Тогда я заметил вдали какие-то бледные неясные
фигуры, одетые в потрепанные лохмотья, похожие на нищих, странствующих по
городу. Я долго смотрел на них, пока не понял, кто они. Они плелись
толпой, волоча ноги, гниющие и слепые.
Это были мертвецы из Грейнитхед, трупы с кладбища. Это были слуги
Микцанцикатли, ищущие свежей крови и людских сердец для своего хозяина,
освобожденного мной.
Я бросился бежать.
34
Я никогда раньше не замечал, что Восточнобережное шоссе такое
длинное. Не пробежав и половины мили, я начал задыхаться и должен был
замедлить бег. Дальше я шел нормальным быстрым шагом. Умершие, выползающие
на дорогу со стороны Кладбища Над Водой, остались позади. Оглядываясь, я
уже не видел за собой толпу, волочащую ноги, но предпочитал не дожидаться,
пока они догонят меня.
Я посмотрел на часы, которые все еще шли, хотя в них налилось немало
морской воды. Они показывали половину первого дня, но с таким же успехом
это могла быть половина первого ночи. Ветер стонал и свистел у меня в
ушах, высохшие листья и клочки газет летели мимо, как убегающие духи. В
воздухе висел апокалиптический ужас, как будто пришел конец света, когда
открываются гробы, земля дрожит, а живые и мертвые вперемешку стоят перед
судом. Это был день жестокого суда Микцанцикатли, владыки Страны Мертвых,
пожирателя людских сердец, Не Имеющего Плоти.
Восточнобережное шоссе соединяется с улицей Лафайет, которая ведет
прямо к центру Салема. Неподалеку от пересечения Восточнобережного шоссе и
Лафайет, однако, находится кладбище "Звезда Морей". Когда, задыхаясь и
ковыляя, с ломотой в груди и в горле, как будто прочищенным наждачной
бумагой, я вошел на улицу Лафайет, я увидел, что гробы на кладбище "Звезда
Морей" также открыты. Я увидел множество живых трупов, закутанных в
пожелтевшие саваны и отрепья, мигающих тем же самым холодным электрическим
светом, который раньше предвещал приход духа Джейн.
Я замедлил шаг. Мертвые плелись по всей ширине улицы, и вначале я
думал, что они просто ослеплены и дезориентированы. Но потом я заметил
между ними стоящий неподвижно автомобиль. Я пригнулся и, крадучись между
деревьев, попытался подобраться поближе, не выдавая своего присутствия. От
автомобиля меня отделяло уже не более двадцати пяти ярдов, когда я понял,
что произошло. Трупы задержали автомобиль, блокируя проезд. Они вытащили
водителя, который теперь лежал, распятый на капоте, в разорванной рубашке,
с обнаженным животом и грудью. Из разорванной грудной клетки торчали
окровавленные ребра, один из мертвых держал в поднятой костлявой руке
красное, блестящее сердце, и кровь стекала по белым костям кисти. Два или
три других трупа на разных стадиях разложения питались печенью и кишками.
Меня замутило и вытошнило проглоченной раньше морской водой. Один из
мертвецов поднял голову над распоротым брюхом водителя. Из его зубов
свисал белесый обрывок кишки. Он посмотрел на меня пустыми глазницами, а
потом заскрежетал, показывая на меня рукой, и вся кошмарная толпа
повернулась в мою сторону.
Я выпрямился и побежал назад, к Восточнобережному шоссе. Я бежал по
центру шоссе так быстро, как только мог. Я слышал собственное свистящее
дыхание и глухой стук ботинок по поверхности шоссе. А сзади, слишком
близко, я слышал звуки погони, шепот и вопли преследующих меня мертвецов.
Я почти добежал до пересечения с Восточнобережным шоссе, когда
появились первые ряды мертвых с Кладбища Над Водой, а потом следующие,
более многочисленные. Они перегородили шоссе, отрезая мне путь к бегству.
Я повернулся и увидел, что толпа мертвецов, гнавших меня по улице Лафайет,
наступает мне на пятки. Преследователи уже торжествующе тянули руки, чтоб
схватить меня.
Я отчаянно попытался отпрыгнуть в сторону, но один из трупов
дотянулся до меня и схватил за рукав. Я нанес ему молниеносный удар в
лицо, но, к моему ужасу, кулак прошел сквозь сгнившее тело навылет, пробил
хрупкие кости черепа и глубоко застрял в холодной, скользкой студенистой
массе мозга. Очередной труп, на этот раз женский, схватил меня сзади,
прыгнул на закорки и перепончатыми пальцами вцепился в лицо и шею. Еще
один, с ногами, съеденными гнилью до колен, схватил меня за щиколотки. Все
больше их атаковало меня со всех сторон, дергало и царапало, пока впервые
в жизни я не завопил во всю глотку.
Умершие придавили меня к земле тяжестью своих разлагающихся тел. Они
скрипели, свистели и булькали, сопели, втягивая со свистом воздух в
гниющие обрывки легких, в ноздри, проеденные червями. Я чувствовал, как их
руки срывают с меня одежду, царапают мою грудь, слепо повинуясь приказам
Микцанцикатли, который требовал человеческих сердец. Он требовал свежих
сердец, вырванных из живого тела, чтобы насытиться ими, набрать сил и
снова властвовать над миром.
Неожиданно раздался громкий рев, а трупы, пища, визжа и спотыкаясь,
обратились в бегство. Я стоял на коленях на проезжей части, прикрывая
голову руками, свернувшись в как можно более плотный клубок, но рискнул
украдкой бросить взгляд из-под левой руки и увидел едущее на четырех
колесах спасение. Это был Квамус на грузовике-рефрижераторе. Он врезался в
толпу трупов, трубя клаксоном, со всеми включенными фарами. Я видел
женщину, попавшую под переднее колесо, десятитонная тяжесть пригвоздила ее
к асфальту, и я видел, как ее тело скорчилось и задергалось, а потом поток
черной жидкости хлынул по асфальту. Я видел, как еще один труп рискнул
попытаться вскочить в кабину и рухнул вниз, когда руки его отвалились от
тела. Квамус неудержимо пробивался сквозь визжащую массу воскрешенных
мертвецов, раздавливая их и дробя без пощады. Когда-то эти мертвецы были
людьми, но теперь они были всего лишь марионетками Микцанцикатли,
проклятого и в аду, и на небе демона.
Я отер кровь с губ, прыгнул на ступеньку и заколотил в дверь. Квамус
увидел меня и открыл дверь. Я благодарно забрался в кабину. Квамус снова
заблокировал замок и тут же двинулся дальше, слепя фарами, раздавив при
этом три или четыре трупа, которые преграждали нам путь.
- От тебя воняет, - сказал он. - Воняет трупом.
- Они хотели вырвать у меня сердце, - выдавил я. - Они бросились на
меня с когтями, понимаете? Бросились на меня как грифы-стервятники.
Наступило долгое молчание. Квамус съехал на край шоссе и, осторожно
маневрируя, повернул в сторону Салема.
- Ты освободил Микцанцикатли, - заявил он.
Я посмотрел на него. Отпираться было бессмысленно. Мы оба хорошо
понимали, что если гробы в Грейнитхед открыты, это значит, что Не Имеющий
Плоти очутился на свободе.
- Да, - признался я.
Квамус не отрывал глаза от дороги и давил на педаль газа. Через
минуту нам предстояло проехать через толпу трупов, и он хотел ударить по
ним на скорости не менее восьмидесяти миль в час, чтобы они не смогли
остановить нас.
- Мистер Эвелит предупреждал, что ты, по всей вероятности, освободишь
Не Имеющего Плоти, - наконец сказал Квамус. - Он подозревал это. Так же
как и Энид. Она прочла твое будущее по остаткам чая, который ты пил во
время первого визита в наш дом. Она увидела нерешительность, необычайное
обещание и вмешательство сверхъестественных сил. Не Имеющий Плоти
наверняка обещал, что он отдаст жену?
- Вы осуждаете меня за то, что я согласился?
Квамус пожал плечами.
- Мы бьемся с огромной мощью, со страшной колдовской мощью зла. Мы не
можем при этом пользоваться категориями вины и осуждения. Ты сделал то,
что считал правильным. Мы все знаем, что ты не плохой человек.
В ту же самую секунду, двигаясь со скоростью почти девяносто миль в
час, мы врезались в целую толпу живых трупов. Прогнившие куски тел
полетели во все стороны, оторванные конечности застучали по ветровому
стеклу. Невозмутимый Квамус проверил в боковых зеркалах, не цепляется ли
какой-нибудь труп за бока рефрижератора, после чего сбавил ход, и дальше
мы поехали уже совсем спокойно и медленно.
Нам не нужно было соблюдать ограничения скорости: у полиции и так
было чересчур много дел. Салем лежал под смоляно-черным небом, как картина
ада. Повсюду пылали пожары: банк Роджера Конанта, фабрика игрушек братьев
Паркер, "Любимые девушки", все было ярко освещено и пылало как в котле
дьявола. Салем был городом исторических некрополей, теперь все они
выплевывали своих мертвецов: кладбище на Хармони Гроув, кладбище на
Гринлоун, на Дерби-стрит, на Чеснат-стрит, на Бридж-стрит, кладбище в
Свомпскотте. Мертвые на улицах гонялись за живыми. Тротуары проезжей части
были залиты кровью и покрыты трупами.
Мы проехали через город, направляясь в Тьюсбери. Несколько раз живые
мертвецы преграждали нам дорогу и пытались вцепиться в грузовик, но
Квамус, отчаянно крутя баранку, бросал машину из стороны в сторону, пока
не сбрасывал их, а однажды даже зацепил боком машины, чтобы избавиться от
трех мертвецов, которые вцепились в бок машины. Я видел в зеркале, как они
кувыркались по шоссе, разбрасывая в стороны черепа и конечности.
До Тьюсбери мы добрались через пятнадцать минут. Квамус затормозил
перед железными воротами владений Эвелитов и нажал на клаксон. Энид
пинками отогнала пса и открыла ворота. Квамус быстро заехал внутрь,
выскочил из кабины и помог Энид запереть ворота.
Старый Эвелит стоял на верхней ступеньке парадного входа, опираясь на
трость. Увидев, что я выбираюсь из кабины рефрижератора, он поднял руку в
знак приветствия и закричал:
- Значит, вы это сделали? Вы выпустили Микцанцикатли?
Я заколебался, но знал, что Квамус не собирается вмешиваться и мне
самому придется объяснить все, что случилось. Я медленно поднялся по
ступеням, потом остановился и откашлялся.
- Я должен вам кое-что объяснить, - прохрипел я.
Старый Эвелит долго смотрел на меня, сначала сурово, потом с растущим
пониманием. Наконец он отвернулся и посмотрел на темное небо, где, как
грифы, поднявшиеся со дна ада, кружили стаи чаек.
- Ну что ж, - сказал он. - Я догадывался, что так и будет. Но вы
сначала должны зайти внутрь. Вы замерзли, промокли, устали и от вас несет
разит смертью.
35
- Я поверил ему, - объяснил я, когда мы сидели в библиотеке за рюмкой
крепкого бренди. - Он обещал, что вернет мне жену, а я поверил ему. Это
мое единственное оправдание.
Дуглас Эвелит внимательно следил за мной через выпуклые стекла своих
очков. Потом он подался вперед, опираясь руками о стол, и сказал:
- Вас никто ни в чем не обвиняет, мистер Трентон. Или, скорее, я
должен обращаться к вам по имени, Джон. Уже много лет я пытаюсь спасти
моего умершего предка. У тебя значительно лучшее оправдание, ты пытался
спасти свою жену, Джон. Увы, Микцанцикатли - это демон, и ему нельзя
верить. Это демон смерти и уничтожения. Значит, ты был обманут и чуть было
не лишился жизни.
- Что мы будем теперь делать? - спросил я. - Он уже уничтожил
половину города. Как мы можем его теперь сдержать?
Старый Эвелит задумчиво почесал затылок.
- Я глубоко продумал этот вопрос, пока ты купался, Джон. Квамус
считает, что Микцанцикатли к этому времени уже насытился и набрал
достаточно сил, чтобы покинуть платформу, где ты его оставил. Но, по его
мнению, демон не ушел далеко. Поскольку он проснулся после почти
трехсотлетнего сна, то он, несомненно, сначала должен прийти в себя,
набраться сил, а потом пытаться вернуть себе власть над местным народом и
постепенно расширять свое влияние.
- Тогда что он сделает? - спросил я.
- Что ж, - начал Дуглас Эвелит. - Мы догадываемся, что демон поищет
себе какое-то убежище, какое-то место, которое ему памятно из прошлого.
Энид указала на старый дом Дэвида Дарка в Милл-Понд. Демон пребывал в нем
большую часть времени, вероятнее всего, именно туда он направился и
сейчас.
- Но ведь там уже нет никакого дома.
- Нет, - подтвердил Дуглас Эвелит. - Согласно моим картам от 1690
года, дом Дэвида Дарка стоял посреди кущи деревьев, точно к западу от
нынешней Канал-стрит.
- А что там теперь? Может быть, только голое поле?
- О, нет, теперь там стоит дом, - ответил старый Эвелит. -
Линфилдский окружной книжный склад. По нашему мнению, именно там скроется
на какое-то время Микцанцикатли, и именно туда мы должны направиться,
чтобы его уничтожить.
Я сделал еще глоток бренди и почувствовал жжение в горле. Потом я
посмотрел на Квамуса и старого Эвелита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
фигуры, одетые в потрепанные лохмотья, похожие на нищих, странствующих по
городу. Я долго смотрел на них, пока не понял, кто они. Они плелись
толпой, волоча ноги, гниющие и слепые.
Это были мертвецы из Грейнитхед, трупы с кладбища. Это были слуги
Микцанцикатли, ищущие свежей крови и людских сердец для своего хозяина,
освобожденного мной.
Я бросился бежать.
34
Я никогда раньше не замечал, что Восточнобережное шоссе такое
длинное. Не пробежав и половины мили, я начал задыхаться и должен был
замедлить бег. Дальше я шел нормальным быстрым шагом. Умершие, выползающие
на дорогу со стороны Кладбища Над Водой, остались позади. Оглядываясь, я
уже не видел за собой толпу, волочащую ноги, но предпочитал не дожидаться,
пока они догонят меня.
Я посмотрел на часы, которые все еще шли, хотя в них налилось немало
морской воды. Они показывали половину первого дня, но с таким же успехом
это могла быть половина первого ночи. Ветер стонал и свистел у меня в
ушах, высохшие листья и клочки газет летели мимо, как убегающие духи. В
воздухе висел апокалиптический ужас, как будто пришел конец света, когда
открываются гробы, земля дрожит, а живые и мертвые вперемешку стоят перед
судом. Это был день жестокого суда Микцанцикатли, владыки Страны Мертвых,
пожирателя людских сердец, Не Имеющего Плоти.
Восточнобережное шоссе соединяется с улицей Лафайет, которая ведет
прямо к центру Салема. Неподалеку от пересечения Восточнобережного шоссе и
Лафайет, однако, находится кладбище "Звезда Морей". Когда, задыхаясь и
ковыляя, с ломотой в груди и в горле, как будто прочищенным наждачной
бумагой, я вошел на улицу Лафайет, я увидел, что гробы на кладбище "Звезда
Морей" также открыты. Я увидел множество живых трупов, закутанных в
пожелтевшие саваны и отрепья, мигающих тем же самым холодным электрическим
светом, который раньше предвещал приход духа Джейн.
Я замедлил шаг. Мертвые плелись по всей ширине улицы, и вначале я
думал, что они просто ослеплены и дезориентированы. Но потом я заметил
между ними стоящий неподвижно автомобиль. Я пригнулся и, крадучись между
деревьев, попытался подобраться поближе, не выдавая своего присутствия. От
автомобиля меня отделяло уже не более двадцати пяти ярдов, когда я понял,
что произошло. Трупы задержали автомобиль, блокируя проезд. Они вытащили
водителя, который теперь лежал, распятый на капоте, в разорванной рубашке,
с обнаженным животом и грудью. Из разорванной грудной клетки торчали
окровавленные ребра, один из мертвых держал в поднятой костлявой руке
красное, блестящее сердце, и кровь стекала по белым костям кисти. Два или
три других трупа на разных стадиях разложения питались печенью и кишками.
Меня замутило и вытошнило проглоченной раньше морской водой. Один из
мертвецов поднял голову над распоротым брюхом водителя. Из его зубов
свисал белесый обрывок кишки. Он посмотрел на меня пустыми глазницами, а
потом заскрежетал, показывая на меня рукой, и вся кошмарная толпа
повернулась в мою сторону.
Я выпрямился и побежал назад, к Восточнобережному шоссе. Я бежал по
центру шоссе так быстро, как только мог. Я слышал собственное свистящее
дыхание и глухой стук ботинок по поверхности шоссе. А сзади, слишком
близко, я слышал звуки погони, шепот и вопли преследующих меня мертвецов.
Я почти добежал до пересечения с Восточнобережным шоссе, когда
появились первые ряды мертвых с Кладбища Над Водой, а потом следующие,
более многочисленные. Они перегородили шоссе, отрезая мне путь к бегству.
Я повернулся и увидел, что толпа мертвецов, гнавших меня по улице Лафайет,
наступает мне на пятки. Преследователи уже торжествующе тянули руки, чтоб
схватить меня.
Я отчаянно попытался отпрыгнуть в сторону, но один из трупов
дотянулся до меня и схватил за рукав. Я нанес ему молниеносный удар в
лицо, но, к моему ужасу, кулак прошел сквозь сгнившее тело навылет, пробил
хрупкие кости черепа и глубоко застрял в холодной, скользкой студенистой
массе мозга. Очередной труп, на этот раз женский, схватил меня сзади,
прыгнул на закорки и перепончатыми пальцами вцепился в лицо и шею. Еще
один, с ногами, съеденными гнилью до колен, схватил меня за щиколотки. Все
больше их атаковало меня со всех сторон, дергало и царапало, пока впервые
в жизни я не завопил во всю глотку.
Умершие придавили меня к земле тяжестью своих разлагающихся тел. Они
скрипели, свистели и булькали, сопели, втягивая со свистом воздух в
гниющие обрывки легких, в ноздри, проеденные червями. Я чувствовал, как их
руки срывают с меня одежду, царапают мою грудь, слепо повинуясь приказам
Микцанцикатли, который требовал человеческих сердец. Он требовал свежих
сердец, вырванных из живого тела, чтобы насытиться ими, набрать сил и
снова властвовать над миром.
Неожиданно раздался громкий рев, а трупы, пища, визжа и спотыкаясь,
обратились в бегство. Я стоял на коленях на проезжей части, прикрывая
голову руками, свернувшись в как можно более плотный клубок, но рискнул
украдкой бросить взгляд из-под левой руки и увидел едущее на четырех
колесах спасение. Это был Квамус на грузовике-рефрижераторе. Он врезался в
толпу трупов, трубя клаксоном, со всеми включенными фарами. Я видел
женщину, попавшую под переднее колесо, десятитонная тяжесть пригвоздила ее
к асфальту, и я видел, как ее тело скорчилось и задергалось, а потом поток
черной жидкости хлынул по асфальту. Я видел, как еще один труп рискнул
попытаться вскочить в кабину и рухнул вниз, когда руки его отвалились от
тела. Квамус неудержимо пробивался сквозь визжащую массу воскрешенных
мертвецов, раздавливая их и дробя без пощады. Когда-то эти мертвецы были
людьми, но теперь они были всего лишь марионетками Микцанцикатли,
проклятого и в аду, и на небе демона.
Я отер кровь с губ, прыгнул на ступеньку и заколотил в дверь. Квамус
увидел меня и открыл дверь. Я благодарно забрался в кабину. Квамус снова
заблокировал замок и тут же двинулся дальше, слепя фарами, раздавив при
этом три или четыре трупа, которые преграждали нам путь.
- От тебя воняет, - сказал он. - Воняет трупом.
- Они хотели вырвать у меня сердце, - выдавил я. - Они бросились на
меня с когтями, понимаете? Бросились на меня как грифы-стервятники.
Наступило долгое молчание. Квамус съехал на край шоссе и, осторожно
маневрируя, повернул в сторону Салема.
- Ты освободил Микцанцикатли, - заявил он.
Я посмотрел на него. Отпираться было бессмысленно. Мы оба хорошо
понимали, что если гробы в Грейнитхед открыты, это значит, что Не Имеющий
Плоти очутился на свободе.
- Да, - признался я.
Квамус не отрывал глаза от дороги и давил на педаль газа. Через
минуту нам предстояло проехать через толпу трупов, и он хотел ударить по
ним на скорости не менее восьмидесяти миль в час, чтобы они не смогли
остановить нас.
- Мистер Эвелит предупреждал, что ты, по всей вероятности, освободишь
Не Имеющего Плоти, - наконец сказал Квамус. - Он подозревал это. Так же
как и Энид. Она прочла твое будущее по остаткам чая, который ты пил во
время первого визита в наш дом. Она увидела нерешительность, необычайное
обещание и вмешательство сверхъестественных сил. Не Имеющий Плоти
наверняка обещал, что он отдаст жену?
- Вы осуждаете меня за то, что я согласился?
Квамус пожал плечами.
- Мы бьемся с огромной мощью, со страшной колдовской мощью зла. Мы не
можем при этом пользоваться категориями вины и осуждения. Ты сделал то,
что считал правильным. Мы все знаем, что ты не плохой человек.
В ту же самую секунду, двигаясь со скоростью почти девяносто миль в
час, мы врезались в целую толпу живых трупов. Прогнившие куски тел
полетели во все стороны, оторванные конечности застучали по ветровому
стеклу. Невозмутимый Квамус проверил в боковых зеркалах, не цепляется ли
какой-нибудь труп за бока рефрижератора, после чего сбавил ход, и дальше
мы поехали уже совсем спокойно и медленно.
Нам не нужно было соблюдать ограничения скорости: у полиции и так
было чересчур много дел. Салем лежал под смоляно-черным небом, как картина
ада. Повсюду пылали пожары: банк Роджера Конанта, фабрика игрушек братьев
Паркер, "Любимые девушки", все было ярко освещено и пылало как в котле
дьявола. Салем был городом исторических некрополей, теперь все они
выплевывали своих мертвецов: кладбище на Хармони Гроув, кладбище на
Гринлоун, на Дерби-стрит, на Чеснат-стрит, на Бридж-стрит, кладбище в
Свомпскотте. Мертвые на улицах гонялись за живыми. Тротуары проезжей части
были залиты кровью и покрыты трупами.
Мы проехали через город, направляясь в Тьюсбери. Несколько раз живые
мертвецы преграждали нам дорогу и пытались вцепиться в грузовик, но
Квамус, отчаянно крутя баранку, бросал машину из стороны в сторону, пока
не сбрасывал их, а однажды даже зацепил боком машины, чтобы избавиться от
трех мертвецов, которые вцепились в бок машины. Я видел в зеркале, как они
кувыркались по шоссе, разбрасывая в стороны черепа и конечности.
До Тьюсбери мы добрались через пятнадцать минут. Квамус затормозил
перед железными воротами владений Эвелитов и нажал на клаксон. Энид
пинками отогнала пса и открыла ворота. Квамус быстро заехал внутрь,
выскочил из кабины и помог Энид запереть ворота.
Старый Эвелит стоял на верхней ступеньке парадного входа, опираясь на
трость. Увидев, что я выбираюсь из кабины рефрижератора, он поднял руку в
знак приветствия и закричал:
- Значит, вы это сделали? Вы выпустили Микцанцикатли?
Я заколебался, но знал, что Квамус не собирается вмешиваться и мне
самому придется объяснить все, что случилось. Я медленно поднялся по
ступеням, потом остановился и откашлялся.
- Я должен вам кое-что объяснить, - прохрипел я.
Старый Эвелит долго смотрел на меня, сначала сурово, потом с растущим
пониманием. Наконец он отвернулся и посмотрел на темное небо, где, как
грифы, поднявшиеся со дна ада, кружили стаи чаек.
- Ну что ж, - сказал он. - Я догадывался, что так и будет. Но вы
сначала должны зайти внутрь. Вы замерзли, промокли, устали и от вас несет
разит смертью.
35
- Я поверил ему, - объяснил я, когда мы сидели в библиотеке за рюмкой
крепкого бренди. - Он обещал, что вернет мне жену, а я поверил ему. Это
мое единственное оправдание.
Дуглас Эвелит внимательно следил за мной через выпуклые стекла своих
очков. Потом он подался вперед, опираясь руками о стол, и сказал:
- Вас никто ни в чем не обвиняет, мистер Трентон. Или, скорее, я
должен обращаться к вам по имени, Джон. Уже много лет я пытаюсь спасти
моего умершего предка. У тебя значительно лучшее оправдание, ты пытался
спасти свою жену, Джон. Увы, Микцанцикатли - это демон, и ему нельзя
верить. Это демон смерти и уничтожения. Значит, ты был обманут и чуть было
не лишился жизни.
- Что мы будем теперь делать? - спросил я. - Он уже уничтожил
половину города. Как мы можем его теперь сдержать?
Старый Эвелит задумчиво почесал затылок.
- Я глубоко продумал этот вопрос, пока ты купался, Джон. Квамус
считает, что Микцанцикатли к этому времени уже насытился и набрал
достаточно сил, чтобы покинуть платформу, где ты его оставил. Но, по его
мнению, демон не ушел далеко. Поскольку он проснулся после почти
трехсотлетнего сна, то он, несомненно, сначала должен прийти в себя,
набраться сил, а потом пытаться вернуть себе власть над местным народом и
постепенно расширять свое влияние.
- Тогда что он сделает? - спросил я.
- Что ж, - начал Дуглас Эвелит. - Мы догадываемся, что демон поищет
себе какое-то убежище, какое-то место, которое ему памятно из прошлого.
Энид указала на старый дом Дэвида Дарка в Милл-Понд. Демон пребывал в нем
большую часть времени, вероятнее всего, именно туда он направился и
сейчас.
- Но ведь там уже нет никакого дома.
- Нет, - подтвердил Дуглас Эвелит. - Согласно моим картам от 1690
года, дом Дэвида Дарка стоял посреди кущи деревьев, точно к западу от
нынешней Канал-стрит.
- А что там теперь? Может быть, только голое поле?
- О, нет, теперь там стоит дом, - ответил старый Эвелит. -
Линфилдский окружной книжный склад. По нашему мнению, именно там скроется
на какое-то время Микцанцикатли, и именно туда мы должны направиться,
чтобы его уничтожить.
Я сделал еще глоток бренди и почувствовал жжение в горле. Потом я
посмотрел на Квамуса и старого Эвелита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56