Я и раньше шел наугад, изредка попадал в тупики и вынужден был искать обходные пути, но теперь мной завладело ощущение человека, внезапно лишившегося путеводной нити. И наверное, почти целый час я отрешенно пялился, прижав лицо к холодным прутьям, в темноту недоступного прохода, где не было даже ползунов и был не в силах покинуть это место, поискать другую дорогу или вообще плюнуть и выбрать иное направление.
… Есть хочется.
Я поймал себя на том, что с вожделением смотрю на светлячка-ползуна, прикидывая его вкус. И присматриваюсь к слизнеобразным наростам по краям некоторых пересохших водостоков. Голод еще не стал оглушающим и всепоглощающим, но основная часть моих мыслей теперь была занята едой. И тем, как здорово болят стертые ноги. Фаза галлюцинаций миновала, однако теперь из-за утомления я почти перестал воспринимать внешний мир. Я просто шел, шел, шел…
Пересекал залы и комнаты, полные непонятных вещей и, кажется, оборудования. Нашел мумифицированную оранжерею, где незнакомого вида растения рассыпались от моего дыхания. Отыскал двери, которые сами открывались при моем приближении. Нашел алтарь, на котором мятой кучкой лежали кости, а вокруг алтаря, скорчившись, валялись сожженные до блеска тела. Нашел…
А может быть, мне все это померещилось.
Потом я обнаружил новый зал, намного меньше того, что давным-давно поразил меня своими размерами, но зато ошеломивший меня иным способом. Вообще-то я пересекал очередные грандиозные сооружения, не глядя, но этот ослепил бешеным сверканием, стоило мне только переступить порог. Я уже привык к бледным светлячкам и болезненно взвыл, зажимая глаза ладонями, когда со всех сторон беспощадным потоком хлынул белый, жесткий свет, не похожий теплое мерцание огня. Чуть позже притерпевшись и оглядевшись, я с проснувшимся и ненадолго разметавшим апатию разочарованием выяснил, что ничего, кроме освещения в этом зале необычного не было. В центре высилась грубая каменная, словно наспех вылепленная и сильно стилизованная статуя взлетающего дракон, естественно, не в натуральную величину. Вдоль стен громоздились бесформенные, тоже каменные глыбы, смахивающие на заготовки для будущих изваяний. Некоторым из них будто бы пытались придать форму, но так и бросили, не доделав. Сами стены и центр потолка украшали нарисованные на фоне безобразных зеленых клякс четырехлучевые звезды, тоже символизирующие драконов. Свет неудержимо лился из круглых окошек, помещенных вверху.
Я ушел оттуда со слезящимися глазами, с ощущением звона в ушах, хотя тишину нарушало только мое неуклюжее шарканье подошвами о каменный пол, и настолько подавленный световым шоком, что завалился спать в следующем же помещении, где среди древнего хлама отыскался относительно удобный топчан. А проснувшись, нащупал под ухом некий расползающийся, но вполне опознаваемый предмет, сшитый, как книга, однако исписанный от руки незнакомыми значками. Его я, поколебавшись, тоже присоединил к своей коллекции. Дракон промолчал.
Что было дальше – плохо помню. Куда-то я шел, точнее плелся. Очень много блуждал кругами, то и дело возвращаясь и светящемуся залу, как к заколдованной поляне. Какое-то время я еще пытался помечать свой маршрут, но последняя монетка выскользнула из непослушных пальцев, и я не стал ее искать. Потом…
А потом я нашел выход. Щель, мерцающую призрачно-белым светом, не мертвенным, как светляки, не обжигающим, как странные светильники, хотя поначалу и этот блеклый свет причинил боль моим глазам. Но свет пах землей, травой и чистой водой. Свет обжигал лицо свежестью ветра. И расцарапывая пальцы до крови, я ринулся к нему, втискиваясь в слишком узкий пролом и осознавая с отчаянием, что если я не смогу пролезть, то уже вряд ли найду в себе силы уйти отсюда. Так и умру, рассматривая небо через щель.
Вырвавшись на свободу, я ничего не видел, кроме неба. Передвигал ноги, бессмысленно, как марионетка, а смотрел вверх, неотрывно, через прищуренные веки, через слипшиеся ресницы…
Хроники охотника за драконами. Сейчас.
Снова пахло сыростью. На этот раз не затхло и стыло, а пронзительно и свежо. Стало легче дышать. В прозрачном, очистившемся воздухе замелькали первые белые хлопья, невесомо и бесшумно посыпавшиеся с небес. Рыхлые, большие…
Падали, забеляя развороченную черную землю, пожухлую траву, грязь на камнях. Празднично опушая белым шитьем зыбкие древесные кроны. Колко и холодно касаясь теплой кожи людей.
– Ну вот и все, – произнес следователь, щурясь и поднимая воротник куцего пальто. Выглядел он раздерганным, потрепанным и обессиленным, как марионетка с обвисшими нитями. И смотрел так же – пустым, печальным, слегка обреченным взглядом.
– Все? – вежливо переспросил стажер, отвлекаясь от попыток стряхнуть со своих записей стремительно сыплющиеся снежные хлопья.
– Больше он, скорее всего, не появится. Он и в прошлом году лег на дно с первым снегом. И вернулся, только, когда все стаяло… – пояснил следователь равнодушно. Где-то в его интонациях едва обозначились нотки сожаления и облегчения, но тусклые и неявные, как отблески потемневшей от времени монеты на илистом дне пруда. А над сожалением и облегчением тухлой водой стояла многодневная, тягучая усталость. Как и у всех здесь. Кто слишком долго и слишком тщетно гонялся за призраками.
– Он может и пересмотреть свои планы, – без особого энтузиазма возразил стажер, размазывая по листу записей чернильную кляксу, оставленную растаявшей снежинкой.
– Да не услышат тебя снизу, – проворчал вполголоса старший из стражников, подошедший доложить о свидетелях. Точнее, об их отсутствии. Как всегда.
Робьяр, смахивая с лица влагу, посмотрел влево, где толпились подчиненные мрачного стража, окружив знакомый продолговатый сверток. Их тоже засыпало потихоньку снегом. Белое покрывало затягивало страшную картину, как бинт накрывал рану.
Нет, скорее всего, это и впрямь последняя жертва в этом сезоне. Во-первых, подобные монстры редко изменяют своим привычкам, а во-вторых, о промежуточном финале говорила и сама жертва… Кричала всем своим видом, каждой особенностью беспощадного разреза на теле, каждой тщательной деталью антуража, которым Он не поленился окружить ее…
Робьяр мучительно кривился, пытаясь выбросить из памяти увиденное.
– Идем, – велел Робьяр, и двинулся прочь от суеты, увлекая за собой разочарованного стажера. Стоило завернуть за угол, удаляясь от места скорбной находки, и декорации разом сменились. Некоторое время они шли молча, наблюдая за мирной суетой городских улиц, оживившихся по случаю первого снега. Неторопливо дефилировали взрослые, слегка рассеянные и на редкость улыбчивые. Бегали звонкоголосые и беспечные дети, пытаясь наскрести снега с тротуара на снежки. За ними оставались отчетливые, протаянные черные следы, будто нарисованные тушью на бумаге.
Темный, настороженный город внезапно засветился, примеривая снежный искристый наряд.
– Вы теперь уедете? – наконец решился спросить стажер, когда Робьяр задержался на мосту, перекинутом через приток реки.
Робьяр помолчал, наблюдая, как белые хлопья беззвучно и бесследно растворяются в черной непроницаемой, тяжелой и гладкой, как траурный шелк воде.
– Да, уеду, – ответил он, наконец, прислушиваясь к своим ощущениям и пробуя на вкус произнесенное. А не вернулся ли омерзительный затхлый привкус, что преследовал его все последнее время. Привкус безнадежности и поражения?
– Уеду, – повторил Робьяр твердо, искоса глянув на помрачневшую, но понимающую физиономию стажера. – Надо заглянуть кое-куда и получить кое-какие сведения. Вернусь через пару недель…
– Но… Вас же в столице… – стажер встрепенулся и таращился на патрона с изумлением и едва зарождав шейся надеждой.
– Охота еще не закончена.
– Вы станете охотиться на дракона?
– Я стану искать человека, – возразил Робьяр спокойно и привычно.
Очень может быть, что поймать дракона ему не по зубам. Очень может быть, что дракон, или кем бы ни была эта тварь, отлично это понимает. Что ж, тогда придется действовать по-человечески и искать человека. Долго, нудно, кропотливо… Но тщательно. Просеивая тонны руды, чтобы добыть нужный металл, раз уж нет волшебного дара обнаруживать клады.
Обратная сторона дракона – человек. А человек – человека в мире, населенном людьми всегда найдет.
Опять сказка про дракона
Жил был на свете воин Асгар – храбрый, сильный, доблестный. Провел он в своей жизни немало боев, из которых выходил победителем. Убил он в своей жизни немало людей, которые звались врагами. Разрушил он в своей жизни немало городов и судеб.
Настало время вернуться ему домой, в родной город.
Шел он домой и думал, что не пристало ему возвращаться в родной город отягощенным такими злодеяниями, как убийство, грабеж и насилие. Хоть и сражался он праведно, но случались ошибки на войне, да и убийство – есть убийство в любом случае, и немало матерей, жен и детей посылало проклятья в его адрес за гибель своих близких. И волочились эти проклятья за ним смердящим шлейфом. Висли его грехи на нем, как тяжкие камни.
Не хотелось Асгару нести эту смертную отраву домой. Но, на счастье, встретилась ему на дороге колдунья, которая посоветовала воину перед тем, как войти в родной город, подняться на соседний холм, войти в пещеру, да там и оставить свои грехи, долги и муки совести, дабы не отравляли они ни ему, ни его близким радость победы.
Так Асгар и сделал. Стряхнул тяжкий груз, завалил камнем и вернулся в родной дом.
Город чествовал победителя много дней и ночей. Люди радовались его возвращению, ликовали, гордились тем, что он родом из их краев, ибо слава воина Асгара и впрямь была велика, а доблесть его достойна такой славы.
Стал Асгар в родном городе почетным гражданином, честью считали люди знакомство с ним, примером ставили его детям. Не было в городе никого, кто не знал бы славного имени.
Шли годы. Привык Асгар к почету и уважению. Да и впрямь, по его мнению, достоин он был того, чтобы горожане любили его от всей души. Все же кровь проливал за их покой…
Да только свалилась на город беда. Невесть откуда взялся дракон. Страшный, беспощадный, смертоносный. Стал налетать он на город, крушить дома, губить людей. Все больше и больше горестей приносило чудовище людям.
И обратились горожане за помощью к Асгару.
Что ж, в храбрости Асгару никто не смел отказать. Вышел он на бой, перехватив чудовище за стенами города. Да только дракон оказался так велик, что не справился Асгар в этом бою. Еле живой вернулся домой.
Никто из горожан не стал упрекать героя. Раз даже Асгар не справился, значит, мощь дракона невообразима и нет от него спасения. Принялись люди рыдать и стенать, понимая, что придется им бросать родные края и бежать куда глаза глядят, ибо жить рядом с таким страшилищем никто не хотел.
Только один молодой человек решился выследить, где находится логово дракона. Вдруг чудище можно будет застать врасплох? – думал храбрец. И пошел он по драконьим следам, добрался до пещеры на холме, нашел логово и вернулся с этими сведениями в Асгару. Спросить совета, как поступить дальше. Храбрый юноша удивился, увидев, как побелел Асгар, услышав принесенную весть. А потом потемнел чернее тучи.
Понял Асгар, откуда взялось чудовище. Он сам породил его, свалив в пещере все свои грехи, долги и муки совести. И не было чудища страшнее, чем могло родиться из этой смеси, оставшейся без присмотра.
И на глаза изумленного и восторженного города Асгар перевязал свои раны и, стиснув зубы, двинулся на новую встречу с драконом.
Это была великая битва. Великая и беспощадная. Один на один. Асгар никому не разрешил помогать себе. Он сражался день и ночь, не зная отдыха. И восхищенные горожане передавали из уст в уста хвалебные оды своему герою. И когда храбрый Асгар победил дракона, не было пределов ликованию города. Горожане ждали возвращения своего героя, готовясь чествовать его втрое громче, чем раньше…
Да только Асгар не вернулся в город. Поселился далеко от него в чужих краях, Не смел он больше смотреть в глаза горожанам. Потому что виной всем их горестям был дракон, порожденный им самим. И потому, что на битву с драконом он вышел не из доблести и чувства вины, а чтобы сберечь тайну драконьего происхождения. Чтобы никто из горожан никогда не узнал, откуда взялся дракон. Но когда дракон был побежден, устыдился Асгар себя самого, своей трусости и тщеславности. Не мог он отныне вернуться в родной дом отягощенный ими. И ушел подальше от всех. Чтобы самому стеречь своих драконов.
ИНТЕРМЕДИЯ.
«Дорогой, Карл, приветствую тебя!
Счастлив переслать тебе весточку с оказией. Теперь гонцы редки, а скоро, поговаривают, что совсем перестанут ходить, так что с решением свои поторопись. И чтобы поколебать твои сомнения хочу поделиться своим восторгом от произошедшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
… Есть хочется.
Я поймал себя на том, что с вожделением смотрю на светлячка-ползуна, прикидывая его вкус. И присматриваюсь к слизнеобразным наростам по краям некоторых пересохших водостоков. Голод еще не стал оглушающим и всепоглощающим, но основная часть моих мыслей теперь была занята едой. И тем, как здорово болят стертые ноги. Фаза галлюцинаций миновала, однако теперь из-за утомления я почти перестал воспринимать внешний мир. Я просто шел, шел, шел…
Пересекал залы и комнаты, полные непонятных вещей и, кажется, оборудования. Нашел мумифицированную оранжерею, где незнакомого вида растения рассыпались от моего дыхания. Отыскал двери, которые сами открывались при моем приближении. Нашел алтарь, на котором мятой кучкой лежали кости, а вокруг алтаря, скорчившись, валялись сожженные до блеска тела. Нашел…
А может быть, мне все это померещилось.
Потом я обнаружил новый зал, намного меньше того, что давным-давно поразил меня своими размерами, но зато ошеломивший меня иным способом. Вообще-то я пересекал очередные грандиозные сооружения, не глядя, но этот ослепил бешеным сверканием, стоило мне только переступить порог. Я уже привык к бледным светлячкам и болезненно взвыл, зажимая глаза ладонями, когда со всех сторон беспощадным потоком хлынул белый, жесткий свет, не похожий теплое мерцание огня. Чуть позже притерпевшись и оглядевшись, я с проснувшимся и ненадолго разметавшим апатию разочарованием выяснил, что ничего, кроме освещения в этом зале необычного не было. В центре высилась грубая каменная, словно наспех вылепленная и сильно стилизованная статуя взлетающего дракон, естественно, не в натуральную величину. Вдоль стен громоздились бесформенные, тоже каменные глыбы, смахивающие на заготовки для будущих изваяний. Некоторым из них будто бы пытались придать форму, но так и бросили, не доделав. Сами стены и центр потолка украшали нарисованные на фоне безобразных зеленых клякс четырехлучевые звезды, тоже символизирующие драконов. Свет неудержимо лился из круглых окошек, помещенных вверху.
Я ушел оттуда со слезящимися глазами, с ощущением звона в ушах, хотя тишину нарушало только мое неуклюжее шарканье подошвами о каменный пол, и настолько подавленный световым шоком, что завалился спать в следующем же помещении, где среди древнего хлама отыскался относительно удобный топчан. А проснувшись, нащупал под ухом некий расползающийся, но вполне опознаваемый предмет, сшитый, как книга, однако исписанный от руки незнакомыми значками. Его я, поколебавшись, тоже присоединил к своей коллекции. Дракон промолчал.
Что было дальше – плохо помню. Куда-то я шел, точнее плелся. Очень много блуждал кругами, то и дело возвращаясь и светящемуся залу, как к заколдованной поляне. Какое-то время я еще пытался помечать свой маршрут, но последняя монетка выскользнула из непослушных пальцев, и я не стал ее искать. Потом…
А потом я нашел выход. Щель, мерцающую призрачно-белым светом, не мертвенным, как светляки, не обжигающим, как странные светильники, хотя поначалу и этот блеклый свет причинил боль моим глазам. Но свет пах землей, травой и чистой водой. Свет обжигал лицо свежестью ветра. И расцарапывая пальцы до крови, я ринулся к нему, втискиваясь в слишком узкий пролом и осознавая с отчаянием, что если я не смогу пролезть, то уже вряд ли найду в себе силы уйти отсюда. Так и умру, рассматривая небо через щель.
Вырвавшись на свободу, я ничего не видел, кроме неба. Передвигал ноги, бессмысленно, как марионетка, а смотрел вверх, неотрывно, через прищуренные веки, через слипшиеся ресницы…
Хроники охотника за драконами. Сейчас.
Снова пахло сыростью. На этот раз не затхло и стыло, а пронзительно и свежо. Стало легче дышать. В прозрачном, очистившемся воздухе замелькали первые белые хлопья, невесомо и бесшумно посыпавшиеся с небес. Рыхлые, большие…
Падали, забеляя развороченную черную землю, пожухлую траву, грязь на камнях. Празднично опушая белым шитьем зыбкие древесные кроны. Колко и холодно касаясь теплой кожи людей.
– Ну вот и все, – произнес следователь, щурясь и поднимая воротник куцего пальто. Выглядел он раздерганным, потрепанным и обессиленным, как марионетка с обвисшими нитями. И смотрел так же – пустым, печальным, слегка обреченным взглядом.
– Все? – вежливо переспросил стажер, отвлекаясь от попыток стряхнуть со своих записей стремительно сыплющиеся снежные хлопья.
– Больше он, скорее всего, не появится. Он и в прошлом году лег на дно с первым снегом. И вернулся, только, когда все стаяло… – пояснил следователь равнодушно. Где-то в его интонациях едва обозначились нотки сожаления и облегчения, но тусклые и неявные, как отблески потемневшей от времени монеты на илистом дне пруда. А над сожалением и облегчением тухлой водой стояла многодневная, тягучая усталость. Как и у всех здесь. Кто слишком долго и слишком тщетно гонялся за призраками.
– Он может и пересмотреть свои планы, – без особого энтузиазма возразил стажер, размазывая по листу записей чернильную кляксу, оставленную растаявшей снежинкой.
– Да не услышат тебя снизу, – проворчал вполголоса старший из стражников, подошедший доложить о свидетелях. Точнее, об их отсутствии. Как всегда.
Робьяр, смахивая с лица влагу, посмотрел влево, где толпились подчиненные мрачного стража, окружив знакомый продолговатый сверток. Их тоже засыпало потихоньку снегом. Белое покрывало затягивало страшную картину, как бинт накрывал рану.
Нет, скорее всего, это и впрямь последняя жертва в этом сезоне. Во-первых, подобные монстры редко изменяют своим привычкам, а во-вторых, о промежуточном финале говорила и сама жертва… Кричала всем своим видом, каждой особенностью беспощадного разреза на теле, каждой тщательной деталью антуража, которым Он не поленился окружить ее…
Робьяр мучительно кривился, пытаясь выбросить из памяти увиденное.
– Идем, – велел Робьяр, и двинулся прочь от суеты, увлекая за собой разочарованного стажера. Стоило завернуть за угол, удаляясь от места скорбной находки, и декорации разом сменились. Некоторое время они шли молча, наблюдая за мирной суетой городских улиц, оживившихся по случаю первого снега. Неторопливо дефилировали взрослые, слегка рассеянные и на редкость улыбчивые. Бегали звонкоголосые и беспечные дети, пытаясь наскрести снега с тротуара на снежки. За ними оставались отчетливые, протаянные черные следы, будто нарисованные тушью на бумаге.
Темный, настороженный город внезапно засветился, примеривая снежный искристый наряд.
– Вы теперь уедете? – наконец решился спросить стажер, когда Робьяр задержался на мосту, перекинутом через приток реки.
Робьяр помолчал, наблюдая, как белые хлопья беззвучно и бесследно растворяются в черной непроницаемой, тяжелой и гладкой, как траурный шелк воде.
– Да, уеду, – ответил он, наконец, прислушиваясь к своим ощущениям и пробуя на вкус произнесенное. А не вернулся ли омерзительный затхлый привкус, что преследовал его все последнее время. Привкус безнадежности и поражения?
– Уеду, – повторил Робьяр твердо, искоса глянув на помрачневшую, но понимающую физиономию стажера. – Надо заглянуть кое-куда и получить кое-какие сведения. Вернусь через пару недель…
– Но… Вас же в столице… – стажер встрепенулся и таращился на патрона с изумлением и едва зарождав шейся надеждой.
– Охота еще не закончена.
– Вы станете охотиться на дракона?
– Я стану искать человека, – возразил Робьяр спокойно и привычно.
Очень может быть, что поймать дракона ему не по зубам. Очень может быть, что дракон, или кем бы ни была эта тварь, отлично это понимает. Что ж, тогда придется действовать по-человечески и искать человека. Долго, нудно, кропотливо… Но тщательно. Просеивая тонны руды, чтобы добыть нужный металл, раз уж нет волшебного дара обнаруживать клады.
Обратная сторона дракона – человек. А человек – человека в мире, населенном людьми всегда найдет.
Опять сказка про дракона
Жил был на свете воин Асгар – храбрый, сильный, доблестный. Провел он в своей жизни немало боев, из которых выходил победителем. Убил он в своей жизни немало людей, которые звались врагами. Разрушил он в своей жизни немало городов и судеб.
Настало время вернуться ему домой, в родной город.
Шел он домой и думал, что не пристало ему возвращаться в родной город отягощенным такими злодеяниями, как убийство, грабеж и насилие. Хоть и сражался он праведно, но случались ошибки на войне, да и убийство – есть убийство в любом случае, и немало матерей, жен и детей посылало проклятья в его адрес за гибель своих близких. И волочились эти проклятья за ним смердящим шлейфом. Висли его грехи на нем, как тяжкие камни.
Не хотелось Асгару нести эту смертную отраву домой. Но, на счастье, встретилась ему на дороге колдунья, которая посоветовала воину перед тем, как войти в родной город, подняться на соседний холм, войти в пещеру, да там и оставить свои грехи, долги и муки совести, дабы не отравляли они ни ему, ни его близким радость победы.
Так Асгар и сделал. Стряхнул тяжкий груз, завалил камнем и вернулся в родной дом.
Город чествовал победителя много дней и ночей. Люди радовались его возвращению, ликовали, гордились тем, что он родом из их краев, ибо слава воина Асгара и впрямь была велика, а доблесть его достойна такой славы.
Стал Асгар в родном городе почетным гражданином, честью считали люди знакомство с ним, примером ставили его детям. Не было в городе никого, кто не знал бы славного имени.
Шли годы. Привык Асгар к почету и уважению. Да и впрямь, по его мнению, достоин он был того, чтобы горожане любили его от всей души. Все же кровь проливал за их покой…
Да только свалилась на город беда. Невесть откуда взялся дракон. Страшный, беспощадный, смертоносный. Стал налетать он на город, крушить дома, губить людей. Все больше и больше горестей приносило чудовище людям.
И обратились горожане за помощью к Асгару.
Что ж, в храбрости Асгару никто не смел отказать. Вышел он на бой, перехватив чудовище за стенами города. Да только дракон оказался так велик, что не справился Асгар в этом бою. Еле живой вернулся домой.
Никто из горожан не стал упрекать героя. Раз даже Асгар не справился, значит, мощь дракона невообразима и нет от него спасения. Принялись люди рыдать и стенать, понимая, что придется им бросать родные края и бежать куда глаза глядят, ибо жить рядом с таким страшилищем никто не хотел.
Только один молодой человек решился выследить, где находится логово дракона. Вдруг чудище можно будет застать врасплох? – думал храбрец. И пошел он по драконьим следам, добрался до пещеры на холме, нашел логово и вернулся с этими сведениями в Асгару. Спросить совета, как поступить дальше. Храбрый юноша удивился, увидев, как побелел Асгар, услышав принесенную весть. А потом потемнел чернее тучи.
Понял Асгар, откуда взялось чудовище. Он сам породил его, свалив в пещере все свои грехи, долги и муки совести. И не было чудища страшнее, чем могло родиться из этой смеси, оставшейся без присмотра.
И на глаза изумленного и восторженного города Асгар перевязал свои раны и, стиснув зубы, двинулся на новую встречу с драконом.
Это была великая битва. Великая и беспощадная. Один на один. Асгар никому не разрешил помогать себе. Он сражался день и ночь, не зная отдыха. И восхищенные горожане передавали из уст в уста хвалебные оды своему герою. И когда храбрый Асгар победил дракона, не было пределов ликованию города. Горожане ждали возвращения своего героя, готовясь чествовать его втрое громче, чем раньше…
Да только Асгар не вернулся в город. Поселился далеко от него в чужих краях, Не смел он больше смотреть в глаза горожанам. Потому что виной всем их горестям был дракон, порожденный им самим. И потому, что на битву с драконом он вышел не из доблести и чувства вины, а чтобы сберечь тайну драконьего происхождения. Чтобы никто из горожан никогда не узнал, откуда взялся дракон. Но когда дракон был побежден, устыдился Асгар себя самого, своей трусости и тщеславности. Не мог он отныне вернуться в родной дом отягощенный ими. И ушел подальше от всех. Чтобы самому стеречь своих драконов.
ИНТЕРМЕДИЯ.
«Дорогой, Карл, приветствую тебя!
Счастлив переслать тебе весточку с оказией. Теперь гонцы редки, а скоро, поговаривают, что совсем перестанут ходить, так что с решением свои поторопись. И чтобы поколебать твои сомнения хочу поделиться своим восторгом от произошедшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68