Позвякивание ложечки о чайную чашку оказалось таким громким, что Мильо невольно зажмурился, и техник немедленно задвигал рычажками. — Вы что там думаете, что можно въехать в бизнес на одном желании? Нам нужен Мильо. Только у Мильо есть необходимые средства и организация, чтобы закрепиться на территории. Он знает там все лучше, чем мы можем надеяться когда-либо узнать. Теперь, когда Терри Хэй устранен, Мильо расчистил для нас место. И уже этим он доказал свою пользу. Поверь мне, это единственно разумный способ решить проблему».
"Я поставил себе за правило никому не верить, — возразил голос. — Именно поэтому я только что побывал в провинции Шан. Когда Старик решил, что я должен вернуться, так сказать, в отчий дом, он дал мне ясно понять, что я должен влезть в дело досконально.
«Я думаю, потому он и уговорил меня вернуться сюда. Вас здесь Терри Хэй охмурял, как хотел. Старику все это до чертиков надоело».
«Но без Мильо нам не подъехать к Адмиралу Джумбо, — возразил Логрази. — Поскольку Лес Мечей у Мильо, он говорил мне, что...»
«Фрэнк, ты меня совсем не слушаешь. Я только что из Бирмы. И я побывал у Адмирала Джумбо. В результате наших с ним переговоров, можешь считать, мы уже в деле. Можно сказать, Белый Тигр уже заработал».
Мильо этот диалог привел в ярость. Если они думают, что его можно вот так, запросто, отшить, то они ошибаются. Что они, эти ублюдки, американские мафиози, принимают его за дилетанта, вроде Терри Хэя? Тогда у него найдется, чем их удивить. И еще, что это за чушь насчет договора с Адмиралом Джумбо? Мильо знал ситуацию в регионе слишком хорошо, чтобы поверить, что какой-то там мафиози может запросто прийти к Адмиралу Джумбо, забирать у него товар и отправлять его по путепроводу, который он налаживал столько лет.
В его голове царил хаос от такого количества вопросов, на которые он не мог ответить. Взяв себя в руки, он дал знать технику продолжать крутить пленку.
«Господи Иисусе, — услышал он голос Логрази, — не зря про тебя всякие истории рассказывают. Ты прямо-таки волшебник».
«Да, именно так меня и называли. Но не торопись с аплодисментами. Ты мне говорил, что Лес Мечей у Мильо. Он нужен мне. Пусть это будет моей платой за то, что я запустил для вас Белого Тигра. Забери его у него». Магнитофонные диски перестали вращаться.
Техник улыбался.
— C'st assez clair pour vous?
— Достаточно чисто, чтобы понять каждое слово, — ответил Мильо, прерывая свои раздумья. Кто же этот незнакомец? Вот что ему не терпелось узнать.
И вдруг все внутри Мильо похолодело. Что-то застрявшее в памяти, как воздушный пузырь, оторвалось от дна и поднялось на поверхность. Волшебник. Именно так меня и называли, сказал о себе незнакомец.
Мильо знавал человека по прозвищу Волшебник, но очень давно, в Индокитае. Это не может быть тот самый человек, никак не может. Это абсолютно исключено. Он достал из ящика стола фотографии, незнакомца, сделанные его специалистами по слежке. Лицо кинозвезды.
Волшебник. Невозможно, повторял он про себя вновь и вновь, как заклинание. Это невозможно. Я не знаю этого человека. Он не может быть Волшебником. Но это пустое самоутешение не помогало из-за все растущего ужаса Мильо.
Он чувствовал, как волосы на голове его зашевелились от этого ужаса.
* * *
Оставив Криса, Сутан вышла на улицу и, не оглядываясь, свернула налево, потом спустилась вниз по круто уходящей вниз мощеной улице, потом направо и еще раз направо. Сама того не зная, она шла путем Терри по направлению к церкви Богородицы из Бенва.
— Son et lumiere, — подумала Сутан опускаясь все глубже и глубже — в самое сердце Турет-сюр-Луп. Звуки и свет — мои союзники сейчас. Улицы так узки, что любой звук отдается эхом от каменных фасадов зданий, а косой свет бросает на стены длинные, резко обозначенные тени. Используя то и другое, она могла следить за своим преследователем.
Она заметила его уже давно, поймав его отражение в витрине магазина. Толстое стекло, стоящее под углом, послужило ей, как своего рода зеркалом заднего вида, в которое она могла видеть всю улицу за своей спиной. И другой раз — когда они находились в магазине игрушек: тень двигалась слишком медленно по направлению к открытой двери, а затем отступила назад, очевидно, чтобы сразу же увидеть их, когда они выйдут из магазина.
Кто же это следит за ней? Конечно, не иезуит, с которым она уже имела удовольствие столкнуться в туалете ресторана «Сафари». Наверно, кто-то повыше? Интересно, признался иезуит в грехах или сумел скрыть их? Скорее всего, первое, поскольку он не показался ей человеком с сильным характером.
Ее тень была явно из Азии, возможно, из Вьетнама, и это ее весьма беспокоило. Как она уже рассказывала Крису, ей приходилось сталкиваться с врагами Муна до того. Убив любовницу Муна, Сутан оказалась втянутой в такую спираль ненависти к самой себе, что чуть не покончила с собой. Не важно, что ее действия были продиктованы необходимостью отвести удар от Муна. Она действовала против своей натуры. Таким образом война и ее последствия ворвались в ее жизнь, как сумасшедший в дом, перевернув все в ней вверх дном.
Терри спас ее от самой себя. Если бы не он, она бы точно не выжила. Как она любила его! Заботясь о нем больше, чем о самой себе, она смогла выйти из саморазрушительного состояния. И, раз увидав темницу, сотворенную ею же самой, она могла поостеречься входить опять за ее самозапирающиеся двери.
И теперь она опять видела перед собой эту мрачную цитадель, где она уже сиживала, прижав острый нож к голубым венам на своем запястье, и понимала, что здесь, в Турет-сюр-Луп ее карма. И смерть Терри, и сама его жизнь, — все подталкивает ее к этому. Ее собственная судьба переплелась с его судьбой, как будто он и не умирал.
Звуки шагов ее преследователя, повторяемые эхом, заставляли ее ускорять свой шаг. Сейчас она оказалась в улице, полностью затененной. В голубоватом свете искусственных сумерек было холодно, и она вздрогнула, обхватив себя руками.
Она была рядом с церковью Богоматери из Бенва. На ее строгом каменном фасаде образы страдания и искупления возвышались, как химеры, чья физическая уродливость символизировала разгул человеческих страстей.
Где-то башенные часы отбивали время. Прислушиваясь к их звуку. Сутан вжалась в холодный камень. Она слышала шаги ее преследователя, доносящиеся с другой стороны храма. Оставаться на улице не было смысла, но она, тем не менее, ждала, чтобы у ее преследователя не было сомнений относительно того, куда она направлялась.
Повернувшись, она проскользнула в окованные железом дубовые двери внутрь церкви, почувствовав, как шевельнулись ее волосы, будто от дыхания Бога, обитающего там.
Внутри храма царствовали тишина и полумрак. Только сквозь стрельчатые освинцованные окна проникал пыльный свет и падал на серые камни пола.
Она увидела каменную купель и, в глубине, — нишу. Свечи мерцали перед небольшим алтарем. Кто-то стоял там, склонив в молитве голову. Дальше — кажущиеся темными в пыльном свете ряды деревянных скамей, ведущих к роскошному главному алтарю.
Воздух казался густым от курений и молитв. Сутан прошла мимо мраморной фигуры Богоматери из Бенва, покровительницы путешествующих, а немного дальше — Мадонну и распятого Иисуса.
— Слишком много страданий, — подумала она. Слишком много крови.
Грехи человечества, казалось, висели в воздухе, как белье, сохнущее на веревке.
Она слышала, как что-то распевалось на латыни: молитва, евхаристия, псалом, а, может, что-то еще — она точно не могла сказать.
К этому времени она уже сориентировалась на местности, прикинув стратегические возможности разных мест внутри храма, только мимоходом подумав, где, интересно, был убит Терри, и где его кровь растеклась по холодному граниту пола, смешавшись с кровью Христовой.
Повернувшись, она быстро прошла назад по проходу между скамьями к тому месту, где была статуя Богоматери из Бенва. На противоположной стороне богомолец все еще стоял, склонившись в молитве. Сутан скользнула за мраморную статую.
Она почувствовала, как холодок пробежал по ее спине, когда она прислонилась к каменной стене. Мышцы напряглись. Втиснувшись в узкую щель между статуей и стеной, она прижалась щекой к гладкому в прожилках мрамору: с этого ракурса лучше просматривался вход в храм.
Наконец появился ее преследователь. Это был, точно, вьетнамец. Она в этом сразу же убедилась, только заметив его лицо. В нем не было ни искры человеческой души. Как будто он уже давно умер.
Сутан почувствовала, что дрожит. Плохой знак. Ее страх придаст ему силы, с которыми ей будет не просто совладать, и она начала мысленно укреплять свой дух для предстоящего испытания.
Сутан находилась в центре одного из пучков света, отбрасывающего ее удлиненную тень на серые камни пола. Тень омывала ступни Богоматери из Бенва, как темные морские волны, подымающиеся с приливом.
Он не стал поворачиваться туда-сюда, как другие стали бы, пытаясь найти глазами кого-то. Вместо этого он замер на входе, как вкопанный. Только его голова вертелась, как у совы, выискивающей свою поживу.
Губы цвета засохшей крови слегка приоткрыты, будто он пробовал воздух на вкус, как ящерка, пытаясь определить ее местонахождение. Глаза, как черные прожектора, разделили площадь на четыре сегмента и обшаривали каждый с такой тщательностью, что Сутан подумала, что так он, пожалуй, просверлит взглядом мрамор, за которым она пряталась.
Прекрати немедленно! Приказала она себе. Ты сама себя пугаешь. Но факт остается фактом: этот человек действительно пугал ее не меньше, чем ее пугали темные силы внутри нее самой, которые его присутствие выпускало наружу. Она почувствовала к нему дикую ненависть за то, что он принуждал ее к действиям, противным ее внутренней сущности. Постепенно эта ненависть подавила страх и она, наконец, почувствовала, что готова.
Тело сгруппировалось вокруг нижней части живота, сознание растворилось в Пустоте, куда запрещено входить мыслям о победе или поражении.
Данте все еще стоял в пыльном снопе света, когда Сутан отделилась от своего укрытия за спасительным мрамором. Ее тело перемахнуло через тень, падающую от статуи, и бесшумно опустилось позади него.
Но он все-таки почувствовал ее присутствие, голова его дернулась в ее направлении, и взгляд вцепился в нее, как коготь хищной птицы.
— Зачем ты меня преследуешь? — спросила она.
— Преддверие Ночи был продан нам, — ответил он страшным шепотом. — Я пришел, чтобы потребовать его у тебя.
— А где деньги? — спросила Сутан. — За него заплачено?
— Нас обманули, — ответил он. — Подсунули копию, которая гроша не стоит.
— Ты убил его, — глядя прямо в лицо Данте, Сутан никогда в жизни не была более уверена в своей правоте. — Ты подло убил Терри. Зачем?
— Я даже не присутствовал при совершении сделки, — сказал он в тщетной попытке разубедить ее. Хотя он помнил предостережение Мильо насчет нее, но он как-то не мог убедить себя в том, что она настолько опасна. — Я совершенно не в курсе, что там произошло.
Сутан пожала плечами и он, почувствовав опасность, попытался прочесть по ее глазам, что она замышляет.
— Это не важно, — сказала она странным, каким-то отрешенным голосом.
Услышь, Боже, голос мой в молитве моей: сохрани жизнь мою от страха врага. Укрой меня от мятежа злодеев... Звуки вечерки коснулись их слуха. Псалом царя Давида на французском языке...
— Он мертв.
... от происков коварных людей... Руки пусты. Наполнены лишь Пустотой. Медленно двинулась на него, говоря:
— Вот что важно. Не Преддверие Ночи, не ваши грязные сделки. Человеческая жизнь важна.
— Я ничего об этом не знаю, — сказал он, подготавливая себя к атаке, — моей вины в этом нет.
... которые изострили язык свой, как меч; напрягли лук свой — язвительное слово...
Она атаковала, используя атеми, быстрые, рубящие точные удары ребром ладони и напряженной кистью руки, целясь под ребра, в сердце, в печень. Он ожидал нападения и молниеносными движениями рук отбил атаку, хотя она и действовала очень быстро.
Сутан захватила его правую кисть левой рукой и, когда он приготовился встретить ее атеми, откинулась направо в айкидо ирими, используя его собственную силу инерции, заломила его руку назад и врезала ему тыльной частью ладони в подбородок.
Данте откинулся назад и от боли чуть не потерял сознания. Но он вовремя затаил дыхание, и это спасло его. Используя запасной источник энергии, он нанес ей сильный удар ногой в верхнюю часть бедра, попав точно в нервный узел. Правая нога Сутан сразу же онемела. Она покачнулась, и ее захват ослабел, когда она пыталась удержаться на ногах.
Данте ударил ее ребром ладони в плечо, и Сутан упала на четвереньки. Видя, что он надвигается на нее, попыталась отпихнуть его, но у нее ничего не получилось. Его нога ударила ей под ребра, и, задыхаясь, она в отчаянии протянула руку и вцепилась ногтями в материю его брюк, прорвала ее и не отпускала ногу, сознавая, что еще один пинок в ребра — и ей конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
"Я поставил себе за правило никому не верить, — возразил голос. — Именно поэтому я только что побывал в провинции Шан. Когда Старик решил, что я должен вернуться, так сказать, в отчий дом, он дал мне ясно понять, что я должен влезть в дело досконально.
«Я думаю, потому он и уговорил меня вернуться сюда. Вас здесь Терри Хэй охмурял, как хотел. Старику все это до чертиков надоело».
«Но без Мильо нам не подъехать к Адмиралу Джумбо, — возразил Логрази. — Поскольку Лес Мечей у Мильо, он говорил мне, что...»
«Фрэнк, ты меня совсем не слушаешь. Я только что из Бирмы. И я побывал у Адмирала Джумбо. В результате наших с ним переговоров, можешь считать, мы уже в деле. Можно сказать, Белый Тигр уже заработал».
Мильо этот диалог привел в ярость. Если они думают, что его можно вот так, запросто, отшить, то они ошибаются. Что они, эти ублюдки, американские мафиози, принимают его за дилетанта, вроде Терри Хэя? Тогда у него найдется, чем их удивить. И еще, что это за чушь насчет договора с Адмиралом Джумбо? Мильо знал ситуацию в регионе слишком хорошо, чтобы поверить, что какой-то там мафиози может запросто прийти к Адмиралу Джумбо, забирать у него товар и отправлять его по путепроводу, который он налаживал столько лет.
В его голове царил хаос от такого количества вопросов, на которые он не мог ответить. Взяв себя в руки, он дал знать технику продолжать крутить пленку.
«Господи Иисусе, — услышал он голос Логрази, — не зря про тебя всякие истории рассказывают. Ты прямо-таки волшебник».
«Да, именно так меня и называли. Но не торопись с аплодисментами. Ты мне говорил, что Лес Мечей у Мильо. Он нужен мне. Пусть это будет моей платой за то, что я запустил для вас Белого Тигра. Забери его у него». Магнитофонные диски перестали вращаться.
Техник улыбался.
— C'st assez clair pour vous?
— Достаточно чисто, чтобы понять каждое слово, — ответил Мильо, прерывая свои раздумья. Кто же этот незнакомец? Вот что ему не терпелось узнать.
И вдруг все внутри Мильо похолодело. Что-то застрявшее в памяти, как воздушный пузырь, оторвалось от дна и поднялось на поверхность. Волшебник. Именно так меня и называли, сказал о себе незнакомец.
Мильо знавал человека по прозвищу Волшебник, но очень давно, в Индокитае. Это не может быть тот самый человек, никак не может. Это абсолютно исключено. Он достал из ящика стола фотографии, незнакомца, сделанные его специалистами по слежке. Лицо кинозвезды.
Волшебник. Невозможно, повторял он про себя вновь и вновь, как заклинание. Это невозможно. Я не знаю этого человека. Он не может быть Волшебником. Но это пустое самоутешение не помогало из-за все растущего ужаса Мильо.
Он чувствовал, как волосы на голове его зашевелились от этого ужаса.
* * *
Оставив Криса, Сутан вышла на улицу и, не оглядываясь, свернула налево, потом спустилась вниз по круто уходящей вниз мощеной улице, потом направо и еще раз направо. Сама того не зная, она шла путем Терри по направлению к церкви Богородицы из Бенва.
— Son et lumiere, — подумала Сутан опускаясь все глубже и глубже — в самое сердце Турет-сюр-Луп. Звуки и свет — мои союзники сейчас. Улицы так узки, что любой звук отдается эхом от каменных фасадов зданий, а косой свет бросает на стены длинные, резко обозначенные тени. Используя то и другое, она могла следить за своим преследователем.
Она заметила его уже давно, поймав его отражение в витрине магазина. Толстое стекло, стоящее под углом, послужило ей, как своего рода зеркалом заднего вида, в которое она могла видеть всю улицу за своей спиной. И другой раз — когда они находились в магазине игрушек: тень двигалась слишком медленно по направлению к открытой двери, а затем отступила назад, очевидно, чтобы сразу же увидеть их, когда они выйдут из магазина.
Кто же это следит за ней? Конечно, не иезуит, с которым она уже имела удовольствие столкнуться в туалете ресторана «Сафари». Наверно, кто-то повыше? Интересно, признался иезуит в грехах или сумел скрыть их? Скорее всего, первое, поскольку он не показался ей человеком с сильным характером.
Ее тень была явно из Азии, возможно, из Вьетнама, и это ее весьма беспокоило. Как она уже рассказывала Крису, ей приходилось сталкиваться с врагами Муна до того. Убив любовницу Муна, Сутан оказалась втянутой в такую спираль ненависти к самой себе, что чуть не покончила с собой. Не важно, что ее действия были продиктованы необходимостью отвести удар от Муна. Она действовала против своей натуры. Таким образом война и ее последствия ворвались в ее жизнь, как сумасшедший в дом, перевернув все в ней вверх дном.
Терри спас ее от самой себя. Если бы не он, она бы точно не выжила. Как она любила его! Заботясь о нем больше, чем о самой себе, она смогла выйти из саморазрушительного состояния. И, раз увидав темницу, сотворенную ею же самой, она могла поостеречься входить опять за ее самозапирающиеся двери.
И теперь она опять видела перед собой эту мрачную цитадель, где она уже сиживала, прижав острый нож к голубым венам на своем запястье, и понимала, что здесь, в Турет-сюр-Луп ее карма. И смерть Терри, и сама его жизнь, — все подталкивает ее к этому. Ее собственная судьба переплелась с его судьбой, как будто он и не умирал.
Звуки шагов ее преследователя, повторяемые эхом, заставляли ее ускорять свой шаг. Сейчас она оказалась в улице, полностью затененной. В голубоватом свете искусственных сумерек было холодно, и она вздрогнула, обхватив себя руками.
Она была рядом с церковью Богоматери из Бенва. На ее строгом каменном фасаде образы страдания и искупления возвышались, как химеры, чья физическая уродливость символизировала разгул человеческих страстей.
Где-то башенные часы отбивали время. Прислушиваясь к их звуку. Сутан вжалась в холодный камень. Она слышала шаги ее преследователя, доносящиеся с другой стороны храма. Оставаться на улице не было смысла, но она, тем не менее, ждала, чтобы у ее преследователя не было сомнений относительно того, куда она направлялась.
Повернувшись, она проскользнула в окованные железом дубовые двери внутрь церкви, почувствовав, как шевельнулись ее волосы, будто от дыхания Бога, обитающего там.
Внутри храма царствовали тишина и полумрак. Только сквозь стрельчатые освинцованные окна проникал пыльный свет и падал на серые камни пола.
Она увидела каменную купель и, в глубине, — нишу. Свечи мерцали перед небольшим алтарем. Кто-то стоял там, склонив в молитве голову. Дальше — кажущиеся темными в пыльном свете ряды деревянных скамей, ведущих к роскошному главному алтарю.
Воздух казался густым от курений и молитв. Сутан прошла мимо мраморной фигуры Богоматери из Бенва, покровительницы путешествующих, а немного дальше — Мадонну и распятого Иисуса.
— Слишком много страданий, — подумала она. Слишком много крови.
Грехи человечества, казалось, висели в воздухе, как белье, сохнущее на веревке.
Она слышала, как что-то распевалось на латыни: молитва, евхаристия, псалом, а, может, что-то еще — она точно не могла сказать.
К этому времени она уже сориентировалась на местности, прикинув стратегические возможности разных мест внутри храма, только мимоходом подумав, где, интересно, был убит Терри, и где его кровь растеклась по холодному граниту пола, смешавшись с кровью Христовой.
Повернувшись, она быстро прошла назад по проходу между скамьями к тому месту, где была статуя Богоматери из Бенва. На противоположной стороне богомолец все еще стоял, склонившись в молитве. Сутан скользнула за мраморную статую.
Она почувствовала, как холодок пробежал по ее спине, когда она прислонилась к каменной стене. Мышцы напряглись. Втиснувшись в узкую щель между статуей и стеной, она прижалась щекой к гладкому в прожилках мрамору: с этого ракурса лучше просматривался вход в храм.
Наконец появился ее преследователь. Это был, точно, вьетнамец. Она в этом сразу же убедилась, только заметив его лицо. В нем не было ни искры человеческой души. Как будто он уже давно умер.
Сутан почувствовала, что дрожит. Плохой знак. Ее страх придаст ему силы, с которыми ей будет не просто совладать, и она начала мысленно укреплять свой дух для предстоящего испытания.
Сутан находилась в центре одного из пучков света, отбрасывающего ее удлиненную тень на серые камни пола. Тень омывала ступни Богоматери из Бенва, как темные морские волны, подымающиеся с приливом.
Он не стал поворачиваться туда-сюда, как другие стали бы, пытаясь найти глазами кого-то. Вместо этого он замер на входе, как вкопанный. Только его голова вертелась, как у совы, выискивающей свою поживу.
Губы цвета засохшей крови слегка приоткрыты, будто он пробовал воздух на вкус, как ящерка, пытаясь определить ее местонахождение. Глаза, как черные прожектора, разделили площадь на четыре сегмента и обшаривали каждый с такой тщательностью, что Сутан подумала, что так он, пожалуй, просверлит взглядом мрамор, за которым она пряталась.
Прекрати немедленно! Приказала она себе. Ты сама себя пугаешь. Но факт остается фактом: этот человек действительно пугал ее не меньше, чем ее пугали темные силы внутри нее самой, которые его присутствие выпускало наружу. Она почувствовала к нему дикую ненависть за то, что он принуждал ее к действиям, противным ее внутренней сущности. Постепенно эта ненависть подавила страх и она, наконец, почувствовала, что готова.
Тело сгруппировалось вокруг нижней части живота, сознание растворилось в Пустоте, куда запрещено входить мыслям о победе или поражении.
Данте все еще стоял в пыльном снопе света, когда Сутан отделилась от своего укрытия за спасительным мрамором. Ее тело перемахнуло через тень, падающую от статуи, и бесшумно опустилось позади него.
Но он все-таки почувствовал ее присутствие, голова его дернулась в ее направлении, и взгляд вцепился в нее, как коготь хищной птицы.
— Зачем ты меня преследуешь? — спросила она.
— Преддверие Ночи был продан нам, — ответил он страшным шепотом. — Я пришел, чтобы потребовать его у тебя.
— А где деньги? — спросила Сутан. — За него заплачено?
— Нас обманули, — ответил он. — Подсунули копию, которая гроша не стоит.
— Ты убил его, — глядя прямо в лицо Данте, Сутан никогда в жизни не была более уверена в своей правоте. — Ты подло убил Терри. Зачем?
— Я даже не присутствовал при совершении сделки, — сказал он в тщетной попытке разубедить ее. Хотя он помнил предостережение Мильо насчет нее, но он как-то не мог убедить себя в том, что она настолько опасна. — Я совершенно не в курсе, что там произошло.
Сутан пожала плечами и он, почувствовав опасность, попытался прочесть по ее глазам, что она замышляет.
— Это не важно, — сказала она странным, каким-то отрешенным голосом.
Услышь, Боже, голос мой в молитве моей: сохрани жизнь мою от страха врага. Укрой меня от мятежа злодеев... Звуки вечерки коснулись их слуха. Псалом царя Давида на французском языке...
— Он мертв.
... от происков коварных людей... Руки пусты. Наполнены лишь Пустотой. Медленно двинулась на него, говоря:
— Вот что важно. Не Преддверие Ночи, не ваши грязные сделки. Человеческая жизнь важна.
— Я ничего об этом не знаю, — сказал он, подготавливая себя к атаке, — моей вины в этом нет.
... которые изострили язык свой, как меч; напрягли лук свой — язвительное слово...
Она атаковала, используя атеми, быстрые, рубящие точные удары ребром ладони и напряженной кистью руки, целясь под ребра, в сердце, в печень. Он ожидал нападения и молниеносными движениями рук отбил атаку, хотя она и действовала очень быстро.
Сутан захватила его правую кисть левой рукой и, когда он приготовился встретить ее атеми, откинулась направо в айкидо ирими, используя его собственную силу инерции, заломила его руку назад и врезала ему тыльной частью ладони в подбородок.
Данте откинулся назад и от боли чуть не потерял сознания. Но он вовремя затаил дыхание, и это спасло его. Используя запасной источник энергии, он нанес ей сильный удар ногой в верхнюю часть бедра, попав точно в нервный узел. Правая нога Сутан сразу же онемела. Она покачнулась, и ее захват ослабел, когда она пыталась удержаться на ногах.
Данте ударил ее ребром ладони в плечо, и Сутан упала на четвереньки. Видя, что он надвигается на нее, попыталась отпихнуть его, но у нее ничего не получилось. Его нога ударила ей под ребра, и, задыхаясь, она в отчаянии протянула руку и вцепилась ногтями в материю его брюк, прорвала ее и не отпускала ногу, сознавая, что еще один пинок в ребра — и ей конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92