. Но вот объехать маленькую поросль кустарников рядом с ним не сумел.
Он помнил чувство радостного возбуждения, охватившее его, когда он взлетел в воздух. Это было похоже на карнавальный аттракцион. Возбуждение и головокружение, от которых захватывает дух, но с небольшой примесью страха – то, что и составляет «изюминку» любого аттракциона. В конце концов, ему было всего двадцать два года и семь месяцев, он только что закончил колледж, и перед ним расстилалась вся жизнь. Он был непобедим и неуязвим. Он был жив.
Он помнил, как Брианна взволнованно объясняла прибывшим фельдшерам, что именно произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54