– Зачем?
– Ты найдешь им применение. В Гориазе удовольствия никогда не бывают бесплатными.
Гориаза неприятно удивила Конна. Бануин сказал ему, что это большое поселение, и юноше представлялась деревня, скажем, вдвое больше Трех Ручьев. Реальность оказалась куда печальнее. Гориаза оказалась городом, расположившимся уродливым полумесяцем вокруг закрытой бухты. Тысячи деревянных домов, складов, конюшен и загонов прижались друг к другу, отделенные только узкими полосками грязной, дурно пахнущей земли. Все открытые пространства были забиты торговыми палатками и народом.
Бануин и Конн провели своих лошадей через толпу и с трудом добрались до высокого склада. Навстречу им вышел седой одноухий старик. После краткой беседы с Бануином, он завел лошадей в здание. После этого спутники продолжили путь через толпу пешком. Конн чувствовал себя не в своей тарелке. Он встречал много народа только в дни праздников, где все были счастливы или пьяны, танцевали и развлекались. Здесь же не было места веселью. Все куда-то спешили с напряженными лицами. Никто не приветствовал друг друга и не смотрел в глаза.
Бануин свернул налево в узкую аллею, осторожно идя по доскам, настеленным поверх грязи. Конн последовал за ним, и они вышли на более широкую и менее забитую народом дорожку.
– Здесь не всегда так тесно, – объяснил Иноземец. – Сейчас начало торгового сезона и тысячи купцов прибывают в Гориазу.
– Куда мы идем?
– В Зал Путешественников. Мне нужно поговорить с Гаршоном. Он главный советник Гориазы и купит – по крайней мере я так надеюсь – две трети моего товара. Дальше мы отправимся только с шестью лошадьми.
Зал Путешественников оказался внушительным строением на севере Гориазы, двести футов в длину и шестьдесят в ширину. В двухэтажном деревянном здании без единого окна было по меньшей мере с десяток дверей с каждой стороны. Такого большого дома Конн еще никогда не видел. Внутри Зал Путешественников был разделен на множество помещений. В дальнем конце слева стояли обеденные столы, за которыми ели и пили люди. В центре находился большой песчаный круг, а вокруг него сиденья ярусами, полностью забитые людьми. По кругу водили высокого коня, а аукционист принимал предложения. Конн остановился. Лошадь была каштановым жеребцом, не меньше шестнадцати ладоней в высоту. Лошади риганте казались карликами рядом с ним. Коня купили за сто десять серебряных монет. Неслыханная сумма!
Бануин постучал его по руке, и Конн последовал за ним мимо круга к другой обеденной зале, где столы стояли на помосте. Почти за всеми обедали люди, но купец нашел свободное место у западной стены и сел.
– Здесь мы поедим. Готовят в этом заведении превосходно.
Конн огляделся, но не увидел очагов. Среди обедающих ходили женщины, собирая тарелки. Потом появились другие, неся подносы с мясом и овощами, кувшины с элем. Бануин поднял руку и привлек внимание одной из них. Светловолосая и тоненькая, она прошла сквозь толпу и остановилась возле их стола. Иноземец спросил, какие блюда сегодня в продаже. Конн тихо слушал, как она перечисляла жареную утку, грудки фазана, нежное говяжье филе, лебедя в пикантном соусе, холодную ветчину, пирог с голубями, коровий язык, овечьи мозги, языки жаворонков… Список еды казался бесконечным. Бануин заказал на двоих, и девушка отправилась прочь. Конн последовал за ней взглядом.
– Очень хорошенькая, – сказал Бануин. Конн покраснел.
– Видел коня? – спросил он, желая сменить тему.
– Да. Тассилиец. Хорошие лошади, быстрые и сильные. Подходят для скачек, но не для войны.
– Почему? – спросил юноша. – Они слишком горячие?
– Я говорил, что самый важный аспект военной кампании – еда. Подумай о лошадях. Им приходится выживать на запасенном довольствии, а его порой мало. На них будут ездить каждый день и помногу. Чтобы тассилийские лошади были в хорошей форме, их надо кормить зерном. Еще они отличаются хрупким сложением и подвержены болезням легких и глистам.
– Мне многому придется научиться, но я смогу, – сказал Конн.
– Да, – улыбнулся Бануин. – Ты быстро усваиваешь новое.
Сперва подали эль с буханкой черного хлеба, посыпанного маком. Хлеб был хорош, хотя и уступал шедеврам покойного Борги, а мясное блюдо, жареный барашек под соусом из толченой мяты и винного уксуса, оказалось выше всяких похвал. Конн съел его с восторгом. Под конец трапезы подали пирог с красными плодами. Юноша откинулся на спинку стула.
– Все здорово, как ты и обещал, – сказал он.
– В Гориазе много соблазнов, – заметил Бануин. – Не суди город по внешнему виду. Теперь мне надо поговорить с Гаршоном. А ты походи по залу. Здесь много комнат, и можно найти немало развлечений. Встретимся у песчаного круга через пару часов. – Призвав служанку, Бануин расплатился, потом поднялся и вышел из-за стола. Девушка задержалась.
– Впервые здесь? – спросила она Конна.
– Да. Мы приехали сегодня после полудня. Кораблем. Она протянула руку и нежно коснулась его лица.
– Где ты получил такой ужасный шрам? От прикосновения ему стало не по себе.
– Медвежьи когти.
– У тебя, должно быть, есть и другие шрамы? – спросила она, наклоняясь еще ближе.
– Да.
– Хотелось бы их увидеть.
– Любишь разглядывать шрамы?
– Мне хотелось бы взглянуть на твои. Я закончу работать через час. Потом ты мог бы зайти ко мне. Лучше потратить серебряную монету невозможно.
При упоминании денег, Конн расслабился, вспомнив Эриату.
– Непременно приду, – сказал он.
Девушка улыбнулась еще шире и ушла. Конн встал, потянулся и направился к песчаному кругу, где некоторое время смотрел, как продают лошадей. Тассилийские лошади были замечательны, в них поколениями развивали резвость и силу. Конн лениво подумывал, как бы скрестить тассилийского жеребца и кобылу из земель риганте.
Когда аукцион подошел к концу, юноша вышел подышать ночным воздухом и сел на низкую ограду, чтобы посмотреть на приморский город сверху. В лунном свете Гориаза не казалась уродливой. В сотнях окон мерцали светильники, а дорожки и тропинки освещали факелы. Город сиял как украшенное алмазами ожерелье.
Конн слез с ограды и хотел было вернуться в здание, и тут его внимание привлекло движение слева. По холму к залу поднимался мужчина. Он был высок и широк в плечах, коротко обрезанные волосы отливали в лунном свете серебром. Конн наблюдал за ним и размышлял, что за движение он заметил раньше. Человек двигался уверенно, гордо выпрямившись. Юноша улыбнулся. Неизвестный двигался как Руатайн – с той же естественной грацией. Неожиданно на дорогу выскочили темные тени. На клинке блеснул свет. Идущий человек почувствовал опасность и обернулся, ударяя первого из атакующих. Тот отступил, но второй, вооруженный дубиной, нанес удар в лицо. Человек пошатнулся и упал. Конн обнажил нож и бросился к ним, крича во все горло.
Двое немедленно бросились на него. У одного был нож, у другого дубинка. Первым шел человек с ножом. Конн развернулся и ударил противника в коленку. Раздался громкий хруст, за которым последовал крик, и человек упал. Перепрыгнув через него, Конн поднял левую руку, защищаясь от дубины, и ударил противника ножом сидов в левое плечо. Человек застонал, отступил, потом развернулся и сбежал. Двое других тоже удрали. Конн не стал их преследовать, а опустился на землю возле жертвы.
Несмотря на белые волосы, человек оказался совсем молодым. Судя по виду, ему было не многим больше двадцати. Из раны на виске струилась кровь. Он с трудом поднялся на колени, тихо ругаясь. Конн помог ему встать.
– Идемте, я отведу вас в зал, – предложил юноша.
– Я могу идти сам, друг мой, – ответил высокий человек. – Мне приходилось переживать более тяжелые ранения. – Он бросил взгляд на лицо своего спасителя. – И тебе тоже. Кто это был? Лев?
– Медведь.
– Тебе повезло, что ты выжил.
– И вам, – рассмеялся Конн. – Вы знаете, кто ваши враги?
– Сейчас узнаем. – Человек направился к стонущему противнику. Его нога была сломана ниже колена.
Высокий склонился над ним.
– Кто послал тебя? – спросил он. Лежащий плюнул ему в лицо.
– Я ничего тебе не скажу, проклятый тургонец.
– Может, это и правда, – ответил высокий, поднимая упавший нож незадачливого убийцы.
Коннавар увидел в его глазах холодную решимость.
– Не убивайте его.
Человек на мгновение застыл, потом расслабился и ответил:
– Ты рисковал ради меня жизнью. Я не могу отказать в твоей просьбе. – Он глянул на поверженного врага: – Если мы оставим тебя тут, тебя подберут друзья?
– Да, – простонал тот.
– Тогда прощай.
Бросив нож на человека, он пошел прочь. Конн последовал за ним.
– Он назвал тебя тургонцем. Ты из Каменного Города?
– Да. Меня зовут Валанус. Почему ты интересуешься моей родиной?
– Мы с другом собираемся отправиться туда. Мне хотелось бы узнать о нем.
– Это великий город, юноша. Центр мира. А теперь мне, пожалуй, стоит заняться собственной раной. Так скажи, кому я обязан жизнью.
– Я Коннавар.
– Гат? Остро?
– Риганте.
– Ах да, племя, живущее за морем. Слышал о них. Говорят, гордые люди. Вы поклоняетесь деревьям и чему-то еще.
– Мы не поклоняемся деревьям, – объяснил Конн, пока они шли в зал. – Мы поклоняемся богам воздуха и воды, духам земли.
– Есть только один Бог. И Он в Каменном Городе. – Валанус замер на пороге зала. – Скажи мне, Коннавар, почему ты спас мою жизнь?
– Почему бы и нет? – резонно спросил юноша. Тургонец устало улыбнулся.
– Голова болит слишком сильно, чтобы с тобой спорить. Я у тебя в долгу, риганте.
Он отвернулся и вошел в зал.
Гаршон был невысоким, сутулым, лысым человеком почти шестидесяти лет. Правую глазницу прикрывала полоска красной ткани. Запястья украшали золотые браслеты, а пальцы унизывали безвкусные перстни. Единственный глаз был бледно-голубой, и он смотрел либо свирепо, либо очень внимательно. Гаршон не признавал полумер. С того самого ужасного дня сорок четыре года назад в лесу Дока, когда ему выжгли правый глаз.
Он охотился на кроликов, а мимо проезжал князь с женой. Юного Гаршона поразила красота жены правителя, и он не склонил голову, а вместо этого уставился на нее. Позже, когда слуги связали его и раскалили железо на огне, княгиня сказала, что он осмелился ей подмигнуть.
Гаршон жестоко страдал. Боль была невыносимой, и она подарила ему ужасную мечту, которая жгла сердце так же, как раскаленный кинжал выжег его плоть.
Возмездие произошло спустя шесть лет и восемь дней. Собрав толпу разбойников, он разграбил земли Дока, богатея и набирая силы, нанимая еще больше воинов и убийц, и, наконец, осадил город князя. Когда город пал, хозяина выволокли обнаженным на городскую площадь. Там Гаршон лично кастрировал его, а потом повесил. Княгиню он сбросил с высокого обрыва и с удовольствием глядел, как ее тело разбилось о камни внизу. Детей продали в рабство.
Другие князья заключили союз и вместе почти уничтожили его армию. Самому Гаршону удалось бежать на запад с тремя лошадьми и сундуком золота. В конце концов он добрался до маленького порта Гориазы.
Тридцать лет он фактически правил городом и торговыми маршрутами; власть его была непререкаема, а влияние неограниченно. Короли и принцы племен приезжали к нему за советом и помощью. Слово Гаршона имело вес на шесть миль вокруг, но ему этого было мало. Он вообще никогда не был доволен. В день, когда он убил лорда и притащил леди к утесу, она кричала:
– Что ты делаешь?
– Посмотри на мой глаз, корова. Как ты смеешь спрашивать?
Она уставилась на него, абсолютно не понимая. В этот миг он осознал, что эта женщина и не заметила, как разрушила всю его жизнь. И пока она, крича, падала на скалы, Гаршон чувствовал внутри только пустоту. Мщение не принесло радости.
С тех пор он ни разу не радовался по-настоящему. Ее следовало оставить в живых, заставить вспомнить, чтобы она знала: наказание – дело справедливости, а не пустого мщения. Тогда, кто знает, может, он бы почувствовал сладость ее смерти.
– Ты задумался, – сказал Бануин.
Гаршон глубоко вздохнул и сосредоточился на словах маленького торговца. Ему действительно нравился этот человек, что было большой редкостью.
– Я думал о старых временах.
– Но не о добрых, – заметил Бануин.
– Ты наблюдателен, – улыбнулся Гаршон.
Заставив себя сосредоточиться на деле, он некоторое время поторговался с ним и наконец согласился купить его лошадей и товары. Когда они пожали друг другу руки, Гаршон осознал, что переплатил. Мысленно выругавшись, он спросил:
– Ты хочешь деньги золотом?
– Подержи их для меня, – ответил Бануин. – Я вернусь осенью.
– Ты доверчивый человек, – сказал Гаршон. – А что, если ты не вернешься?
– Тогда отдай их Коннавару, который путешествует со мной; если и он не вернется, отошли их моей жене в Три Ручья.
– Ты женился? Мои поздравления, Бануин. Сделаю, как ты говоришь. Спасибо, что веришь мне.
Купец широко улыбнулся.
– Я доверил бы тебе больше, чем свое золото.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53