Ночь была холодная, звезды ярко светили.
Вскоре к путникам подошла неимоверно худая молодая женщина, одетая в лохмотья. За еду она предложила «ублажить» их обоих.
– Очень мило с твоей стороны, – ответил Бануин, – присоединяйся к нам в любом случае. Мы рады гостям.
Она помолчала, а потом нерешительно проговорила:
– У меня есть ребенок.
– И его неси сюда.
Девушка скрылась в ближайшей хибаре и вернулась с сыном. Бануин сварил бульон, приправил его специями, достал два пресных хлеба, которые они купили за день до того в деревне. За едой гостья молчала. Конн обратил внимание, что сначала она покормила малыша и только потом набросилась на пищу.
– Давно здесь живешь? – спросил Бануин.
– Кажется, два года.
– А где отец мальчика?
– Ушел однажды ночью, И не вернулся.
– Откуда ты родом?
– Из Длинной Ветви. Это кердинское поселение.
– Знаю его, – заметил Бануин. – Оно меньше, чем в трех днях пешего пути отсюда. Почему ты не вернулась домой?
Ребенок, наевшись, задремал в ее руках. Мать устало поглядела на мужчин.
– Я готова платить, – сказала она.
– Не надо, дитя. Уложи своего сына в кровать. И если хочешь, поехали с нами. Я отвезу тебя в Длинную Ветвь.
– Там меня никто не ждет, – проговорила девушка. – Меня никто нигде не ждет. Только мой малютка. – Поцеловав ребенка в лоб, молодая мать поднялась и ушла.
– Она не старше меня, – сказал Конн.
– Но уже познала скорбь… – заметил Бануин. – Я собираюсь поспать. Растолкай меня через четыре часа, и я буду сторожить. Если они придут, буди меня раньше. Не пытайся разобраться один.
– Они не придут, – сказал Конн. – Я прочел страх в их глазах.
– Следует быть уверенным, но не самонадеянным, – произнес Бануин, заворачиваясь в одеяло.
Земли кердинов располагались в гористой местности, поросшей лесом, что радовало Конна, поскольку он чувствовал себя почти как дома. Сказать правду, юноша тосковал по Каэр Друагу и жаркому огню в домах риганте. Но Бануин волновался все сильнее и, с тех пор как они пересекли реку, постоянно оглядывался.
– Что ты высматриваешь? – спросил Конн.
– Неприятности, – коротко ответил Иноземец.
Он не был расположен к беседам, и почти все утро путники ехали в молчании. Ближе к сумеркам Конн принялся искать место для ночлега. Они ненадолго остановились в полдень и доели остатки хлеба. В закатном свете юноша увидел огромный дубовый лес; вдали виднелась сияющая в последних лучах солнца лента ручья. Подъехав к Бануину, он указал на долину.
– Хорошее место для стоянки? Иноземец покачал головой.
– Это леса Талис – так кердины называют сидов. Туда никто не ходит. Рассказывают, что некогда один воин зашел в лес утром, а вечером вышел оттуда глубоким стариком. Мы поедем дальше. Здесь есть ферма, я знаю ее хозяина. Он пустит нас переночевать.
Через час они и в самом деле добрались до деревянного дома. Увы, тот был пуст. Распахнутая дверь висела на кожаных петлях.
Бануин спешился и зашел внутрь, распахнул ставни. Он отыскал огарок свечи, зажег его и осмотрел главную комнату. Никакой мебели, кроме пустых полок. Медленно пройдя через остальные три, Иноземец увидел, что из них унесли все ценное. Валялся сломанный стул, а на кухне лежали черепки горшков. Конн подошел к нему.
– Думаешь, их ограбили? Бануин покачал головой.
– Нет. Этот человек всегда боялся, что в его края придет война. Думаю, он уехал отсюда. Печально, мой друг любил эту землю…
У северной стены располагался каменный очаг, и Иноземец разжег его, пока Конн возился с лошадьми. Перекусив, друзья сели на земляной пол у огня.
– Скажи, что тебя тревожит? – спросил юноша. Бануин снял шляпу и коснулся пальцами ее деревянной основы.
– С кердинами очень трудно иметь дело. Они непостоянные, вспыльчивые и надменные. Это племя главенствовало над соседями много сотен лет. Остры и гаты платят им дань, поэтому на них нападают не слишком часто. Я подружился с их королем, Алеа, но его семья меня не любит. Особенно брат, Карак. Он купил у меня товары пять лет назад, а потом подослал людей, чтобы выкрасть заплаченные за них деньги. Не вышло. Тогда он заявил, что я его обманул, и приказал бы меня убить, не бойся он гнева короля Алеа.
– А теперь Алеа мертв, – сказал Конн. – Он оставил сына?
– Да, одного. Славный мальчик. Ему было бы семнадцать.
– Было бы?
– Сомневаюсь, что ему хватило сил и искусства, чтобы победить Карака. Скорее всего он мертв – ритуально задушен. Так поступают кердины.
– Задушить собственного племянника? Что за человек этот Карак?
– Жизнь правителей не такова, как у простых людей. История кердинов пестрит печальными случаями детоубийства, отцеубийства, братоубийства и инцеста. Карак даже женился на собственной сестре, чтобы упрочить притязания на трон.
– Похоже, мы не будем торговать в его столице.
– Торговать не будем. Но мне придется туда отправиться, там меня ждут дела. У одного купца мои деньги, а они мне очень понадобятся для новой жизни с Ворной, Я пойду туда в темноте и уйду из города до рассвета. Город большой – почти как Гориаза. Меня не заметят.
– Без синей шляпы?
– Я оставлю ее тебе, – рассмеялся Бануин.
– Когда мы доберемся до города?
– Завтра к вечеру. До границы отсюда четыре дня пути на восток, а там начнутся каменные дороги. Тогда мы будем двигаться куда быстрее.
На следующее утро с севера пришла буря и сильный дождь не позволил им уехать. Они сидели в домике и говорили о предстоящем пути. Бануину не терпелось показать Конну чудеса Каменного Города, чтобы тот лучше понял, какую угрозу представляют его жители.
Ближе к вечеру Конн вышел на крыльцо. Там, под навесом, стояла грубая деревянная скамья, и юноша долго сидел на ней, глядя на дождь и прислушиваясь к завыванию ветра. В нем разрасталось недоброе предчувствие, которое он никак не мог в себе подавить. Неожиданно пришли мысли о Риамфаде, о дружбе с ним. Теперь это время представлялось ему счастливым, ведь он не знал тогда, что жить Риамфаде считанные недели…
Дождь стих, на западе сквозь разрывы в тучах начали пробиваться лучи солнца. Свет его казался чудом после темного и сырого дня. Унылый зелено-коричневый цвет дальнего мокрого леса сменился ярко-изумрудным, и мрачный луг засиял под этими лучами. Когда облака ушли еще дальше, свет залил и ферму, и Конн в первый раз заметил синие цветы возле леса.
Из дома вышел Бануин, дыша полной грудью.
– Разве не чудесно пахнет воздух? Люблю природу… – Он хлопнул Конна по плечу. – Пора в путь.
Два дня спустя Конн сидел у костерка в укромной лощине и ждал возвращения купца из города Алин. Близился рассвет, и молодой воин волновался все сильнее. Он уговаривал своего друга позволить отправиться с ним, но Бануин был непреклонен.
– Если мне грозит опасность, лучше разобраться с ней одному. Честное слово. Да и кто присмотрит за лошадьми? Если оставить их одних, они станут добычей первого попавшегося вора или волков. Нет. Жди здесь и учись терпению.
– Ас кем ты собираешься встретиться?
– С купцом по имени Диатка. У него хранится больше двух сотен золотых монет.
– И ты ему веришь?
– Купцы вынуждены верить друг другу, Конн. Мы не можем разъезжать по миру с сундуками, полными золота. Жди. Я вернусь, когда первые лучи солнца коснутся горных вершин.
Время тянулось убийственно медленно. Конн поднес руки к огню и поглядел на восток. Светало. Поднявшись на ноги, он взобрался на обрыв и поглядел на город, расположившийся в полумиле. Ворота были закрыты. Двое часовых ходили по деревянным укреплениям.
Он немного постоял там, а потом вернулся к костру. Проголодавшись, доел остатки вяленого мяса. Солнце начинало восходить, и снежные пики на горизонте окрасились алым. Бануина по-прежнему не было. Конн почувствовал, как у него в груди колотится сердце. Почему-то он был уверен, что Бануин не вернется. «Во мне говорит страх», – сказал юноша себе.
Прошел еще час. Конн сходил к ручью и умылся, потом побрился сидским кинжалом. Он прождал еще два часа, не зная, что ему предпринять. Если Бануин просто задерживается, то он принесет больше вреда, чем пользы, отправившись в город. А если нет? Что, если его схватили?
Юноша решил дождаться полудня. Засыпав костер, он снова вылез из лощинки и опустился на бревно. Отсюда были хорошо видны деревянные укрепления и даже город за ними. Сотни зданий теснились на ограниченном пространстве. Площадь в центре уже кишела народом.
Открылись ворота, из них покатились повозки. Конн заслонил глаза от солнца и принялся высматривать Бануина. Ожидание становилось непереносимым.
«Учись терпению», – говаривал Бануин с улыбкой. С тем же успехом он мог предложить научиться летать, как птица.
За полчаса до полудня Конн оседлал коня и, ведя в поводу коня Бануина и шесть лошадей с поклажей, отправился в Алин. Дородный страж в воротах, вооруженный мечом и копьем, вышел ему навстречу.
– Не узнаю твои цвета, – сказал он, указывая на сине-зеленый клетчатый плащ Конна.
– Я риганте из-за моря.
– Далеко же твоя родина, парень.
– Да, это точно. Я ищу купца, Диатку. У меня для него товар.
Человек шагнул вперед, пристально глядя на изукрашенное шрамами лицо юноши.
– Похоже, тебе пришлось повоевать.
– Просто поспорил с медведем. – Конн выдавил улыбку. – И проиграл.
– То, что ты выжил, достаточная победа, – заявил часовой. Обернувшись, он указал на главную улицу. – Езжай па этой дороге, пока не доберешься до кузницы Мерина. Не промахнешься – к воротам прибит череп вола. Поверни налево и иди, пока не увидишь ряд складов, потом направо. Там будет маленький яблоневый сад и длинное здание с пристройкой. На нем нарисован знак Диатки – золотой круг, а в нем дубовый лист.
– Спасибо, – поблагодарил Конн.
Когда он тронул поводья, страж снова заговорил:
– Пройти будет непросто. Толпа расходится с площади после казни.
– Кого казнили? – Конн застыл на месте.
– Судя по всему, шпиона Каменного Города. Сам не видел. Стою на страже с рассвета.
Конн продолжил свой путь. Он не свернул налево у кузницы, а проехал прямо на главную площадь, где ранее собиралась толпа. Мимо шли люди, но он не обращал на них внимания. И вот юноша наконец добрался до деревянного помоста, на котором происходила казнь.
Тело Бануина качалось на бронзовом крюке, вбитом между плечами. Лицо было изуродовано, а один глаз выжжен. Кровь залила одежду маленького торговца, и почему-то не хватало одного из сапог. Мимо плеча Конна пролетел камень и ударил в мертвое лицо Бануина. Конн обернулся и увидел нескольких хихикающих мальчишек.
Стараясь взять себя в руки, Конн отвернулся от тела и поехал по главной улице, свернув направо у кузницы в поисках дома Диатки. Пока у него не было плана действий. По пути он глядел на людей. В основном они отличались высоким ростом, светлыми волосами и красотой. На некоторых мужчинах были плащи особой раскраски – голубые с красной полосой посередине. Перед его лошадью пробежала женщина и заспешила по боковой улице. Она была высокая, а темные волосы искрились серебром. Ему немедленно вспомнилась Ворна. Конн вздохнул, представив, как вернется в Три Ручья и расскажет ей о смерти мужа. Она пришла к нему тогда за день до начала путешествия и, постучав в дверь, позвала пройтись по лугу.
– Сила меня покинула, – начала бывшая колдунья, – но я помню, что когда увидела Иноземца впервые, почувствовала, какой у него гейс. Присматривай за ним, Коннавар, он должен остерегаться льва с кровавыми глазами. Это может быть герб, или статуя, или зверь.
– Непременно, – пообещал юноша. Теперь, выходит, он нарушил обещание, и не важно, что Бануин сам велел ему остаться.
Добравшись до яблоневого сада, Конн нашел знак листа в золотом круге и, спешившись, постучал в дверь. Открыл человек средних лет, сутулый и лысый, в длинной одежде из синей шерсти.
– Что такое? – спросил он, близоруко вглядываясь в лицо юноши.
– Вы купец Диатка?
– Я. Что вам угодно?
– Меня к вам послали с партией товара.
– Кто? – уже более дружелюбно спросил Диатка.
– Гаршон из Гориазы, – немедленно ответил Конн. Диатка вышел на солнечный свет.
– Что везете?
– Бело-черные шкуры ригантских коров, броши работы Риамфады-Искусника и двадцать кувшинов пива.
Диатка не ответил, но, улыбнувшись, впустил Конна в дом. На полу лежали дорогие ковры, повсюду друг на друге стояли ящики и сундуки. Купец прошел между ними и привел гостя к очагу, где стоял стол и два стула. Предложив ему сесть, он сказал:
– Как видите, мне непросто продать уже имеющийся товар. Во всем виновата война. Почти все восточные маршруты для меня закрыты. Склад ломится от товаров. К сожалению, ничем не могу помочь. Однако хочу предложить бокал вина.
Он снова исчез ненадолго между ящиками.
Конн огляделся. Стены украшали узоры, картины, ковры, оружие. Но взор притягивал бронзовый щит с гербом в виде головы льва. Юноша сжал кулаки, стараясь успокоиться.
Диатка вернулся с двумя серебряными кубками, один из которых предложил гостю, другой поставил на стол перед собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Вскоре к путникам подошла неимоверно худая молодая женщина, одетая в лохмотья. За еду она предложила «ублажить» их обоих.
– Очень мило с твоей стороны, – ответил Бануин, – присоединяйся к нам в любом случае. Мы рады гостям.
Она помолчала, а потом нерешительно проговорила:
– У меня есть ребенок.
– И его неси сюда.
Девушка скрылась в ближайшей хибаре и вернулась с сыном. Бануин сварил бульон, приправил его специями, достал два пресных хлеба, которые они купили за день до того в деревне. За едой гостья молчала. Конн обратил внимание, что сначала она покормила малыша и только потом набросилась на пищу.
– Давно здесь живешь? – спросил Бануин.
– Кажется, два года.
– А где отец мальчика?
– Ушел однажды ночью, И не вернулся.
– Откуда ты родом?
– Из Длинной Ветви. Это кердинское поселение.
– Знаю его, – заметил Бануин. – Оно меньше, чем в трех днях пешего пути отсюда. Почему ты не вернулась домой?
Ребенок, наевшись, задремал в ее руках. Мать устало поглядела на мужчин.
– Я готова платить, – сказала она.
– Не надо, дитя. Уложи своего сына в кровать. И если хочешь, поехали с нами. Я отвезу тебя в Длинную Ветвь.
– Там меня никто не ждет, – проговорила девушка. – Меня никто нигде не ждет. Только мой малютка. – Поцеловав ребенка в лоб, молодая мать поднялась и ушла.
– Она не старше меня, – сказал Конн.
– Но уже познала скорбь… – заметил Бануин. – Я собираюсь поспать. Растолкай меня через четыре часа, и я буду сторожить. Если они придут, буди меня раньше. Не пытайся разобраться один.
– Они не придут, – сказал Конн. – Я прочел страх в их глазах.
– Следует быть уверенным, но не самонадеянным, – произнес Бануин, заворачиваясь в одеяло.
Земли кердинов располагались в гористой местности, поросшей лесом, что радовало Конна, поскольку он чувствовал себя почти как дома. Сказать правду, юноша тосковал по Каэр Друагу и жаркому огню в домах риганте. Но Бануин волновался все сильнее и, с тех пор как они пересекли реку, постоянно оглядывался.
– Что ты высматриваешь? – спросил Конн.
– Неприятности, – коротко ответил Иноземец.
Он не был расположен к беседам, и почти все утро путники ехали в молчании. Ближе к сумеркам Конн принялся искать место для ночлега. Они ненадолго остановились в полдень и доели остатки хлеба. В закатном свете юноша увидел огромный дубовый лес; вдали виднелась сияющая в последних лучах солнца лента ручья. Подъехав к Бануину, он указал на долину.
– Хорошее место для стоянки? Иноземец покачал головой.
– Это леса Талис – так кердины называют сидов. Туда никто не ходит. Рассказывают, что некогда один воин зашел в лес утром, а вечером вышел оттуда глубоким стариком. Мы поедем дальше. Здесь есть ферма, я знаю ее хозяина. Он пустит нас переночевать.
Через час они и в самом деле добрались до деревянного дома. Увы, тот был пуст. Распахнутая дверь висела на кожаных петлях.
Бануин спешился и зашел внутрь, распахнул ставни. Он отыскал огарок свечи, зажег его и осмотрел главную комнату. Никакой мебели, кроме пустых полок. Медленно пройдя через остальные три, Иноземец увидел, что из них унесли все ценное. Валялся сломанный стул, а на кухне лежали черепки горшков. Конн подошел к нему.
– Думаешь, их ограбили? Бануин покачал головой.
– Нет. Этот человек всегда боялся, что в его края придет война. Думаю, он уехал отсюда. Печально, мой друг любил эту землю…
У северной стены располагался каменный очаг, и Иноземец разжег его, пока Конн возился с лошадьми. Перекусив, друзья сели на земляной пол у огня.
– Скажи, что тебя тревожит? – спросил юноша. Бануин снял шляпу и коснулся пальцами ее деревянной основы.
– С кердинами очень трудно иметь дело. Они непостоянные, вспыльчивые и надменные. Это племя главенствовало над соседями много сотен лет. Остры и гаты платят им дань, поэтому на них нападают не слишком часто. Я подружился с их королем, Алеа, но его семья меня не любит. Особенно брат, Карак. Он купил у меня товары пять лет назад, а потом подослал людей, чтобы выкрасть заплаченные за них деньги. Не вышло. Тогда он заявил, что я его обманул, и приказал бы меня убить, не бойся он гнева короля Алеа.
– А теперь Алеа мертв, – сказал Конн. – Он оставил сына?
– Да, одного. Славный мальчик. Ему было бы семнадцать.
– Было бы?
– Сомневаюсь, что ему хватило сил и искусства, чтобы победить Карака. Скорее всего он мертв – ритуально задушен. Так поступают кердины.
– Задушить собственного племянника? Что за человек этот Карак?
– Жизнь правителей не такова, как у простых людей. История кердинов пестрит печальными случаями детоубийства, отцеубийства, братоубийства и инцеста. Карак даже женился на собственной сестре, чтобы упрочить притязания на трон.
– Похоже, мы не будем торговать в его столице.
– Торговать не будем. Но мне придется туда отправиться, там меня ждут дела. У одного купца мои деньги, а они мне очень понадобятся для новой жизни с Ворной, Я пойду туда в темноте и уйду из города до рассвета. Город большой – почти как Гориаза. Меня не заметят.
– Без синей шляпы?
– Я оставлю ее тебе, – рассмеялся Бануин.
– Когда мы доберемся до города?
– Завтра к вечеру. До границы отсюда четыре дня пути на восток, а там начнутся каменные дороги. Тогда мы будем двигаться куда быстрее.
На следующее утро с севера пришла буря и сильный дождь не позволил им уехать. Они сидели в домике и говорили о предстоящем пути. Бануину не терпелось показать Конну чудеса Каменного Города, чтобы тот лучше понял, какую угрозу представляют его жители.
Ближе к вечеру Конн вышел на крыльцо. Там, под навесом, стояла грубая деревянная скамья, и юноша долго сидел на ней, глядя на дождь и прислушиваясь к завыванию ветра. В нем разрасталось недоброе предчувствие, которое он никак не мог в себе подавить. Неожиданно пришли мысли о Риамфаде, о дружбе с ним. Теперь это время представлялось ему счастливым, ведь он не знал тогда, что жить Риамфаде считанные недели…
Дождь стих, на западе сквозь разрывы в тучах начали пробиваться лучи солнца. Свет его казался чудом после темного и сырого дня. Унылый зелено-коричневый цвет дальнего мокрого леса сменился ярко-изумрудным, и мрачный луг засиял под этими лучами. Когда облака ушли еще дальше, свет залил и ферму, и Конн в первый раз заметил синие цветы возле леса.
Из дома вышел Бануин, дыша полной грудью.
– Разве не чудесно пахнет воздух? Люблю природу… – Он хлопнул Конна по плечу. – Пора в путь.
Два дня спустя Конн сидел у костерка в укромной лощине и ждал возвращения купца из города Алин. Близился рассвет, и молодой воин волновался все сильнее. Он уговаривал своего друга позволить отправиться с ним, но Бануин был непреклонен.
– Если мне грозит опасность, лучше разобраться с ней одному. Честное слово. Да и кто присмотрит за лошадьми? Если оставить их одних, они станут добычей первого попавшегося вора или волков. Нет. Жди здесь и учись терпению.
– Ас кем ты собираешься встретиться?
– С купцом по имени Диатка. У него хранится больше двух сотен золотых монет.
– И ты ему веришь?
– Купцы вынуждены верить друг другу, Конн. Мы не можем разъезжать по миру с сундуками, полными золота. Жди. Я вернусь, когда первые лучи солнца коснутся горных вершин.
Время тянулось убийственно медленно. Конн поднес руки к огню и поглядел на восток. Светало. Поднявшись на ноги, он взобрался на обрыв и поглядел на город, расположившийся в полумиле. Ворота были закрыты. Двое часовых ходили по деревянным укреплениям.
Он немного постоял там, а потом вернулся к костру. Проголодавшись, доел остатки вяленого мяса. Солнце начинало восходить, и снежные пики на горизонте окрасились алым. Бануина по-прежнему не было. Конн почувствовал, как у него в груди колотится сердце. Почему-то он был уверен, что Бануин не вернется. «Во мне говорит страх», – сказал юноша себе.
Прошел еще час. Конн сходил к ручью и умылся, потом побрился сидским кинжалом. Он прождал еще два часа, не зная, что ему предпринять. Если Бануин просто задерживается, то он принесет больше вреда, чем пользы, отправившись в город. А если нет? Что, если его схватили?
Юноша решил дождаться полудня. Засыпав костер, он снова вылез из лощинки и опустился на бревно. Отсюда были хорошо видны деревянные укрепления и даже город за ними. Сотни зданий теснились на ограниченном пространстве. Площадь в центре уже кишела народом.
Открылись ворота, из них покатились повозки. Конн заслонил глаза от солнца и принялся высматривать Бануина. Ожидание становилось непереносимым.
«Учись терпению», – говаривал Бануин с улыбкой. С тем же успехом он мог предложить научиться летать, как птица.
За полчаса до полудня Конн оседлал коня и, ведя в поводу коня Бануина и шесть лошадей с поклажей, отправился в Алин. Дородный страж в воротах, вооруженный мечом и копьем, вышел ему навстречу.
– Не узнаю твои цвета, – сказал он, указывая на сине-зеленый клетчатый плащ Конна.
– Я риганте из-за моря.
– Далеко же твоя родина, парень.
– Да, это точно. Я ищу купца, Диатку. У меня для него товар.
Человек шагнул вперед, пристально глядя на изукрашенное шрамами лицо юноши.
– Похоже, тебе пришлось повоевать.
– Просто поспорил с медведем. – Конн выдавил улыбку. – И проиграл.
– То, что ты выжил, достаточная победа, – заявил часовой. Обернувшись, он указал на главную улицу. – Езжай па этой дороге, пока не доберешься до кузницы Мерина. Не промахнешься – к воротам прибит череп вола. Поверни налево и иди, пока не увидишь ряд складов, потом направо. Там будет маленький яблоневый сад и длинное здание с пристройкой. На нем нарисован знак Диатки – золотой круг, а в нем дубовый лист.
– Спасибо, – поблагодарил Конн.
Когда он тронул поводья, страж снова заговорил:
– Пройти будет непросто. Толпа расходится с площади после казни.
– Кого казнили? – Конн застыл на месте.
– Судя по всему, шпиона Каменного Города. Сам не видел. Стою на страже с рассвета.
Конн продолжил свой путь. Он не свернул налево у кузницы, а проехал прямо на главную площадь, где ранее собиралась толпа. Мимо шли люди, но он не обращал на них внимания. И вот юноша наконец добрался до деревянного помоста, на котором происходила казнь.
Тело Бануина качалось на бронзовом крюке, вбитом между плечами. Лицо было изуродовано, а один глаз выжжен. Кровь залила одежду маленького торговца, и почему-то не хватало одного из сапог. Мимо плеча Конна пролетел камень и ударил в мертвое лицо Бануина. Конн обернулся и увидел нескольких хихикающих мальчишек.
Стараясь взять себя в руки, Конн отвернулся от тела и поехал по главной улице, свернув направо у кузницы в поисках дома Диатки. Пока у него не было плана действий. По пути он глядел на людей. В основном они отличались высоким ростом, светлыми волосами и красотой. На некоторых мужчинах были плащи особой раскраски – голубые с красной полосой посередине. Перед его лошадью пробежала женщина и заспешила по боковой улице. Она была высокая, а темные волосы искрились серебром. Ему немедленно вспомнилась Ворна. Конн вздохнул, представив, как вернется в Три Ручья и расскажет ей о смерти мужа. Она пришла к нему тогда за день до начала путешествия и, постучав в дверь, позвала пройтись по лугу.
– Сила меня покинула, – начала бывшая колдунья, – но я помню, что когда увидела Иноземца впервые, почувствовала, какой у него гейс. Присматривай за ним, Коннавар, он должен остерегаться льва с кровавыми глазами. Это может быть герб, или статуя, или зверь.
– Непременно, – пообещал юноша. Теперь, выходит, он нарушил обещание, и не важно, что Бануин сам велел ему остаться.
Добравшись до яблоневого сада, Конн нашел знак листа в золотом круге и, спешившись, постучал в дверь. Открыл человек средних лет, сутулый и лысый, в длинной одежде из синей шерсти.
– Что такое? – спросил он, близоруко вглядываясь в лицо юноши.
– Вы купец Диатка?
– Я. Что вам угодно?
– Меня к вам послали с партией товара.
– Кто? – уже более дружелюбно спросил Диатка.
– Гаршон из Гориазы, – немедленно ответил Конн. Диатка вышел на солнечный свет.
– Что везете?
– Бело-черные шкуры ригантских коров, броши работы Риамфады-Искусника и двадцать кувшинов пива.
Диатка не ответил, но, улыбнувшись, впустил Конна в дом. На полу лежали дорогие ковры, повсюду друг на друге стояли ящики и сундуки. Купец прошел между ними и привел гостя к очагу, где стоял стол и два стула. Предложив ему сесть, он сказал:
– Как видите, мне непросто продать уже имеющийся товар. Во всем виновата война. Почти все восточные маршруты для меня закрыты. Склад ломится от товаров. К сожалению, ничем не могу помочь. Однако хочу предложить бокал вина.
Он снова исчез ненадолго между ящиками.
Конн огляделся. Стены украшали узоры, картины, ковры, оружие. Но взор притягивал бронзовый щит с гербом в виде головы льва. Юноша сжал кулаки, стараясь успокоиться.
Диатка вернулся с двумя серебряными кубками, один из которых предложил гостю, другой поставил на стол перед собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53