Горький аромат окутывал, обольщал, смущал. Жадные руки обжигали. Опыт и темперамент Эллоис*Сента выбили почву из-под ног, заставляя тело пылать, а дух - томиться. Мальчишечья хрупкость оказалась иллюзорной: тело было сильным, гибким, поджарым, словно сплетенным из тугих веревок.
Размахнувшись, я с силой ударила его по губам. Из трещинки на губах выступили бисеринки крови. Горло обожгло жаждой.
- Отойди, - «вороньим» голосом каркнула я.
- Ты – сумасшедшая? – зашептал он на ухо.- Никогда так больше не делай.
Подняв глаза, я в упор смотрела ему в лицо, снизу вверх.
Оно было по-настоящему красивым. Красивый мужчина, - красивый, а не привлекательный, (храбрый, сильный, богатый, опасный, властный), - явление противоестественное. В красоте Эллоис*сента не было изъянов. Правильность черт не портилась слащавостью, слабым подбородком или излишней мягкостью выражения, что свойственной тем, кого большинство мужчин обзывают «красавчиками» и по кому пачками сохнут девочки-подростки. В ярких глазах светился острый ум, в складке губ, жесткой, упрямой, чуть насмешливой, читалась любовь к авантюрным, амурным и другого рода приключениям. Надменная посадка головы, гордый разворот плеч, густая грива волос, непокорно спадающая на высокий шишковатый лоб, лепные скулы, выдавали в нем натуру бунтарскую, склонную к скандалам и необдуманным поступкам.
Мы смотрели друг на друга: я – с насмешливым вызовом, он – с невысказанной угрозой.
- Кузина, - от его голоса у меня по коже бежали мурашки.
В следующее мгновение меня вновь целовали, пылко, страстно.
Страсть Эллоис*Сента, жгучая, беспощадная, словно ветер, раздувала черный огонь моего сердца, пробуждая тело. Лобызания напоминали поединок, борьбу характеров.
- Эллоис! – окликнул резкий высокий голос.
Мы замерли, отнюдь не в восторге от появления третьего лица.
- Слепой Ткач вплети тебя в свою паутину! – Проговорила красивая брюнетка с резкими чертами хищной птицы. - Что ты делаешь?
- Мне обязательно комментировать? Сама догадаться не можешь?
- Эллоис*сент! – укоризненно покачала головой девушка.
- Кто это? – холодной спросила я.
- Моя родная сестра, Аст*рэль.
- Ах, сестра, - расслабилась я, успокаиваясь.
Несколько замечательно-коротких мгновений мы глядели друг на друга. При этом мир казался полным красок, запахов, звуков.
Но счастье недолговечно.
На галерею высыпала стайка щебечущих кузин. Они окружили нас, затараторив:
- Кузина, какое прелестное платье…
- - И этот удивительный медный оттенок кос!
- Видели вы когда-нибудь кого-нибудь прелестнее?
Не желая отвечать на явно фальшивый льстивый вздор или вступать в конфронтацию ненужной колючей репликой, я хранила молчание, вымученно улыбаясь.
Эллоис*сент наблюдал за мной, присев на белые перила, глубоко запрятав руки в карманы. Серебряный лунный глянец заставлял блестеть густую темную шевелюру. Бледное лицо казалось окутанным темным облаком.
- - Ты не хочешь поехать завтра к развалинам? - пробилась к моему сознанию фраза, сказанная хорошенькой блондинкой.
- К каким развалинам? – решила уточнить я, прежде чем опрометчиво соглашаться.
- Старым, - радостно пояснили оптимистичные трещотки.
- Зачем? – пыталась я понять ход их мыслей.
- Погадать, - с энтузиазмом прозвучал ответ.
- А дома, что? Ни как нельзя?
- Да для чего же, по-твоему, здесь поставлена магическая защита, как не от разного рода духов? На территории Чеарэта блокируются все виды магии, кроме семейной. Суть же любого гадания заключается именно в том, чтобы все это вызвать, - пояснили мне. - Так ты поедешь?
- О чем гадать?
Девочки выразительно переглянулись и ехидно пояснили:
- О будущем.
- Зачем? - искренне не понимала я.
- Погадай о любви, кузина, - раздался насмешливый голос. – Раз будущее тебя не интересует. Или, - озорно блеснули зеленые глаза лукавым вызовом, - или любовь тоже не кажется достойным поводом?
- Я поеду, - сухо процедила я сквозь почти сжатые губы. – В любом случае старинные развалины интересны сами по себе.
Оказавшись, в комнате, представленной, как моя собственная, я все никак не могла понять: вздыхать ли с облегчение или с сожалением. Вечер остался позади. И наша увлекательная перебранка с зеленоглазым комнатным пуделем – тоже.
Закутавшись в теплый халат, взяв книгу, я забралась с ногами в кресло. На красной коже были вытеснено золотом название: «Легенды о Сотворении Мира».
« И Пустыня вокруг была! - гласили строки
Не на Земле, а на Небе.
Не было в Мире Мрака.
Не было Света в Нем
Не было Чувства, Мысли.
Это и стало Злом.
Зло Пустотой называлось,
Коль имело женщин лицо.
Хаосом нарекалось
Коль в лике мужчины жило.
Но взорвалась однажды
Бездна. Сто тысяч огней
Вспыхнуло. Стало Миром.
Мир – на родил детей.
Мир самым первым Богом
Стал, озаряя Тьму.
Тьма покорилась Богу
И отдалась Ему .
Вселенная многогранна. Смерти нет. Есть грань перехода из вещества в энергию, при этом энергия по отношении к материи имеет главенствующее значение.
Творец есть чистая энергия, не разделяющая Добра и Зла, ибо Бог есть Добро и не знает Зла. Чтобы началось движение, необходим предмет и причина, заставляющая предмет двигаться. Творец для воссоздания необходимых ему энергий создал Человека. Дал ему стремление искать Бога. Чтобы заставить Человека искать Творца, Бог оставил частицу Пустоты в сотворенном мире – Зло. Чтобы видеть и разделять Зло от Добра, не видимых ему самому, Творец создал воплощающих в себя Свет и Тьму, Добро и Зло: Альфов и Дэйвов.
Альфы следят за соблюдением законов, обеспечивая возмездие, поддерживая справедливость и равновесие во Вселенной. Дэйвы держат под контролем бесов, они же ответственны за появление искушений, противясь, сопротивляясь или подчиняясь которым, человек определяет себе место во Вселенной.
Между альфами и дейвами находятся существа, что держат разделы между мирами, делая переход рубежей невозможным - Хранители.
Когда «хранители» проходят процесс воплощения, миры, хранимые ими, уязвимы. Это время кармических узлов.
Хранителями Мир*тэн – Лэо являются: Слепой Ткач и Хозяйка Бездны – Литу*эль, чья душа сплетена из белого света.
Любая Стихия поддаётся распаду и заражению. Загнивает вода, несут болезненные миазмы ветра, хранят заразу земли, теряя плодородие и поддаваясь коррозии. Огонь не поддается заражению. Никакое Зло не способно заразить Бездну. Конец придёт Огненный Смерчем. Огнем миры начинаются и в огне сгорают. Придет Литу*эль и Мир Трех Лун станет воплощенной Бездной».
Книга выскользнула из рук, веки налились свинцом. Я провалилась в тяжелый мучительный сон.
Свет догорал на облаках. Океан шумел, вскидывая вверх прозрачные языки.
Я стояла на обрыве, наблюдая, как со дня океана поднималось нечто страшное. За спиной дыбилась, похожая на дракона, вставшего на дыбы, скала. В следующую секунду она раскололась, фонтаном выбрасывая потоки лавы и огня. Горячий пепел падал вниз, в воду, покрывающуюся пеной. Море бурлило, расступаясь, выпуская из глубин огромного демона.
Он явился: высокий, черный. Весь покрытый переливающейся чешуёй; с крыльями, острыми как бритва, кроваво-алыми, словно рубины.
- Литу*эль, - тянулись ко мне лапы чудовища.
Во сне я испытывала не ужас, а жгучее, разъедающее душу, сожаление. Жуткое существо мучилось. Я не могла ему помочь. Вернее, могла. Но не желала делать ни шага на встречу.
- Литу*эль!!! – ярость и боль лавой растекались по пространству. - Литу*эль!!! Литу*эль!!! Литу*эль!!!
Я отвернулась. Мне не хватало воздуха. Я задыхалась!
Причина тому была весьма прозаическая: во сне, неудачно повернувшись, я уткнулась носом в обшивку кресла. Тело ныло от неудобной позы.
- Госпоже угодно одеваться? – Присела в почтительно реверансе хорошенькая горничная.- Вас уже ждут.
Надо же! Во сне я никак себя Хозяйкой Бездны вообразила! А кого, интересно, мое подсознание, рассматривало в качестве восставшего демона? Миа*рона? В глубине души я знала, что он жив. И панически боялась будущей встречи.
- Ну, и чего ты ждешь? – вскинулась я на горничную. – Мне угодно одеваться. Угодно. Поторапливайся!
Сложно, глядя на эту девушку, поверить, что мы с ней практически с одного поля - ягода. В обеих текла крестьянская кровь.
Её круглое лицо с чуть вздернутым носишком, заученно простодушным выражением и сметливой хитринкой в глазах выглядело таким обычным, человеческим. Мое честно отражало суть ведьмы, владеющей самой лютой стихией. Простодушной не стоило даже пытаться прикинуться: кто не слеп, все равно не поверит. Хищным во мне выглядело все: чуть раскосые глаза, плотно сомкнутые губы, обтянутые кожей высокие, острые «кошачьи» скулы, гневливые брови, неуправляемая грива темно-медных локонов, огненным облаком витающая вокруг лица.
Стоило ли удивляться, что с пышными платьями мы не ладили? Но таки пришлось «облачаться», - выбора не было. Раз стала принцессой, - будь добра носить кринолин и корону.
- Свободна, - высокомерно кивнула я горничной.
Всякий нувориш обязан быть втрое высокомернее истинного аристократа – железобетонное правило номер один.
Тяжелый ворс ковра заглушал шаги. Длинный коридор без единого окна, с вереницей тяжелых, наглухо запертых дверей внезапно обрывался лестницей, опускающейся в огромную серебренную Главную Залу Чеарэта. Зала равнодушно терпела вторжение. В прозрачных колоннах, поддерживающих купол потолка, перемещались воздушные пузыри, подхваченные несуществующим иллюзорным потоком.
В прихожей меня уже ждали три вчерашние красавицы: блондинка, девушка со светло-русыми тонкими пушистыми локонами и брюнетка, сестра Эллоис*сента – Аста*рэль.
Всем им я ответила широкой улыбкой:
- Ну? Едем?
И мы устремились на поиски очередных неприятностей.
Глава 6
Склеп , вода и пламя
Днем солнце стало припекать изрядно, но зори пока оставались холодными. Бодрящий прохладный воздух зарумянил щеки, стоило только выбраться из дома. Каждая из нас, думаю, благословила возможность укрыться в чреве кареты: предписанные этикетом туалеты, внешне эффектные, к сожалению, не спасали от зловредного ветерка, задувающего с севера.
Над головами замелькала переливающаяся бликами листва. Дорога, обманчиво гладкой лентой стелилась под ноги.
- Мы не представились, - заметила одна и спутниц, - Тебе, наверное, сложно запомнить всех гуртом? Меня зовут – Сиэл*ла, - проговорила блондинка с нетипичным для этого семейства, темно-карим цветом глаз. - Её, - она кивнула в сторону уже известной брюнетки, - Астр*эль. А это – Сири*ан.
Дорога бежала мимо подлеска, большая часть деревьев в котором успела покрыться листвой. Невысокие дикие яблони поймали в узловатые ветви белое ароматное облачко цвета и теперь под резкими порывами ветра, цветики, волнуясь, колыхались. Особо пугливые лепестки успели осыпаться на стороживший снизу сухостойник.
- Может, лучше вернуться? – нерешительно обернулась Сири*ан к сестрам. - Кажется, собирается гроза.
Цвет наплывающих туч с каждой секундой становился концентрированнее и гуще.
Астр*эль засмеялась:
- Умеешь сражаться с нежитью, Одиф*фэ?
- Гроза - не нежить, - пожала я плечами.
Вскоре карета остановилась. Мы сошли на землю.
Тонкая тропинка, вьющаяся между молоденьких березок, вела к одичавшим кустам кроваво-алых рододендронов, к высокой, в человеческий рост, крапиве, густо поросшей на останках древних развалин.
Судить, на что строение было похоже изначально, не представлялось возможным. Здание разрушилось почти до основания. На одной из стен, чудом удерживающейся на корнях, с трудом можно было рассмотреть изображение непропорционально удлиненного, полинявшего от множества дождей и ветров, лика.
- Остатки древних фресок, изображающие былые святыни, - разъяснила Сиэл*ла.
Порывы ветра сделались резче. Тучи двигались скоро, распространяя в воздухе запах свежести.
- Нужно торопиться, - проговорила Астр*эль.
Достав из ридикюля тонко заточенный ножик, она принялась рисовать круг на земле. Юная ведьма несколько раз обошла нарисованную фигуру по ходу солнца, нараспев произнося малопонятные слова.
Ветер запел. Чувствовалась, как воздух сгущался, обращаясь в марево, наполненное электрическими разрядами. Сверху, снизу, со всех сторон, - ритмично, гулко, загрохотали барабаны. Поначалу звук напоминал глухой ропот, но, нарастая, заревел, растворяя в себе весь мир…
Тело обратилось в один из многочисленных языков пламени, мечущийся над угольками. Скользящий, ярящийся, молящий, стремящийся влететь, чтобы бессильно опасть вниз. Я танцевала с грозой, легко и упоенно. И только когда ритм смолк, поняла, что сверкающие яростные молнии, увертывающиеся от жадных ладоней, отнюдь не были плодом богатого воображения.
У моих ног зиял черный провал.
- Что это? – спросила я, с опаской заглядывая внутрь.
- Думаю, именно то, что мы и искали, - приблизилась ко мне Астр*эль, чтобы в свой черед заглянуть внутрь ямы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Размахнувшись, я с силой ударила его по губам. Из трещинки на губах выступили бисеринки крови. Горло обожгло жаждой.
- Отойди, - «вороньим» голосом каркнула я.
- Ты – сумасшедшая? – зашептал он на ухо.- Никогда так больше не делай.
Подняв глаза, я в упор смотрела ему в лицо, снизу вверх.
Оно было по-настоящему красивым. Красивый мужчина, - красивый, а не привлекательный, (храбрый, сильный, богатый, опасный, властный), - явление противоестественное. В красоте Эллоис*сента не было изъянов. Правильность черт не портилась слащавостью, слабым подбородком или излишней мягкостью выражения, что свойственной тем, кого большинство мужчин обзывают «красавчиками» и по кому пачками сохнут девочки-подростки. В ярких глазах светился острый ум, в складке губ, жесткой, упрямой, чуть насмешливой, читалась любовь к авантюрным, амурным и другого рода приключениям. Надменная посадка головы, гордый разворот плеч, густая грива волос, непокорно спадающая на высокий шишковатый лоб, лепные скулы, выдавали в нем натуру бунтарскую, склонную к скандалам и необдуманным поступкам.
Мы смотрели друг на друга: я – с насмешливым вызовом, он – с невысказанной угрозой.
- Кузина, - от его голоса у меня по коже бежали мурашки.
В следующее мгновение меня вновь целовали, пылко, страстно.
Страсть Эллоис*Сента, жгучая, беспощадная, словно ветер, раздувала черный огонь моего сердца, пробуждая тело. Лобызания напоминали поединок, борьбу характеров.
- Эллоис! – окликнул резкий высокий голос.
Мы замерли, отнюдь не в восторге от появления третьего лица.
- Слепой Ткач вплети тебя в свою паутину! – Проговорила красивая брюнетка с резкими чертами хищной птицы. - Что ты делаешь?
- Мне обязательно комментировать? Сама догадаться не можешь?
- Эллоис*сент! – укоризненно покачала головой девушка.
- Кто это? – холодной спросила я.
- Моя родная сестра, Аст*рэль.
- Ах, сестра, - расслабилась я, успокаиваясь.
Несколько замечательно-коротких мгновений мы глядели друг на друга. При этом мир казался полным красок, запахов, звуков.
Но счастье недолговечно.
На галерею высыпала стайка щебечущих кузин. Они окружили нас, затараторив:
- Кузина, какое прелестное платье…
- - И этот удивительный медный оттенок кос!
- Видели вы когда-нибудь кого-нибудь прелестнее?
Не желая отвечать на явно фальшивый льстивый вздор или вступать в конфронтацию ненужной колючей репликой, я хранила молчание, вымученно улыбаясь.
Эллоис*сент наблюдал за мной, присев на белые перила, глубоко запрятав руки в карманы. Серебряный лунный глянец заставлял блестеть густую темную шевелюру. Бледное лицо казалось окутанным темным облаком.
- - Ты не хочешь поехать завтра к развалинам? - пробилась к моему сознанию фраза, сказанная хорошенькой блондинкой.
- К каким развалинам? – решила уточнить я, прежде чем опрометчиво соглашаться.
- Старым, - радостно пояснили оптимистичные трещотки.
- Зачем? – пыталась я понять ход их мыслей.
- Погадать, - с энтузиазмом прозвучал ответ.
- А дома, что? Ни как нельзя?
- Да для чего же, по-твоему, здесь поставлена магическая защита, как не от разного рода духов? На территории Чеарэта блокируются все виды магии, кроме семейной. Суть же любого гадания заключается именно в том, чтобы все это вызвать, - пояснили мне. - Так ты поедешь?
- О чем гадать?
Девочки выразительно переглянулись и ехидно пояснили:
- О будущем.
- Зачем? - искренне не понимала я.
- Погадай о любви, кузина, - раздался насмешливый голос. – Раз будущее тебя не интересует. Или, - озорно блеснули зеленые глаза лукавым вызовом, - или любовь тоже не кажется достойным поводом?
- Я поеду, - сухо процедила я сквозь почти сжатые губы. – В любом случае старинные развалины интересны сами по себе.
Оказавшись, в комнате, представленной, как моя собственная, я все никак не могла понять: вздыхать ли с облегчение или с сожалением. Вечер остался позади. И наша увлекательная перебранка с зеленоглазым комнатным пуделем – тоже.
Закутавшись в теплый халат, взяв книгу, я забралась с ногами в кресло. На красной коже были вытеснено золотом название: «Легенды о Сотворении Мира».
« И Пустыня вокруг была! - гласили строки
Не на Земле, а на Небе.
Не было в Мире Мрака.
Не было Света в Нем
Не было Чувства, Мысли.
Это и стало Злом.
Зло Пустотой называлось,
Коль имело женщин лицо.
Хаосом нарекалось
Коль в лике мужчины жило.
Но взорвалась однажды
Бездна. Сто тысяч огней
Вспыхнуло. Стало Миром.
Мир – на родил детей.
Мир самым первым Богом
Стал, озаряя Тьму.
Тьма покорилась Богу
И отдалась Ему .
Вселенная многогранна. Смерти нет. Есть грань перехода из вещества в энергию, при этом энергия по отношении к материи имеет главенствующее значение.
Творец есть чистая энергия, не разделяющая Добра и Зла, ибо Бог есть Добро и не знает Зла. Чтобы началось движение, необходим предмет и причина, заставляющая предмет двигаться. Творец для воссоздания необходимых ему энергий создал Человека. Дал ему стремление искать Бога. Чтобы заставить Человека искать Творца, Бог оставил частицу Пустоты в сотворенном мире – Зло. Чтобы видеть и разделять Зло от Добра, не видимых ему самому, Творец создал воплощающих в себя Свет и Тьму, Добро и Зло: Альфов и Дэйвов.
Альфы следят за соблюдением законов, обеспечивая возмездие, поддерживая справедливость и равновесие во Вселенной. Дэйвы держат под контролем бесов, они же ответственны за появление искушений, противясь, сопротивляясь или подчиняясь которым, человек определяет себе место во Вселенной.
Между альфами и дейвами находятся существа, что держат разделы между мирами, делая переход рубежей невозможным - Хранители.
Когда «хранители» проходят процесс воплощения, миры, хранимые ими, уязвимы. Это время кармических узлов.
Хранителями Мир*тэн – Лэо являются: Слепой Ткач и Хозяйка Бездны – Литу*эль, чья душа сплетена из белого света.
Любая Стихия поддаётся распаду и заражению. Загнивает вода, несут болезненные миазмы ветра, хранят заразу земли, теряя плодородие и поддаваясь коррозии. Огонь не поддается заражению. Никакое Зло не способно заразить Бездну. Конец придёт Огненный Смерчем. Огнем миры начинаются и в огне сгорают. Придет Литу*эль и Мир Трех Лун станет воплощенной Бездной».
Книга выскользнула из рук, веки налились свинцом. Я провалилась в тяжелый мучительный сон.
Свет догорал на облаках. Океан шумел, вскидывая вверх прозрачные языки.
Я стояла на обрыве, наблюдая, как со дня океана поднималось нечто страшное. За спиной дыбилась, похожая на дракона, вставшего на дыбы, скала. В следующую секунду она раскололась, фонтаном выбрасывая потоки лавы и огня. Горячий пепел падал вниз, в воду, покрывающуюся пеной. Море бурлило, расступаясь, выпуская из глубин огромного демона.
Он явился: высокий, черный. Весь покрытый переливающейся чешуёй; с крыльями, острыми как бритва, кроваво-алыми, словно рубины.
- Литу*эль, - тянулись ко мне лапы чудовища.
Во сне я испытывала не ужас, а жгучее, разъедающее душу, сожаление. Жуткое существо мучилось. Я не могла ему помочь. Вернее, могла. Но не желала делать ни шага на встречу.
- Литу*эль!!! – ярость и боль лавой растекались по пространству. - Литу*эль!!! Литу*эль!!! Литу*эль!!!
Я отвернулась. Мне не хватало воздуха. Я задыхалась!
Причина тому была весьма прозаическая: во сне, неудачно повернувшись, я уткнулась носом в обшивку кресла. Тело ныло от неудобной позы.
- Госпоже угодно одеваться? – Присела в почтительно реверансе хорошенькая горничная.- Вас уже ждут.
Надо же! Во сне я никак себя Хозяйкой Бездны вообразила! А кого, интересно, мое подсознание, рассматривало в качестве восставшего демона? Миа*рона? В глубине души я знала, что он жив. И панически боялась будущей встречи.
- Ну, и чего ты ждешь? – вскинулась я на горничную. – Мне угодно одеваться. Угодно. Поторапливайся!
Сложно, глядя на эту девушку, поверить, что мы с ней практически с одного поля - ягода. В обеих текла крестьянская кровь.
Её круглое лицо с чуть вздернутым носишком, заученно простодушным выражением и сметливой хитринкой в глазах выглядело таким обычным, человеческим. Мое честно отражало суть ведьмы, владеющей самой лютой стихией. Простодушной не стоило даже пытаться прикинуться: кто не слеп, все равно не поверит. Хищным во мне выглядело все: чуть раскосые глаза, плотно сомкнутые губы, обтянутые кожей высокие, острые «кошачьи» скулы, гневливые брови, неуправляемая грива темно-медных локонов, огненным облаком витающая вокруг лица.
Стоило ли удивляться, что с пышными платьями мы не ладили? Но таки пришлось «облачаться», - выбора не было. Раз стала принцессой, - будь добра носить кринолин и корону.
- Свободна, - высокомерно кивнула я горничной.
Всякий нувориш обязан быть втрое высокомернее истинного аристократа – железобетонное правило номер один.
Тяжелый ворс ковра заглушал шаги. Длинный коридор без единого окна, с вереницей тяжелых, наглухо запертых дверей внезапно обрывался лестницей, опускающейся в огромную серебренную Главную Залу Чеарэта. Зала равнодушно терпела вторжение. В прозрачных колоннах, поддерживающих купол потолка, перемещались воздушные пузыри, подхваченные несуществующим иллюзорным потоком.
В прихожей меня уже ждали три вчерашние красавицы: блондинка, девушка со светло-русыми тонкими пушистыми локонами и брюнетка, сестра Эллоис*сента – Аста*рэль.
Всем им я ответила широкой улыбкой:
- Ну? Едем?
И мы устремились на поиски очередных неприятностей.
Глава 6
Склеп , вода и пламя
Днем солнце стало припекать изрядно, но зори пока оставались холодными. Бодрящий прохладный воздух зарумянил щеки, стоило только выбраться из дома. Каждая из нас, думаю, благословила возможность укрыться в чреве кареты: предписанные этикетом туалеты, внешне эффектные, к сожалению, не спасали от зловредного ветерка, задувающего с севера.
Над головами замелькала переливающаяся бликами листва. Дорога, обманчиво гладкой лентой стелилась под ноги.
- Мы не представились, - заметила одна и спутниц, - Тебе, наверное, сложно запомнить всех гуртом? Меня зовут – Сиэл*ла, - проговорила блондинка с нетипичным для этого семейства, темно-карим цветом глаз. - Её, - она кивнула в сторону уже известной брюнетки, - Астр*эль. А это – Сири*ан.
Дорога бежала мимо подлеска, большая часть деревьев в котором успела покрыться листвой. Невысокие дикие яблони поймали в узловатые ветви белое ароматное облачко цвета и теперь под резкими порывами ветра, цветики, волнуясь, колыхались. Особо пугливые лепестки успели осыпаться на стороживший снизу сухостойник.
- Может, лучше вернуться? – нерешительно обернулась Сири*ан к сестрам. - Кажется, собирается гроза.
Цвет наплывающих туч с каждой секундой становился концентрированнее и гуще.
Астр*эль засмеялась:
- Умеешь сражаться с нежитью, Одиф*фэ?
- Гроза - не нежить, - пожала я плечами.
Вскоре карета остановилась. Мы сошли на землю.
Тонкая тропинка, вьющаяся между молоденьких березок, вела к одичавшим кустам кроваво-алых рододендронов, к высокой, в человеческий рост, крапиве, густо поросшей на останках древних развалин.
Судить, на что строение было похоже изначально, не представлялось возможным. Здание разрушилось почти до основания. На одной из стен, чудом удерживающейся на корнях, с трудом можно было рассмотреть изображение непропорционально удлиненного, полинявшего от множества дождей и ветров, лика.
- Остатки древних фресок, изображающие былые святыни, - разъяснила Сиэл*ла.
Порывы ветра сделались резче. Тучи двигались скоро, распространяя в воздухе запах свежести.
- Нужно торопиться, - проговорила Астр*эль.
Достав из ридикюля тонко заточенный ножик, она принялась рисовать круг на земле. Юная ведьма несколько раз обошла нарисованную фигуру по ходу солнца, нараспев произнося малопонятные слова.
Ветер запел. Чувствовалась, как воздух сгущался, обращаясь в марево, наполненное электрическими разрядами. Сверху, снизу, со всех сторон, - ритмично, гулко, загрохотали барабаны. Поначалу звук напоминал глухой ропот, но, нарастая, заревел, растворяя в себе весь мир…
Тело обратилось в один из многочисленных языков пламени, мечущийся над угольками. Скользящий, ярящийся, молящий, стремящийся влететь, чтобы бессильно опасть вниз. Я танцевала с грозой, легко и упоенно. И только когда ритм смолк, поняла, что сверкающие яростные молнии, увертывающиеся от жадных ладоней, отнюдь не были плодом богатого воображения.
У моих ног зиял черный провал.
- Что это? – спросила я, с опаской заглядывая внутрь.
- Думаю, именно то, что мы и искали, - приблизилась ко мне Астр*эль, чтобы в свой черед заглянуть внутрь ямы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46