Это зонтик Олле.
Мгновение спустя, как будто отозвавшись на эту мысль, откуда-то из темноты возникло вдруг лицо канатоходца.
«Олле, это ты? — Конечно, я. — Должно быть, я сплю и вижу сон. — Конечно, видишь сон, но только ты не спишь. — Олле, Олле, я так скучала по тебе, так значит, ты не умер тогда, в башне? — Ну как тебе сказать, я умер и не умер, все сложнее. — Я помню, меня тоже ранили стрелой, я умру? — Не сейчас. — Что со мной происходит? — Ничего особенного, просто твоя кровь уходит в землю; земле, как и тебе, нужна порою чья-то кровь, но только не пытайся ее вернуть. — Откуда ты знаешь про это? — Ты сама мне сказала в своих снах. — Ты все время говоришь о снах. — Ты разве забыла, что я Смотритель снов? — Мне страшно, Олле, я боюсь, что мне теперь делать, Олле, что? — Не думай ни о чем, тебе помогут, а я сделаю все, чтобы тебе не было больно».
И пестрый зонтик снова закружился.
«Спи, Линора. Спи».
— Дерьмовая стрела, — ругнулся травник. Вытер пот рукавом. — Почти навылет ведь прошла, зар-раза… Арнольд, ну-ка, помоги.
— Хочешь выдернуть? — спросил Вильям.
— Наконечник не даст. Попробуем по-другому. Приподнимите ее. Да-да, вот так.
Он ухватился за торчащую из плеча девушки стрелу и надавил.
— Эй, ты что делаешь! — закричал Арнольд. — Ты ее сейчас убьешь!
— Не мешай! — рявкнул травник, продолжая давить. Стрела все больше погружалась в развороченную плоть. Телли передернуло, когда кожа на спине у девушки вдруг вспухла, лопнула, и показался медленно ползущий наконечник. Потекла кровь. Эрна не выдержала и отвернулась.
Приоткрытые губы Линоры что-то прошептали.
— Она сказала что-то! — вскинулся Арнольд.
— Да держите же вы ее!..
И прежде чем кто-то успел сказать хоть слово, травник вытащил свой меч, надрезал древко и одним движением отломил вышедший наружу наконечник. Потянул стрелу за оперенье.
— Все, — сказал он, отбрасывая окровавленное древко и зажимая пальцами рану. — Давайте воду, быстро! Эрна! Полотенце, тряпки! Все!
В напряженном молчании все следили, как плечо Линоры постепенно скрывается под тугой перевязкой.
— И все-таки, с кем она говорила? — задумчиво пробормотал Арнольд.
— Ни с кем, — сказал устало бард, стирая кровь с ладоней. — Это бред.
Жуга, казалось, вдруг прислушался к чему-то, и покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Это не бред.
Вильям перевел взгляд на девушку, и по спине его пробежал холодок.
Линора улыбалась.
— Телли…
Тил приподнял голову. Огляделся.
Было темно. В безлунном небе серебрились точки звезд. Опушка леса, где они остановились на ночлег, была укрыта тонким снежным покрывалом — к вечеру опять похолодало. Оставив женщин спать в фургоне, путники разобрали оставшиеся одеяла и шкуры и улеглись снаружи. Тил и Биттнер улеглись у самого костра; сейчас он догорал. Тил поежился, почуяв, как колючие пальцы холода потихоньку проникают под рубашку.
— Это ты, Вилли? — позвал он негромко.
Ответа не последовало.
Караулить огонь с вечера остался бард, но похоже, Вилли пренебрег своими обязанностями и уснул, не разбудивши сменщика. Опознать его сейчас среди других спящих было невозможно. Телли выпростал из-под одеяла руку, нашарил пару-тройку деревяшек и сунул их в горячую золу. Подул. Сырые дрова не хотели разгораться, но и лезть в котомку за огнивом не хотелось. Тил предпочел подождать, пока они сами не займутся, завернулся поплотнее в шкуры и придвинулся к костру. Задумался.
Прошедший день принес сплошные неприятности. Одна была отрада, что дорога подошла к концу — этим вечером Жуга сказал, что до города остался один дневной переход. Рик, весь день прошатавшийся незнамо где, под вечер вылез на поляну, где и спал сейчас, укрытый одеялом, как попоной; мальчишки воспользовались его хвостом вместо подушки.
— Телли…
Телли вскинулся:
— Кто здесь?
Из темноты выскользнул неясный силуэт. Человек помедлил, опустился рядом на корточки; рука его легла на одеяло. Телли присмотрелся и вдруг с замирающим сердцем признал в нем акробатку.
— Ты? — пролепетал он, приподнявшись на локте. — Ты что здесь делаешь? Тебе нельзя вставать…
Линора не ответила. Лицо ее, обычно смуглое, сейчас казалось бледным, как обсыпанное мелом. Уверенным движением откинув одеяло, девушка придвинулась поближе и потянулась к завязкам его рубашки. Тил оттолкнул ее руку, не думая в этот миг, что может причинить ей боль, но та, казалось, этого даже не заметила.
— Не надо, — прошептали ее губы. — Ты мне нужен. Не бойся, это не больно…
Телли хотел закричать, но замер, охваченный каким-то сладостным оцепенением, в котором смешались недоверие, страх и проблески желания. Ему вдруг сделалось невыносимо жарко. Воздуха не хватало, сердце глухо бухало в груди, лицо горело, как в огне. Боясь пошевелиться, Телли ощутил, как тонкие холодные пальцы скользнули по его груди и спустились ниже, расцарапав кожу. Боль была невыносимо приятна, Телли застонал и медленно повалился на шкуры, вверяя себя ее рукам.
И в этот момент тлеющие деревяшки вспыхнули.
Тил, оказавшийся при этом с девушкой лицом к лицу, вдруг увидел ее неподвижные, широко раскрытые глаза и отшатнулся.
Нора спала.
Он вскрикнул и забился, словно пойманный заяц.
Линора прыгнула, подмяв мальчишку под себя, одной рукой зажала ему рот, другой разодрала рубаху. Тил дернулся, замолотил руками, а через мгновение почувствовал, как острые зубы вонзаются ему в шею, и коже становится горячо. Он замычал, завертел головой и наконец сумел стряхнуть с лица ладонь.
— Не надо… нет! — отплевываясь, закричал он. — Помогите!!!
Линора вдруг откинулась назад и тоже закричала, и если в голосе мальчишки бился ужас, то в яростном крике Линоры слышалась боль. Они орали оба, разрывая полог тишины, пока со всех сторон не зазвучали тревожные голоса — поляна быстро просыпалась. Ночь наполнилась шумом и топотом. Фермерский мальчишка, которому Тил в суматохе заехал кулаком по роже, вскочил и заметался, запутавшись в одеялах. Дракон галопом бросился бежать, сметая все на своем пути, и с треском исчез в кустах. Кто-то бросил веток в огонь, Жуга, Арнольд и Вильям с оружием в руках подбежали к костру и замерли при виде открывшейся картины.
Средь разбросанных одеял, держась обеими руками за шею, сидел Телли, а у ног его, хрипя и содрогаясь, билось в судорогах тело маленькой акробатки. Лицо Линоры, бледное до синевы, было выпачкано кровью, на губах пузырилась пена. Повязка сдвинулась с плеча и тоже набухала красным. На глазах у изумленных спутников девушка выгнулась в последней судороге и замерла с закрытыми глазами.
Первым опомнился Арнольд.
— Ты что с ней сделал, гаденыш?! — завопил он, подскочил к мальчишке и засветил ему пощечину. — Отвечай!
Тил дернулся и закрылся руками. По шее его заструилась кровь. Жуга перехватил уже занесенную для нового удара руку Арнольда и оттолкнул его в сторону.
— Ты что, с ума сошел? Не видишь — он же весь в крови! — он повернулся к Тилу. — Что стряслось? Говорить можешь?
— Да поднимите же ее!
Тил ничего не отвечал, лишь тупо смотрел на травника. Жуга присел, перехватил под мышку меч и положил ладонь на шею Телли, зажимая рану. Оторвал от рубахи лоскут и вложил его в руку мальчишке. Нагнулся, осмотрел укус.
— Ничего страшного, — сказал он. — Держи вот так. Я сейчас.
И тотчас же направился к Линоре.
Вильям и Арнольд уже успели уложить девушку поближе к костру и укутать в одеяла. Жуга встревоженно склонился над ней, поправил и затянул повязку на плече, пощупал пульс и заглянул под веко. Нахмурился. Нора была без сознания, лоб ее был горяч, как печка, дыханье с хрипом прорывалось между стиснутых зубов.
— Что с ней?
— Ума не приложу, — сказал Жуга, помедлив. — Я бы сказал, что она отравилась, но…
Арнольд недоумевающе переводил взгляд с Телли на Линору и обратно.
— Отрави… что тут было? Ты хоть что-то понимаешь?
Травник сделал знак молчать, встал и отвел Арнольда в сторону.
— Она пила кровь.
— Кровь? — тупо переспросил тот. — Зачем?
— Поверь мне, такое бывает, — он обернулся к костру: — Тил, как это случилось?
Телли поднял голову.
— Она пришла… — он сглотнул. — Она сказала: «Ты мне нужен». Я… я думал… Я подумал…
Он покраснел и умолк.
— Понятно, — медленно проговорил Жуга. — Ну, вот что: лезь под одеяло, постарайся согреться. На вот, мое тоже возьми… А вы, — он повернулся к Эрне и Вильяму, — тащите котелок и грейте воду. Я схожу за рвотным камнем.
Он огляделся.
— Где дракон?
— Сбежал, — угрюмо буркнул Телли, старательно прижимая к шее окровавленную тряпку. — Как закричали, он и убежал.
Жуга остановился, но потом тряхнул головой и все же полез за мешком. Когда он вернулся, в руках его, кроме тряпичного свертка, была дощечка с фигурками. Травы он бросил в котел, сам подсел поближе к костру и склонился над доской.
Тил с недоумением покосился на нее, затем поднял взгляд на травника.
— Она… опять?
Жуга покачал головой, встал и направился к костру. Арнольд, сидевший у Линоры в изголовье, проводил его взглядом, плюнул и отвернулся.
— Будь проклята эта дорога, — пробормотал он. — Будь проклято все.
«Пляшущий Лис» — небольшая корчма в Цурбаагене — по всем статьям был заведением средним. Он находился на отшибе, вдобавок, пользовался нехорошей славой, а от расположенных неподалеку кожевенных складов тянуло гнилью. Зато здесь подавали неплохое пиво и вполне приличную еду за умеренную плату, посуда была чистой, да и клопов в комнатах не водилось. Последним по праву могла бы гордиться любая хозяйка. Богатеи, впрочем, брезговали сюда заходить, а голытьба побаивалась, хотя бывали изредка и те, и эти. Здесь не будили, если кто-то засыпал за кружкой пива, но среди заядлых выпивох «Лис» был непопулярен — здесь не скупали краденое, не наливали в долг, а драки угасали как по волшебству, едва успев начаться. Не было здесь и девок, готовых отдаться за миску похлебки… В общем, средняя была корчма.
Заправляла всем здесь пожилая женщина по имени Агата, но мало кто знал, что корчма на самом деле принадлежит не ей. Еще меньше людей знали, кто ее хозяин, и лишь некоторые могли похвастаться тем, что знали его в лицо. Могли, но не хвастались. Иные — из соображений безопасности, иные — по долгу службы.
А кое-кто уже и не мог.
Жуга его знал еще с войны. Золтан Хагг тогда работал на тайную службу, кабак же содержал на стороне, частично — из любви к хорошей кухне, но в основном, как место встречи со своими людьми, которых на него работало немало. Впоследствии, оставив службу, Золтан окончательно перебрался в Цурбааген — на юге его знали слишком хорошо. Помимо прочего, корчма была для Золтана стабильным источником дохода, чего нельзя было сказать о государственной казне, подорванной войной и склоками бояр.
— Чего прикажете подать?
Травник поднял взгляд. Стоящий перед ним парнишка из прислуги, очевидно, был кто-то новенький. Во всяком случае, Жуга его раньше не видел.
— Бобовой каши с мясом и пива. И две комнаты.
— Мяса нет пока, только вечером жарить будем. Есть суп, тархоня, лапша с творогом, гребешки петушьи в пиве… Принести?
— Супа не надо, неси гребешки.
— Понятно. Сделаем. Надолго хочете остановиться?
— Дня на два, а потом… Там видно будет.
Паренек кивнул и умчался на кухню. Через минуту он вернулся, принес пиво и вновь исчез чтоб разузнать насчет обеда. Жуга взял кружку и задумался.
Его и Золтана никогда не связывала дружба, но жизнь дважды сводила их вместе, и оба раза справиться с бедой им удавалось только вдвоем. Возможно, это научило их относиться друг к другу с уважением. Так или иначе, Золтан был одним из тех немногих людей, которым травник доверял.
Фургон добрался до городских ворот вскоре после полудня. Иоганн и Эрна собирались ехать дальше, но Жуга уговорил их задержаться в городе до вечера, пока он не разыщет Золтана — Линора была совсем плоха. Она пришла в себя, но все еще лежала пластом и отказывалась есть. Вдобавок, она не могла говорить. Эрна пристроила повозку неподалеку от базарной площади, подле городской стены. Дракон, сбежавший прошлой ночью, так и не объявился. Тил порывался было сбегать поискать, но травник строго-настрого наказал ему не отлучаться.
— Здесь тебе не Лиссбург, это порт. Прихлопнут пьяные матросы, уволокут на корабль, хрен потом найдешь. Сиди-ка лучше тут пока.
Сказавши так, он прихватил свой мешок и направился в «Пляшущего Лиса».
Кружка опустела. Жуга подумал, не заказать ли еще, и решил не заказывать. Как раз в это время кухонная занавеска колыхнулась, и показалась хозяйка корчмы, несущая дымящееся блюдо. Жуга привстал.
— Агата…
— Сиди, сиди, — кивнула та. Поставила тарелку. — Держи свои гребенщиковые бобы. Как доешь, иди в комнату наверху. Ну, помнишь — ту, что на углу. За Золтаном я уже послала.
— Золтан… Как ты догадалась, что я пришел к нему?
— Да ладно, брось, — усмехнулась та. — Чего от тебя еще ждать, кроме неприятностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Мгновение спустя, как будто отозвавшись на эту мысль, откуда-то из темноты возникло вдруг лицо канатоходца.
«Олле, это ты? — Конечно, я. — Должно быть, я сплю и вижу сон. — Конечно, видишь сон, но только ты не спишь. — Олле, Олле, я так скучала по тебе, так значит, ты не умер тогда, в башне? — Ну как тебе сказать, я умер и не умер, все сложнее. — Я помню, меня тоже ранили стрелой, я умру? — Не сейчас. — Что со мной происходит? — Ничего особенного, просто твоя кровь уходит в землю; земле, как и тебе, нужна порою чья-то кровь, но только не пытайся ее вернуть. — Откуда ты знаешь про это? — Ты сама мне сказала в своих снах. — Ты все время говоришь о снах. — Ты разве забыла, что я Смотритель снов? — Мне страшно, Олле, я боюсь, что мне теперь делать, Олле, что? — Не думай ни о чем, тебе помогут, а я сделаю все, чтобы тебе не было больно».
И пестрый зонтик снова закружился.
«Спи, Линора. Спи».
— Дерьмовая стрела, — ругнулся травник. Вытер пот рукавом. — Почти навылет ведь прошла, зар-раза… Арнольд, ну-ка, помоги.
— Хочешь выдернуть? — спросил Вильям.
— Наконечник не даст. Попробуем по-другому. Приподнимите ее. Да-да, вот так.
Он ухватился за торчащую из плеча девушки стрелу и надавил.
— Эй, ты что делаешь! — закричал Арнольд. — Ты ее сейчас убьешь!
— Не мешай! — рявкнул травник, продолжая давить. Стрела все больше погружалась в развороченную плоть. Телли передернуло, когда кожа на спине у девушки вдруг вспухла, лопнула, и показался медленно ползущий наконечник. Потекла кровь. Эрна не выдержала и отвернулась.
Приоткрытые губы Линоры что-то прошептали.
— Она сказала что-то! — вскинулся Арнольд.
— Да держите же вы ее!..
И прежде чем кто-то успел сказать хоть слово, травник вытащил свой меч, надрезал древко и одним движением отломил вышедший наружу наконечник. Потянул стрелу за оперенье.
— Все, — сказал он, отбрасывая окровавленное древко и зажимая пальцами рану. — Давайте воду, быстро! Эрна! Полотенце, тряпки! Все!
В напряженном молчании все следили, как плечо Линоры постепенно скрывается под тугой перевязкой.
— И все-таки, с кем она говорила? — задумчиво пробормотал Арнольд.
— Ни с кем, — сказал устало бард, стирая кровь с ладоней. — Это бред.
Жуга, казалось, вдруг прислушался к чему-то, и покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Это не бред.
Вильям перевел взгляд на девушку, и по спине его пробежал холодок.
Линора улыбалась.
— Телли…
Тил приподнял голову. Огляделся.
Было темно. В безлунном небе серебрились точки звезд. Опушка леса, где они остановились на ночлег, была укрыта тонким снежным покрывалом — к вечеру опять похолодало. Оставив женщин спать в фургоне, путники разобрали оставшиеся одеяла и шкуры и улеглись снаружи. Тил и Биттнер улеглись у самого костра; сейчас он догорал. Тил поежился, почуяв, как колючие пальцы холода потихоньку проникают под рубашку.
— Это ты, Вилли? — позвал он негромко.
Ответа не последовало.
Караулить огонь с вечера остался бард, но похоже, Вилли пренебрег своими обязанностями и уснул, не разбудивши сменщика. Опознать его сейчас среди других спящих было невозможно. Телли выпростал из-под одеяла руку, нашарил пару-тройку деревяшек и сунул их в горячую золу. Подул. Сырые дрова не хотели разгораться, но и лезть в котомку за огнивом не хотелось. Тил предпочел подождать, пока они сами не займутся, завернулся поплотнее в шкуры и придвинулся к костру. Задумался.
Прошедший день принес сплошные неприятности. Одна была отрада, что дорога подошла к концу — этим вечером Жуга сказал, что до города остался один дневной переход. Рик, весь день прошатавшийся незнамо где, под вечер вылез на поляну, где и спал сейчас, укрытый одеялом, как попоной; мальчишки воспользовались его хвостом вместо подушки.
— Телли…
Телли вскинулся:
— Кто здесь?
Из темноты выскользнул неясный силуэт. Человек помедлил, опустился рядом на корточки; рука его легла на одеяло. Телли присмотрелся и вдруг с замирающим сердцем признал в нем акробатку.
— Ты? — пролепетал он, приподнявшись на локте. — Ты что здесь делаешь? Тебе нельзя вставать…
Линора не ответила. Лицо ее, обычно смуглое, сейчас казалось бледным, как обсыпанное мелом. Уверенным движением откинув одеяло, девушка придвинулась поближе и потянулась к завязкам его рубашки. Тил оттолкнул ее руку, не думая в этот миг, что может причинить ей боль, но та, казалось, этого даже не заметила.
— Не надо, — прошептали ее губы. — Ты мне нужен. Не бойся, это не больно…
Телли хотел закричать, но замер, охваченный каким-то сладостным оцепенением, в котором смешались недоверие, страх и проблески желания. Ему вдруг сделалось невыносимо жарко. Воздуха не хватало, сердце глухо бухало в груди, лицо горело, как в огне. Боясь пошевелиться, Телли ощутил, как тонкие холодные пальцы скользнули по его груди и спустились ниже, расцарапав кожу. Боль была невыносимо приятна, Телли застонал и медленно повалился на шкуры, вверяя себя ее рукам.
И в этот момент тлеющие деревяшки вспыхнули.
Тил, оказавшийся при этом с девушкой лицом к лицу, вдруг увидел ее неподвижные, широко раскрытые глаза и отшатнулся.
Нора спала.
Он вскрикнул и забился, словно пойманный заяц.
Линора прыгнула, подмяв мальчишку под себя, одной рукой зажала ему рот, другой разодрала рубаху. Тил дернулся, замолотил руками, а через мгновение почувствовал, как острые зубы вонзаются ему в шею, и коже становится горячо. Он замычал, завертел головой и наконец сумел стряхнуть с лица ладонь.
— Не надо… нет! — отплевываясь, закричал он. — Помогите!!!
Линора вдруг откинулась назад и тоже закричала, и если в голосе мальчишки бился ужас, то в яростном крике Линоры слышалась боль. Они орали оба, разрывая полог тишины, пока со всех сторон не зазвучали тревожные голоса — поляна быстро просыпалась. Ночь наполнилась шумом и топотом. Фермерский мальчишка, которому Тил в суматохе заехал кулаком по роже, вскочил и заметался, запутавшись в одеялах. Дракон галопом бросился бежать, сметая все на своем пути, и с треском исчез в кустах. Кто-то бросил веток в огонь, Жуга, Арнольд и Вильям с оружием в руках подбежали к костру и замерли при виде открывшейся картины.
Средь разбросанных одеял, держась обеими руками за шею, сидел Телли, а у ног его, хрипя и содрогаясь, билось в судорогах тело маленькой акробатки. Лицо Линоры, бледное до синевы, было выпачкано кровью, на губах пузырилась пена. Повязка сдвинулась с плеча и тоже набухала красным. На глазах у изумленных спутников девушка выгнулась в последней судороге и замерла с закрытыми глазами.
Первым опомнился Арнольд.
— Ты что с ней сделал, гаденыш?! — завопил он, подскочил к мальчишке и засветил ему пощечину. — Отвечай!
Тил дернулся и закрылся руками. По шее его заструилась кровь. Жуга перехватил уже занесенную для нового удара руку Арнольда и оттолкнул его в сторону.
— Ты что, с ума сошел? Не видишь — он же весь в крови! — он повернулся к Тилу. — Что стряслось? Говорить можешь?
— Да поднимите же ее!
Тил ничего не отвечал, лишь тупо смотрел на травника. Жуга присел, перехватил под мышку меч и положил ладонь на шею Телли, зажимая рану. Оторвал от рубахи лоскут и вложил его в руку мальчишке. Нагнулся, осмотрел укус.
— Ничего страшного, — сказал он. — Держи вот так. Я сейчас.
И тотчас же направился к Линоре.
Вильям и Арнольд уже успели уложить девушку поближе к костру и укутать в одеяла. Жуга встревоженно склонился над ней, поправил и затянул повязку на плече, пощупал пульс и заглянул под веко. Нахмурился. Нора была без сознания, лоб ее был горяч, как печка, дыханье с хрипом прорывалось между стиснутых зубов.
— Что с ней?
— Ума не приложу, — сказал Жуга, помедлив. — Я бы сказал, что она отравилась, но…
Арнольд недоумевающе переводил взгляд с Телли на Линору и обратно.
— Отрави… что тут было? Ты хоть что-то понимаешь?
Травник сделал знак молчать, встал и отвел Арнольда в сторону.
— Она пила кровь.
— Кровь? — тупо переспросил тот. — Зачем?
— Поверь мне, такое бывает, — он обернулся к костру: — Тил, как это случилось?
Телли поднял голову.
— Она пришла… — он сглотнул. — Она сказала: «Ты мне нужен». Я… я думал… Я подумал…
Он покраснел и умолк.
— Понятно, — медленно проговорил Жуга. — Ну, вот что: лезь под одеяло, постарайся согреться. На вот, мое тоже возьми… А вы, — он повернулся к Эрне и Вильяму, — тащите котелок и грейте воду. Я схожу за рвотным камнем.
Он огляделся.
— Где дракон?
— Сбежал, — угрюмо буркнул Телли, старательно прижимая к шее окровавленную тряпку. — Как закричали, он и убежал.
Жуга остановился, но потом тряхнул головой и все же полез за мешком. Когда он вернулся, в руках его, кроме тряпичного свертка, была дощечка с фигурками. Травы он бросил в котел, сам подсел поближе к костру и склонился над доской.
Тил с недоумением покосился на нее, затем поднял взгляд на травника.
— Она… опять?
Жуга покачал головой, встал и направился к костру. Арнольд, сидевший у Линоры в изголовье, проводил его взглядом, плюнул и отвернулся.
— Будь проклята эта дорога, — пробормотал он. — Будь проклято все.
«Пляшущий Лис» — небольшая корчма в Цурбаагене — по всем статьям был заведением средним. Он находился на отшибе, вдобавок, пользовался нехорошей славой, а от расположенных неподалеку кожевенных складов тянуло гнилью. Зато здесь подавали неплохое пиво и вполне приличную еду за умеренную плату, посуда была чистой, да и клопов в комнатах не водилось. Последним по праву могла бы гордиться любая хозяйка. Богатеи, впрочем, брезговали сюда заходить, а голытьба побаивалась, хотя бывали изредка и те, и эти. Здесь не будили, если кто-то засыпал за кружкой пива, но среди заядлых выпивох «Лис» был непопулярен — здесь не скупали краденое, не наливали в долг, а драки угасали как по волшебству, едва успев начаться. Не было здесь и девок, готовых отдаться за миску похлебки… В общем, средняя была корчма.
Заправляла всем здесь пожилая женщина по имени Агата, но мало кто знал, что корчма на самом деле принадлежит не ей. Еще меньше людей знали, кто ее хозяин, и лишь некоторые могли похвастаться тем, что знали его в лицо. Могли, но не хвастались. Иные — из соображений безопасности, иные — по долгу службы.
А кое-кто уже и не мог.
Жуга его знал еще с войны. Золтан Хагг тогда работал на тайную службу, кабак же содержал на стороне, частично — из любви к хорошей кухне, но в основном, как место встречи со своими людьми, которых на него работало немало. Впоследствии, оставив службу, Золтан окончательно перебрался в Цурбааген — на юге его знали слишком хорошо. Помимо прочего, корчма была для Золтана стабильным источником дохода, чего нельзя было сказать о государственной казне, подорванной войной и склоками бояр.
— Чего прикажете подать?
Травник поднял взгляд. Стоящий перед ним парнишка из прислуги, очевидно, был кто-то новенький. Во всяком случае, Жуга его раньше не видел.
— Бобовой каши с мясом и пива. И две комнаты.
— Мяса нет пока, только вечером жарить будем. Есть суп, тархоня, лапша с творогом, гребешки петушьи в пиве… Принести?
— Супа не надо, неси гребешки.
— Понятно. Сделаем. Надолго хочете остановиться?
— Дня на два, а потом… Там видно будет.
Паренек кивнул и умчался на кухню. Через минуту он вернулся, принес пиво и вновь исчез чтоб разузнать насчет обеда. Жуга взял кружку и задумался.
Его и Золтана никогда не связывала дружба, но жизнь дважды сводила их вместе, и оба раза справиться с бедой им удавалось только вдвоем. Возможно, это научило их относиться друг к другу с уважением. Так или иначе, Золтан был одним из тех немногих людей, которым травник доверял.
Фургон добрался до городских ворот вскоре после полудня. Иоганн и Эрна собирались ехать дальше, но Жуга уговорил их задержаться в городе до вечера, пока он не разыщет Золтана — Линора была совсем плоха. Она пришла в себя, но все еще лежала пластом и отказывалась есть. Вдобавок, она не могла говорить. Эрна пристроила повозку неподалеку от базарной площади, подле городской стены. Дракон, сбежавший прошлой ночью, так и не объявился. Тил порывался было сбегать поискать, но травник строго-настрого наказал ему не отлучаться.
— Здесь тебе не Лиссбург, это порт. Прихлопнут пьяные матросы, уволокут на корабль, хрен потом найдешь. Сиди-ка лучше тут пока.
Сказавши так, он прихватил свой мешок и направился в «Пляшущего Лиса».
Кружка опустела. Жуга подумал, не заказать ли еще, и решил не заказывать. Как раз в это время кухонная занавеска колыхнулась, и показалась хозяйка корчмы, несущая дымящееся блюдо. Жуга привстал.
— Агата…
— Сиди, сиди, — кивнула та. Поставила тарелку. — Держи свои гребенщиковые бобы. Как доешь, иди в комнату наверху. Ну, помнишь — ту, что на углу. За Золтаном я уже послала.
— Золтан… Как ты догадалась, что я пришел к нему?
— Да ладно, брось, — усмехнулась та. — Чего от тебя еще ждать, кроме неприятностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90