что-то беспрестанно глодало его. Ощущение приближения чего-то плохого не давало думать только о предстоящей встрече Наташи и Леонарда. Наконец Виталий понял, что это такое. Ему вспомнилась сцена из одного фильма; перед героем из-за угла выскакивает убийца. Виталий ждал чего-то подобного. Всё началось, когда он и Наташа сошли с автобуса. Виталий почувствовал на себе взгляд. Он специально уронил перчатку и нагнулся, чтобы поднять ее. Незаметно взглянул на идущих сзади. Сзади шли двое парней, из-за угла соседнего дома выходил третий. Откуда они, Виталий не знал. Но он был точно уверен, что ему не миновать встречи с ними. Серебряков подобрал перчатку и двинулся дальше.
— Ты что молчишь? — вдруг заговорила Наташа.
Виталий решил выложить всё, что у него на уме:
— Заметила тех, что идут за нами? Только не оборачивайся.
— Да.
— Я думаю, что мы с ними столкнемся нос к носу.
Наташа посмотрела на Виталия.
— Ты уверен?
— Не надо обвинять меня в паранойе. Да, кстати, их уже нет сзади.
Девушка обернулась и действительно не обнаружила их.
— Ты затылком видишь? — спросила она.
— Я их чувствую, как нож под сердцем. Они смердят так, что любая ищейка свихнется.
Они пересекли улицу Мяги и направились по безлюдной аллее. Здесь было довольно темно. Кое-где только снег блестел, отражая свет редких фонарей. Дул легкий ветерок, сбивавший снег с голых деревьев. Дышалось легко, но холодный воздух щипал едко нос. Иногда редкая синица опускалась на «вылизанный» дворниками тротуар, иногда редкая машина проезжала, вызывая шелест веток и осыпание снега. Но аллея всё же оставалась на редкость пустой. В душу Наташи понемногу прокралось чувство тревоги, а Виталий уже ожидал, когда появятся преследователи. У него, образно выражаясь, чесались руки.
Они вышли из-за гаражей, и снег хрустел под их тяжелыми зимними ботинками, и шлейф сигаретного дыма тянулся за ними, и в воздухе пахло перегаром. Их было семеро.
Виталий и девушка остановились, не дойдя каких-то десяти шагов до компании. Сердце забилось в груди парня; он понимал, что стычки не избежать, — он просто обязан пройти именно этой аллеей к дому номер 33. Виталий понимал, что это самое серьезное испытание.
— Эй ты, — крикнул один из семерых, — доцент, катись-ка отсюда, не оглядываясь. А мы тут потолкуем с твоей мышкой.
— Бежим, — шепнула Наташа.
— Еще чего, — не понижая голоса, отвечал Виталий. — Ты видишь, сколько их? И они, как я понимаю, все не плохие бегуны.
— Правильно, — сказал самый высокий, — но ты-то можешь топать, паря, мы тебе ничего не сделаем. А она с нами останется.
Серебряков с видом, явно говорившем о его превосходстве над компанией, сделал три шага, бросив Наташе:
— Стой, где стоишь. — А компании: — Ребятки, бросьте-ка сию затею. Вы даже не представляете с кем связались. Хотя, что взять с кучки идиотов.
Все семеро слышали, что он сказал.
— Сейчас я тебе е... расколю, — рявкнул один, свирепея.
Все семеро двинулись к Серебрякову.
— И что, — произнес Виталий, — вы все такие трусы, что боитесь драться один на один?
Самый длинный вышел вперед, снимая перчатки.
— Давай, Макс, покажи ему, — закричали дружки, — а призом будет его цыпа.
Виталий равнодушно взглянул в черные глаза парня. Тот попался и не смог отвести глаз. «Приветик-с, Макси, — раздалось в его мозгу, — я вижу ты очень уверен в конечном результате». Макс схватился за голову. Ему казалось, что вместе с голосом в голове взорвалась бомба. Его дружки удивленно смотрели на него. Виталий расставил ладони рук так, будто бы держал в руках детский надувной большой пластиковый шар. Глаза Серебрякова засветились голубым светом. Вся шайка уставилась на него. Виталий улыбнулся. Меж его ладоней воздух заискрился, после все увидели настоящую вольтову дугу. И разряд страшной силы ударил в Макса. Тот даже пискнуть не успел; просто повалился на тротуар и затих. Из его рта струйкой потекла темная кровь, блестевшая зловеще в свете фонаря. Все кинулись на Виталия, но тут же отлетели назад, ударившись о какую-то невидимую перегородку. У троих пошла носом кровь, один отключился, один рванул за гаражи, а последний, который был ниже всех ростом и который имел противные свинячьи глазки вынул из кармана, — ни много, ни мало, — пистолет.
— — Ты совсем кретин, — произнес, улыбаясь, Серебряков, — если решил, что эта шутиха мне навредит.
— Прощай, профессор, — сказал обладатель пистолета, решив, видимо, что Виталий убежит.
Пистолет выплюнул четыре пули, воздух огласился грохотом, Виталий не сделал ничего, только глаза его перестали светиться, и пропала дуга. Пули не долетели до цели. Все четыре потеряли около Виталия энергию и попадали на тротуар. Укатанный снег зашипел, клубочки пара взметнулись вверх. Макс очнулся и рванул за гаражи, туда же последовали и остальные, лишь на тротуаре остались блестеть редкие капли крови.
— Ну вот, дорогая, — сказал Виталий, когда поле битвы опустело, — а ты думала бежать.
У девушки пропал дар речи. Наконец, придя в себя, она спросила:
— А ты можешь убить?
— Ну, если очень захочу, то наверное смогу, — ответил Виталий. — Хотя, по правде сказать, мне это вряд ли доставит такое жгучее удовольствие, как осознание факта, что они не забудут о том, что один невзрачный тип справился с семерыми. — Он всмотрелся в глаза Наташи, пытаясь понять, о чем она сейчас думает. Потом произнес: — Представляешь, какое наслаждение — знать, что ты сильнее смертных? Это ни с чем не сравнимо.
— Вряд ли это можно сравнить с другим удовольствием. — И девушка соблазнительно хлопнула длинными ресницами. — Я это тебе скоро докажу.
Виталий улыбнулся:
— Ты искушаешь неискушенную душу.
Они двинулись дальше. Через какое-то время без приключений миновали аллею. У четвертого подъезда стоял неприятного вида гражданин, Наташа решила, что на сегодня неприятности не кончились, но она ошиблась. Гражданин оказался Виконтом. Де ла Вурд почтительно поклонился Виталию и девушке и произнес:
— Сир ждет вас, господа. Пройдемте. — И он указал на железную дверь, которая спустя мгновение исчезла, открыв взорам троих освещенный коридор.
Наташа уже ничему не удивлялась; после того, как Виталий расправился с семеркой искателей ночных приключений, удивить ее уже ничто не могло.
Дверь квартиры им открыла Вельда, одетая весьма соблазнительно; на ней было черное вечернее платье, плотно облегавшее потрясающую фигуру. Виконта рядом с ними не оказалось, — он куда-то пропал. Виталий помог девушке снять куртку, потом снял свою. Надо сказать, что как только Наташа увидела Вельду, в ее душу закралось неприятное чувство, но госпожа фон Шварц тут же рассеяла все ее сомнения:
— Сударыня, — обратилась Вельда к девушке, — меня не привлекают особы, имеющие большую власть, чем я. Я люблю кровь, а кроме нее может ли еще что-нибудь так волновать?
Виталий улыбнулся. Потом все прошли в зал, который еще более преобразился с тех пор, как Серебряков был там в последний раз. Электрическая лампочка отсутствовала, равно как и люстра из органического стекла. Это сооружение было заменено на люстру из хрусталя и платины. Пахло какими-то благовониями. Позже Наташа заметила в углу на подставочке несколько тлеющих палочек, испускавших ароматный дым. Стол был покрыт черным плюшем и заставлен золотой посудой со всякими яствами. Кроме всего на столе имелись странной формы бутылки с вином. Мясо в золотом блюде дымилось и испускало соблазнительный дух.
Во главе стола спиною к окну в тяжелом кресле черного дерева находился поразительной красоты человек, черные глаза которого сверлили до глубины души каждого, кто смотрел в них. Черные густые тяжелые брови венчали их. Леонард был облачен в серый смокинг, бабочка его переливалась всеми цветами радуги в свете свечей, коих было здесь великое множество. Манжеты, застегнутые на запястьях бриллиантовыми запонками, и манишка блестели серебром. В углу рта дымилась неизменная сигара.
Наташа, увидевши Сатану, оторопела и замерла на пороге, Граф решил избавить ее от смущения и произнес:
— Я очень рад приветствовать, сударыня, вас в моем временном пристанище. Прошу вас не смущаться и чувствовать себя так, будто бы вы пришли на простую вечеринку. Присаживайтесь здесь, — он указал на кресло слева от себя, — а мой сын сядет против вас.
Все заняли свои места. Вельда немедленно разлила по золотым кубкам вино.
— Будем знакомы, — весело сказал Виконт, — за встречу.
Раздался стук ударяемых друг о друга кубков. Наташа впервые находилась в компании с человеком, которого она раньше даже и представить не могла, да что говорить — она даже как-то не задумывалась о нем. Мысли о Люцифере появились у нее благодаря Виталию, который, сам того не замечая, заставлял окружающих задумываться над этим.
— А где Цезарь? — вдруг спросил Виталий посреди ужина.
— А, — ответил Виконт, неопределенно махая вилкой, — где-то шляется по своему обыкновению.
Вдруг на телевизоре подле канделябра появился попугай. Он был явно не в приподнятом настроении. Можно было сделать вывод, что он слышал слова де ла Вурда.
— Как это, шляется? — возмутился Цезарь, — я прогуливался. Вы, милостивый сударь, просто хам, ежели позволяете себе говорить так при дамах.
— Ну вот, — вздохнула Вельда, — явился.
Наташа стала с интересом рассматривать попугая, который, видя, что к нему проявляют интерес, принял важный вид и сам в свою очередь рассматривал девушку.
— Так-с, — заговорил граф, обращаясь к Наташе, — сеньорита, позвольте вам представить отчаянного забияку Цезаря.
— Очень рада, — сказала Наташа на это. — Но, господин граф, — почему так его назвали?
— Позвольте вам ответить, госпожа, — сказал Виконт, — за моего господина. Вы хотите спросить, как имя известного императора попало к такому неуравновешенному существу, как наш попугай? Отвечаю: назвали его так по чистой случайности. С настоящим Цезарем его связывает разве что это имя.
Попугай нашел, что сказать и здесь. Он важно выпятил грудь и начал:
— Я могу напомнить тебе, Виконт Виндетто де ла Вурд, как ты получил свое имя. И вот тогда мы посмотрим, история чьего имени интереснее.
— Замечу, — вступил в разговор Леонард, — что у нас в гостях Наталья Васильевна, и невежливо именно в сей момент приниматься за выяснение отношений.
— Тем более, — вставила Вельда, — что твой рассказ под названием «Похождения французского бомжа» нас мало интересует.
Попугай понял намек и, надувшись, отвернулся. Но обида его продолжалась не долго. Спустя несколько минут, он перебрался на канделябр и заявил:
— Да, господа, я был, как: выразилась Вельда, бомжем. Зато я не имел чести подсыпать мышьяку в бутылку с вином одному очень милому и баснословно богатому господину.
— Что ж, Цезарь, ты успокоился? Отлично! — сказала Вельда попугаю, — Тебя следовало бы лишить пропитания на месяц, но я этого не сделаю. Господа, — вдруг заявила она, — мы завтра едим суп из попугая.
Цезарь промолчал.
— Ну всё, закончили? — спросил граф. — Цезарь, твой любимый шоколад в этой большой вазе. Наслаждайся.
— Вы, сир, — плаксиво сказал попугай, — вы один и печетесь обо мне, тогда как другие считают своим долгом всячески оскорблять меня и попрекать прошлым.
Все улыбнулись. Без попугая вечер бы не был таким интересным; Цезарь и в этой жизни был не плохим шутом.
Ужин продолжался. Когда стрелки часов показали полночь, и двенадцать раз ударило что-то, похожее на звуки топора, в часах, Наташа поднялась, и произнесла:
— Благодарю вас, господин граф. Ужин был очень хорош, приятно было познакомиться с вами, тем более, что Виталик сказал, что вы ему как отец.
— Что вы, сеньорита, — произнес Леонард, вставая, — это я должен вас благодарить за оказанную честь видеть вас своей гостьей. А теперь, господа, — обратился Сатана к своим слугам, — прошу вас оставить нас втроем.
Виконт, ни слова не говоря, нырнул в зеркало, попугай — за ним, а Вельда просто растворилась в воздухе, вызвав тем самым колебание огоньков свечей.
— Теперь поговорим, — произнес Леонард. — Сын, прошу тебя взять с полки книгу в черном переплете с золотым пентаклем и с надписью «Veritas».
Виталий взял книгу и положил ее перед графом.
— А теперь, сын, возложи на нее правую длань свою и произнеси слова клятвы.
Виталий положил ладонь на книгу и сказал:
— Клянусь душою своею быть на стороне сил, взрастивших меня. Я навеки встаю под бесчисленные стяги вечного несокрушимого зла. Я буду дланью его, способной дотянуться до каждого, поправшего законы справедливости.
Леонард взял книгу в руки и протянул ее Виталию со словами:
— In manus tuas.
Наташа на все это смотрела широко открытыми глазами, ничего не понимая. Она надеялась, что ей кто-нибудь объяснит, что здесь происходит. Но объяснять никто ничего не собирался, а сама спросить она не решалась. А в довершении ко всему Леонард сказал что-то по-латыни, и Виталий ему ответил, причем ему это не казалось сложным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Ты что молчишь? — вдруг заговорила Наташа.
Виталий решил выложить всё, что у него на уме:
— Заметила тех, что идут за нами? Только не оборачивайся.
— Да.
— Я думаю, что мы с ними столкнемся нос к носу.
Наташа посмотрела на Виталия.
— Ты уверен?
— Не надо обвинять меня в паранойе. Да, кстати, их уже нет сзади.
Девушка обернулась и действительно не обнаружила их.
— Ты затылком видишь? — спросила она.
— Я их чувствую, как нож под сердцем. Они смердят так, что любая ищейка свихнется.
Они пересекли улицу Мяги и направились по безлюдной аллее. Здесь было довольно темно. Кое-где только снег блестел, отражая свет редких фонарей. Дул легкий ветерок, сбивавший снег с голых деревьев. Дышалось легко, но холодный воздух щипал едко нос. Иногда редкая синица опускалась на «вылизанный» дворниками тротуар, иногда редкая машина проезжала, вызывая шелест веток и осыпание снега. Но аллея всё же оставалась на редкость пустой. В душу Наташи понемногу прокралось чувство тревоги, а Виталий уже ожидал, когда появятся преследователи. У него, образно выражаясь, чесались руки.
Они вышли из-за гаражей, и снег хрустел под их тяжелыми зимними ботинками, и шлейф сигаретного дыма тянулся за ними, и в воздухе пахло перегаром. Их было семеро.
Виталий и девушка остановились, не дойдя каких-то десяти шагов до компании. Сердце забилось в груди парня; он понимал, что стычки не избежать, — он просто обязан пройти именно этой аллеей к дому номер 33. Виталий понимал, что это самое серьезное испытание.
— Эй ты, — крикнул один из семерых, — доцент, катись-ка отсюда, не оглядываясь. А мы тут потолкуем с твоей мышкой.
— Бежим, — шепнула Наташа.
— Еще чего, — не понижая голоса, отвечал Виталий. — Ты видишь, сколько их? И они, как я понимаю, все не плохие бегуны.
— Правильно, — сказал самый высокий, — но ты-то можешь топать, паря, мы тебе ничего не сделаем. А она с нами останется.
Серебряков с видом, явно говорившем о его превосходстве над компанией, сделал три шага, бросив Наташе:
— Стой, где стоишь. — А компании: — Ребятки, бросьте-ка сию затею. Вы даже не представляете с кем связались. Хотя, что взять с кучки идиотов.
Все семеро слышали, что он сказал.
— Сейчас я тебе е... расколю, — рявкнул один, свирепея.
Все семеро двинулись к Серебрякову.
— И что, — произнес Виталий, — вы все такие трусы, что боитесь драться один на один?
Самый длинный вышел вперед, снимая перчатки.
— Давай, Макс, покажи ему, — закричали дружки, — а призом будет его цыпа.
Виталий равнодушно взглянул в черные глаза парня. Тот попался и не смог отвести глаз. «Приветик-с, Макси, — раздалось в его мозгу, — я вижу ты очень уверен в конечном результате». Макс схватился за голову. Ему казалось, что вместе с голосом в голове взорвалась бомба. Его дружки удивленно смотрели на него. Виталий расставил ладони рук так, будто бы держал в руках детский надувной большой пластиковый шар. Глаза Серебрякова засветились голубым светом. Вся шайка уставилась на него. Виталий улыбнулся. Меж его ладоней воздух заискрился, после все увидели настоящую вольтову дугу. И разряд страшной силы ударил в Макса. Тот даже пискнуть не успел; просто повалился на тротуар и затих. Из его рта струйкой потекла темная кровь, блестевшая зловеще в свете фонаря. Все кинулись на Виталия, но тут же отлетели назад, ударившись о какую-то невидимую перегородку. У троих пошла носом кровь, один отключился, один рванул за гаражи, а последний, который был ниже всех ростом и который имел противные свинячьи глазки вынул из кармана, — ни много, ни мало, — пистолет.
— — Ты совсем кретин, — произнес, улыбаясь, Серебряков, — если решил, что эта шутиха мне навредит.
— Прощай, профессор, — сказал обладатель пистолета, решив, видимо, что Виталий убежит.
Пистолет выплюнул четыре пули, воздух огласился грохотом, Виталий не сделал ничего, только глаза его перестали светиться, и пропала дуга. Пули не долетели до цели. Все четыре потеряли около Виталия энергию и попадали на тротуар. Укатанный снег зашипел, клубочки пара взметнулись вверх. Макс очнулся и рванул за гаражи, туда же последовали и остальные, лишь на тротуаре остались блестеть редкие капли крови.
— Ну вот, дорогая, — сказал Виталий, когда поле битвы опустело, — а ты думала бежать.
У девушки пропал дар речи. Наконец, придя в себя, она спросила:
— А ты можешь убить?
— Ну, если очень захочу, то наверное смогу, — ответил Виталий. — Хотя, по правде сказать, мне это вряд ли доставит такое жгучее удовольствие, как осознание факта, что они не забудут о том, что один невзрачный тип справился с семерыми. — Он всмотрелся в глаза Наташи, пытаясь понять, о чем она сейчас думает. Потом произнес: — Представляешь, какое наслаждение — знать, что ты сильнее смертных? Это ни с чем не сравнимо.
— Вряд ли это можно сравнить с другим удовольствием. — И девушка соблазнительно хлопнула длинными ресницами. — Я это тебе скоро докажу.
Виталий улыбнулся:
— Ты искушаешь неискушенную душу.
Они двинулись дальше. Через какое-то время без приключений миновали аллею. У четвертого подъезда стоял неприятного вида гражданин, Наташа решила, что на сегодня неприятности не кончились, но она ошиблась. Гражданин оказался Виконтом. Де ла Вурд почтительно поклонился Виталию и девушке и произнес:
— Сир ждет вас, господа. Пройдемте. — И он указал на железную дверь, которая спустя мгновение исчезла, открыв взорам троих освещенный коридор.
Наташа уже ничему не удивлялась; после того, как Виталий расправился с семеркой искателей ночных приключений, удивить ее уже ничто не могло.
Дверь квартиры им открыла Вельда, одетая весьма соблазнительно; на ней было черное вечернее платье, плотно облегавшее потрясающую фигуру. Виконта рядом с ними не оказалось, — он куда-то пропал. Виталий помог девушке снять куртку, потом снял свою. Надо сказать, что как только Наташа увидела Вельду, в ее душу закралось неприятное чувство, но госпожа фон Шварц тут же рассеяла все ее сомнения:
— Сударыня, — обратилась Вельда к девушке, — меня не привлекают особы, имеющие большую власть, чем я. Я люблю кровь, а кроме нее может ли еще что-нибудь так волновать?
Виталий улыбнулся. Потом все прошли в зал, который еще более преобразился с тех пор, как Серебряков был там в последний раз. Электрическая лампочка отсутствовала, равно как и люстра из органического стекла. Это сооружение было заменено на люстру из хрусталя и платины. Пахло какими-то благовониями. Позже Наташа заметила в углу на подставочке несколько тлеющих палочек, испускавших ароматный дым. Стол был покрыт черным плюшем и заставлен золотой посудой со всякими яствами. Кроме всего на столе имелись странной формы бутылки с вином. Мясо в золотом блюде дымилось и испускало соблазнительный дух.
Во главе стола спиною к окну в тяжелом кресле черного дерева находился поразительной красоты человек, черные глаза которого сверлили до глубины души каждого, кто смотрел в них. Черные густые тяжелые брови венчали их. Леонард был облачен в серый смокинг, бабочка его переливалась всеми цветами радуги в свете свечей, коих было здесь великое множество. Манжеты, застегнутые на запястьях бриллиантовыми запонками, и манишка блестели серебром. В углу рта дымилась неизменная сигара.
Наташа, увидевши Сатану, оторопела и замерла на пороге, Граф решил избавить ее от смущения и произнес:
— Я очень рад приветствовать, сударыня, вас в моем временном пристанище. Прошу вас не смущаться и чувствовать себя так, будто бы вы пришли на простую вечеринку. Присаживайтесь здесь, — он указал на кресло слева от себя, — а мой сын сядет против вас.
Все заняли свои места. Вельда немедленно разлила по золотым кубкам вино.
— Будем знакомы, — весело сказал Виконт, — за встречу.
Раздался стук ударяемых друг о друга кубков. Наташа впервые находилась в компании с человеком, которого она раньше даже и представить не могла, да что говорить — она даже как-то не задумывалась о нем. Мысли о Люцифере появились у нее благодаря Виталию, который, сам того не замечая, заставлял окружающих задумываться над этим.
— А где Цезарь? — вдруг спросил Виталий посреди ужина.
— А, — ответил Виконт, неопределенно махая вилкой, — где-то шляется по своему обыкновению.
Вдруг на телевизоре подле канделябра появился попугай. Он был явно не в приподнятом настроении. Можно было сделать вывод, что он слышал слова де ла Вурда.
— Как это, шляется? — возмутился Цезарь, — я прогуливался. Вы, милостивый сударь, просто хам, ежели позволяете себе говорить так при дамах.
— Ну вот, — вздохнула Вельда, — явился.
Наташа стала с интересом рассматривать попугая, который, видя, что к нему проявляют интерес, принял важный вид и сам в свою очередь рассматривал девушку.
— Так-с, — заговорил граф, обращаясь к Наташе, — сеньорита, позвольте вам представить отчаянного забияку Цезаря.
— Очень рада, — сказала Наташа на это. — Но, господин граф, — почему так его назвали?
— Позвольте вам ответить, госпожа, — сказал Виконт, — за моего господина. Вы хотите спросить, как имя известного императора попало к такому неуравновешенному существу, как наш попугай? Отвечаю: назвали его так по чистой случайности. С настоящим Цезарем его связывает разве что это имя.
Попугай нашел, что сказать и здесь. Он важно выпятил грудь и начал:
— Я могу напомнить тебе, Виконт Виндетто де ла Вурд, как ты получил свое имя. И вот тогда мы посмотрим, история чьего имени интереснее.
— Замечу, — вступил в разговор Леонард, — что у нас в гостях Наталья Васильевна, и невежливо именно в сей момент приниматься за выяснение отношений.
— Тем более, — вставила Вельда, — что твой рассказ под названием «Похождения французского бомжа» нас мало интересует.
Попугай понял намек и, надувшись, отвернулся. Но обида его продолжалась не долго. Спустя несколько минут, он перебрался на канделябр и заявил:
— Да, господа, я был, как: выразилась Вельда, бомжем. Зато я не имел чести подсыпать мышьяку в бутылку с вином одному очень милому и баснословно богатому господину.
— Что ж, Цезарь, ты успокоился? Отлично! — сказала Вельда попугаю, — Тебя следовало бы лишить пропитания на месяц, но я этого не сделаю. Господа, — вдруг заявила она, — мы завтра едим суп из попугая.
Цезарь промолчал.
— Ну всё, закончили? — спросил граф. — Цезарь, твой любимый шоколад в этой большой вазе. Наслаждайся.
— Вы, сир, — плаксиво сказал попугай, — вы один и печетесь обо мне, тогда как другие считают своим долгом всячески оскорблять меня и попрекать прошлым.
Все улыбнулись. Без попугая вечер бы не был таким интересным; Цезарь и в этой жизни был не плохим шутом.
Ужин продолжался. Когда стрелки часов показали полночь, и двенадцать раз ударило что-то, похожее на звуки топора, в часах, Наташа поднялась, и произнесла:
— Благодарю вас, господин граф. Ужин был очень хорош, приятно было познакомиться с вами, тем более, что Виталик сказал, что вы ему как отец.
— Что вы, сеньорита, — произнес Леонард, вставая, — это я должен вас благодарить за оказанную честь видеть вас своей гостьей. А теперь, господа, — обратился Сатана к своим слугам, — прошу вас оставить нас втроем.
Виконт, ни слова не говоря, нырнул в зеркало, попугай — за ним, а Вельда просто растворилась в воздухе, вызвав тем самым колебание огоньков свечей.
— Теперь поговорим, — произнес Леонард. — Сын, прошу тебя взять с полки книгу в черном переплете с золотым пентаклем и с надписью «Veritas».
Виталий взял книгу и положил ее перед графом.
— А теперь, сын, возложи на нее правую длань свою и произнеси слова клятвы.
Виталий положил ладонь на книгу и сказал:
— Клянусь душою своею быть на стороне сил, взрастивших меня. Я навеки встаю под бесчисленные стяги вечного несокрушимого зла. Я буду дланью его, способной дотянуться до каждого, поправшего законы справедливости.
Леонард взял книгу в руки и протянул ее Виталию со словами:
— In manus tuas.
Наташа на все это смотрела широко открытыми глазами, ничего не понимая. Она надеялась, что ей кто-нибудь объяснит, что здесь происходит. Но объяснять никто ничего не собирался, а сама спросить она не решалась. А в довершении ко всему Леонард сказал что-то по-латыни, и Виталий ему ответил, причем ему это не казалось сложным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46