— Прошу прощения, что вы сказали?
— Утомительный, говорю, выдался денек.
— На Осуми лучшее время дня — это утро и вечер: солнце не так печет.
— А вам что больше нравится? — спросил Хайден. — Восход или закат?
Японка оторвалась от ритуала приготовления чая и взглянула на собеседника ясными, проницательными глазами.
— Рассвет я люблю за то, что это как бы обещание дня. Сумерки же милы мне тем, что сулят ждущий впереди вечер… а в моем родном мире вечера всегда исполнены музыки, смеха и осенены небесными звездами.
Стрейкер понимающе кивнул и потянулся, прогоняя из мышц накопившуюся за день усталость.
— Похоже, ваш мир, госпожа, чудо как хорош.
— Так оно и есть, мистер Стрейкер. Это мир созданный для женщин. Придворный мир даймё. И там есть все, в чем может нуждаться или чего может желать женщина.
Хайден слушал, как она говорит — мягко, и в то же время очень отчетливо выговаривая каждое слово — и отметил, что сейчас в ее голосе не было присущей ему живости.
— У вас, госпожа, превосходное американское произношение.
— А вы говорите на нашем языке, что для гайдзина большая редкость.
Он постарался как можно вежливее поблагодарить за комплимент:
— Благодарю вас, но, должен признаться, я вовсе не считаю себя чужеземцем.
— Американцы — суматошный народ, не правда ли? Нация эдаких небесных кочевников. Они совсем не похожи на другие народы, которые нам давно следовало бы научить правилам поведения. Несмотря на все наши усилия, ни китайцы, ни корейцы наших уроков не усвоили. Так можно ли ожидать, что американцы поймут наши наставления? — Она едва заметно переменила позу. — Интересно: теперь, когда китайцы начали войну, покинут ли американцы покинут Осуми?
— Не знаю.
— Ах да, как же я могла забыть! Вы не можете ничего знать об американцах. Ведь формально вы — подданный Ямато. Тем не менее, о Ямато вам тоже ничего не известно. Скажите, мистер Стрейкер, что же вы тогда знаете?
В ответ на неожиданно ехидный вопрос Хайден улыбнулся:
— Двадцать лет я провел на Осуми и в некоторых других местах; у моего отца есть дома в Каноя-Сити и на Сеуле, а на борту отцовских кораблей мне довелось посетить много миров Зоны. В космосе я провел едва ли не половину жизни. Вот и получается, что понемногу мне известно о множестве миров, но ни одного из них не знаю как следует. Кроме, разве что, Сеула.
— Ах да, Сеул. — Теперь голос японки звучал несколько отстраненно. — Вы рассказывали моему мужу, что именно там вас обучали японскому. Но ведь Сеул вряд ли можно назвать японской планетой, равно как и Каноя-Сити — японским городом.
— Вы так считаете?
— Да, так. — Она говорила искренне. — Проживи во всех этих местах хоть по тысяче лет, все равно вы остались бы гайдзином. Скорее всего, вы из тех чужеземцев, которые не могут ни как следует узнать, ни понять Ямато.
Это замечание расстроило Стрейкера. Кому-то другому столь высокомерие могло показаться оскорбительным, но он-то знал, что госпожа Ясуко говорит чистую правду — так, как понимает ее, и за одно это она заслуживает уважения.
— Возможно, вы правы, — сказал Хайден, подумав, что самураи, должно быть, с рождения не могут не смотреть на других свысока. Чувство собственного превосходства было для них так же естественно, как и их мечи. Оставалось только надеяться, что подобные мысли никак не отразились у него на лице.
— Очень жаль, если мои слова обидели вас, — заговорила Ясуко.
Он откашлялся и бросил взгляд в сторону бамбуковой рощи.
— О, нет, госпожа. Просто я… — Он запнулся. — Просто иногда я завидую людям, которые знают свое место в жизни. Тем, кто сумел найти себя. Тут вам повезло. Я едва помню мир, в котором родился. А рос я в совершенно диких местах, где нет ясных законов и где человечеству непонятно, каким путем развиваться дальше. На мирах Зоны свои собственные обычаи, но миры эти изолированы, и поэтому пытаются заимствовать культуру других народов. Я рос на кораблях и в космопортах тысяч пограничных миров. У меня не было ни дружной семьи, ни места, которое я мог бы назвать домом. Я знаю азы двадцати языков, но ни одним из них не владею в совершенстве… Я никогда не задумывался об этом, но сейчас мне кажется, что человека вроде меня действительно можно назвать космическим кочевником. Напрочь лишенным корней.
— Дерево без корней не будет плодоносить, — с гордостью заметила Ясуко. — У нас, японцев, всегда были корни. Мы происходим от народа, населявшего Японские острова Древней Земли. Те острова являлись не более, чем цепочкой скал, протянувшейся посреди океана… Но Япония веками считалась крупнейшим из земных островных государств. Наши люди всегда были земледельцами, а море было для них прериями. Известно ли вам, что наш император — прямой потомок бога солнца? Да, мистер Стрейкер, нынешняя династия правит Ямато триста лет, но корни ее уходят в прошлое на несколько тысячелетий. Мы вышли из Страны Нихон, чтобы завоевать эти миры и сделать их своими. Вам следует понимать: мы никому не позволим указывать нам, что делать.
Хайден осторожно кивнул, очарованный горделивым достоинством ее слов. Впрочем, закончив пламенную речь Ясуко заметно расслабилась. Ее тонкие пальцы переплелись, обхватили колено. Стрейкер заметил, что ногти ее не накрашены, и почувствовал источающий японкой тончайший, похожий на запах жасмина аромат. Когда она наклонилась, чтобы налить в чашку немного кипятка, перед его глазами блеснули, переливаясь, складки кимоно.
— Мне кажется, вам очень хочется добраться до Мияконодзё, — заметила Ясуко.
— Да.
— В таком случае, да будет мне позволено дать вам два совета: во-первых, вы должны верить в свою судьбу, а во-вторых — научиться терпению.
— Постараюсь запомнить.
— Терпение, согласно нашему Пути, главное достоинство человека, причем достоинство, значительно превосходящее все остальные. Никогда не забывайте, что Ямато — это целая Вселенная, но Вселенная в себе. В ней ничто никогда не меняется. Здесь пси существует в первозданном виде. Время в этой Вселенной исчисляется не днями, не годами и даже не поколениями, а оборотами Космического Колеса. — Она помолчала, будто раздумывая, какие еще сокровенные тайны можно открыть чужеземцу, затем отвернулась и продолжала: — Даже здесь, мистер Стрейкер, в этом нашем мире, можно встретить бессчетное количество примеров терпения. Я собственными глазами видела в храмах Нинокаты цепь между двумя скалами, отстоящими друг от друга на целое ри. Так вот, эта цепь вырезана из цельного камня. Вряд ли вы в состоянии представить себе уровень мастерства создавшего ее искусника, и уж тем более вам ни за что не оценить безграничность его терпения.
Она наклонилась вперед, и в ее глазах заиграли отблески огня. Голос ее звучал таинственно:
— Если хотите знать, неподалеку отсюда есть святилище, соединенное лестницей из двадцати одной ступеньки с озером, куда каждый год впадает Ама-но-Гава.
Хайден с недоумением посмотрел на собеседницу:
— Но ведь Млечный Путь не настоящая река. Это просто обман зрения — диск нашей Галактики, видимый нами изнутри. И если его иногда и называют Небесной Рекой, то в переносном смысле. Как же может эта река куда-то впадать?
— Каждый год в ночь Холодной Росы — девятого октября по вашему универсальному времени — сюда прибывают тысячи паломников, чтобы окунуться в озеро. Когда их собирается достаточное количество и в полночь они погружаются в священные воды, то с удивлением замечают, как вода постепенно, ступеньку за ступенькой поглощает ведущую к святилищу лестницу. Поверьте, это самое настоящее чудо.
— Вовсе нет, госпожа, — с улыбкой сказал Стрейкер. — Это самое обычное следствие закона Архимеда. Конечно же, когда толпа людей погружается в озеро, уровень воды поднимается. То же самое, что нагружать качающуюся на волнах лодку — она постепенно…
— Прошу, выслушайте меня, — перебила Ясуко, по-прежнему спокойная, как Будда. — Выслушайте меня душой, а не ушами. Вы всего лишь должны поверить, что пси здесь совсем не такое, как у вас. Здесь магия Синто существует на самом деле. Поверьте в это, мистер Стрейкер, для своего же блага.
— Прошу прощения, госпожа, я просто хотел сказать, что в соответствии с законами обычной физики…
Ее глаза нетерпеливо блеснули.
— Если не хотите верить, вспомните, что привело вас сюда. Не что иное, как вера в синтоистскую магию камня! Если б не магия, большой кристалл, который вы называете амигдалой, вряд ли понадобился бы Рюдзи-саме, и вы б здесь не оказались!
— Ну, это-то по крайней мере правда, — примиряюще пробормотал Хайден, отметив, что японка говорит все громче и громче: вернувшийся из рощи Синго-сан может услышать их разговор.
— Мистер Стрейкер, мы, обитатели Ямато, считаем, что человек должен не только отстаивать свои законные права, но и исполнять свои обязанности. — Ясуко выпрямилась, и лицо ее озарило неподдельное чувство гнева. Ее выводили из себя невежество и равнодушная вежливость американца, от которых в душе закипала ярость. — Мы, как и вы, считаем, что человек должен стремиться познать мир внешний, но не менее важно познать и мир внутренний. Поверьте, одно неотделимо от другого. Нужно стремиться и к тому, и к другому. Двигаясь одним путем, ничего не добьешься. Следуя же одновременно и по той, и по другой дороге, познаешь и то, и другое.
Хайден улыбнулся:
— Ваша философия, госпожа, по-видимому, и очень древняя, и очень возвышенная.
Тут он вспомнил, как отец самодовольно отзывался о самурайском кодексе:
«Пойми, сынок, их интересуют только правительство, боги, отвага и гены, причем, именно в таком порядке. Ну, если хочешь, можешь добавить сюда и оружие. И всего этого у японцев имеется в избытке, вот только, благодарение пси, с последним пунктом слабовато. А головы их забиты идиотской версией конфуцианства, давным-давно скисшего и протухшего от многовекового бормотания синтоистских жрецов. Так что советую держаться от них подальше…»
Глаза американца и японки встретились.
— В Ямато многие вещи необъяснимы с позиций вашей науки. Это действительно так. Прибыв в Мияконодзё, вы должны думать по-нашему, поскольку, продолжая рассуждать как гайдзин, вы никогда не добьетесь успеха.
— Позвольте поблагодарить вас за совет, госпожа.
Тон ее резко изменился:
— Я думаю, в Мияконодзё мы прибудем завтра.
Хайден пристально посмотрел на Ясуко, не понимая, что она хочет сказать. В этот момент на пороге появился Синго-сан, и они замолчали.
Завтра, подумал Стрейкер, возвращаясь мыслями в реальный мир, где не было места ни синтоистской магии, ни идиотскому самообману, где всему имелись надежные пси-объяснения. Завтра я вручу амигдалу Хидеки Рюдзи. И тут же попрошу его помочь в выдворении китайцев с космодрома Каноя-Сити.

21
Как только отряд въехал в Мияконодзё, мысли Хидеки Синго с амигдалы переключились на двух его сводных братьев. Учение дзен совершенно, а слова учителей невообразимо мудры, думал он. Наличие более чем трех жен несомненно является пороком, даже если человек богат и могуществен, как мой отец. Чем больше у даймё жен, тем в более сложное положение он попадает, когда состарится, поскольку к тому времени у него оказывается множество отпрысков, а соответственно, множатся и внутрисемейные раздоры.
Не отрываясь, Синго смотрел на пронизанные солнечными лучами ворота, которыми заканчивалась запруженная людьми улица, и остро сознавал, что слишком давно не был дома и не принимал участия ни в каких интригах. Ему до боли хотелось снова оказаться среди тех, с кем он соперничал и боролся с раннего детства, среди тех, кто, как, например, его мать, Исако-сан, воспитывал его и заботился о нем. Мать отлично знала, какой беспокойный характер у сына, но он просто не может не проявлять его. Она всегда это понимала. Исако-сан и по сию пору является самой влиятельной женщиной при дворе, думал он, фактической правительницей резиденции, и только с ее помощью я смогу стать даймё.
Синго тщательно продумывал тактику предстоящей борьбы. Из дюжин отпрысков Хидеки Рюдзи мужского пола немногие могли претендовать на право стать преемником отца. То были сыновья его законных жен, поскольку дети куртизанок и наложниц в счет не шли. Из этой горстки потенциальных наследников только двое были зрелыми мужчинами и могли представлять реальную угрозу для Синго: старший, Садамаса, и младший, Нобору. До сих пор, прикидывал он, Нобору проявлял мало интереса к политике, но даже прояви младшенький этот интерес, то он непременно стал бы моим союзником, поскольку именно Садамасу отец объявил своим заместителем и приемником власти. И непременно должен появиться союз остальных претендентов, действующий против фаворита… Но даже и этому быть не суждено.
Синго бросил взгляд направо и заметил, что гайдзин внимательно разглядывает улицы и саму крепость Мияконодзё. Толстые черные сплошные плексовые стены высились над расположенным на склоне горы городом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95