А утром, когда на орбите зависли каньские корабли, он понял, что не сможет смотреть в глаза дочери, если не расскажет все. Какой бы ужасной ни была правда, Аркали обязательно должна знать ее.
Внезапно по городу разнеслось эхо далекого грохота: каньская батарея произвела пристрелочный залп, проверяя купол на прочность. Когда фиолетовый луч ударил в глаз орла на куполе, Аркали в панике вскочила. Казалось, после выстрела птица еще крепче стиснула пучок изломанных молний, что держала в когтистой лапе.
Аркали смертельно побледнела, став от этого еще красивее, и вопросительно взглянула на отца.
— Не бойся. Это всего лишь пробный выстрел и его побочные эффекты. Беспокоиться не о чем. Это же американский плекс. Он куда прочнее чем тот, из которого делают корпуса кораблей. Каньцам его не одолеть.
Сказав так, отец невольно вновь опустил глаза, понимая, что снова солгал. Снова попытался оградить дочь от горькой правды. С этой привычкой надо кончать, но Аркали такая ранимая! И кажется такой испуганной! Как же можно рассказать ей о том, что он знает?
— Скорее всего, они уже заняли особняк, — прошептала Аркали срывающимся голосом.
— Возможно.
— Наверное, там разместят офицеров.
— Наверное… Да, вполне вероятно.
— Ты действительно считаешь, что Контролер Поуп капитулирует?
На сей раз Джос ничего не ответил.
— Значит, капитулирует, — нервно сказала Аркали. — Иначе зачем тебе прятать ауриум под полом в особняке. Ты бы просто перевез его сюда.
— Ты очень проницательна.
— Надеюсь, у тебя и здесь есть чем откупиться, если что. — В голосе Аркали проявились резкие нотки. — Ведь неизвестно, как поведут себя китайские солдаты. Я имею в виду, по отношению к нам.
— Успокойся.
Она стиснула руки и посмотрела отцу в глаза.
— Папа, я хочу знать правду. Правду ли говорят, что китайцы — сущие дикари? Понимаешь, я ведь не смерти боюсь, а боли. Мне страшно даже подумать о пытках. Я знаю, что не перенесу мучений.
— Аркали, это всего-навсего война. Каньцы — цивилизованная нация, а с Ю Сюйенем, губернатором каньского анклава на Сацуме, мы знакомы лично. И я…
Остановись! Остановись! — кричал ему внутренний голос. Нельзя и дальше ограждать ее от правды. Расскажи ей, что тебе известно. Сейчас же!
— Что?
— И… Я уверен, что нам ничего не грозит.
После этого Аркали долго молчала. Потом спросила:
— Так, значит, там, на поле, корабли губернатора Ю? И солдаты, осадившие город, тоже его?
— Нет.
— Тогда чьи же?
— Солдаты — с незаконных китайских баз в Зоне. А корабли — адмирала Гу Цуна.
— А он порядочный человек?
— Порядочный? — Взгляд Джоса был прикован к высотным зданиям делового центра Каноя-Сити. Он следил за тем, как тени подметают утро, двигаясь подобно стрелкам древних часов по мере продвижения по Уорл-Парквей и постепенно укорачиваясь. Только сейчас он со всей определенностью понял, что еще до того, как тени вновь начнут удлиняться, ему придется разбить сердце дочери. Он постарался взять себя в руки и ответить твердо и правдиво:
— Говорят, Гу Цун когда-то был пиратом. А еще говорят, что, хотя сейчас он и находится на службе у вдовы, по-настоящему его, как и раньше, интересует только добыча.
Аркали побледнела.
— В таком случае, его люди заберут у нас все, что им понравится? Даже несмотря на то, что мы американцы?
Джос порывисто схватил дочь за руку и заговорил:
— Аркали, я должен сказать тебе правду. Каньцы появились в наихудший для нас момент. Ты, должно быть, знаешь, что последние несколько лет они вели весьма оживленную торговлю на Сацуме, успешно конкурируя с нами. Я в долгах как в шелках. — Он выглядел совсем убитым. — И если быть откровенным до конца, то я понятия не имею, что с нами будет и как с нами обойдутся каньцы. Знай только одно: я люблю тебя и приложу все силы, чтобы пси уберегло тебя.
Она смотрела на отца, словно видела в первый раз. Даже больше: она смотрела сквозь него.
— А как же ауриум? Ведь есть еще ауриум! Я же видела, как вы с Кей-саном спрятали под полом особняка целый транш. Это немалые деньги!
Он взял руки дочери в свои. Ее пальцы дрожали, а его были влажными от волнения. Джос покачал головой. И зачем только он доверился Эллису в этой безумной затее?.. Хотя — что еще оставалось делать?
— Тот ауриум, что ты видела, привез сюда Эллис Стрейкер. Он не принадлежит ни мне, ни ему. Это кредит, взятый Эллисом на дело, от успешного исхода которого зависит судьба Каноя-Сити. Эти деньги, целиком и полностью, взяты взаймы, причем, под колоссальные проценты; наша задолженность растет день ото дня, пока ауриум остается у нас. Без амигдалы, что должен привезти Эллис Стрейкер, миру не бывать. А пока не наступит мир, я не могу с помощью кораблей Стрейкера или чьих-либо еще возобновить торговлю и начать получать прибыль. Но даже если б и мог… — Он снова покачал головой, подыскивая нужные слова, затем схватил макро, настроил его и указал на экран.
— Аркали, взгляни. Видишь искорку? Вон там, на самом западе? Это «Шанс». Каньцам каким-то образом удалось захватить его. Ты понимаешь, что это означает? Миссия Стрейкера провалилась. И теперь мы полностью в их власти.
— Пси сохрани нас…
Аркали молилась едва слышным шепотом, но и шепот как ножом резал отцовское сердце. Когда она снова взглянула на Джоса, глаза ее были красны.
— А как же Хайден? Свадьба?
— Теперь я даже не знаю, есть ли смысл в слиянии наших семей.
— О, нет! Нет! Ты же обещал!
Она попыталась вырваться, но Джос Хавкен прижал ее к себе, дрожащую, вздрагивающую от рыданий. И тут, как будто дождавшись полудня, снова заговорили лучевые орудия каньцев. Их грохот раскатился над окружающими город равнинами и эхом отозвался внутри купола. На плексовой поверхности засверкали ослепительные, разноцветные вспышки, и только через несколько мгновений автоматика затемнила его.
Каньцы начали штурм.
8
Казалось, кто-то пытается вырезать его душу самурайским мечом.
Хайден Стрейкер попытался вырваться из могучих лап дьяволов, держащих его; не смог. Тогда он открыл глаза и огляделся, однако по-прежнему вокруг виднелись лишь типичные для Ямато крестьянские хижины, да все тот же огромный искореженный хвост корабля безмолвно мрачно и угрожающе нависал над деревней. В душе Хайдена царил все тот же панический ужас перед темными силами, борющимися за его душу.
— Отстаньте от меня!
Крик прозвучал хрипло но, как ему показалось, достаточно громко, чтобы разбудить и мертвого.
Хайден Стрейкер вдруг обнаружил, что стоит выпрямившись, в полном сознании, мокрый от пота, и крепко держится за дверной косяк. До восхода местного солнца оставалось менее получаса универсального времени, однако убогие дощатые домишки Курихары, что стояли на некотором расстоянии от похожего на пагоду корпуса нексус-корабля, пока были скрыты предрассветными сумерками. Впрочем, небо уже окрасилось нежными пастельными тонами — то горели отраженным светом пустынная, засушливая планета Кинсей тоненький, исчезающий полумесяц спутника Осуми, яркий и четкий, как опознавательные огни исламского капера. Хайдена передернуло.
Огромная корма со стабилизаторами потрясала воображение. Она возвышалась над деревенькой не менее чем на сто футов. Хайден не мог сказать, сколько она уже здесь, но плекс был почти полностью скрыт растительностью; несколько исполинских каштанов немного скрадывали ее размеры и укрывали от глаз. Местные жители постоянно приносили туда дары, как будто это был храм, свалившийся к ним с неба.
Он взглянул на зарождающийся вдали потрясающей красоты рассвет — рассвет, которого он уже не чаял увидеть. Но на душе у Хайдена было черно и мрачно, как среди тех грозовых туч, в которые ему пришлось нырнуть два дня назад, чтобы попасть на этот несчастный мир.
Окружающее плыло перед глазами Стрейкера; он проснулся среди ночи от ночного кошмара, и до сих пор ощущал слабость. Чувствовал себя измученным и выжатым как лимон. Что-ир грызло его изнутри, и это было хуже всего. Ему казалось, будто сердце его мертво, будто вместо сердца в нем поселилась ужасная, невыносимая пустота, будто и даже пси вдруг покинуло его. Пугающее ощущение.
Он постарался думать об Аркали. Сейчас я должен испытывать тревогу за нее, мне должно быть стыдно, я должен скучать по ней — а вместо этого не чувствую ровным счетом ничего. Абсолютно ничего. И сам не знаю почему.
Может быть, я не любил ее, а просто подсознательно стремился к объединению торговых домов Стрейкера и Хавкена? Возможно, мое сердце никогда не принадлежало ей. Возможно, я всего лишь убедил себя, что люблю, а любви на самом деле не испытывал… Сколько вопросов, на которые у меня пока нет ответа. Я знаю только одно: при мысли об Аркали мое сердце не бьется чаще, а душа не болит…
Он прикрыл глаза, пытаясь отогнать следующую мысль, но та неотступно преследовала его: могла бы Аркали когда-нибудь возбуждать и восхищать меня так, как восхищает и возбуждает жена Хидеки Синго? О, это чертовски опасная мысль. Прямо-таки немыслимая мысль!
Хайден стоял, чувствуя, как ноют затекшие от неподвижности бедра, спина и бока. Наверное, это обычное ощущение для человека, который избежал смерти, сказал он себе. Разве не об этом рассказывают те, кому довелось пережить подобное? Душа выворачивается наизнанку, внутри абсолютная пустота, хотя человеку после такого испытания следовало бы истово благодарить пси. Интересно, можно ли утратить пси-способности и при этом продолжать жить? Или нет?
На ум ему вдруг пришло выученное еще в детстве хайку Басё:
В тиши храма
даже стрекот цикады
проникает сквозь камни.
И, к его вящему удивлению, эти простые слова вдруг успокоили его; он почувствовал, как постепенно растворяется страх и вместе с ним уходят слабость и апатия. Возвращаются прежние ощущения, расколотые кошмаром воспоминания снова сливаются в единое целое.
Вчера он долго смотрел на недвижимое тело юного Куинна. Холодного как мрамор, завернутого в белую простыню его временно занесли в один из домов. Деревенский староста Розей-сан собрался было тут же послать людей за можжевельником и немедленно предать тело огню, но Хайден настоял, чтобы, во имя адвентерского Бога, до трупа никто не дотрагивался на протяжении трех дней.
— А потом похороните его.
— Похоронить? В земле? — переспросил Розей-сан — не то, чтобы с отвращением, но недоуменно.
Погребальная яма уже была готова, и Хайден Стрейкер знал, что читать Великую Молитву и водружать над засыпанной могилой бамбуковый крест придется ему. Бедняга Куинн, погибнуть в возрасте… сколько же ему было? Семнадцать? Он так и не успел познать, что такое пси, не успел почувствовать, что значит быть мужчиной. Это несправедливо, подумал Хайден, заранее испытывая отвращение к предстоящей церемонии. Лучше бы Куинн читал отходную молитву над моей могилой, тогда б я спокойно перенесся в мир иной… как того и заслуживаю.
«Это я убил тебя, Дэниел Куинн, — тихо произнес он, вспоминая, как вчера в знак скорби надел свой перстень-печатку на палец мертвого кадета. — Это я решил взнуздать судьбу, я попытался направить путь пси по своему разумению. Ты подчинился мне, и без твоей помощи мы бы все погибли — правда, в другой, но более ужасной катастрофе. Так что я виноват в твоей гибели. С таким же успехом я мог бы просто пристрелить тебя».
Хайден закрыл лицо руками.
«Куинн, если ты сейчас слышишь меня, то знай: я обещаю, что и дальше буду следовать раз избранным и, возможно, приносящим только несчастья путем, невзирая на то, что ждет меня впереди. Клянусь!»
У него вдруг перехватило дыхание, и он сильно закашлялся, чувствуя, как утренняя прохлада пронизывает тело. Тупо ныла грудь в том месте, где во сне из него вырывали его пси. На пальце белела полоска незагоревшей кожи. Она напомнила ему об обещании — о другом обещании, которое было нарушено, подобно траектории корабля, искореженные остатки которого теперь высятся над деревней: обещание, данное чудесной доверчивой девушке жениться на ней в Каноя-Сити.
Почему же пси даровало мне жизнь? — размышлял Хайден. Почему остались в живых Хидеки Синго и его жена? А если уж суждено было выжить нам троим, то почему не тебе, Куинн, тебе, который вообще ни в чем не виноват? Конечно, именно пси определяет все события в жизни людей, но почему мы так редко видим истинные их причины?
Одетый в одну гостевую юкату, к тому же чересчур тесную, он, пригнувшись, нырнул обратно в хижину. Выцветшее от времени черное одеяние должно было закрывать тело до колен, но пояс, который дважды оборачивался вокруг талии, отсутствовал, поэтому юката свободно висела на его плечах, едва-едва прикрывая наготу. Хайден опустился на колени и взглянул на свое отражение в наполненной водой тыкве. Щеки были небриты, расчесанные деревенскими женщинами длинные волосы сбились за ночь и топорщились во все стороны.
Нужно причесаться и найти бритву или что-нибудь в этом роде, сурово приказал он себе, стараясь не давать воли слабости… Хотя у тебя куча куда более запутанных проблем, чем эта чертова прическа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Внезапно по городу разнеслось эхо далекого грохота: каньская батарея произвела пристрелочный залп, проверяя купол на прочность. Когда фиолетовый луч ударил в глаз орла на куполе, Аркали в панике вскочила. Казалось, после выстрела птица еще крепче стиснула пучок изломанных молний, что держала в когтистой лапе.
Аркали смертельно побледнела, став от этого еще красивее, и вопросительно взглянула на отца.
— Не бойся. Это всего лишь пробный выстрел и его побочные эффекты. Беспокоиться не о чем. Это же американский плекс. Он куда прочнее чем тот, из которого делают корпуса кораблей. Каньцам его не одолеть.
Сказав так, отец невольно вновь опустил глаза, понимая, что снова солгал. Снова попытался оградить дочь от горькой правды. С этой привычкой надо кончать, но Аркали такая ранимая! И кажется такой испуганной! Как же можно рассказать ей о том, что он знает?
— Скорее всего, они уже заняли особняк, — прошептала Аркали срывающимся голосом.
— Возможно.
— Наверное, там разместят офицеров.
— Наверное… Да, вполне вероятно.
— Ты действительно считаешь, что Контролер Поуп капитулирует?
На сей раз Джос ничего не ответил.
— Значит, капитулирует, — нервно сказала Аркали. — Иначе зачем тебе прятать ауриум под полом в особняке. Ты бы просто перевез его сюда.
— Ты очень проницательна.
— Надеюсь, у тебя и здесь есть чем откупиться, если что. — В голосе Аркали проявились резкие нотки. — Ведь неизвестно, как поведут себя китайские солдаты. Я имею в виду, по отношению к нам.
— Успокойся.
Она стиснула руки и посмотрела отцу в глаза.
— Папа, я хочу знать правду. Правду ли говорят, что китайцы — сущие дикари? Понимаешь, я ведь не смерти боюсь, а боли. Мне страшно даже подумать о пытках. Я знаю, что не перенесу мучений.
— Аркали, это всего-навсего война. Каньцы — цивилизованная нация, а с Ю Сюйенем, губернатором каньского анклава на Сацуме, мы знакомы лично. И я…
Остановись! Остановись! — кричал ему внутренний голос. Нельзя и дальше ограждать ее от правды. Расскажи ей, что тебе известно. Сейчас же!
— Что?
— И… Я уверен, что нам ничего не грозит.
После этого Аркали долго молчала. Потом спросила:
— Так, значит, там, на поле, корабли губернатора Ю? И солдаты, осадившие город, тоже его?
— Нет.
— Тогда чьи же?
— Солдаты — с незаконных китайских баз в Зоне. А корабли — адмирала Гу Цуна.
— А он порядочный человек?
— Порядочный? — Взгляд Джоса был прикован к высотным зданиям делового центра Каноя-Сити. Он следил за тем, как тени подметают утро, двигаясь подобно стрелкам древних часов по мере продвижения по Уорл-Парквей и постепенно укорачиваясь. Только сейчас он со всей определенностью понял, что еще до того, как тени вновь начнут удлиняться, ему придется разбить сердце дочери. Он постарался взять себя в руки и ответить твердо и правдиво:
— Говорят, Гу Цун когда-то был пиратом. А еще говорят, что, хотя сейчас он и находится на службе у вдовы, по-настоящему его, как и раньше, интересует только добыча.
Аркали побледнела.
— В таком случае, его люди заберут у нас все, что им понравится? Даже несмотря на то, что мы американцы?
Джос порывисто схватил дочь за руку и заговорил:
— Аркали, я должен сказать тебе правду. Каньцы появились в наихудший для нас момент. Ты, должно быть, знаешь, что последние несколько лет они вели весьма оживленную торговлю на Сацуме, успешно конкурируя с нами. Я в долгах как в шелках. — Он выглядел совсем убитым. — И если быть откровенным до конца, то я понятия не имею, что с нами будет и как с нами обойдутся каньцы. Знай только одно: я люблю тебя и приложу все силы, чтобы пси уберегло тебя.
Она смотрела на отца, словно видела в первый раз. Даже больше: она смотрела сквозь него.
— А как же ауриум? Ведь есть еще ауриум! Я же видела, как вы с Кей-саном спрятали под полом особняка целый транш. Это немалые деньги!
Он взял руки дочери в свои. Ее пальцы дрожали, а его были влажными от волнения. Джос покачал головой. И зачем только он доверился Эллису в этой безумной затее?.. Хотя — что еще оставалось делать?
— Тот ауриум, что ты видела, привез сюда Эллис Стрейкер. Он не принадлежит ни мне, ни ему. Это кредит, взятый Эллисом на дело, от успешного исхода которого зависит судьба Каноя-Сити. Эти деньги, целиком и полностью, взяты взаймы, причем, под колоссальные проценты; наша задолженность растет день ото дня, пока ауриум остается у нас. Без амигдалы, что должен привезти Эллис Стрейкер, миру не бывать. А пока не наступит мир, я не могу с помощью кораблей Стрейкера или чьих-либо еще возобновить торговлю и начать получать прибыль. Но даже если б и мог… — Он снова покачал головой, подыскивая нужные слова, затем схватил макро, настроил его и указал на экран.
— Аркали, взгляни. Видишь искорку? Вон там, на самом западе? Это «Шанс». Каньцам каким-то образом удалось захватить его. Ты понимаешь, что это означает? Миссия Стрейкера провалилась. И теперь мы полностью в их власти.
— Пси сохрани нас…
Аркали молилась едва слышным шепотом, но и шепот как ножом резал отцовское сердце. Когда она снова взглянула на Джоса, глаза ее были красны.
— А как же Хайден? Свадьба?
— Теперь я даже не знаю, есть ли смысл в слиянии наших семей.
— О, нет! Нет! Ты же обещал!
Она попыталась вырваться, но Джос Хавкен прижал ее к себе, дрожащую, вздрагивающую от рыданий. И тут, как будто дождавшись полудня, снова заговорили лучевые орудия каньцев. Их грохот раскатился над окружающими город равнинами и эхом отозвался внутри купола. На плексовой поверхности засверкали ослепительные, разноцветные вспышки, и только через несколько мгновений автоматика затемнила его.
Каньцы начали штурм.
8
Казалось, кто-то пытается вырезать его душу самурайским мечом.
Хайден Стрейкер попытался вырваться из могучих лап дьяволов, держащих его; не смог. Тогда он открыл глаза и огляделся, однако по-прежнему вокруг виднелись лишь типичные для Ямато крестьянские хижины, да все тот же огромный искореженный хвост корабля безмолвно мрачно и угрожающе нависал над деревней. В душе Хайдена царил все тот же панический ужас перед темными силами, борющимися за его душу.
— Отстаньте от меня!
Крик прозвучал хрипло но, как ему показалось, достаточно громко, чтобы разбудить и мертвого.
Хайден Стрейкер вдруг обнаружил, что стоит выпрямившись, в полном сознании, мокрый от пота, и крепко держится за дверной косяк. До восхода местного солнца оставалось менее получаса универсального времени, однако убогие дощатые домишки Курихары, что стояли на некотором расстоянии от похожего на пагоду корпуса нексус-корабля, пока были скрыты предрассветными сумерками. Впрочем, небо уже окрасилось нежными пастельными тонами — то горели отраженным светом пустынная, засушливая планета Кинсей тоненький, исчезающий полумесяц спутника Осуми, яркий и четкий, как опознавательные огни исламского капера. Хайдена передернуло.
Огромная корма со стабилизаторами потрясала воображение. Она возвышалась над деревенькой не менее чем на сто футов. Хайден не мог сказать, сколько она уже здесь, но плекс был почти полностью скрыт растительностью; несколько исполинских каштанов немного скрадывали ее размеры и укрывали от глаз. Местные жители постоянно приносили туда дары, как будто это был храм, свалившийся к ним с неба.
Он взглянул на зарождающийся вдали потрясающей красоты рассвет — рассвет, которого он уже не чаял увидеть. Но на душе у Хайдена было черно и мрачно, как среди тех грозовых туч, в которые ему пришлось нырнуть два дня назад, чтобы попасть на этот несчастный мир.
Окружающее плыло перед глазами Стрейкера; он проснулся среди ночи от ночного кошмара, и до сих пор ощущал слабость. Чувствовал себя измученным и выжатым как лимон. Что-ир грызло его изнутри, и это было хуже всего. Ему казалось, будто сердце его мертво, будто вместо сердца в нем поселилась ужасная, невыносимая пустота, будто и даже пси вдруг покинуло его. Пугающее ощущение.
Он постарался думать об Аркали. Сейчас я должен испытывать тревогу за нее, мне должно быть стыдно, я должен скучать по ней — а вместо этого не чувствую ровным счетом ничего. Абсолютно ничего. И сам не знаю почему.
Может быть, я не любил ее, а просто подсознательно стремился к объединению торговых домов Стрейкера и Хавкена? Возможно, мое сердце никогда не принадлежало ей. Возможно, я всего лишь убедил себя, что люблю, а любви на самом деле не испытывал… Сколько вопросов, на которые у меня пока нет ответа. Я знаю только одно: при мысли об Аркали мое сердце не бьется чаще, а душа не болит…
Он прикрыл глаза, пытаясь отогнать следующую мысль, но та неотступно преследовала его: могла бы Аркали когда-нибудь возбуждать и восхищать меня так, как восхищает и возбуждает жена Хидеки Синго? О, это чертовски опасная мысль. Прямо-таки немыслимая мысль!
Хайден стоял, чувствуя, как ноют затекшие от неподвижности бедра, спина и бока. Наверное, это обычное ощущение для человека, который избежал смерти, сказал он себе. Разве не об этом рассказывают те, кому довелось пережить подобное? Душа выворачивается наизнанку, внутри абсолютная пустота, хотя человеку после такого испытания следовало бы истово благодарить пси. Интересно, можно ли утратить пси-способности и при этом продолжать жить? Или нет?
На ум ему вдруг пришло выученное еще в детстве хайку Басё:
В тиши храма
даже стрекот цикады
проникает сквозь камни.
И, к его вящему удивлению, эти простые слова вдруг успокоили его; он почувствовал, как постепенно растворяется страх и вместе с ним уходят слабость и апатия. Возвращаются прежние ощущения, расколотые кошмаром воспоминания снова сливаются в единое целое.
Вчера он долго смотрел на недвижимое тело юного Куинна. Холодного как мрамор, завернутого в белую простыню его временно занесли в один из домов. Деревенский староста Розей-сан собрался было тут же послать людей за можжевельником и немедленно предать тело огню, но Хайден настоял, чтобы, во имя адвентерского Бога, до трупа никто не дотрагивался на протяжении трех дней.
— А потом похороните его.
— Похоронить? В земле? — переспросил Розей-сан — не то, чтобы с отвращением, но недоуменно.
Погребальная яма уже была готова, и Хайден Стрейкер знал, что читать Великую Молитву и водружать над засыпанной могилой бамбуковый крест придется ему. Бедняга Куинн, погибнуть в возрасте… сколько же ему было? Семнадцать? Он так и не успел познать, что такое пси, не успел почувствовать, что значит быть мужчиной. Это несправедливо, подумал Хайден, заранее испытывая отвращение к предстоящей церемонии. Лучше бы Куинн читал отходную молитву над моей могилой, тогда б я спокойно перенесся в мир иной… как того и заслуживаю.
«Это я убил тебя, Дэниел Куинн, — тихо произнес он, вспоминая, как вчера в знак скорби надел свой перстень-печатку на палец мертвого кадета. — Это я решил взнуздать судьбу, я попытался направить путь пси по своему разумению. Ты подчинился мне, и без твоей помощи мы бы все погибли — правда, в другой, но более ужасной катастрофе. Так что я виноват в твоей гибели. С таким же успехом я мог бы просто пристрелить тебя».
Хайден закрыл лицо руками.
«Куинн, если ты сейчас слышишь меня, то знай: я обещаю, что и дальше буду следовать раз избранным и, возможно, приносящим только несчастья путем, невзирая на то, что ждет меня впереди. Клянусь!»
У него вдруг перехватило дыхание, и он сильно закашлялся, чувствуя, как утренняя прохлада пронизывает тело. Тупо ныла грудь в том месте, где во сне из него вырывали его пси. На пальце белела полоска незагоревшей кожи. Она напомнила ему об обещании — о другом обещании, которое было нарушено, подобно траектории корабля, искореженные остатки которого теперь высятся над деревней: обещание, данное чудесной доверчивой девушке жениться на ней в Каноя-Сити.
Почему же пси даровало мне жизнь? — размышлял Хайден. Почему остались в живых Хидеки Синго и его жена? А если уж суждено было выжить нам троим, то почему не тебе, Куинн, тебе, который вообще ни в чем не виноват? Конечно, именно пси определяет все события в жизни людей, но почему мы так редко видим истинные их причины?
Одетый в одну гостевую юкату, к тому же чересчур тесную, он, пригнувшись, нырнул обратно в хижину. Выцветшее от времени черное одеяние должно было закрывать тело до колен, но пояс, который дважды оборачивался вокруг талии, отсутствовал, поэтому юката свободно висела на его плечах, едва-едва прикрывая наготу. Хайден опустился на колени и взглянул на свое отражение в наполненной водой тыкве. Щеки были небриты, расчесанные деревенскими женщинами длинные волосы сбились за ночь и топорщились во все стороны.
Нужно причесаться и найти бритву или что-нибудь в этом роде, сурово приказал он себе, стараясь не давать воли слабости… Хотя у тебя куча куда более запутанных проблем, чем эта чертова прическа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95