— Да, Ипполит, — ответил на это Леонард, — пожалуй, ты прав. У меня такое же чувство. Но то, что случится, хотя и будет к лучшему, всё же печально.
— Да, я знаю. Мы стоим на зыбкой почве, монсеньор, — сказал Ипполит. — Может наступить момент, когда ваше вмешательство будет просто необходимо. — Козлов почесал свою невозможную бороду. Вздохнул шумно и проговорил: — Виконт что-то задерживается, пора бы уж ему появиться.
— Ничего, всё идет по плану, — успокоил проснувшийся вдруг Цезарь. — Де ла Вурд никогда не делает ошибок.
Тут послышался тихий свист, исходящий из трельяжа, и прямо из зеркала вышел Виконт, принесший с собой столь знакомый Козлову и Вельде ни с чем не сравнимый дух свежей крови.
— Естественно, я не делаю ошибок. Но кое-кто уже вмешался в процесс и изменил ход времени. Всё неопределенно теперь, всё зыбко, как на болоте.
Де ла Вурд предстал перед графом в перепачканном кровью медицинском халате с бумагами в руках.
— Черт возьми! — воскликнул Козлов, — в каком ты виде!
— Ноблесс оближ, — ответил Виконт, — устроил одно дельце. Вот, полюбуйся. — И кинул на стол бумаги перед Козловым. — Хотя Островский и не был глупцом, предрассудки мешали ему думать.
— Всё, надеюсь, прошло гладко? — заговорил Леонард.
— Точно так, монсеньор, без сучка, без задоринки. Несчастный случай и один обморок налицо. Справедливость восторжествовала. — Виконт посмотрел на свое одеяние и спохватился: — Ох, извините, господин, я сейчас переоденусь. Одну минутку. — И пропал.
Козлов взял бумаги, полистал, потом поднял голову и, взглянув на Леонарда, произнес:
— Кровь собаки! Какая неточность!
Потом криво усмехнулся и добавил:
— Интересно, к какой породе он отнес бы Вельду?
— Сир, — послышался голос де ла Вурда, и тот соткался из воздуха, — пора нам вмешаться. Кобальт зря времени не теряет. Он спутал все наши планы, изменил всё.
Теперь халата на рыжем не оказалось, а одет он был в черный костюм и белую, как снег, сорочку.
— Проклятый Осиел! — раздраженно сказал Леонард. — Проклятая война! Кто же мог предполагать, что мой сын, мой единственный сын предаст меня и встанет на сторону Пустоты?
— Сир, — сказал Козлов, — поручите это мне и я расправлюсь с Кобальтом.
— Никто, — Леонард отпил из фужера, — не сможет этого сделать, кроме меня.
— Надобно как-то остановить его. Сейчас он встречается с Серебряковым. — Виконт достал из кармана портсигар и закурил.
— Иди ты, — Леонард обратился к де ла Вурду, — помешай ему, сделай так, чтобы встреча не состоялась.
— Да, сир, — ответил Виконт.
— Запомни: Серебряков — избранный. Никоим образом он не должен встретиться с Кобальтом. Иначе нам придется убраться ко всем чертям до следующего тысячелетия. Я не имею такого желания. — Граф пригубил из фужера. — Хотя у меня нет намерения вмешаться, существует такое понятие, как крайняя необходимость. Надеюсь, ты обойдешься без моей помощи.
— Постараюсь, сир. — Виконт пропал.
— Но, господин, — сказал Козлов, — Кобальт уже нарушил баланс, внес элемент хаоса. Поэтому долг наш — восстановить должное положение вещей. Живой Кобальт — это очень опасная игрушка провидения.
— Да, Ипполит, ты повторяешь в точности мои мысли, — сказал Леонард и закурил, — похоже, что мне нельзя оставаться в стороне. Однако должное положение вещей восстановить не удастся. В самое ближайшее время этот мир ожидает нестабильность. Пространство искривлено, хаос прогрессирует.
— Вы совершенно правы, сир, — внес в разговор свою лепту Цезарь. Он перелетел с канделябра на стол и стал лакомиться из вазы шоколадам с коньячной начинкой.
— И моя ли то вина, если это действительно так? — говорил Леонард и клубы дыма, вырываясь изо рта, поднимались к потолку и там исчезали.
Вошла бледная девица.
— Сир, — сказала она, — можно мне отлучиться? У меня свидание.
— Можешь идти, — сказал граф, — на остаток ночи для тебя у меня поручений нет. Но будь осторожна.
— Да, сир. — Вельда пропала.
А попугай, наевшись шоколада, перелетел вновь на канделябр и сказал оттуда:
— Ну вот, скоро напишут еще об одной жертве безумной маркизы.
— Безумен тот, кто навлекает на себя ее немилость, — жуя виноград, говорил Козлов. — Знавал я этого парня. Он немного повздорил с другим из-за девушки. Соперник лишился почки, едва остался жив. А этот паразит даже не покаялся в содеянном.
— Да-с, исключительная мразь! — подытожил попугай. — У Вельды есть некоторый вкус. И что она в таких скотах находит? Кровь у них вкуснее, что ли?
* * *
Виталий шел по тротуару мимо магазинов. Мысли его были в полном беспорядке. Он понимал, что всё происходящее реально, как снег, лежащий на клумбах. И, тем не менее, всё это отдавало какой-то чертовщиной мистикой и уж никак не вязалось с его представлениями о мире.
Когда Серебряков миновал поворот, прошел дворами и вышел на ярко освещенную улицу Гагарина, он заметил около метро человека, на груди которого в свете фонарей блистала белым светом пятиконечная звезда. Подойдя поближе, Виталий смог разглядеть того как следует. Надо сказать, что внешность обладателя значка была привлекательной. Человек был без головного убора и имел длинные черные волосы, которые волнами спускались до плеч. Низкие брови, взгляд исподлобья, прямой нос, волевой подбородок, — всё это было идеально. Глаза, смотрящие на Виталия, казалось, пронизывали того насквозь. На человеке имелся черный кожаный плащ, перетянутый ремнем. Кисти рук скрывали карманы.
Человек направился в сторону Серебрякова.
— Минуточку! — раздалось где-то перед Серебряковым. Голос тот узнал сразу. Гнусавый голос.
Виталий оглянулся, а на лице человека, шедшего ему навстречу, отразилось нечто вроде испуга.
— Здесь я, — вновь раздалось перед Серебряковым, и словно из-под земли впереди появился гражданин в черном пиджаке с рыжими волосами.
— Вон отсюда! — крикнул обладатель значка, — оставь его в покое!
— А я, — повернулся Виконт к Кобальту, — собственно, и не собирался докучать ему, это вам что-то от него нужно. Представляешь; вознести смертного над всем смертным миром! Тебе это ничего не напоминает? А, Освальд?
— Убирайся прочь, демон! — вновь прокричал Кобальт, — я не намерен повторять еще раз.
— Извините, мосье, что нарушаю ваши планы, — сказал с улыбкою Виконт, — но вы испортили нам ужин. Поверьте, провидение только выиграет, если вы оставите нас в покое.
— Черта с два! — крикнул Александр Владимирович. — Не надейтесь даже! Мир вздохнет с облегчением, если ваша мерзкая шайка избавит его от своего присутствия!
— Подобная грубость не к лицу тому, кто был моим лучшим другом, — как будто с обидой проговорил де ла Вурд, и глаза его сверкнули. Он выразительным взглядом посмотрел на Серебрякова, который непонимающими ничего глазами смотрел на Виконта с Кобальтом.
С Виталием случилось нечто вроде паралича. Он не только не мог двинуться, но и слова сказать, хотя всё видел и понимал.
А Кобальт тем временем развернул бурную деятельность. Прежде всего, он снял плащ и бросил подле себя. Под плащом оказался белый свитер. В руке его правой появился сверкающий белым светом кинжал. Кобальт двинулся на Виконта. Тот же и не думал пугаться; вынул из-за пазухи внушительных размеров пистолет и выстрелил, наведя его на черноволосого. Пуля попала в плечо, тут же потекла кровь на белый кобальтов свитер. Кобальт левой рукой попытался зажать рану, его лицо исказила гримаса боли. А Виконт крикнул, наводя вновь оружие:
— Мы на Земле, милейший. Здесь пули простым смертным причиняют не малый ущерб. — И опять выстрелил, попав точно в ту же рану и пробив руку Кобальта. Тот вскрикнул. — Или ты не простой смертный, а?
Рыжий попытался навести последний, сокрушительный удар, но не успел; в небе сверкнуло и шумно прогремело.
Вместе с грохотом в глазах Кобальта появился голубой блеск, и они засветились неоновым светом.
— Конец тебе! — страшно крикнул Кобальт, — дьявольское отродье!
— Черт возьми! — прошептал Виконт, и бросил пистолет, — и чего это Осиелу не спится?
А с Александром Владимировичем произошла метаморфоза. Воздух вокруг его головы засверкал и заискрился. Исчезла рана с плеча; от отверстия, из которого до сих пор сочилась кровь, не осталось и следа, сменилось облачение; вместо свитера и брюк появилась какая-то сутана. Кобальт со всего размаху бросил кинжал в рыжего, но у Виконта с указательного пальца слетела белая и яркая до рези в глазах искра и ударила в кинжал. Тот, не долетев немного, вдруг раскалился до бела, превратился в шар жидкого металла и каплей сорвался вниз, к ногам Виконта. В том месте, куда он упал, послышалось шипение, клубы пара взметнулись вверх.
Не давая Виконту опомниться, Кобальт, поднявшись в воздух, сжал ладони в кулаки, сделал отпускающий жест и из пальцев в де ла Вурда полетели, треща, снопы пламени. Но тут на уровне Александра Владимировича появился третий участник битвы, смуглое лицо которого излучало гнев, а черные, как пропасть, глаза — страдание и боль. Леонард протянул руки ладонями вверх и поймал огни. Те послушно приземлились на кончики его пальцев.
— Ты проклят, Освальд, — сказал громовым голосом граф, и каждое слово колоколом зазвучало в мозгу Виталия. — Ты предал меня. Ты решил, что твои желания выше твоих клятв. Используешь против меня всё, что я дал тебе.
— Отец, — произнес в ответ Кобальт, и огонь в его глазах потух, — ты сам обманул меня. Тем самым ты освободил меня от данной мною клятвы. Я только лишь мщу. Ты возмутился против воли отца своего. Ты был отвергнут и сослан за непослушание. Желая привести человечество к свету, ты привел его к гибели. А теперь стремишься облегчить агонию умирающему. Более того, — ты хочешь возродить человечество.
— Твоя месть беспочвенна. Чего ты добиваешься? Хочешь уничтожить меня? — Леонард широко раскрытыми глазами смотрел на Александра Владимировича.
— Нет, уничтожить тебя мне не удастся. Жаль, конечно. Я с Осиелом уничтожу всё человечество, а затем создам вновь. И это будет не жалкое сборище атеистов, мусульман, католиков, буддистов, иудаистов, православных, кришнаитов, магометан, не сборище праведников и грешников, а общество, верующее в Бога, в того грозного и величественного, который знаком лишь немногим на Земле, Бога, не прощающего даже вольной мысли. То человечество не будет знакомо ни с какими пороками. Оно будет идеальным.
— Ты хочешь создать еще один рай?! — и Леонард рассеялся голосом, от которого у Виталия застыла кровь в жилах. — О, Освальд! ты так ничему и не научился за свои двести семьдесят лет. — Второго Рая не будет! — закричал он страшно, и в соседнем доме вылетело несколько окон, — будет лишь еще один ад. Уходи, дай мне заниматься своими делами.
— Нет, отец, второго ада не будет, а если и будет, то только первый, потому что от твоей обители мы камня на камне не оставим. — И быстрым движением правой руки Кобальт нарисовал в воздухе горящую огнем пятиконечную звезду. Потом рукою же привел ее во вращение, и огненное колесо со свистом, оставляя после себя искрящийся, издающий шипение шлейф, понеслось на Леонарда. Тот пропал, огонь пролетел и взметнул клубы пара с тротуара, уничтожив снег, а граф появился вновь там, где был.
Он сделал широкий жест рукою, и перед Кобальтом выросла стена огня. Он упал в снег, но тут же вскочил на ноги. Огненный вихрь, появившийся по желанию Леонарда, закружился вокруг Александра Владимировича. Снег рядом с огнем вмиг обратился в пар, сутана загорелась, и Кобальт пал на колени. Тут вступил в схватку де ла Вурд. Он, не давая опомниться противнику, бросил в него огненный шар. Тот ударил Кобальта прямо в грудь, и Александра отнесло по воздуху к бордюру метро, где он врезался в мрамор спиной. По мраморным плитам с разных сторон этого входа в переход поползли трещины. Второй шар, пущенный Виконтом, угодил в голову, и язычки огня потекли вниз, поджигая всё на своем пути. Объятый пламенем Александр Владимирович поднялся, мука исказила его лицо. Он закричал и упал лицом в сугроб. Тут пламя запылало ярче, и, наконец, ослепительная вспышка, эпицентр которой, находился в сугробе, осветила всё вокруг. На рядом стоящих столбах шумно разорвало все лампы. Вместе со вспышкой послышался свист и электрический треск. Всё длилось какое-то мгновение, потом улица погрузилась во мрак. Не стало горящего тела и сугроба, лишь асфальт дымился там, где еще недавно находилась куча снега. На мраморной плите бордюра осталось черное выжженное пятно.
— Прости, Освальд, — сказал тихо Леонард, — но ты вынудил меня. Иначе поступить я не мог.
И граф растворился в воздухе.
Виконт повернулся к Виталию и сказал ему:
— Сир желает видеть тебя. — Подошел и дунул в глаза Серебрякова.
Больше тот ничего не видел. Он действовал, как сомнамбула. Виталий шел за Виконтом, не понимая, что делает, — более того, — он не знал, где находится, ибо спал.
А де ла Вурд продвигался к дому номер 33 тем же путем, коим Виталий пришел на встречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46