– Нет.
– Вот и славно. А я хочу. Пойдем. Пусть эти оглоеды здесь порезвятся, пока их родители не заберут…
Почти все свое имущество Закир, по-прежнему, держал в Святилище на старом кладбище, поэтому школьный дом изнутри был пустоват. За исключением нескольких разнокалиберных стульев (их было больше, но часть ушла зимой на растопку), доски, пары полок в большой классной комнате и корявого топчана – в малой, здесь не нашлось ничего лишнего. Ну, разве что печь-плита, разделяющая комнаты.
На черной, лоснящейся доске сохранились меловые точки и линии, показавшиеся мне знакомыми, но сколько я не разглядывал их, пытаясь идентифицировать, ничего путного в голову не приходило. И когда появился Закир с тарелкой и кувшином и устроился у подоконника, используя его в качества стола, я спросил, кивнув на доску:
– Что это? Кажется знакомым…
– У, неуч, – отозвался Закир, вгрызаясь в кусок хлеба, как недавно Колючка в корку. – Вообще поразительно, как ты сумел рассмотреть хоть что-то знакомое. Ведь ты видишь это всего лишь каждые вечер и ночь… – Он деликатно зачерпнул ложкой суп из чашки, проглотил его, зажевал хлебом и только тогда продолжил: – Это ваше любимое созвездие Дракона с испепеляющим Оком во главе…
– В самом деле? – Я попробовал вычленить из скопления точек и линий знакомые очертания, но сдался и спросил: – Вы занимаетесь с этими ребятишками астрономией?
– Не вязанием же мне с ними заниматься, – произнес он недовольно. – Или ты, надменный выскочка, полагаешь, что только вам подобные способны наблюдать и понимать?
– Я не…
– Так вот будет тебе известно, Птенец, что один из моих мальчуганов сумел воспользоваться полученными знаниями и заметил, что вопреки всем законам, созвездие Ока не движется, как положено по небосклону, не меняет своего местоположения относительно остальных небесных тел, а словно приколочено к северному участку над горизонтом…
– Это давно замечено, – пожал я плечами.
– Мы поразмыслили, и пришли к выводу, что возможно созвездие Дракона на самом деле не настоящее, а рукотворное…
– Чего? – помимо волн в моем голосе прозвучало ошеломление нелепым предположением.
– Мой славный мальчуган смело предположил, что, быть может, наши предки специально пометили этот отрезок небес, указав путь к Стене Мрака, – победно проговорил Закир, ткнув ложкой в северном направлении, и добавил, поясняя: – О Стене Мрака мы говорили в пошлый раз.
– Вам осталось только найти на небе созвездия зверюшек, и Круг Зверей внесет ваши имена в книгу вечной памяти, – пробормотал я.
– А ты не язви, – велел Закир сердито. – Из этого мальчугана вырастет толковый человек, не оглядывающийся всю жизнь на своего монстра с крылами, как некоторые…
Оскорбиться что ли? Бестолку…
– Да пожалуйста, – пожал я плечами. – Сколько угодно. Пусть вырастает славным парнем…
– Ну, надо же, сподобился – разрешил… – тут же ехидно вставил Закир.
– Вы были правы, господин ученый, я прибыл к вам по делу, – сказал я, пропустив мимо ушей последнюю реплику. – Хочу спросить, не известно ли вам что-нибудь о странных существах, внешне напоминающих призрачных драконов…
– Вот здорово, – поразился Закир, отвлекаясь от еды и уставясь на меня. – При всем твоем невежестве, мне казалось, что ты не так глуп и уж точно не притащишься ко мне расспрашивать о темных драконах…
– При чем здесь темный дракон? – отмахнулся я. – Речь о другом. Я как-то видел его случайно. Почти нереальная тварь, смутная, как привидение. Один листоед, оказавшийся поблизости, сказал, что уже встречал нечто подобное несколько раз и что это давно известно и…
– Ах, вон ты о чем! – воскликнул Закир. – Тогда ясно. Чего ж ты ко мне явился? Неужто у вас в Гнезде о подобном не слыхали? Не верю…
– Может и слышали, но не сочли нужным поделиться с нами, – ответил я смирно.
– И ты, значит, явился к старому брюзге за консультацией?.. Впрочем, правильно сделал, – Закир отложил ложку, нахмурился, размышляя. – Слышал я, как мои ребятишки что-то чирикали такое нехорошее, но дети известные выдумщики. Переврут болтовню родителей, что и не признаешь… Говоришь, видел ты эту призрачную тварь?
– Своими глазами.
– Что ж, тебе повезло. Тебе и подобным тебе, поскольку способны вы различить ее и держаться подальше. А обычные люди не умеют разглядеть проклятых тварей, живут годами рядом, ничего не подозревая, пока выродки не проявляют себя иным способом… Есть такой термин – «нерожденный дракон». Тот, что не смог проявиться, хотя и рвался на свободу. Помешали ли объективные или субъективные обстоятельства – не суть важно. Дракон не родился, но существует. Иногда, это мучает лишь не состоявшегося всадника. Хуже, когда нерожденный, продолжая рваться на волю, обретает формы чудовищные и опасные, сводя с ума своего владельца… В конце концов любой талант своего рода безопасное и не очень безумие. Но когда это безумие выливается в ломаные русла… – Закир покачал значительно головой. – Никто не в силах предсказать последствия, но обычно ничего хорошего из этого не выходит. Любой дракон рвется покорять и властвовать над душами людей. Тебе удается завладеть ими при помощи музыки и это хорошо. Зато нерожденный дракон довольствуется не восхищением, а страхом, ненавистью, болью – то же своего рода восхищение… – Ученый передохнул, отхлебнув из чашки дымящегося напитка, и продолжил с неожиданной для него угрюмой серьезностью: – Древние пытались бороться с этой напастью, но тщетно. Безумцы, в том числе и опасные были, есть и будут. В конце концов нерожденный дракон не всегда обозначает опасность. Сотни людей живут, содержа их в душах, и терзают только сами себя. А тысячи тысяч людей и без драконов способны причинить боль другим. Каждый из нас носит в себе своего темного и светлого дракона. Каждый. И каждый дракон требует свободы. Да и Тьма у любого человека своя. Кто-то старательно стережет ее границы, а кто-то позволяет ей расползаться безнаказанно…
– Учитель! Учитель! Смотри! – в дверь заглянули взволнованные детские мордашки. – Там! Там! Смотри! – голоса звенели ужасом и восторгом,
Закир даже не шевельнулся, махнув рукой своим ученикам, а я невольно выскочил наружу, заинтригованный. И остановился, зачарованно глядя в указанную ребятней сторону. Над Городом, над самыми высокими шпилями башен и колоколен, над разноцветным маревом вечерних огней, распахнув широченные крылья победно парил темный дракон. Он почти сливался с сумеречным небом, но городские фонари очерчивали неясный контур, позволяя различить абрис летящего чудовища. А высоко над ним кружили драконы настоящие, слишком маленькие в сравнении с мифическим чудищем.
Другие дороги, другие дни…
Идти оставалось всего ничего, но Дьер сдержал шаг, остановился коснуться ладонью шершавой, осыпающейся коры кряжистого раскидистого дерева возле дороги. Все такое же несокрушимое и безнадежно старое. Оно помнило всех нынешних стариков еще мальчишками и, похоже, намеревалось увидеть их правнуков стариками, хотя каждый год все ждали, что какая-нибудь очередная буря свалит его наземь.
Ничего здесь не поменялось с тех пор, как Дьер покинул родные края, пообещав себе не возвращаться, И вот, не сдержав обещание, снова любуется изгибом запыленной улицы, усеянной такими знакомыми разновеликими домами. И по-прежнему трещит на крыше дома старого Фебура разноцветный флюгер. Кто знает, сам ли старик вырезал очередную фигурку или дети-внуки переняли традицию. И, наверное, даже через десятки лет наличники в доме тетки Алерры все так же станут красить бледно-салатовой краской, а в доме семьи Пчельников век за веком будут украшать карнизы замысловатой резьбой… И даже пес под калиткой дома напротив – точь-в-точь рыжий Ухан, что носился за ребятней на речку и в лес много-много лет назад. Не иначе прямой потомок.
Дьер рассеянно улыбнулся, краем глаза наблюдая за стайкой ребятни, оккупировавшей соседние заборчики и плетни, в тщетной попытке не привлекать внимание приезжего. Только самые младшие, карапузы лет четырех-пяти, бесстрашные и непосредственные остановились неподалеку и глазеют, теребя подолы рубашек или бесхитростно ковыряя в носу.
«Дядя, а ты из города?» – Блестят любопытные глаза.
«Да»
«Дядя, а правда, что ты дракона привез?» – В глазах нетерпеливое предвкушение, готовое превратиться в восторг.
«Кто вам сказал?»
Смущенно переглянулись и прыснули в стороны. Им и не нужно подтверждение. Дети и сами видят, что чужак из города непростой. Дети вообще видят больше, чем взрослые и слышат – или легко придумывают, – как движутся за спиной чужака незримые, но могучие волшебные крылья. Только в отличии от взрослых, это не пугает их, а тянет, как магнитом вслед незнакомцу в городской одежде, что неспешно идет по колдобистой дороге.
А вот и знакомый по тысяче, если не миллиону, прошлых визитов дом. Только вроде усох он с тех пор, как Дьер в последний раз переступал его порог, попрощавшись, казалось, навсегда. И слегка обветшал, хотя хозяева явно стараются поддерживать его в добром здравии. Оконные стекла сияют чистотой, отражая солнечные брызги, ветер колышет невесомые занавески, выбившиеся наружу через подоконник.
– Приехал, приехал!.. – с порога метнулась куда-то вглубь дома легкая фигурка, караулившая появление гостя.
И навстречу Дьеру, явно торопясь, но при этом стараясь двигаться степенно и уверенно, выступила Иленна, мимоходом отряхивая и пряча под вышитый передник испачканные мукой руки. Сощурилась на солнце, мгновение присматриваясь, и вдруг улыбнулась… нет, даже засмеялась радостно и искренне, во весь рот, как та, прежняя девчонка.
Дьер тоже засмеялся, испытывая невообразимое облегчение.
И другая девчонка, что сторожила гостя на пороге дома, а теперь с опаской смотрела на незнакомца из-под локтя матери, наконец-то улыбнулась, глядя на смеющихся взрослых.
– Дружище! – из дома, вслед за женой, появился высокий, несмотря на усилившуюся сутулость мужчина. – Дружище Дьер! Как же я рад… Как же мы рады!.. – В близоруком взгляде Ахора плескалось только чистосердечное счастье.
Дьер распахнул объятия старому другу, испытывая одновременно радость от того, что все его опасения оказались напрасными, и смущение от того, что сомнения все-таки были, и он год за годом таил их в себе, в то время, как его давние друзья все забыли и жили, сожалея лишь о том, что Дьер не навещает их.
…По случаю юбилея Ахора гостей собралось примечательное множество. Ахора в городке любили и уважали, и поздравить его с праздником пришли люди самые разные, но неизменно нагруженные подарками и добродушными пожеланиями. Приехали даже с округи.
Дьер почти никого не узнавал, но при этом почти всегда верно угадывал. Те, кого он помнил детьми, своими сверстниками, сейчас повзрослели, заматерели и выглядели незнакомо, однако их собственные дети, тоже пришедшие на праздник, зачастую служили подсказкой. Вот эта медно-рыжая угловатая девчонка – вылитая Диветта, и в заметно седой располневшей женщине рядом угадывается, наконец, детская приятельница. А вот этот насупленный, кареглазый и большеротый парнишка свел воедино отцовский взор и материнскую улыбку. С его отцом Дьер не раз выяснял отношения на пустыре за околицей, а мать его была подружкой Иленны. Вон они, как раз, у окна переговариваются и бросают взгляды искоса.
А те, кого Дьер помнил взрослыми, сейчас постарели и скорее сами узнавали его, но подойти не решались. Стояли в стороне, обмениваясь репликами, кивали друг другу. Их стало меньше, чем было тогда, когда Дьер уходил из родного городка к неведомому Гнезду. Уходил демонстративно, задрав нос, но чувствуя каждый взгляд, как прикосновение плети или, наоборот, дружеской руки. И эти взгляды их остались прежними – одни задумчивыми, сожалеющими, другие боязливыми, настороженными и неприязненными… Впрочем, большинство засыпало благожелательными вопросами, просили рассказать новости о себе и жизни в большом городе; хлопали по плечу снисходительно и весело…
«А вы к нам надолго?.. Ну вы там у себя, в столицах живете не по-нашенски… А вот я слыхал, что вы там чешуистых едите?, . А правда, что Гнездо открывает новую лечебницу на Холмах… А это верно, что вы раньше здесь жили? И чего уехали?..»
На Дьера глазели, о нем шептались, но, как ни странно, гораздо меньше, чем он ожидал. Это даже привело его в некоторое замешательство. Его рассматривались с любопытством – и только. Как приезжего из города незнакомца, от которого не знаешь чего ждать. Или слишком изменившегося бывшего земляка. Или как старого друга юбиляра, которого давно ждали в гости. Всего лишь… А центром внимания был довольный, смешливый, словоохотливый как никогда Ахор, дирижировавший происходящим действом легко и непринужденно. Он почти не изменился внешне. Вырос, конечно, полысел, но остался таким же длинным, худощавым и сутулым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68