И винца налей, пожалуйста.
— Пожалуйста, — произнесла Вельда, отправляясь на кухню.
Вновь заговорил Леонард:
— Ты был у погибшего вчера от инфаркта?
— Да, сир. Родственники удивились, узнав, что на сберегательной книжке его оказалось свыше пяти тысяч долларов.
— Откуда они? — спросил опять Сатана.
Виконт замялся:
— Ну… Как бы это объяснить. Короче, один директор одного завода тоже сильно был удивлен, когда обнаружил, что со счета у него пропала выше названная сумма. Сии деньги он добыл при помощи зарплаты рабочих своего предприятия. Прокрутил в банке деньги, пока рабочие сидели без довольствия.
— Экая сволочь! — вставил Козлов, жуя шоколад.
— И я то же говорю, — согласился де ла Вурд, — первостатейный прохиндей!
Леонард отхлебнул вина, затянулся сигарой, спросил:
— И чем же это кончилось?
— А особо ничем. Я парочке следователей нашептал на ушко, чтобы они прозондировали этого мошенника. Хе-хе! Уголовное дело завели. Ясное дело — ему крышка. В тюрьме не очень-то заработаешь. Но еда халявная, пусть даже и баланда.
Вошла Вельда. Она несла на подносе бокал вина и бифштекс на золотой тарелке. Виконт принялся за еду. А Леонард произнес:
— Спасибо, Виконт. Ты потрудился, как всегда, хорошо.
— Рад стараться, монсеньор? — ответил тот.
Попугай на канделябре зевнул. Взмахнув крыльями, размял кости.
— Много голов полетит в погрязшем в грехе городе, — сделал вывод он.
Из зеркала вышел Гебриел. Раздался легкий звенящий звук.
— А вы, дорогой мой, — обратился к нему Леонард, — чем нас порадуете?
— Ну, я бы сказал, почти ничем. Одно дельце, хотя, я всё же сделал. На Московском шоссе произошел несчастный случай. Человека переехал работник ГАИ.
— Но, — начал Козлов, — это было три дня назад. И, насколько мне известно, ничем не закончилось. Не было свидетелей.
Гебриел усмехнулся:
— Не было, говоришь? Я есть тот свидетель. Семенцов сильно удивился, когда прокуратура предоставила доказательство в виде видеокассеты. Бедняга загремит на всю катушку.
Леонард налил себе из покрытой плесенью бутылки вина. Затянулся сигарой. К потолку поднялось сизое облако дыма. Потом Сатана спросил:
— И кто же операторствовал?
— А ваш покорный слуга, — ответил кланяясь Гебриел.
Виконт, поглощавший свой бифштекс, прокомментировал:
— Это весьма деликатное дело, барон. Гаишник, проехавший на красный свет, — плохой гаишник.
— А ежели он еще и задавил при этом человека, — вступил в разговор Цезарь, — то такому гаишнику я бы не доверил даже мыть мою машину.
— Да у тебя и машины-то нет, — прервала попугая Вельда.
— Если б была, не доверил бы ни за какие коврижки, — сказал он.
Зазвенел дверной звонок. Вельда пошла открывать. Секунду спустя, из прихожей послышался ее голос:
— Входите, господин.
Потом голос Виталия:
— Добрый день, Вельда. Отец дома?
— Да, — ответила та.
Она помогла снять куртку Серебрякову. Виталий прошел в зал.
— Господин барон, желаю здравствовать, — обратился он к Гебриелу.
— День добрый, — сказал тот.
— Приятного аппетита, господа, — вновь сказал Виталий.
Виконт оторвался от останков бифштекса со словами:
— Благодарю вас, синьор.
— Сын, — сказал Леонард, — присоединяйся к нашей скромной трапезе. Вельда, еще бифштекс!
— Нет, отец, я завтракал, — отказался Виталий. — Мне бы надо с вами поговорить.
— Оставьте нас вдвоем, — приказал своей команде Леонард, и те растворились в воздухе. Все, кроме попугая.
— А тебя что, это не касается? — спросил Сатана птицу.
— Ну что понимает глупый Цезарь? — прикинулся идиотом попугай.
— Убирайся, — повторил его хозяин. Цезарь пропал. Потом Леонард обратился к Виталию: — Я тебя слушаю.
* * *
— Вот, ешь, — говорила Аня, протягивая на маленькой ложечке йогурт Наташе, — тебе надо поправляться. Вон, какая худая.
— Ты что, так и будешь меня из ложечки кормить? Я и сама в состоянии о себе позаботиться, — отвечала ее подруга.
Аня улыбнулась. Произнесла с усмешкой:
— Хорошо ты о себе заботишься! Пока я не уговорила тебя заняться Виталькой, ты сама не додумалась. Бедняга! Сколько он мучался. Какие стихи тебе писал! Я бы и за половину этого пала к нему в объятия.
— Только попробуй. — Шутливо погрозила пальцем подруге Наташа.
Девушки опустошили маленькую баночку йогурта. Наташа стала собираться.
— Госпожа Торцова, вы куда? — встрепенулась Аня. — Не к Витальке ли?
— Ну да. Сделаю ему маленький сюрприз.
На лицо Анны набежала тень. Девушка произнесла озабоченно:
— Не гоже девушке бегать за парнем. А то он о себе, бог знает, что возомнит.
Подруга ее усмехнулась:
— Ну да. Сейчас! Ты еще начни мораль мне читать. Он теперь мой, и я его не выпущу ни за что.
Девушка обулась и махнула подруге ручкой в перчатке со словами:
— Пока. Не скучай здесь без меня. — Она вышла и захлопнула за собой дверь.
— Сумасшедшая, — только и сказала Аня.
* * *
— Я понял тебя, сын, — сказал Леонард Виталию. — Но здесь тебе ничего не могу посоветовать. Ты должен сам понять, хочешь ли ты этого или нет. Я когда-то сильно обжегся на этом. Освальд погиб из-за меня. До сих пор я не могу простить себе его смерти. Но я спокоен за тебя. Ты не подведешь, ты не предашь, не отвернешься, не отвергнешь то, что однажды принял и не единожды в чем поклялся.
— Вы на самом деле стали мне отцом, — ответил Серебряков. — Мне теперь кажется, что не будь вас, и вся моя жизнь полетела бы к черту.
— Нет, нет, не полетела бы. Всё изначально предопределено. Наша же с тобой встреча — тем более. А то, что ты стал мне сыном — уже мое желание. Я скоро оставлю этот мир, и ты здесь заменишь меня.
Виталий испугался:
— Отец, неужели вы оставите меня? Я останусь один? Как же так!
Леонард отпил из фужера вина и ответил:
— Нет, один ты уже не останешься. У тебя есть Наташа. Она тебя не оставит. Еще у тебя есть наследство. Не забывай, что ты Избранный. Ты наделен нечеловеческой силой. И я, твой отец, всегда буду помнить о тебе, как и ты — обо мне. Ты не один — истина всегда с тобой.
Виталий чуть ли не плакал от нахлынувших чувств. Он был одарен любовью одного из самых могущественных и самого презираемого миром существа. Сатана не был тем чудовищем, коим его изображала церковь. Так называемый «лукавый» имел великолепную внешность. И, что бы там ни говорили, Дьявола не радовали страдания окружающего мира, — наоборот, — он, как мог, старался избавить мир от них. И он не молился, прося Бога о чем-либо. Сатана избавлял мир от скверны, заставляя страдать тех, кто заслужил страдания. Тех, кто причиняют страдания созданиям менее сильным и обойденным провидением. Дьявол пытался играть роль судьи, понимая, что мольбы обездоленных и обделенных судьбой доходят до Бога не чаще, чем тот посылает своего сына на землю. Ведь Бог не способен на возмездие; представляя собой совокупность прекрасного и чистого, он способен только на любовь.
— И, вот еще что, — добавил Леонард, — запомни: не нужно страшиться истины, ибо только истина есть путь вверх.
— Я понял, отец. Мне придется сказать всё. Я не должен ей лгать.
— Расскажи. Но ты, собственно, не лгал, ты просто промолчал. Расскажи, — Леонард встал, потянулся к бутылке, налил себе полфужера. — Она поймет, я уверен. Правда, хочу тебе сделать одно замечание: ты слишком осторожен в амурных делах. Смелость ценится женским контингентом весьма высоко. Хотя и флегматичность не менее ценима. Парадокс!
Виталий тоже поднялся.
— Постараюсь, отец, немного измениться. Тогда я пошел.
— Смотри — не переусердствуй. — С улыбкой произнес Леонард. — Иди. Если ты мне понадобишься, я позову. А пока иди, встречай свою девушку. Она направляется к тебе.
Виталий остолбенел.
— Право же, я никак не могу привыкнуть к вашему всеведению.
Леонард усмехнулся, отхлебнул вина и сказал:
— Ну, я отвечу строкой из «Фауста»: «Я знаю многое, хоть не всеведущ я». И не только я не всеведущ, а сам Создатель не знает всего, ибо отпрыски его — суть создания свободные; кто знает, что им в данный момент может взбрести в голову?
— Вот уж этого-то я не знал, — сообщил Серебряков. — Всего хорошего, отец.
— До свидания. Вельда проводит тебя.
В прихожей появилась из воздуха Вельда. Она уже держала куртку Виталия. Серебряков оделся и, выйдя на улицу, взял курс в сторону метро «Гагаринская».
* * *
Наташа вышла из метро, быстрым шагом направилась в сторону улицы Мяги. Виталий шел поодаль от нее, не решаясь подойти. Он не знал, чем объяснить свое здесь присутствие. «Что же, в самом деле? — мысленно воскликнул он. — Мало ли что я могу тут делать?». Он подошел поближе и негромко позвал:
— Наташа.
Девушка обернулась. Неподдельная радость отразилась на ее лице.
— Приветик, — сказала она, — ты как здесь оказался?
— Ну, — начал Серебряков и взял руку девушки, — я вообще-то знал, что ты идешь ко мне.
— Знал? Как ты мог знать?
Они шли, держась за руки.
— Мне отец сказал.
Наташа остановилась.
— Подожди, — произнесла она, всматриваясь в глаза Серебрякова. — Твой отец погиб несколько лет назад?
— Ну да, конечно. Но… Пошли ко мне, я всё объясню.
— А сейчас не можешь?
— Холодно, да и народу полно. Идем.
И они направились вверх по улице.
Пока они шли, Виталия обуревали разные мысли. Хорошие и плохие. То он считал себя самым счастливым человеком на свете, то боялся, что из-за своего дара он может потерять Наташу. «А если она меня бросит? — думал он. — Если испугается меня? За каким дьяволом тогда, спрашивается, мне нужен этот свет? Она единственная приняла меня таким, каков я есть… Хотя нет, пока не приняла». Такие вот безрадостные мысли мучили героя. Пока он думал, по рассеянности или еще по каким-либо причинам выпустил руку девушки из своей. Наташа и впрямь испугалась. Щеки, которые всегда покрывал яркий румянец, побледнели. Виталий не заметил ничего, ибо был занят мыслями о том, как он преподнесет девушке шокирующую новость. Потом она сама взяла Виталия за руку, но и этого он не заметил, что испугало его любимую еще больше, и остаток пути прошел в молчании; каждый думал о своем.
«Всё, что угодно! — мысленно воскликнула девушка, — делать всё, что угодно, но не дать ему меня оставить!»
Если б хоть один из них попытался рассказать другому о своих опасениях, дело бы сразу же и разрешилось. Но влюбленные таковы; они боятся, что может произойти самое худшее, предпочитая жить в неведении, нежели узнать правду.
* * *
— Проходи, — сказал Виталий, приглашая подругу. Он захлопнул за нею дверь, помог снять куртку. Когда он собирался что-то сказать, Наташа притянула его за отвороты пиджака и поцеловала. Он обнял ее, но потом отстранил со словами:
— Подожди. Может после того, что сейчас услышишь, ты не захочешь даже и думать обо мне.
Наташа уставилась на него, явно шокированная.
— Ты преступил закон?
Виталий усмехнулся:
— Нет. И закона-то такого нет.
— Тогда что же? Может у тебя есть кто-то еще? Или ты... — Девушка замолчала. После завершила с грустью в голосе: — Или ты передумал? Говори, я пойму. Не беспокойся. Тебя я не стану винить. Я же сама напросилась…
— Можешь помолчать минуту? — спросил Серебряков как можно мягче.
— Могу… А может ты связался с какой-нибудь сектой? Или с мафией, с нечистой силой? Или…
— Да, — сказал Виталий.
— Что да? С сектой? — Девушка спросила, но сама боялась ответа, в тайне надеявшись, что всё не так страшно, как она себе вообразила.
— Не с сектой; у меня еще все дома. С нечистой силой. — Виталий сказал это, как можно убедительнее, но он понимал, — в любом случае Наташа его не поймет или поймет не сразу.
Наташа быстро прошла в зал. Виталий проследовал за ней. Возле стола она остановилась.
— Нет, подожди… — Девушка протянула правую руку ладонью к Серебрякову, как бы запрещая ему говорить. Она собиралась с мыслями. Наконец произнесла: — Я тебя не понимаю.
— А чего тут понимать. — Виталий решил продемонстрировать ей свои паранормальные способности. — Ты сейчас убедишься, что это правда.
Он скинул пиджак, бросил его в кресло.
— Так ведь это же всё сказки. Черт, Дьявол, Сатана, демоны, — их не бывает, — Наташа это произнесла не совсем уверенно, сбиваемая с толку словами Серебрякова.
Виталий протянул левую ладонь девушке, сказав:
— Ну а это, как ты назовешь?
На ладони возник огонь. Наташа, испугавшись, отпрянула. Но Виталий накрыл его правою рукой. После показал обе ладони — они были чистыми, даже следов пламени не осталось.
— А теперь, — произнес он эффектно, — смотри.
Воздух над правой ладонью засветился голубым неоновым светом. Свет стал густеть, превращаясь в клубок, вокруг которого заискрились электрические разряды. Они сетью опутали клубок, который спустя мгновение шумно лопнул, разметав разноцветные брызги во все стороны. Но и от этого следов тоже не осталось. А потом Наташа услышала настоящий звон монет. Над ладонью Виталия в воздухе одна за другой появлялись монеты из желтого металла. Они ослепительно блестели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Пожалуйста, — произнесла Вельда, отправляясь на кухню.
Вновь заговорил Леонард:
— Ты был у погибшего вчера от инфаркта?
— Да, сир. Родственники удивились, узнав, что на сберегательной книжке его оказалось свыше пяти тысяч долларов.
— Откуда они? — спросил опять Сатана.
Виконт замялся:
— Ну… Как бы это объяснить. Короче, один директор одного завода тоже сильно был удивлен, когда обнаружил, что со счета у него пропала выше названная сумма. Сии деньги он добыл при помощи зарплаты рабочих своего предприятия. Прокрутил в банке деньги, пока рабочие сидели без довольствия.
— Экая сволочь! — вставил Козлов, жуя шоколад.
— И я то же говорю, — согласился де ла Вурд, — первостатейный прохиндей!
Леонард отхлебнул вина, затянулся сигарой, спросил:
— И чем же это кончилось?
— А особо ничем. Я парочке следователей нашептал на ушко, чтобы они прозондировали этого мошенника. Хе-хе! Уголовное дело завели. Ясное дело — ему крышка. В тюрьме не очень-то заработаешь. Но еда халявная, пусть даже и баланда.
Вошла Вельда. Она несла на подносе бокал вина и бифштекс на золотой тарелке. Виконт принялся за еду. А Леонард произнес:
— Спасибо, Виконт. Ты потрудился, как всегда, хорошо.
— Рад стараться, монсеньор? — ответил тот.
Попугай на канделябре зевнул. Взмахнув крыльями, размял кости.
— Много голов полетит в погрязшем в грехе городе, — сделал вывод он.
Из зеркала вышел Гебриел. Раздался легкий звенящий звук.
— А вы, дорогой мой, — обратился к нему Леонард, — чем нас порадуете?
— Ну, я бы сказал, почти ничем. Одно дельце, хотя, я всё же сделал. На Московском шоссе произошел несчастный случай. Человека переехал работник ГАИ.
— Но, — начал Козлов, — это было три дня назад. И, насколько мне известно, ничем не закончилось. Не было свидетелей.
Гебриел усмехнулся:
— Не было, говоришь? Я есть тот свидетель. Семенцов сильно удивился, когда прокуратура предоставила доказательство в виде видеокассеты. Бедняга загремит на всю катушку.
Леонард налил себе из покрытой плесенью бутылки вина. Затянулся сигарой. К потолку поднялось сизое облако дыма. Потом Сатана спросил:
— И кто же операторствовал?
— А ваш покорный слуга, — ответил кланяясь Гебриел.
Виконт, поглощавший свой бифштекс, прокомментировал:
— Это весьма деликатное дело, барон. Гаишник, проехавший на красный свет, — плохой гаишник.
— А ежели он еще и задавил при этом человека, — вступил в разговор Цезарь, — то такому гаишнику я бы не доверил даже мыть мою машину.
— Да у тебя и машины-то нет, — прервала попугая Вельда.
— Если б была, не доверил бы ни за какие коврижки, — сказал он.
Зазвенел дверной звонок. Вельда пошла открывать. Секунду спустя, из прихожей послышался ее голос:
— Входите, господин.
Потом голос Виталия:
— Добрый день, Вельда. Отец дома?
— Да, — ответила та.
Она помогла снять куртку Серебрякову. Виталий прошел в зал.
— Господин барон, желаю здравствовать, — обратился он к Гебриелу.
— День добрый, — сказал тот.
— Приятного аппетита, господа, — вновь сказал Виталий.
Виконт оторвался от останков бифштекса со словами:
— Благодарю вас, синьор.
— Сын, — сказал Леонард, — присоединяйся к нашей скромной трапезе. Вельда, еще бифштекс!
— Нет, отец, я завтракал, — отказался Виталий. — Мне бы надо с вами поговорить.
— Оставьте нас вдвоем, — приказал своей команде Леонард, и те растворились в воздухе. Все, кроме попугая.
— А тебя что, это не касается? — спросил Сатана птицу.
— Ну что понимает глупый Цезарь? — прикинулся идиотом попугай.
— Убирайся, — повторил его хозяин. Цезарь пропал. Потом Леонард обратился к Виталию: — Я тебя слушаю.
* * *
— Вот, ешь, — говорила Аня, протягивая на маленькой ложечке йогурт Наташе, — тебе надо поправляться. Вон, какая худая.
— Ты что, так и будешь меня из ложечки кормить? Я и сама в состоянии о себе позаботиться, — отвечала ее подруга.
Аня улыбнулась. Произнесла с усмешкой:
— Хорошо ты о себе заботишься! Пока я не уговорила тебя заняться Виталькой, ты сама не додумалась. Бедняга! Сколько он мучался. Какие стихи тебе писал! Я бы и за половину этого пала к нему в объятия.
— Только попробуй. — Шутливо погрозила пальцем подруге Наташа.
Девушки опустошили маленькую баночку йогурта. Наташа стала собираться.
— Госпожа Торцова, вы куда? — встрепенулась Аня. — Не к Витальке ли?
— Ну да. Сделаю ему маленький сюрприз.
На лицо Анны набежала тень. Девушка произнесла озабоченно:
— Не гоже девушке бегать за парнем. А то он о себе, бог знает, что возомнит.
Подруга ее усмехнулась:
— Ну да. Сейчас! Ты еще начни мораль мне читать. Он теперь мой, и я его не выпущу ни за что.
Девушка обулась и махнула подруге ручкой в перчатке со словами:
— Пока. Не скучай здесь без меня. — Она вышла и захлопнула за собой дверь.
— Сумасшедшая, — только и сказала Аня.
* * *
— Я понял тебя, сын, — сказал Леонард Виталию. — Но здесь тебе ничего не могу посоветовать. Ты должен сам понять, хочешь ли ты этого или нет. Я когда-то сильно обжегся на этом. Освальд погиб из-за меня. До сих пор я не могу простить себе его смерти. Но я спокоен за тебя. Ты не подведешь, ты не предашь, не отвернешься, не отвергнешь то, что однажды принял и не единожды в чем поклялся.
— Вы на самом деле стали мне отцом, — ответил Серебряков. — Мне теперь кажется, что не будь вас, и вся моя жизнь полетела бы к черту.
— Нет, нет, не полетела бы. Всё изначально предопределено. Наша же с тобой встреча — тем более. А то, что ты стал мне сыном — уже мое желание. Я скоро оставлю этот мир, и ты здесь заменишь меня.
Виталий испугался:
— Отец, неужели вы оставите меня? Я останусь один? Как же так!
Леонард отпил из фужера вина и ответил:
— Нет, один ты уже не останешься. У тебя есть Наташа. Она тебя не оставит. Еще у тебя есть наследство. Не забывай, что ты Избранный. Ты наделен нечеловеческой силой. И я, твой отец, всегда буду помнить о тебе, как и ты — обо мне. Ты не один — истина всегда с тобой.
Виталий чуть ли не плакал от нахлынувших чувств. Он был одарен любовью одного из самых могущественных и самого презираемого миром существа. Сатана не был тем чудовищем, коим его изображала церковь. Так называемый «лукавый» имел великолепную внешность. И, что бы там ни говорили, Дьявола не радовали страдания окружающего мира, — наоборот, — он, как мог, старался избавить мир от них. И он не молился, прося Бога о чем-либо. Сатана избавлял мир от скверны, заставляя страдать тех, кто заслужил страдания. Тех, кто причиняют страдания созданиям менее сильным и обойденным провидением. Дьявол пытался играть роль судьи, понимая, что мольбы обездоленных и обделенных судьбой доходят до Бога не чаще, чем тот посылает своего сына на землю. Ведь Бог не способен на возмездие; представляя собой совокупность прекрасного и чистого, он способен только на любовь.
— И, вот еще что, — добавил Леонард, — запомни: не нужно страшиться истины, ибо только истина есть путь вверх.
— Я понял, отец. Мне придется сказать всё. Я не должен ей лгать.
— Расскажи. Но ты, собственно, не лгал, ты просто промолчал. Расскажи, — Леонард встал, потянулся к бутылке, налил себе полфужера. — Она поймет, я уверен. Правда, хочу тебе сделать одно замечание: ты слишком осторожен в амурных делах. Смелость ценится женским контингентом весьма высоко. Хотя и флегматичность не менее ценима. Парадокс!
Виталий тоже поднялся.
— Постараюсь, отец, немного измениться. Тогда я пошел.
— Смотри — не переусердствуй. — С улыбкой произнес Леонард. — Иди. Если ты мне понадобишься, я позову. А пока иди, встречай свою девушку. Она направляется к тебе.
Виталий остолбенел.
— Право же, я никак не могу привыкнуть к вашему всеведению.
Леонард усмехнулся, отхлебнул вина и сказал:
— Ну, я отвечу строкой из «Фауста»: «Я знаю многое, хоть не всеведущ я». И не только я не всеведущ, а сам Создатель не знает всего, ибо отпрыски его — суть создания свободные; кто знает, что им в данный момент может взбрести в голову?
— Вот уж этого-то я не знал, — сообщил Серебряков. — Всего хорошего, отец.
— До свидания. Вельда проводит тебя.
В прихожей появилась из воздуха Вельда. Она уже держала куртку Виталия. Серебряков оделся и, выйдя на улицу, взял курс в сторону метро «Гагаринская».
* * *
Наташа вышла из метро, быстрым шагом направилась в сторону улицы Мяги. Виталий шел поодаль от нее, не решаясь подойти. Он не знал, чем объяснить свое здесь присутствие. «Что же, в самом деле? — мысленно воскликнул он. — Мало ли что я могу тут делать?». Он подошел поближе и негромко позвал:
— Наташа.
Девушка обернулась. Неподдельная радость отразилась на ее лице.
— Приветик, — сказала она, — ты как здесь оказался?
— Ну, — начал Серебряков и взял руку девушки, — я вообще-то знал, что ты идешь ко мне.
— Знал? Как ты мог знать?
Они шли, держась за руки.
— Мне отец сказал.
Наташа остановилась.
— Подожди, — произнесла она, всматриваясь в глаза Серебрякова. — Твой отец погиб несколько лет назад?
— Ну да, конечно. Но… Пошли ко мне, я всё объясню.
— А сейчас не можешь?
— Холодно, да и народу полно. Идем.
И они направились вверх по улице.
Пока они шли, Виталия обуревали разные мысли. Хорошие и плохие. То он считал себя самым счастливым человеком на свете, то боялся, что из-за своего дара он может потерять Наташу. «А если она меня бросит? — думал он. — Если испугается меня? За каким дьяволом тогда, спрашивается, мне нужен этот свет? Она единственная приняла меня таким, каков я есть… Хотя нет, пока не приняла». Такие вот безрадостные мысли мучили героя. Пока он думал, по рассеянности или еще по каким-либо причинам выпустил руку девушки из своей. Наташа и впрямь испугалась. Щеки, которые всегда покрывал яркий румянец, побледнели. Виталий не заметил ничего, ибо был занят мыслями о том, как он преподнесет девушке шокирующую новость. Потом она сама взяла Виталия за руку, но и этого он не заметил, что испугало его любимую еще больше, и остаток пути прошел в молчании; каждый думал о своем.
«Всё, что угодно! — мысленно воскликнула девушка, — делать всё, что угодно, но не дать ему меня оставить!»
Если б хоть один из них попытался рассказать другому о своих опасениях, дело бы сразу же и разрешилось. Но влюбленные таковы; они боятся, что может произойти самое худшее, предпочитая жить в неведении, нежели узнать правду.
* * *
— Проходи, — сказал Виталий, приглашая подругу. Он захлопнул за нею дверь, помог снять куртку. Когда он собирался что-то сказать, Наташа притянула его за отвороты пиджака и поцеловала. Он обнял ее, но потом отстранил со словами:
— Подожди. Может после того, что сейчас услышишь, ты не захочешь даже и думать обо мне.
Наташа уставилась на него, явно шокированная.
— Ты преступил закон?
Виталий усмехнулся:
— Нет. И закона-то такого нет.
— Тогда что же? Может у тебя есть кто-то еще? Или ты... — Девушка замолчала. После завершила с грустью в голосе: — Или ты передумал? Говори, я пойму. Не беспокойся. Тебя я не стану винить. Я же сама напросилась…
— Можешь помолчать минуту? — спросил Серебряков как можно мягче.
— Могу… А может ты связался с какой-нибудь сектой? Или с мафией, с нечистой силой? Или…
— Да, — сказал Виталий.
— Что да? С сектой? — Девушка спросила, но сама боялась ответа, в тайне надеявшись, что всё не так страшно, как она себе вообразила.
— Не с сектой; у меня еще все дома. С нечистой силой. — Виталий сказал это, как можно убедительнее, но он понимал, — в любом случае Наташа его не поймет или поймет не сразу.
Наташа быстро прошла в зал. Виталий проследовал за ней. Возле стола она остановилась.
— Нет, подожди… — Девушка протянула правую руку ладонью к Серебрякову, как бы запрещая ему говорить. Она собиралась с мыслями. Наконец произнесла: — Я тебя не понимаю.
— А чего тут понимать. — Виталий решил продемонстрировать ей свои паранормальные способности. — Ты сейчас убедишься, что это правда.
Он скинул пиджак, бросил его в кресло.
— Так ведь это же всё сказки. Черт, Дьявол, Сатана, демоны, — их не бывает, — Наташа это произнесла не совсем уверенно, сбиваемая с толку словами Серебрякова.
Виталий протянул левую ладонь девушке, сказав:
— Ну а это, как ты назовешь?
На ладони возник огонь. Наташа, испугавшись, отпрянула. Но Виталий накрыл его правою рукой. После показал обе ладони — они были чистыми, даже следов пламени не осталось.
— А теперь, — произнес он эффектно, — смотри.
Воздух над правой ладонью засветился голубым неоновым светом. Свет стал густеть, превращаясь в клубок, вокруг которого заискрились электрические разряды. Они сетью опутали клубок, который спустя мгновение шумно лопнул, разметав разноцветные брызги во все стороны. Но и от этого следов тоже не осталось. А потом Наташа услышала настоящий звон монет. Над ладонью Виталия в воздухе одна за другой появлялись монеты из желтого металла. Они ослепительно блестели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46