Он говорил спокойно и, если и чувствовал какое-либо беспокойство, то
не показывал этого. Остальные молчали. Они были угнетены. Фродо чувствовал
на сердце постоянную тяжесть и жалел, что вздумал бросать вызов деревьям.
Он уже хотел остановиться и предложить повернуть назад (если это еще
возможно), когда события приняли новый оборот. Тропа перестала подниматься
и на некоторое время стала совсем ровной. Темные деревья расступились и
хоббиты увидели, что тропа уходит прямо вперед. Перед ними на некотором
отдалении возвышался зеленый холм, поднимаясь из окружающего леса, как
голый череп. Тропа вела прямо к нему.
Теперь хоббиты двигались вперед еще быстрее, радуясь возможности хоть
ненадолго выйти из-под гнета леса. Тропа вновь начала подниматься, подводя
их к подножию холма. Здесь она вновь вышла из леса и проходила по участку
дерна. Лес окружал холм как волосы, резко обрамляющие пятно тонзуры.
Хоббиты повели пони вверх по вьющейся кругом тропе и наконец достигли
вершины. Тут они остановились и посмотрели вокруг. Воздух был насыщен
солнечными лучами, в нем стояла дымка, и они не могли видеть далеко.
Поблизости от них туман рассеялся, хотя кое-где в лесистых низинках он
задержался, но к югу над всем лесом стоял туманный занавес.
- Там, - сказал Мерри, указывая рукой, - русло Витвиндл. Река стекает
со склонов и течет на юго-запад в самом центре леса, чтобы слиться с
Брендивайном ниже Хейсенда. Мы не должны идти туда. Говорят, долина
Витвиндл - самое опасное место во всем лесу, это центр, откуда исходит все
необычное и загадочное.
Остальные смотрели в указанном Мерри направлении, но видел лишь туман
над влажной глубокой долиной: за ней продолжался, пропадая из виду, южный
участок леса.
Солнце на вершине холма припекало основательно. Было уже, должно
быть, около одиннадцати часов: но осенняя дымка все еще мешала разглядеть
что-либо в отдалении. На западе они не могли разглядеть ни линию стены, ни
долину Брендивайна. На севере, куда они с надеждой поглядывали, не видно
было ни следа великой восточной дороги, к которой они направлялись. Они
находились на острове в море деревьев.
К юго-востоку поверхность круто опускалась, как будто холм
продолжался под покровом леса, как остров, который является лишь верхней
частью горы, уходящей далеко вглубь вод. Сидя на зеленой вершине, хоббиты
ели и посматривали на лес под ними. Когда солнце поднялось еще выше и
наступил полдень они далеко на востоке увидели серо-зеленое очертание
склонов, которые лежали за старым лесом в той стороне. Это необычно
подбодрило их: приятно было увидеть что-либо, кроме бесконечного леса,
хотя они и не собирались идти в том направлении. Эти места пользовались в
легендах хоббитов не менее зловещей репутацией, чем сам лес.
Наконец, они решили вновь двинуться в путь. Тропа, приведшая их на
вершину холма, вновь появилась на северо-западном склоне, но они прошли по
ней немного и убедились, что она постоянно отклоняется вправо. Вскоре она
начала понижаться, и они предположили, что тропа ведет к долине Витвиндл,
совсем не в том направлении, которое им было нужно. После недолгого
обсуждения они решили оставить обманчивую тропу и двинуться на север: хотя
они не могли разглядеть ее с вершины холма, восточная дорога должна была
находиться там, и до нее не должно было быть далеко. К тому же к северу,
левее от тропы, местность казалась более сухой и открытой, деревья,
взбиравшиеся на склоны, тоньше, пихты сменили дубы, вязы и другие странные
безымянные деревья более густой части леса.
Вначале их решение казалось правильным: они продвигались вперед
довольно быстро, хотя, когда на одной из полян им удалось взглянуть на
солнце, им показалось, что они свернули немного к востоку. Но спустя
какое-то время деревья снова начали теснее обступать их, именно там, где
на расстоянии они казались тоньше и менее спутанными. Неожиданно появились
глубокие складки в земле, как борозды от гигантской телеги или широкие рвы
на давно используемой когда-то, заросшей ежевикой и травой, дороге. Эти
борозды пересекали хоббитам путь, и им пришлось с большим трудом
спускаться в них, а затем взбираться на противоположный склон. Всякий раз
спускаясь вниз, они обнаруживали, что дно углубления заросло густым
подлеском, который не давал им возможности свернуть влево, но легко
расступался, когда они поворачивали вправо. Им приходилось довольно долго
идти по дну, пока отыщется место, подходящее для подъема. И каждый раз,
когда они поднимались из борозды, деревья леса казались толще и темнее: и
всякий раз влево путь оказывался труднее, даже невозможным, и они
вынуждены были поворачивать направо.
Через час или два они утратили всякое представление о направлении,
зная лишь, что давно уже не идут на север. Они просто шли вперед, по
избранному для них пути - на восток и на юг, в самое сердце леса.
Было уже далеко за полдень, когда они, в очередной раз сменив
направление, опустились в складку местности, более глубокую, чем все
попадавшиеся ранее. Она была такой крутой, стены ее так нависали, что
казалось невозможно подняться ни по той, ни по другой стороне с пони и
багажом. Единственное, что оставалось делать - это идти по дну складки,
которое все понижалось. Почва стала мягкой, почва болотистой: со склонов
били ключи, а вскоре они обнаружили, что идут по течению ручья, который
журчал и переливался в своем поросшем растительностью ложе. Вскоре
местность начала опускаться очень круто, а ручей стал более многоводным и
шумным, так быстро он тек вниз. Они очутились в глубоком тусклом овраге, а
над ними смыкались кроны деревьев.
После того, как некоторое время они с трудом пробирались вдоль ручья,
овраг внезапно кончился. Как сквозь ворота, они увидели перед собой
солнечный свет. Выйдя из оврага, они увидели, что находятся на крутом
берегу, почти утесе: расщелина в этом утесе - их овраг. У ног их
расстилалась широкая полоса травы и тростника: на далеком расстоянии виден
был другой берег, такой же крутой. Золотой солнечный свет позднего полудня
делал теплой и сонной местность между крутыми склонами. Посередине ее
лениво извивалась темная река с коричневой водой, обрамленная древними
ивами, перегороженная упавшими стволами ив и покрытая тысячами опавших
листьев. Воздух был заполнен опавшими листьями. Мириады пожелтевших
листьев дрожали на ветвях, теплый мягкий ветерок мягко пролетал по
равнине, тростник шуршал, и ивовые ветви поскрипывали.
- Теперь я по крайней мере знаю, где мы! - сказал Мерри. - Мы пошли
по направлению, противоположному нужному нам. Это река Витвиндл. Пойду
вперед на разведку.
Он вышел на освещенное солнцем пространство и исчез в высокой траве.
Через некоторое время он появился вновь и сообщил всем, что между
подножием крутого берега и рекой есть полоса твердой земли: в некоторых
местах прочный дерн подходит к самой воде.
- Больше того, - добавил Мерри, - что-то похожее на пешеходную тропу,
вьется вдоль реки. Если мы свернем налево и пойдем по этой тропе, то рано
или поздно пройдем к восточному краю леса.
- А если тропа заведет нас в трясину? - спросил Пин. - Ты знаешь, кто
и зачем оставил ее? Я уверен, что это сделано не для нашей пользы. Теперь
я с большим подозрением отношусь к лесу и ко всему, что с ним связано:
теперь я верю рассказам о нем. А знаешь ли ты, как далеко на восток
придется нам идти?
- Нет, - ответил Мерри, - не знаю. Я не знаю, сколько нам придется
идти вдоль Витвиндла, не знаю, кто ходил здесь так часто, что протоптал
тропу. Но другого пути я просто не вижу.
Все поняли, что делать нечего, и Мерри повел их к открытой им тропе.
Повсюду тростник и трава были сочными, пышными и высокими, местами
поднимались над их головами, но идти по тропе оказалось нетрудно, она
петляла и извивалась, выбирая сухое прочное место между лужами и трясиной.
А время от времени тропу пересекали ручейки, впадавшие в Витвиндл и
сбегавшие с крутых берегов: в таких местах были проложены аккуратные
мостики из дерева.
Постепенно хоббитам стало жарко. Над их головами сновали армии
различных мух и мушек, солнце припекало им спины. Наконец они оказались в
редкой тени: большие серые ветви наклонились над тропой. Каждый следующий
шаг давался им с большим трудом. Их охватила странная сонливость.
Фродо почувствовал, что засыпает: его голова опустилась, подбородок
коснулся груди. Перед ним Пин опустился на колени. Фродо остановился.
- Очень тяжело, - услышал он голос Мерри. - Не могу сделать ни шагу
без отдыха. Я должен вздремнуть. Под вязом прохладно. И меньше мух!
Фродо не понравились эти слова.
- Идемте! - воскликнул он. - Мы еще не можем дремать. Вначале нужно
выйти из леса.
Но остальные его не слушали. Рядом с ним широко зевал Сэм.
Внезапно Фродо почувствовал, как его одолевает сон. Голова его
закружилась. В воздухе же не слышно было ни звука. Даже мухи перестали
шуметь. Только на пределе слышимости улавливался какой-то мягкий шум,
шелест, шепот. Фродо поднял отяжелевшие веки и увидел, что над ним
наклонилась огромный вяз, древний и седой. Он казался невероятно большим,
ветви его напоминали протянутые руки со множеством дрожащих ладоней:
узловатый, изогнутый ствол пересекали трещины, которые слегка
поскрипывали. Движение листьев на фоне неба усыпляло Фродо, и он упал на
траву.
Мерри и Пин потащились вперед и легли, привалившись спинами к стволу
вяза. За ними приглашающе раскрылась широкая щель. Они глядели на
движущиеся серые и зеленые листья и, казалось, слышалось пение. Они
закрыли глаза, им послышались какие-то слова, что-то в воде и о сне. Они
погрузились в эти слова и уснули у подножия вяза.
Фродо некоторое время боролся со сном, который овладевал им, потом с
усилием поднялся на ноги. Он почувствовал жгучее желание в холодной воде.
- Подожди меня, Сэм, - пробормотал он. - Я на минутку.
В полусне он подошел к берегу, туда, где корни вяза опускались в
воду, как драконьи детеныши, пришедшие на водопой. Перебравшись через них
Фродо опустил горящие ноги в холодную коричневую воду: и тут же,
прислонившись к дереву, он уснул.
Сэм сидел, почесывая голову и широко зевая. Он был обеспокоен.
Приближался вечер и он думал, что эта внезапная сонливость напала на них
неспроста.
- За этим скрывается что-то большее, чем жара и усталость, - бормотал
он. - Мне не нравится это большое дерево. Я ему не верю. Только послушать
как оно напевает о сне! Это плохо кончится!
Он заставил себя встать и посмотреть, что происходит с пони.
Оказалось, что два пони ушли от тропы довольно далеко: он едва успел
поймать их и привести обратно, как услышал два звука: один громкий, другой
тихий, мягкий, но очень ясный. Громкий был всплеск от падения в воду тела,
тихий - шум, подобный щелканью замка, когда осторожно затворяют дверь.
Он побежал к берегу. Фродо погрузился в воду, один из корней,
казалось, сталкивал его туда, но он не пробуждался. Сэм схватил его за
куртку и оттащил от корня, потом с трудом вытащил его на берег. В тот же
момент Фродо проснулся, закашлялся и начал отплевываться.
- Знаешь, Сэм, - сказал он наконец, - это злобное дерево сбросило
меня в воду. И я чувствовал это. Большой корень согнулся и спихнул меня.
- Я думал, это вам приснилось, мастер Фродо, - ответил Сэм. - Не
нужно сидеть в таком месте, если хотите спать.
- А как другие? - спросил Фродо. - Интересно, что им снится?
Они обошли вокруг дерева, и Сэм понял происхождение слышанного им
звука. Пин исчез. Щель, у которой он лежал, закрылась. Мерри тоже был
пойман: другая щель закрылась, прижав его талию. Ноги его были снаружи, но
все остальное в темном отверстии, края которого сжались, как челюсти.
Вначале Фродо и Сэм устремились к тому месту, где лежал Пин. Они
яростно пытались разжать края щели, сжимавшие бедного Мерри. Все было
бесполезно.
- Что за глупость! - воскликнул в отчаянии Фродо. - Зачем мы пришли в
этот лес? Я хотел бы, чтобы мы все вновь оказались в Крикхэллоу!
Он изо всех сил пнул дерево. Едва заметная дрожь пробежала по стволу
и ветвям, листва зашуршала, но теперь ее шелест был похож на смех.
- Есть ли топор среди нашего багажа, мастер Фродо? - спросил Сэм.
- У меня есть небольшой топорик для того, чтобы нарубить щепок для
костра, - ответил Фродо. - Он него будет мало проку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74