Единственное его достоинство было в температуре, но я этот плюс стремительно улетучивался, потому что Робьяр терзал чашу уже битых полчаса, тщетно пытаясь увидеть дно.
Не хотелось обижать аборигенов, которые вручили почетному гостю самую большую и ценную кружку, доверху наполнив ее чаем из специального сосуда, принадлежащего, по их словам, начальнику («Да он не станет возражать! Мы ж не для себя, а для вас!»). Аборигены из местной стражи впечатлялись самоотверженностью столичного гостя, который не побрезговал вместе с ними, бок о бок, лезть в пролом, стоя по колено в студеной воде тащить на берег тело, да еще потом битый час лазать вдоль обрыва, выискивая что-то свое…
Дверь громыхнула и в проем протиснулся высоченный, бритый наголо начальник здешней стражи. Тот самый владелец чайника и ценитель особых напитков.
– От только этого мне и недоставало, – выдохнул начальник, опускаясь на потертое деревянное кресло возле стола, такого же потертого до благородных багровых муаровых разводов по черной поверхности. Не иначе, как вырезанного из особой древесины, привезенной с южных плантаций.
Экий эстет, этот начальник. Даже мебель у него со значением.
– Распоряжения я отдал, тело скоро увезут, – говорил между тем вошедший, добывая в обширных карманах форменного прорезиненного балахона клетчатый платок и вытирая лицо и бритый затылок. – Я так понял, оно вам ни к чему?
– Правильно, – отозвался Робьяр, с удовольствием отвлекаясь от мерзостного напитка. – Все, что мне было нужно, я уже увидел.
Было заметно, что собеседнику очень хочется узнать, что именно было нужно этому загадочному типу из столицы, который битый час вместе со всеми месил ногами воду и глину только для того, чтобы мельком взглянуть на изуродованное тело бедной девушки, а взглянув, посерел, попятился и еще долго, оскальзываясь, таскался вдоль берега, водя за собой вереницу недоумевающих патрульных и зевающего розыскного пса.
– У нас-то район вообще тихий, – сообщил начальник зачем-то. – Случаются, конечно… случаи. Ограбят там кого. Да и насмерть, бывает, зашибали. Но, чтобы вот так…
– Скажите, а вы знаете, сколько на вашем участке выходов из катакомб к реке? – спросил Робьяр,
– Да кто ж их считал… – опешил начальник. Подумал. Подбритым черепом медленно, но слаженно провернулись какие-то шестеренки, и собеседник прищурился задумчиво. – Так вот, значит, чего вы вдоль берега искали… Думаете, что это не из наших кто? Через подземелья? Но дыр то вдоль берега много. Тут же куда не ткни, об кладку лопату обломаешь. Официальных только четыре, но они по распоряжению ратуши замурованы. Так лет десять назад оползень у нас был, много подземных ходов пооткрывало. Ребята мои часть приметили, да не все, конечно…
И что нам это дает? – уныло думал Робьяр, вполуха слушая сидящего напротив человека. – С самого начала было известно, что Он охотится возле реки, пользуясь проходами под землей… Город, как сыр дырками, источен ходами. Никогда не угадаешь, ровное здесь место или скрытый ход вниз. И ведь даже облаву не устроишь.
– Понизу бы пошерстить, – откликаясь на размышления Робьяра, вторил собеседник. – Да ведь бесполезно. Всех ныне живущих в городе не хватит, чтобы и часть катакомб просмотреть… И не полезет никто, – вполголоса добавил он, хмурясь. – Своих-то я личным примером, да пинками загоню, а вот по соседству, на Нокитовом участке, вообще никто ж не пойдет, хоть ты им премиальные обещай, хоть увольнение…
– Местных расспрашивали? На этот раз тело совсем свежее. Сразу зацепилось, так что явно сбросили недалеко… Может, кто опознал или видал что?
– Да что они увидят… Вон там уже народу понабежало. И все чего-то видели. От своего восставшего прадедушки до волшебных возчиков, спустившихся с облаков.
Робьяр посмотрел через слегка мутное от разводов грязной пыли окно наружу, где и впрямь собралось человек двадцать. Галдят так, что и здесь слышно. Возбужденно переговариваются, взмахивают руками, указывают то на воду, то на небо, а то и в неопределенном направлении… Ярится, что-то доказывая соседу троллин, возвышающийся над всеми остальными на две головы. Прижимаются друг к другу встревоженные, большеглазые девчонки-студентки. Насупившись, переглядываются обыватели из окрестных домов, в наспех наброшенных плащах и пальто, Страх невидимыми нитями стягивает их поближе друг к другу… Лишь возле самой кромки берега одиноко стоит невысокая, прямая, как тростинка женщина. Вглядывается заворожено в темную воду.
Робьяр мельком вспомнил, что она пришла одной из первых и не уходила, пока тело не унесли. Он обратил внимание на ее прозрачное и белесое, как сыворотка лицо, на котором глаза смотрелись неправдоподобно черными, и на кисти рук, стиснутые на пестром зонтике до фарфорового окостенения.
Просто впечатлительная особа? Или знакомая жертвы? Надо бы поговорить… И еще побеседовать вон с тем вислоносым типом, что жадно тянет шею в сторону беседующих стражей и как-то неприятно-сладостно обметает губы кончиком языка. И с детьми, что притихли в сторонке. Вот они-то всегда все видят.
– Чего вы там все хлебаете с такой гадливостью? – внезапно осведомился начальник, стремительно поднимаясь со своего места. Двигался он на редкость грациозно для своих габаритов. И если бы не легкость, с которой отлетел в сторону тяжелый стул, можно было подумать, что этот угловатый человек невесом, как кузнечик. – Мои, что ли чем угостили? Бросьте вы это… Давайте я лучше вам своего фирменного чаю налью. В самый раз для такой погоды и новостей…
Начальник ухватил с полки уже знакомый Робьяру сосуд, заглянул под крышку, поморщился:
– Эх, я забыл… С вечера ж специальной настойки доля очистки налил, чтобы стенки-то изнутри отмокли… Ну, ничего, сейчас новенького заварим… и он выплеснул содержимое чайника в приоткрытое окно.
Робьяр сумрачно изучил содержимое своей недопитой кружки, печально вздохнул и отставил ее в сторону. Оставалось надеяться, что владелец чайника не добавил в очищающий настой чего-нибудь ядовитого… А уж средство для мытья посуды пережить можно.
Еще одна сказка про дракона
На краю старого леса в незапамятные времена построили люди маленький город. И жили в нем сами, рожали детей, растили внуков. Работали от зари до зари, стараясь прокормить семьи. Затевали новые свадьбы. Танцевали на праздники и в свободное время…
В общем обычный был город, такой же, как и тысячи других.
Однажды в семье ремесленника, пожилого и уважаемого члена городской общины родился сын. Был он ребенком поздним и нежданным, ибо вырастил уже ремесленник четверых сыновей и двух дочек, и готовился к встрече третьего внука. Однако обрадовался отец пополнению семейства. Нарек сына Асгаром.
Шли годы, мальчик рос смышленым и крепким. Отец гордился им. Но постепенно стал замечать неладное, что творилось с его соседями. Перешептывались сплетники за его спиной. Перемигивались. Нехорошее стали говорить про его супругу, целомудренную и верную жену – де, наставила она муженьку рога на старости лет, подарила кукушонка…
Не хотел верить муж брехливым псам, но и сам стал замечать, что отличается Асгар от остальных его детей. Молчаливый, замкнутый, себе на уме. Вместо того, чтобы заниматься семейным ремеслом – бродит по лесу целыми днями, будто ищет что-то, И приятелей у него нет. Только ручная ящерка-травяница бежит следом.
Смотрел, смотрел отец на Асгара, да и махнул рукой. Главное парень неплохой. И сын послушный. А что до сплетников – пусть у них языки отсохнут!
И теперь уже с почти родительского благословения отправился Асгар изучать любимые лесные чащи. Приносил иногда из леса то кабана, то оленя, постепенно заработав себе репутацию лучшего и самого молодого охотника в округе. Злые языки примолкли, но и особого благорасположения горожан Асгар так и не испытал. Постепенно в лесу он стал проводить больше времени, чем среди людей. А охотился только по мере необходимости, весь остальной свой досуг посвящая лесу и его обитателям, и с каждым днем все больше убеждаясь, что старый лес необычен и чудесен.
Однажды бродил Асгар привычно среди дерев и набрел на чудо невиданное. То, что раньше мнилось охотнику холмом, поросшим лесом на деле оказалось драконом! Нужно лишь было внимательнее приглядеться, чтобы понять это. И Асгар провел долгие дни, счищая камни и землю оттуда, где ему казалось должны быть драконьи глаза. А все это время дракон говорил с ним. Говорил едва различимо, не вслух, а словно бы мысленной речью. Дракон поведал свою грустную историю, уходящую корнями в легендарную эпоху, когда не было на земле людей, а были только гиганты, такие, как драконы и их противники, описание которых Асгар так и не смог уразуметь. Противники драконов хитростью, коварством и магией одолевали их, вынуждая отступать, и наконец, настал день, когда враги подстерегли последнего уцелевшего дракона, завлекли его в ловушку и сковали страшным заклинанием, превратив в подобие камня. И вот уже долгие тысячелетия дракон неподвижен, нем и забыт всеми. Давно сгинули его противники, на землю пришли люди, а проклятое заклинание не теряет свою силу.
Старый дракон видел и помнил многое, ибо, даже оставаясь прикованным к одному месту, он мог мысленно переноситься в иные места и наблюдать за переменами, творящимися на земле. Единственное, о чем мечтал дракон, это вновь обрести свободу и познать радость полета. Его мощные крылья, придавленные тоннами земли, ныли в безумном предвкушении. Дракон тосковал по небу. И это безысходная тоска передалась Асгару, вместе с волшебными историями и сказками, которые рассказывал ему дракон, пока охотник очищал его шкуру. Все драконьи рассказы были полны небес, ветра и солнца. Дракон хотел взлететь и Асгар понял, что не успокоится сам, пока не поможет плененному исполину.
Однако работа предстояла большая. Даже для того, чтобы очистить один глаз Асгару понадобилось несколько дней, а чтобы добраться до хребта потребуются годы труда. Тогда он, с согласия дракона, решил обратиться за помощью к горожанам.
Надо ли говорить, что горожане, и без того считавшие Асгара чудаком, просто подняли его на смех. Те, кто не поленился пойти за ним, увидели лишь поросший лесом холм, даже отдаленно не напоминающий дракона, и вернувшись в город, давясь от хохота, рассказывали всем желающим, что бедняга Асгар совсем спятил от одиночества.
Охотник запасся инструментом и ушел к своему другу, оставив за спиной суету города. Он копал днями и ночами, прерываясь, чтобы поохотиться и ли пообщаться с редкими посетителями. К нему приходили родители, тщетно пытаясь убедить сына бросить бессмысленный труд. Приходила любимая девушка, старавшаяся помочь и даже бравшаяся за лопату. Но потом и она бросила бесполезное занятие. И в последний раз пришла сообщить, что выхолит замуж за другого. Приходили братья и сестры Асгара, корившие его за то, что он совсем забыл стареющих родителей… Приходили любопытные, поглазеть на безумца. А потом перестали приходить. Лишь изредка забегали дети, попугать друг друга сказками о сумасшедшем и его каменном драконе.
Остался Асгар наедине с исполином. Слушал его нескончаемые сказки. И временами забывал, что эти истории происходили не с ним. Что он никогда на самом деле не видел этих диковинные пейзажи, странных существ, чудес и превращений. Временами он уже не мог понять, когда думает он сам, а когда тоскующий дракон. Боль дракона стала его собственной. Однажды он попробовал спуститься в город, но встречные, напуганные его странным видом и поведением, забросали его камнями, и он понял, что обратной дороги ему нет. И вернувшись к дракону он с удвоенной энергией взялся за работу.
Наконец, наступил день, когда большая часть тела дракона была освобождена. Теперь исполин мог взлететь, если заклятие отпустит его. И Асгар принялся под руководством дракона готовиться к рассеиванию наложенных в давние времена чар. К несчастью, старое колдовство было страшным и требовало крови разумных. Былые противники драконов пользовались жестокими силами. А в нынешнее время кровью разумных могла считаться только человеческая кровь.
Удрученный Асгар организовал несколько тайных вылазок в город и узнавая, есть ли там безнадежно больные. И он нашел таких, но едва попробовал предложить умирающему от проказы человеку легкую смерть в обмен на благополучие его семьи (дракон указал охотнику несколько кладов), как больной человек разъярился и поднял крик. Разозленные горожане не стали разбираться, что к чему и гнали Асгара до самого леса, где ему удалось скрыться. Вторая попытка тоже была неудачной, вдобавок, люди теперь стали подозрительны и готовились устроить облаву на бывшего охотника, если он попробует еще прийти в город. Тогда Асгар просто пробрался под покровом темноты к одному из домов и выкрал оттуда безнадежно больную девочку, о которой слышал раньше, но не решался воспользоваться такой возможностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Не хотелось обижать аборигенов, которые вручили почетному гостю самую большую и ценную кружку, доверху наполнив ее чаем из специального сосуда, принадлежащего, по их словам, начальнику («Да он не станет возражать! Мы ж не для себя, а для вас!»). Аборигены из местной стражи впечатлялись самоотверженностью столичного гостя, который не побрезговал вместе с ними, бок о бок, лезть в пролом, стоя по колено в студеной воде тащить на берег тело, да еще потом битый час лазать вдоль обрыва, выискивая что-то свое…
Дверь громыхнула и в проем протиснулся высоченный, бритый наголо начальник здешней стражи. Тот самый владелец чайника и ценитель особых напитков.
– От только этого мне и недоставало, – выдохнул начальник, опускаясь на потертое деревянное кресло возле стола, такого же потертого до благородных багровых муаровых разводов по черной поверхности. Не иначе, как вырезанного из особой древесины, привезенной с южных плантаций.
Экий эстет, этот начальник. Даже мебель у него со значением.
– Распоряжения я отдал, тело скоро увезут, – говорил между тем вошедший, добывая в обширных карманах форменного прорезиненного балахона клетчатый платок и вытирая лицо и бритый затылок. – Я так понял, оно вам ни к чему?
– Правильно, – отозвался Робьяр, с удовольствием отвлекаясь от мерзостного напитка. – Все, что мне было нужно, я уже увидел.
Было заметно, что собеседнику очень хочется узнать, что именно было нужно этому загадочному типу из столицы, который битый час вместе со всеми месил ногами воду и глину только для того, чтобы мельком взглянуть на изуродованное тело бедной девушки, а взглянув, посерел, попятился и еще долго, оскальзываясь, таскался вдоль берега, водя за собой вереницу недоумевающих патрульных и зевающего розыскного пса.
– У нас-то район вообще тихий, – сообщил начальник зачем-то. – Случаются, конечно… случаи. Ограбят там кого. Да и насмерть, бывает, зашибали. Но, чтобы вот так…
– Скажите, а вы знаете, сколько на вашем участке выходов из катакомб к реке? – спросил Робьяр,
– Да кто ж их считал… – опешил начальник. Подумал. Подбритым черепом медленно, но слаженно провернулись какие-то шестеренки, и собеседник прищурился задумчиво. – Так вот, значит, чего вы вдоль берега искали… Думаете, что это не из наших кто? Через подземелья? Но дыр то вдоль берега много. Тут же куда не ткни, об кладку лопату обломаешь. Официальных только четыре, но они по распоряжению ратуши замурованы. Так лет десять назад оползень у нас был, много подземных ходов пооткрывало. Ребята мои часть приметили, да не все, конечно…
И что нам это дает? – уныло думал Робьяр, вполуха слушая сидящего напротив человека. – С самого начала было известно, что Он охотится возле реки, пользуясь проходами под землей… Город, как сыр дырками, источен ходами. Никогда не угадаешь, ровное здесь место или скрытый ход вниз. И ведь даже облаву не устроишь.
– Понизу бы пошерстить, – откликаясь на размышления Робьяра, вторил собеседник. – Да ведь бесполезно. Всех ныне живущих в городе не хватит, чтобы и часть катакомб просмотреть… И не полезет никто, – вполголоса добавил он, хмурясь. – Своих-то я личным примером, да пинками загоню, а вот по соседству, на Нокитовом участке, вообще никто ж не пойдет, хоть ты им премиальные обещай, хоть увольнение…
– Местных расспрашивали? На этот раз тело совсем свежее. Сразу зацепилось, так что явно сбросили недалеко… Может, кто опознал или видал что?
– Да что они увидят… Вон там уже народу понабежало. И все чего-то видели. От своего восставшего прадедушки до волшебных возчиков, спустившихся с облаков.
Робьяр посмотрел через слегка мутное от разводов грязной пыли окно наружу, где и впрямь собралось человек двадцать. Галдят так, что и здесь слышно. Возбужденно переговариваются, взмахивают руками, указывают то на воду, то на небо, а то и в неопределенном направлении… Ярится, что-то доказывая соседу троллин, возвышающийся над всеми остальными на две головы. Прижимаются друг к другу встревоженные, большеглазые девчонки-студентки. Насупившись, переглядываются обыватели из окрестных домов, в наспех наброшенных плащах и пальто, Страх невидимыми нитями стягивает их поближе друг к другу… Лишь возле самой кромки берега одиноко стоит невысокая, прямая, как тростинка женщина. Вглядывается заворожено в темную воду.
Робьяр мельком вспомнил, что она пришла одной из первых и не уходила, пока тело не унесли. Он обратил внимание на ее прозрачное и белесое, как сыворотка лицо, на котором глаза смотрелись неправдоподобно черными, и на кисти рук, стиснутые на пестром зонтике до фарфорового окостенения.
Просто впечатлительная особа? Или знакомая жертвы? Надо бы поговорить… И еще побеседовать вон с тем вислоносым типом, что жадно тянет шею в сторону беседующих стражей и как-то неприятно-сладостно обметает губы кончиком языка. И с детьми, что притихли в сторонке. Вот они-то всегда все видят.
– Чего вы там все хлебаете с такой гадливостью? – внезапно осведомился начальник, стремительно поднимаясь со своего места. Двигался он на редкость грациозно для своих габаритов. И если бы не легкость, с которой отлетел в сторону тяжелый стул, можно было подумать, что этот угловатый человек невесом, как кузнечик. – Мои, что ли чем угостили? Бросьте вы это… Давайте я лучше вам своего фирменного чаю налью. В самый раз для такой погоды и новостей…
Начальник ухватил с полки уже знакомый Робьяру сосуд, заглянул под крышку, поморщился:
– Эх, я забыл… С вечера ж специальной настойки доля очистки налил, чтобы стенки-то изнутри отмокли… Ну, ничего, сейчас новенького заварим… и он выплеснул содержимое чайника в приоткрытое окно.
Робьяр сумрачно изучил содержимое своей недопитой кружки, печально вздохнул и отставил ее в сторону. Оставалось надеяться, что владелец чайника не добавил в очищающий настой чего-нибудь ядовитого… А уж средство для мытья посуды пережить можно.
Еще одна сказка про дракона
На краю старого леса в незапамятные времена построили люди маленький город. И жили в нем сами, рожали детей, растили внуков. Работали от зари до зари, стараясь прокормить семьи. Затевали новые свадьбы. Танцевали на праздники и в свободное время…
В общем обычный был город, такой же, как и тысячи других.
Однажды в семье ремесленника, пожилого и уважаемого члена городской общины родился сын. Был он ребенком поздним и нежданным, ибо вырастил уже ремесленник четверых сыновей и двух дочек, и готовился к встрече третьего внука. Однако обрадовался отец пополнению семейства. Нарек сына Асгаром.
Шли годы, мальчик рос смышленым и крепким. Отец гордился им. Но постепенно стал замечать неладное, что творилось с его соседями. Перешептывались сплетники за его спиной. Перемигивались. Нехорошее стали говорить про его супругу, целомудренную и верную жену – де, наставила она муженьку рога на старости лет, подарила кукушонка…
Не хотел верить муж брехливым псам, но и сам стал замечать, что отличается Асгар от остальных его детей. Молчаливый, замкнутый, себе на уме. Вместо того, чтобы заниматься семейным ремеслом – бродит по лесу целыми днями, будто ищет что-то, И приятелей у него нет. Только ручная ящерка-травяница бежит следом.
Смотрел, смотрел отец на Асгара, да и махнул рукой. Главное парень неплохой. И сын послушный. А что до сплетников – пусть у них языки отсохнут!
И теперь уже с почти родительского благословения отправился Асгар изучать любимые лесные чащи. Приносил иногда из леса то кабана, то оленя, постепенно заработав себе репутацию лучшего и самого молодого охотника в округе. Злые языки примолкли, но и особого благорасположения горожан Асгар так и не испытал. Постепенно в лесу он стал проводить больше времени, чем среди людей. А охотился только по мере необходимости, весь остальной свой досуг посвящая лесу и его обитателям, и с каждым днем все больше убеждаясь, что старый лес необычен и чудесен.
Однажды бродил Асгар привычно среди дерев и набрел на чудо невиданное. То, что раньше мнилось охотнику холмом, поросшим лесом на деле оказалось драконом! Нужно лишь было внимательнее приглядеться, чтобы понять это. И Асгар провел долгие дни, счищая камни и землю оттуда, где ему казалось должны быть драконьи глаза. А все это время дракон говорил с ним. Говорил едва различимо, не вслух, а словно бы мысленной речью. Дракон поведал свою грустную историю, уходящую корнями в легендарную эпоху, когда не было на земле людей, а были только гиганты, такие, как драконы и их противники, описание которых Асгар так и не смог уразуметь. Противники драконов хитростью, коварством и магией одолевали их, вынуждая отступать, и наконец, настал день, когда враги подстерегли последнего уцелевшего дракона, завлекли его в ловушку и сковали страшным заклинанием, превратив в подобие камня. И вот уже долгие тысячелетия дракон неподвижен, нем и забыт всеми. Давно сгинули его противники, на землю пришли люди, а проклятое заклинание не теряет свою силу.
Старый дракон видел и помнил многое, ибо, даже оставаясь прикованным к одному месту, он мог мысленно переноситься в иные места и наблюдать за переменами, творящимися на земле. Единственное, о чем мечтал дракон, это вновь обрести свободу и познать радость полета. Его мощные крылья, придавленные тоннами земли, ныли в безумном предвкушении. Дракон тосковал по небу. И это безысходная тоска передалась Асгару, вместе с волшебными историями и сказками, которые рассказывал ему дракон, пока охотник очищал его шкуру. Все драконьи рассказы были полны небес, ветра и солнца. Дракон хотел взлететь и Асгар понял, что не успокоится сам, пока не поможет плененному исполину.
Однако работа предстояла большая. Даже для того, чтобы очистить один глаз Асгару понадобилось несколько дней, а чтобы добраться до хребта потребуются годы труда. Тогда он, с согласия дракона, решил обратиться за помощью к горожанам.
Надо ли говорить, что горожане, и без того считавшие Асгара чудаком, просто подняли его на смех. Те, кто не поленился пойти за ним, увидели лишь поросший лесом холм, даже отдаленно не напоминающий дракона, и вернувшись в город, давясь от хохота, рассказывали всем желающим, что бедняга Асгар совсем спятил от одиночества.
Охотник запасся инструментом и ушел к своему другу, оставив за спиной суету города. Он копал днями и ночами, прерываясь, чтобы поохотиться и ли пообщаться с редкими посетителями. К нему приходили родители, тщетно пытаясь убедить сына бросить бессмысленный труд. Приходила любимая девушка, старавшаяся помочь и даже бравшаяся за лопату. Но потом и она бросила бесполезное занятие. И в последний раз пришла сообщить, что выхолит замуж за другого. Приходили братья и сестры Асгара, корившие его за то, что он совсем забыл стареющих родителей… Приходили любопытные, поглазеть на безумца. А потом перестали приходить. Лишь изредка забегали дети, попугать друг друга сказками о сумасшедшем и его каменном драконе.
Остался Асгар наедине с исполином. Слушал его нескончаемые сказки. И временами забывал, что эти истории происходили не с ним. Что он никогда на самом деле не видел этих диковинные пейзажи, странных существ, чудес и превращений. Временами он уже не мог понять, когда думает он сам, а когда тоскующий дракон. Боль дракона стала его собственной. Однажды он попробовал спуститься в город, но встречные, напуганные его странным видом и поведением, забросали его камнями, и он понял, что обратной дороги ему нет. И вернувшись к дракону он с удвоенной энергией взялся за работу.
Наконец, наступил день, когда большая часть тела дракона была освобождена. Теперь исполин мог взлететь, если заклятие отпустит его. И Асгар принялся под руководством дракона готовиться к рассеиванию наложенных в давние времена чар. К несчастью, старое колдовство было страшным и требовало крови разумных. Былые противники драконов пользовались жестокими силами. А в нынешнее время кровью разумных могла считаться только человеческая кровь.
Удрученный Асгар организовал несколько тайных вылазок в город и узнавая, есть ли там безнадежно больные. И он нашел таких, но едва попробовал предложить умирающему от проказы человеку легкую смерть в обмен на благополучие его семьи (дракон указал охотнику несколько кладов), как больной человек разъярился и поднял крик. Разозленные горожане не стали разбираться, что к чему и гнали Асгара до самого леса, где ему удалось скрыться. Вторая попытка тоже была неудачной, вдобавок, люди теперь стали подозрительны и готовились устроить облаву на бывшего охотника, если он попробует еще прийти в город. Тогда Асгар просто пробрался под покровом темноты к одному из домов и выкрал оттуда безнадежно больную девочку, о которой слышал раньше, но не решался воспользоваться такой возможностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68