Он был счастлив. Страха не было. Самое страшное, что с ним могло случиться, уже произошло, а врачи, которые общались с ним при помощи коротких записок, обещали, что он больше никогда не будет болеть и никогда не почувствует боли. Они его не обманули.
Однажды он, как обычно по вечерам, заснул. Если, конечно, можно назвать сном забытье с открытыми глазами. А очнулся уже в своем новом металлическом теле. Оно было очень неуклюжим, это новое тело. Ему пришлось заново учиться двигаться и говорить. Руки и ноги слушались плохо, и первое время он очень пугался, если удавалось согнуть руку, похожую на клешню заводского робота-манипулятора. Ему очень мешал постоянный шорох в микрофонах, заменивших ему уши.
А видеодатчики были вообще омерзительны – показывали, окружающую действительность в перевернутом виде, двигались с разной скоростью и плохо фокусировались. Но со временем все неполадки были устранены: шумные отечественные гидроприводы заменили японскими, а неудачные голландские видеокамеры – ленинградской оптикой. Два спеца несколько дней хромировали его детали, и, когда он впервые вышел из лаборатории и обычным человеческим шагом прошел по коридору, сверкая бронированным пластинами, сотрудники секретного НИИ останавливались и аплодировали. И было непонятно, кому они хлопают – Славику, воистину великолепному в своем новом обличье, или самим себе, создателям такой чудесной машины.
Среди людей, которые работали с ним, было несколько гуманоидов с синей кожей. До этого он никогда не видел гридеров, но почему-то не очень удивился тому, что они постоянно находились рядом и свободно разговаривали по-русски. Вокруг и так происходило много необычного, и тогда он просто не обратил внимания на подобную мелочь.
Длинной чередой тянулись уроки, лекции, полигоны, подгонка узлов и снова лекции, полигоны, тренировки. Дифференциальное исчисление и неберущиеся интегралы сменялись стрельбой по мишеням, управлением боевой техникой и даже полетами в космос, тогда еще на обычном земном корабле. Всё это быстро стало его новыми буднями.
Настоящим праздником стало первое после смерти свидание с родителями. Руководители проекта посчитали, что они не имеют права отрывать его от человеческих корней. Иначе они рисковали получить в свое распоряжение кибернетический организм, и если с людской психологией ученые худо-бедно разобрались, то, что происходит в мозгах у киборгов, они даже предположить не могли. А эта неопределенность снижала их власть над умной машиной.
Родители не могли его видеть во время той встречи. Они только слышали его голос из громкоговорителей, а Слава смотрел на маму и папу через зеркальное стекло. Мать не сдерживала слез, а отец всё время удивлялся тому, как странно звучит Славин голос. Они оба радовались невероятному воскрешению сына и не знали, какой ценой далось ему возвращение из царства мертвых. Не знают они этого и сейчас, несмотря на то что он уже много лет как вернулся домой и живет с ними в одной квартире. Мастера из отдела грима и пластической хирургии сотворили чудо и придали роботу черты их повзрослевшего сына.
Воспоминания парализованного робота прервал непонятный сигнал в одной из «шин», служащих для подключения внешних информационных устройств. Сигнал был чужеродным. Он пришел извне и пугал своей загадочностью. Панический ужас забился в нервных волокнах серого вещества, запаянного в железо. Не может быть, чтобы это были спасатели. Помощь ждать совершенно неоткуда. Он это знал абсолютно точно. Следовательно, это могут быть только враги, жаждущие выведать его тайны.
Неожиданно заработал один из процессоров. Активизировался кристалл памяти. Таинственный мастер хорошо знал свое дело. В первую очередь он восстанавливал логические схемы, необходимые для самотестирования робота.
Поток сигналов, обработанный процессором, обрел осмысленность, и Слава, сверившись с данными из постоянного запоминающего устройства, сумел его расшифровать. Это был стандартный административный запрос.
– Робот, ответь. Робот, ответь. Робот, ответь, – настойчиво требовал некто.
– Ты кто? – Слава послал мучивший его вопрос в провода, откуда приходили запросы.
Ответного сигнала долго не было, и Че-Че уже начал опасаться, что неожиданный собеседник, кто бы он ни был, покинул его.
– Ты кто? Ты кто? Ты кто? – бесконечно повторял он, и если бы мог, то заорал во всю глотку, но увеличить мощность сигналов было невозможно, и Слава компенсировал это многократностью воспроизведения одного и того же текста.
– Очухался, чурбан железный.
– Я не чурбан, – обиженно возразил Славик. – Зови меня Че-Че.
– А меня будешь звать госпожой Кронк, дубина. Понял меня? – приказал надменный собеседник.
– Да, – смиренно ответил Че-Че, начиная догадываться, что произошло и кто пытается его починить. Неужели процесс воскрешения последней пациентки оказался успешным? Не может быть! Операционный стол стоял посередине комнаты, где произошло побоище с имперцами. Невероятно!
– Что? Я не поняла! – просигналили провода.
– Да, госпожа Кронк, – быстро поправился Слава.
– Так лучше, – смилостивилась собеседница. – Скажи мне, Че-Че, какой идиот тебе разъемы паял? Ни в чем разобраться не могу.
– Не знаю, госпожа Кронк.
– А что ты вообще знаешь? Ты умеешь только убивать! Почему всё разрушено? Почему я в медпункте? Где все?
Перед тем как откликнуться на ошеломительный град запросов, Че-Че задумался, притормозив свой высокоскоростной процессор, который уже успел подготовить все необходимые ответы.
– Ну?! – поторопила его госпожа Кронк.
– Схемы, управляющие моей оптикой, находятся в четвертом позвонке, если считать сверху.
– Ты хочешь, чтобы я включила твои глаза в обмен на информацию? – Дальше последовало несколько фраз, которые Че-Че не смог расшифровать, но догадался, что они могут означать. – Сейчас я заглушу твою последнюю батарею, тогда будешь торговаться! – пообещала Мульетта.
Корнеев понял, что не следует злить эту взбалмошную дамочку, тем более находясь в ее полной власти.
– Не надо делать мне больно, госпожа Кронк, – кротко попросил он.
– Больно?! Робот, ты издеваешься?! Погоди у меня!
На некоторое время поток информации иссяк, и Слава воспользовался этой паузой, чтобы разобраться, с кем и как он общается. Провод из его внутренностей от разъема «джи 14» тянулся к вычислительной машине, по-видимому, медицинскому компьютеру. Госпожа Кронк умело подключила его к ресурсам этого примитивного агрегата и печатала свои вопросы на клавиатуре. Ответы высвечивались перед ней на экране. «Умная девочка», – одобрил ее действия Славик и, просканировав доступные ему теперь периферийные устройства, обнаружил, что может видеть через видеокамеру над опрокинутым операционным столом.
Он увидел разрушенный медпункт с продырявленными стенами, свой распростертый на полу покореженный корпус и присевшую рядом с ним обнаженную девушку. В прошлой жизни, когда у него еще было нормальное тело и гормоны не давали ему спокойно спать по ночам, он в первую очередь обратил бы внимание на ее большую грудь с выпуклыми, покрытыми веснушками сосками. Но сейчас он видел только то, как ловкие руки девушки откручивают его неподвижную челюсть.
Неужели она и вправду хочет отключить его от последней батареи, питающей остатки жизни в его мозгу?
С отчаянием обреченного на смерть он судорожно искал путь к спасению и не находил его. Монитор медицинского компьютера заполнило слово: «Остановись», но госпожа Кронк уже засунула свои пальчики в череп Че-Че.
– Не на-а-до!!! – заорал он, подключившись ко всем динамикам корабельного оповещения.
Его оглушительный рев пронесся по всем коридорам и помещениям «Эльсидоры» от мостика до позабытых богом и экипажем потайных трюмов, набитых наркотиками, которые остались там от прошлых владельцев корабля. Девушка отскочила в угол, поскользнулась и упала на кучу мусора.
– Прости, Че-Че. Я не знала, – зарыдала она. – Ты живой!!! Там в трубках течет кровь. Там мозг! Какие чудовища сделали с тобой это?
– Ты не поранилась? – участливо спросил Слава, понизив громкость динамика до интимного полушепота. – Там в мусоре много стеклянных осколков.
– Ты живой! – продолжала всхлипывать девушка.
– Пока еще не совсем. Когда ты меня починишь…
– Обязательно починю. – Она торопливо закивала, глядя на его железное оплавленное лицо. Ее грудь приятно заколыхалась.
Слава поймал себя на том, что чересчур увеличил изображение девушки, получаемое с камеры, и смущенно переключился на более общий план.
– Понимаешь, Че-Че, – произнесла девушка, вытираярукой слезы, – мой отец был механиком и электронщиком. Он чинил роботов, а я ему помогала, когда была маленькой. Я и сама могу починить любого робота, но я не знала, что они бывают с…
Госпожа Кронк замялась, подбирая слова.
– С живыми элементами, – подсказал ей Слава. – Не бойся. Ты справишься. Главное – знать общие принципы. Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. А что? Почему, когда я очнулась, вся была опутана проводами?
– Это длинная история. Потом расскажу. Главное, что тебе нужно знать, – я твой друг и прилетел, чтобы спасти тебя, Жака и весь экипаж звездолета.
– От кого?
– Об этом в другой раз, а сейчас давай лучше займемся ремонтом. Ты можешь подключить меня к бортовой электрической сети «Эльсидоры»? – Слава преднамеренно не стал распространяться о том, как попал сюда. Он хорошо помнил слова Элеоноры, о том, что эта девушка была ее конкуренткой в борьбе за Жака. Кто знает, что устроит мадам Кронк, если узнает, что его сюда привезли Элька и Виктор.
– Конечно, я подключу тебя. – Девушка проворно вскочила на ноги. – К той розетке подойдет?
– Всё равно куда. Лишь бы там было хоть какое-то напряжение.
– Тогда лучше замкну тебя на лампочку.
Мульетта подошла к архаичному по конструкции аппарату искусственного вентилирования легких, сбросила его со стойки на пол и, ловко орудуя длинным ногтем, отвинтила заднюю крышку. Затем она самым решительным образом вырвала из прибора пучок проводов и начала зубами сдирать с их концов изоляцию, чтобы скрутить потом короткие обрезки в одну длинную жилу.
Слава с удовольствием наблюдал за ее резкими порывистыми движениями. И совсем не так, как доктор смотрит на выздоровевшего от его лечения пациента, а с другим, слишком живым для железного человека интересом. Он даже не сказал ей о том, что видит ее, опасаясь, что она застесняется и оденется.
Мульетта изготовила провод, изолировала концы и подключила электричество к аварийным контактам робота. Но напряжение было слишком маленьким, и нужно было ждать несколько часов, пока зарядятся конденсаторы. Тогда он сам сможет шевелиться и сам займется своей починкой.
Че-Че по-прежнему был подключен к бортовой системе оповещения и мог не только говорить, но и слышать всё, что происходит на «Эльсидоре». Когда провод для его подключения к лампочке был уже готов, Слава услышал шаги.
– Госпожа Кронк, сюда идут, – сказал он.
– Кто? – Девушка испуганно застыла на месте.
– По-видимому, те, от кого я должен тебя спасти. Имперские солдаты. Они уже увели Элеонору. Я не хочу, чтобы то же самое произошло и с тобой. Ложись на операционный стол и приладь трубочки обратно к своему телу. Постарайся, чтобы они приняли тебя за мертвую. Если ты сейчас убежишь – они догадаются, что ты ожила, и обыщут корабль.
Девушка немедленно занялась выполнением инструкций, на ходу задавая вопросы:
– Откуда на «Эльсидоре» имперцы?
– Из джунглей.
– Каких джунглей? Откуда в космосе джунгли?
– «Эльсидора» разбилась, а планета, на которую она упала, покрыта джунглями. Тихо! Умри!
Шаги раздавались уже совсем рядом. Тяжелые сапоги уверенно ступали по железному полу корабельных коридоров у самых дверей медпункта.
* * *
Штаб имперцев, чудом спасшихся со взорванного крейсера, размещался в двухэтажном бревенчатом срубе на опушке леса. Вокруг располагались ангары, казармы и склады. Удивительно, сколько зданий успели построить трудолюбивые подданные Империи с тех пор, как Элька, Витя и Дэн испытали на них новое оружие мусорщиков. Получилась целая улица, с одной стороны ограниченная штабом, а с другой – тюремной избушкой.
Угрюмый, что-то жующий солдат провел Элеонору через всё поселение к небольшому домику, который прилепился к зданию штаба и напоминал по внешнему виду сарай без окон. Сильным тычком в спину имперец втолкнул девушку внутрь и быстро закрыл за ней дверь, как будто боялся, что из сарая выскочит опасный хищник. Железом по железу лязгнул засов. Элька оказалась в темноте и некоторое время, опасаясь пошевелиться, ждала, пока глаза привыкнут к скудному освещению. Свет проникал сюда только через узкие щели в стенах.
По клокочущему сопению она определила, что в комнате есть кто-то живой, но кто он и почему молчит, было совершенно непонятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90