Барон Роквулский и его сын сильно походили друг на друга. Оба уверенно и прямо сидели в тяжелых седлах, ехали без видимого напряжения и, улыбаясь, переговаривались друг с другом. Оба были высокого роста и широкоплечи, и если Крэнн отличался завидной мускулатурой, присущей молодости, то и отец, уже в зрелых летах, по-прежнему сохранил силу. Похожи они были друг на друга и лицом — оба с квадратными подбородками, тонкими губами и пышными, но прямыми черными волосами. На первый взгляд могло показаться, будто даже взор у них одинаковый, но, присмотревшись, можно было отметить, что две пары серых глаз все-таки отличаются друг от друга. Взгляд Фарранда был холодным и проницательным, как будто барон моментально оценивал все, что попадалось ему на глаза. Сами же глаза его были бесстрастны и остры. Взгляд сына казался более удалым и в то же время ленивым; можно было подумать, его глазам только и подавай развлечения. С другой стороны, они тоже были холодны, но сквозил в них не расчет, а жестокость; мало кому удалось бы не заморгать, встретившись с таким взглядом.
Властная осанка и бросающееся в глаза богатство обоих гостей породили конечно же немало пересудов среди местных жителей, которые решили, что эти знатные господа производят внушительное и вместе с тем устрашающее впечатление. Никто не усомнился в том, что именно к встрече с этими вельможами их собственный барон и затеял столь необычные приготовления.
В свою очередь, Фарранд и Крэнн, словно не замечали глазеющих на них зевак, снисходя лишь до знакомства с самим городом. По дороге они уже подметили скудость принадлежащих Бальдемару пахотных земель, а бледный вид столицы бароната только подтвердил первоначальное впечатление.
— Ничего удивительного в том, что он так сильно жаждет наших денег, — рассмеявшись, промолвил Крэнн. — Нет, ты только погляди!
— Не суди опрометчиво, — остерег его отец. — На поверхности все здесь и впрямь весьма жалко, но здешний народ владеет многими ремеслами, и мы сможем обратить это себе на пользу. В конце концов, раз уж им удается зарабатывать себе на хлеб, да к тому же не доводить столь никудышного владыку, как Бальдемар, до полного разорения, то подумай о том, чего они смогут добиться под нашей властью!
— Под моей властью, — уточнил Крэнн, и отец остро посмотрел на него. — Но половина этих домов вот-вот развалится.
— До сих пор тебя дома простолюдинов вроде бы не заботили, — сухо заметил Фарранд. — И не забудь, — продолжил он после некоторой паузы, — тебе не быть здесь бароном, пока не умрет Бальдемар.
— Надеюсь, отец, это горестное событие не заставит ждать себя слишком долго. — Крэнн улыбнулся еще шире. — Моего будущего тестя трудно назвать здоровяком.
Теперь они рассмеялись разом, что вызвало в толпе зевак определенные комментарии.
— Молодой господин вроде бы в хорошем настроении.
— Да и ты был бы в хорошем, если бы тебя ждала женитьба на Ребекке.
— Точно, многие не отказались бы оказаться с нею в одной кроватке.
— А я все слышала! — закричала из окна разбитная бабенка. — Или я для вас уже недостаточно хороша?
— Целую ножки, любовь моя, — откликнулся один из собеседников. — Можешь не сомневаться.
— Не только ножки, — добродушно уточнила она, после чего захлопнула окно, а обоим мужчинам не осталось ничего другого, кроме как тоже расхохотаться, да так громко, что их смех донесся до слуха всадников, замыкавших процессию.
— Не стоит им надо мной смеяться, — буркнул Крэнн, резко развернувшись в седле. Глаза у него заблестели. — Я преподам им урок, который они не скоро забудут.
— Успокойся, — бросил ему Фарранд. — Забавы простолюдья не должны волновать тебя. Нам предстоит важное дело — и соблаговоли сосредоточиться на нем.
Крэнн не сразу отошел от вспышки гнева, и вид у него был по-прежнему рассерженный, когда они въехали на переполненную народом площадь перед замком.
— О Господи! А это что такое?
Отец и сын уставились на горланящую толпу, гигантскую шахматную доску и охраняющих ее солдат и изумленно покачали головами. Подняв глаза над толпой и повернувшись направо, они впервые увидели замок Бальдемара. Зрелище показалось им просто невероятным: растрескавшиеся ворота, разномастные башни, чудовищное смешение всех мыслимых и немыслимых архитектурных стилей. Фарранд пришел в ярость, Крэнн, однако же, разразился веселым смехом.
— Надо будет проследить, чтобы он потратил часть наших денег на новые укрепления, — простонал он.
— Ничего смешного тут нет, — проворчал отец. — Выходит, он нас обманул.
— Ну, не совсем. Ведь у него все-таки есть замок. В каком-то смысле. — Крэнна все еще душил смех. Но тут лицо его помрачнело, так как на ум жениху пришло нечто иное. — Заранее содрогаюсь при одной мысли о том, каковы окажутся в этом замке гостевые покои.
— Поживем — увидим, — уныло пробормотал Фарранд. — Судя по тому, как выглядит замок снаружи, нам лучше было бы остановиться на постоялом дворе.
Они пришпорили коней и принялись протискиваться сквозь толпу. Их великолепие, присущая им властность и нетерпеливые крики, которыми Крэнн разгонял зазевавшихся и замешкавшихся, превратили их в центр внимания для всех, кто собрался в этот час на площади перед замком. Оба благородных господина воспринимали это как должное, да и воины их по-прежнему оставались невозмутимыми, совершенно игнорируя и шепоток, и любопытные взгляды.
В конце концов, они миновали пролом, условно считающийся воротами, и промчались по сравнительно спокойному двору замка. В сторожевой будке, должно быть, заметили их приближение и известили о нем хозяев, потому что Бальдемар уже стоял на крыльце, выйдя поприветствовать дорогих гостей. По одну руку от него вытянулся постельничий, а по другую — молодой человек, которого он представил гостям как Тарранта, официального королевского посланника.
После того как произошел обмен приветствиями, освободившихся коней отвели на конюшню, а прибывший с гостями багаж начали переносить во внутренние помещения замка. Конюх, которому поручили коня Крэнна, с отвращением заметил, что бока у того совершенно безжалостно исколоты шпорами. Он потрепал животное по загривку, что-то невнятно пробормотал. «Не завидую тому, кто служит такому хозяину, старина», — подумал он, но, разумеется, вслух ничего не произнес.
Между тем Рэдд отдавал распоряжения челядинцам и воинам караула развести по своим жилищам воинов, сопровождавших барона и его сына. К этому разговору как-то слишком внимательно прислушивался королевский посланник. И вдруг все разговоры разом смолкли, а люди, собравшиеся во внутреннем дворе замка, обернулись в сторону парадного зала. Его дверь открылась, и на пороге появилась стройная фигурка. Всеобщее молчание подчеркивало важность момента.
— Друзья мои, — гордо провозгласил Бальдемар. — Перед вами моя дочь Ребекка.
Ребекка вышла на солнце, и ее золотистые волосы прямо-таки засверкали. Платье на ней было простого покроя, но на редкость элегантное, оно изящно облегало ее безукоризненные формы. По рядам пронесся одобрительный шепоток, глаза Крэнна радостно загорелись. Хотя он и знал о том, что дочь Бальдемара хороша собой, никто не предупредил его о том, что она писаная красавица. По-прежнему не спуская с Ребекки глаз, он наклонился к отцовскому уху.
— В конце концов, мы, возможно, заключили не такую уж дурную сделку, — шепнул он.
— Наберись терпения, мальчик мой, — громко и с подчеркнутой веселостью отозвался Фарранд. — Ты ведь еще не женат!
Он знал собственного сына: терпение применительно к предмету вожделения отнюдь не входило в число достоинств Крэнна. А на этой, завершающей, стадии дела они не могли позволить себе никаких ошибок. Крэнн понял отцовский намек и, улыбнувшись, промолчал.
Бароны Фарранд и Бальдемар дружно посмеялись, словно их позабавило присущее молодости нетерпение.
— Прошу сюда, дорогая моя! — воскликнул Бальдемар. — Подойди и познакомься со своим будущим мужем!
Ребекка медленно, не отрывая глаз от земли, приблизилась к ним. Сделала реверанс, потом подняла глаза и посмотрела на своего суженого. На мгновение девушка поневоле задрожала, под его взглядом хищника и у нее тоскливо защемило в груди, однако она быстро пришла в себя.
— Добро пожаловать в замок Крайнего Поля, — поздоровалась она. — Да будет этот кров столь же безмятежным для вас, каким он всегда служил для меня.
Ее отец засиял от гордости. Ребекка никогда еще не была так прекрасна, как нынче, а на столь учтивые слова с ее стороны он мог разве что надеяться.
— Ваша красота превосходит мои самые дерзкие ожидания, госпожа, — галантно отозвался Крэнн. — И я, уже чувствуя себя как дома.
С губ у него не сходила улыбка, однако по глазам можно было догадаться о том, что он чувствует на самом деле.
— А вы, господин мой, столь же хороши, как и ваши слова, — вернула комплимент Ребекка, заставив себя улыбнуться Крэнну, и на этом обмен ритуальными любезностями был завершен.
— После долгого пути вы, должно быть, проголодались, — заметил Бальдемар. — Прошу к столу.
Двое баронов, ступая рядом и оживленно беседуя, возглавили процессию, направившуюся в парадный зал. Крэнн и Ребекка шли следом, продолжая обмениваться любезностями. На протяжении всей трапезы Крэнн являл собою образец учтивости, он постоянно улыбался и соглашался с хозяином по всем вопросам, связанным с приготовлениями к свадьбе и с более отдаленными планами на будущее. Лишь раз его безупречный фасад чуть было не пошел мелкими трещинами, когда речь зашла о предстоящем поединке в «живые шахматы». Однако Бальдемару удалось уверить гостя в том, что это всего лишь пустая формальность, развлечение для простонародья, которому к тому же рано или поздно суждено стать подданными самого Крэнна. Бальдемар также подчеркнул, что ему предстоит представление, а вовсе не настоящее состязание.
— Вообще-то я недурно играю в шахматы, — напоследок сообщил Крэнн.
— Тогда вам и вовсе не о чем беспокоиться, — рассмеялся барон.
А Ребекке казалось, будто трапеза затянулась на целую вечность. И хотя во внешне благожелательном и учтивом поведении Крэнна и Фарранда она не смогла найти никаких изъянов, интуитивно ей было ясно, что этим гостям доверять нельзя. Фарранд показался ей хитрым и двуличным, тогда как ее жених больше походил на туго натянутый арбалет, курок которого был уже наполовину спущен, и стрела могла сорваться в любое мгновение — сорваться и поразить насмерть. Ее решимость, во что бы то ни стало, избежать этого замужества только усилилась. Честно говоря, единственным из соседей по столу, который хоть немного пришелся ей по сердцу, был королевский посланник Таррант. Он почти ничего не говорил и выглядел на редкость строгим, но его вкрадчивые манеры и пытливые взгляды не таили, казалось ей, той опасности, которую она чувствовала, как подводное течение, в поведении основных гостей.
В конце концов, все наелись досыта и напились допьяна — Ребекка радостно отметила про себя, что ее жених тоже выпил порядочно, — и Бальдемар предложил гостям разойтись по покоям, чтобы отдохнуть и набраться сил перед вечерними торжествами. Фарранд с удовольствием согласился, и гости разошлись по отведенным для них комнатам.
Фарранду и Крэнну Бальдемар выделил часть собственных апартаментов; оставшись наедине, барон с севера подвел сына к окну и тихим голосом сказал ему:
— Присмотрись к Тарранту. Конечно, Монфор должен был кого-нибудь прислать, но вот об этом человеке я ничего не слышал, и это меня нервирует.
— Разумеется, отец, — с рассеянным видом кивнул Крэнн.
Мыслями он сейчас витал явно не здесь.
— Покои, в конце концов, не так уж плохи, как можно было подумать, — оглядевшись по сторонам, заметил Фарранд. — Ладно, еще увидимся.
Дверь за ним закрылась, и челядинец предложил свои услуги Крэнну.
— Прошу сюда, господин мой.
— Погоди, — отказался тот. — Сперва мне надо заглянуть в парадный зал.
И, не выслушав ответа, он отправился означенной дорогой.
Когда Крэнн вошел в зал, он застал там лишь Бальдемара и Рэдда. Постельничий тут же поспешил с извинениями уйти, поняв, что гостю хочется побеседовать с будущим тестем с глазу на глаз.
— Я хочу попросить вас об одном одолжении, — обратился к хозяину Крэнн.
— Все, что хотите. Все, что угодно!
Щеки Бальдемара побагровели от чрезмерно выпитого. Ему понравилось, что молодой человек так быстро начал искать его доверия, и он с радостью согласился уважить просьбу гостя.
— Разумеется. Разумеется. Это прекрасная мысль. Я все устрою. Скажем, часа через два, ладно?
Крэнн с улыбкой кивнул.
— И если вам понадобится что-то еще, только соблаговолите сообщить.
— Так я и сделаю. Благодарю вас, господин мой.
Крэнн повернулся и пошел следом за челядинцем в покои. Когда дверь за ним затворилась, он все еще улыбался.
— Одна, отец? Но ведь я наверняка должна прийти с кем-нибудь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48