Впрочем, во всем этом почтенная публика убедится сама.
Возвращаясь к цвету его кожи, предупреждаю тех, кто посчитает его ненатуральным: отбросьте подозрения! В том, что цвет несмываем, вы сможете убедиться, помыв его мылом, водкой или маслом. Итак, вы убедитесь, что никакого подлога нет и что Рафаэло Гимараенс, законный владелец этого чуда, – честный человек. И вы оцените по достоинству Рафаэло Гимараенса, ибо он за столь мизерную плату, преодолев усталость и опасности, пришел к вам, чтобы развлечь, дать вам отдых, показать сие невиданное создание матери-природы!
Помните, что Синий человек не дикий зверь, в его жилах течет человеческая кровь. Забудьте о жестокости. На всякий случай, однако, я посадил его на цепь во избежание малейшей угрозы вашей безопасности.
Внимание, мы начинаем! Музыка!
Грянул оркестр, и сеньор Гимараенс, величественным жестом приоткрыв занавеску, пригласил желающих войти.
Шествие началось. Первыми впустили белых – по месту и почет. Над большой чашей для монет замелькали белые перчатки. Евреи, пошарив в своих кошельках, с сожалением расставались с их содержимым. Негры, в простоте своей, не ведавшие разницы между своим и чужим, платили за неимущих соплеменников, делясь с ними по-братски. Китайцы, обскакавшие всех в своей жадности, собирались человек по пять-шесть и посылали кого-то одного посмотреть, стоит ли зрелище таких расходов. Индейцы расплачивались золотым песком или краденой алмазной крошкой.
Так как сеньор Гимараенс и не думал давать сдачу, никто не осмеливался возражать. Таким образом, чаша наполнилась очень скоро. Толпа на улице заволновалась, но тут же успокоилась в ответ на обещание повторить представление еще раз.
Занавес опустился. Музыка смолкла. Барнум исчез. Театрик опустел.
Но внезапно раздался резкий свисток, и полотно вновь взвилось.
На площади воцарилась мертвая тишина. На сцене стоял Синий человек, прикованный цепью, словно дикий зверь. На нем не было ничего, кроме панталон. Оголенный мощный торс выдавал недюжинную силу.
Дон Рафаэло Гимараенс не ошибся в расчете. Невероятно: человек на эстраде совершенно синий, синий с головы до пят, как будто бы он выкупался в индиго! И если, как утверждает барнум, это его природная масть, то за собственные деньги зритель имеет право в этом убедиться!
Оторопевшая было толпа пришла в неистовство. Пронзительные крики, топот, смех, аплодисменты раздались со всех сторон. Теперь наконец зрители были удовлетворены.
– Итак, дамы и господа, – снова начал Гимараенс свою высокопарную речь, – обманул ли я вас? Стоило ли лицезрение Синего человека небольшой платы? Однако это лишь начало! Теперь моя очередь выполнять обещания. Сейчас вы станете свидетелями небывалых экспериментов. Желает ли кто-нибудь из многоуважаемой публики принести воды или любой иной жидкости и помыть Синего человека? Вы имеете полную возможность проверить истинность моих слов! Вы, сударь, – обратился он к грузчику-негру колоссального роста, – вы желаете попробовать?
Мужчина, слегка смутившись, все же утвердительно кивнул и взял у одного из музыкантов таз и тряпку не первой свежести. Намочив ее, он взобрался на сцену и подошел к Синему человеку, намереваясь как следует его потереть.
Несчастный, до сих пор, по крайней мере с виду, казавшийся равнодушным, опустив глаза, застыл в страдальческой позе, но вдруг яростно завопил и встал в боксерскую стойку перед озадаченным негром.
– Не волнуйся, мой мальчик, – внушительно проговорил барнум, и, обратившись к грузчику, обронил: – он иногда нервничает. Сейчас я его успокою. Ударив кнутом, циркач грозно добавил: – Синий человек! Опустить руки! Не сметь перечить уважаемой публике!
Покорившись, синий дьявол успокоился и позволил делать с собой все что угодно.
Но в это время испуганный негр отбросил таз – брызги полетели во все стороны, швырнул на землю тряпку и опрометью кинулся прочь.
И тут произошло нечто необъяснимое, медицинской наукой не описанное. Синий человек неожиданно стал коричневым!
Кожа вокруг глаз и рта, нос, уши, а затем ноги и руки постепенно начали менять цвет и в конце концов оказались абсолютно такими же, как у чистокровных негров.
Все вокруг топали и свистели. Право же, сеньор Гимараенс выполнил больше, чем обещал, тем не менее надо же, черт возьми, выяснить, был ли синий цвет природным цветом!
Но в это время несчастный успокоился, прерывистое дыхание выровнялось, и мало-помалу коричневый цвет вновь уступил место синему, к неописуемой радости всех присутствующих.
– А теперь, дамы и господа, – провозгласил барнум, – Синий человек будет есть! Он ест совершенно так же, как мы с вами, с той лишь разницей,
что дикарь нипочем не желает есть вареного. Все, что нужно этому каннибалуnote 92, так это сырое мясо. Смотрите же. – И он показал толпе только что зарезанную курицу, чисто ощипанную, но очень тощую.
Прежде чем схватить тщедушную птицу, Синий человек, до сих пор не произнесший ни слова, казалось, сделал над собой усилие и, обратив грустный взор к любопытной, но равнодушной толпе, крикнул:
– Есть среди вас кто-нибудь, сносно говорящий по-французски?
Увы! В этих местах говорят на португальском. Никто не откликнулся на его мольбу.
– Синий человек голоден! Я думаю, что он говорит мне: «Ты мой кормилец, мой благодетель».
Бедняга, который, по-видимому, находился на грани истощения, вцепился в курицу, жадно глотая большими кусками.
– Спокойнее, Синий человек! Спокойнее, мой мальчик, отдышись!
Но тот, изголодавшийся, со слезами на глазах ответил по-французски:
– Палач! Если ты моришь меня голодом для того, чтобы я развлекал твою публику, заглатывая эту мерзость, так, по крайней мере, позволь хоть один раз насытиться! Не-ст! Лучше сто раз умереть! Иметь бы оружие, чтобы раз и навсегда покончить со всем этим! Даже во сне этот мошенник стережет меня.
– Смотрите, смотрите, господа! Синий человек сегодня на редкость красноречив! Обычно он немногословен. Нет сомнений, что ваше добропорядочное общество расшевелило его! Ах! Если бы научить его португальскому! Но что вы хотите: дикарь глупее попугая. Те хоть слышат и понимают.
В толпе вновь раздались восклицания, смех, восторженные аплодисменты. Горячие головы потребовали от барнума новых чудес. Сеньор Гимараенс, который ни в чем не мог отказать публике, подошел к Синему человеку, заставил его встать и приказал танцевать.
Однако тот либо не понял приказания, либо перенесенные им страдания переполнили чашу терпения. Он остался недвижим, бросая вызов хозяину. Кнут взвился и готов был уже обрушить страшные удары на плечи невольника, но застыл в воздухе. Руку, державшую кнут, остановил какой-то белый.
Сеньор Гимараенс закричал от гнева и боли, попытался освободиться и, наконец, стал звать на помощь.
Синий человек испустил победный клич, выхватил кнут из рук палача и принялся что есть мочи лупить его.
Мушкетерская шляпа в одно мгновение превратилась в грязную тряпку, всюду валялись обрывки кружев, от рубашки остались одни лохмотья, а Синий человек, ослепленный ненавистью и ужасом, все бил и бил своего мучителя, не в силах остановиться.
Никто из оторопевших зрителей не шевельнулся, так все были удивлены, даже ошеломлены увиденным.
На крики хозяина сбежались музыканты. Они хотели уже наброситься на взбунтовавшегося дикаря. Но тот, словно разъяренный зверь, терзая жертву, крикнул:
– Если кто-нибудь из вас сделает шаг, я сверну ему шею.
Угроза казалась вполне реальной. Гимараенс хрипел, высунув язык, глаза вылезли из орбит.
Незнание французского не помешало музыкантам понять смысл угрозы, и они так и остались стоять, кто где был.
Опомнившись, один из них побежал за гвардейцами. В Диаманте эти блюстители порядка охраняют банк, особняк управляющего, дома торговцев. Всякое может случиться, когда в городе много выпивки.
Вопреки установившемуся правилу (а исключение составляют разве что опереточные карабинерыnote 93) военные подоспели вовремя. Патруль появился как раз в тот самый момент, когда сеньор Гимараенс готов уже был отдать Богу душу.
Группа туземных солдат из племени индейцев тапуйес, в панталонах и белопенных блузах, босиком, со скверными поршневыми ружьями наперевес, протиснулась к сцене. Толпа почтительно расступилась при виде их предводителя.
С ног до головы облаченный в крахмальный тикnote 94, он держался с исключительным достоинством. Основной предмет его гордости составляла невообразимая остроконечная, почти клоунская, шляпа. Она рассмешила бы, пожалуй, и несмеяну. Представьте себе гигантский кожаный конус, с негнущимися плоскими полями. С его верхушки свисают две ленты длиной по два метра, на которых крупными пурпурными буквами начертано по-португальски: уважай закон.
Как говорится, ни прибавить, ни убавить! Не так ли?
Однако этот самый карикатурный персонаж не кто иной, как верховный судья Диаманты, второе официальное лицо в городе. Он подчиняется только управляющему шахтами.
Высокое лицо отважно приблизилось к Синему человеку и велело немедленно отпустить несчастную жертву. Но тщетно. Мятежник не понимал или не желал понимать приказ судьи, поколебав тем самым непререкаемый авторитет последнего.
– Повторяю, оставьте в покое этого человека! – Судье впервые не повиновались. Не зная, что имеет дело с феноменомnote 95, и искренне полагая, что синева его кожи – всего лишь маскарад, страж порядка взобрался на сцену и замахнулся на непокорного тростью.
Синий человек, ожидая, очевидно, новых палочных ударов, отпустил наконец барнума и в бешенстве набросился на вновь прибывшего. Мощный удар повалил судью наземь, и тот остался лежать рядом с Гимараенсом.
Немного погодя, изрядно помятый, судья приподнялся. Авторитет его в глазах толпы неудержимо падал. Не в силах встать на ноги, он подозвал солдат.
– Взять его! Защищайте своего командира! Именем закона!
Как всегда нерасторопные, тапуйес очнулись наконец и осмелились приблизиться к синему дьяволу, внушавшему им суеверный ужас.
Исколотый штыками, бедняга готов был уже расстаться с жизнью. Уступая силе, удрученный и разом ослабевший, он рухнул на помост. При виде этого судья вновь подал голос. Испуг сменился высокомерием. Он приказал солдатам отправить нарушителя в тюрьму.
В тюрьму? Одного слова достаточно было, чтобы сеньор Гимараенс упал в обморок.
– В тюрьму! – пролепетал он. – Как вы не понимаете, сеньор, для меня это крах! Посадить в тюрьму Синего человека – все равно что пустить меня по миру. Ваше превосходительство, я готов заплатить любой штраф! У меня нет к нему претензий! Простите дикаря!
– Пусть он дикарь, если вам угодно так думать! Но он поднял руку на меня, верховного судью города. Он должен понести наказание, и будет наказан! Я вымою его, а после отправлю на шахты. Ему будет где применить свою силу.
– Но, ваше превосходительство! Его цвет не отмывается, не оттирается…
– Рассказывай!.. – воскликнул удивленный судья. – Так я и поверил!..
– О! Это истинная правда!
– Ну так тем вернее надо его посадить!
– Ваше превосходительство…
– Еще слово, и вы отправитесь следом! Снимите-ка с него цепь.
С законом не шутят. И сеньор Гимараенс поспешил исполнить приказ. Через мгновение патруль уводил Синего человека, пробираясь сквозь толпу, которая могла теперь разглядывать его, не затратив ни гроша.
Он брел молча, понурив голову, как вдруг чей-то возглас, совсем рядом, заставил его встрепенуться.
– Черт возьми! Милосердный Боже!.. Да это же он! – кричали по-французски.
Присмотревшись, конвоируемый заметил двух мужчин, вернее мужчину и подростка в матросской форме, и в свою очередь закричал от удивления и радости:
– Беник!.. Ивон!..
– Месье Феликс!.. Боже правый! Ну и видок у вас!
ГЛАВА 2
О том, как Беник и Ивон попали в тюрьму. – Поверженный судья. – Снова вместе. – История Беника. – Торпеда. – Что думал боцман по поводу потопления крейсера. – Конфискация «Дорады». – Экипаж арестован. Дядя и племянник бегут. – Приключения Синего человека. – После виселицы. – Бокаирес. – Превращение Феликса Обертена. – Продан. – Чудо. – Говорите ли вы по-французски?
Пораженный Беник не верил своим глазам, узнав в синем чудовище Феликса Обертена. Ошибиться он не мог, ведь арестованный произнес не только его имя, но и имя племянника, юнги Ивона. Матрос хотел было поговорить с ним, расспросить обо всем и освободить, но не успел Ивон броситься в объятия своего спасителя, как грозный окрик судьи заставил солдат оттащить Синего человека в сторону, невзирая на протесты французов.
Однако Беник – моряк и к тому же бретонец – привык к быстрым и энергичным действиям.
– Бежим! – крикнул он юнге.
Вскоре они настигли солдат и больше не упускали их из виду. Беник продолжал:
– Если жандармы в этой собачьей стране не дают нам поговорить с месье Феликсом, как поступить?.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Возвращаясь к цвету его кожи, предупреждаю тех, кто посчитает его ненатуральным: отбросьте подозрения! В том, что цвет несмываем, вы сможете убедиться, помыв его мылом, водкой или маслом. Итак, вы убедитесь, что никакого подлога нет и что Рафаэло Гимараенс, законный владелец этого чуда, – честный человек. И вы оцените по достоинству Рафаэло Гимараенса, ибо он за столь мизерную плату, преодолев усталость и опасности, пришел к вам, чтобы развлечь, дать вам отдых, показать сие невиданное создание матери-природы!
Помните, что Синий человек не дикий зверь, в его жилах течет человеческая кровь. Забудьте о жестокости. На всякий случай, однако, я посадил его на цепь во избежание малейшей угрозы вашей безопасности.
Внимание, мы начинаем! Музыка!
Грянул оркестр, и сеньор Гимараенс, величественным жестом приоткрыв занавеску, пригласил желающих войти.
Шествие началось. Первыми впустили белых – по месту и почет. Над большой чашей для монет замелькали белые перчатки. Евреи, пошарив в своих кошельках, с сожалением расставались с их содержимым. Негры, в простоте своей, не ведавшие разницы между своим и чужим, платили за неимущих соплеменников, делясь с ними по-братски. Китайцы, обскакавшие всех в своей жадности, собирались человек по пять-шесть и посылали кого-то одного посмотреть, стоит ли зрелище таких расходов. Индейцы расплачивались золотым песком или краденой алмазной крошкой.
Так как сеньор Гимараенс и не думал давать сдачу, никто не осмеливался возражать. Таким образом, чаша наполнилась очень скоро. Толпа на улице заволновалась, но тут же успокоилась в ответ на обещание повторить представление еще раз.
Занавес опустился. Музыка смолкла. Барнум исчез. Театрик опустел.
Но внезапно раздался резкий свисток, и полотно вновь взвилось.
На площади воцарилась мертвая тишина. На сцене стоял Синий человек, прикованный цепью, словно дикий зверь. На нем не было ничего, кроме панталон. Оголенный мощный торс выдавал недюжинную силу.
Дон Рафаэло Гимараенс не ошибся в расчете. Невероятно: человек на эстраде совершенно синий, синий с головы до пят, как будто бы он выкупался в индиго! И если, как утверждает барнум, это его природная масть, то за собственные деньги зритель имеет право в этом убедиться!
Оторопевшая было толпа пришла в неистовство. Пронзительные крики, топот, смех, аплодисменты раздались со всех сторон. Теперь наконец зрители были удовлетворены.
– Итак, дамы и господа, – снова начал Гимараенс свою высокопарную речь, – обманул ли я вас? Стоило ли лицезрение Синего человека небольшой платы? Однако это лишь начало! Теперь моя очередь выполнять обещания. Сейчас вы станете свидетелями небывалых экспериментов. Желает ли кто-нибудь из многоуважаемой публики принести воды или любой иной жидкости и помыть Синего человека? Вы имеете полную возможность проверить истинность моих слов! Вы, сударь, – обратился он к грузчику-негру колоссального роста, – вы желаете попробовать?
Мужчина, слегка смутившись, все же утвердительно кивнул и взял у одного из музыкантов таз и тряпку не первой свежести. Намочив ее, он взобрался на сцену и подошел к Синему человеку, намереваясь как следует его потереть.
Несчастный, до сих пор, по крайней мере с виду, казавшийся равнодушным, опустив глаза, застыл в страдальческой позе, но вдруг яростно завопил и встал в боксерскую стойку перед озадаченным негром.
– Не волнуйся, мой мальчик, – внушительно проговорил барнум, и, обратившись к грузчику, обронил: – он иногда нервничает. Сейчас я его успокою. Ударив кнутом, циркач грозно добавил: – Синий человек! Опустить руки! Не сметь перечить уважаемой публике!
Покорившись, синий дьявол успокоился и позволил делать с собой все что угодно.
Но в это время испуганный негр отбросил таз – брызги полетели во все стороны, швырнул на землю тряпку и опрометью кинулся прочь.
И тут произошло нечто необъяснимое, медицинской наукой не описанное. Синий человек неожиданно стал коричневым!
Кожа вокруг глаз и рта, нос, уши, а затем ноги и руки постепенно начали менять цвет и в конце концов оказались абсолютно такими же, как у чистокровных негров.
Все вокруг топали и свистели. Право же, сеньор Гимараенс выполнил больше, чем обещал, тем не менее надо же, черт возьми, выяснить, был ли синий цвет природным цветом!
Но в это время несчастный успокоился, прерывистое дыхание выровнялось, и мало-помалу коричневый цвет вновь уступил место синему, к неописуемой радости всех присутствующих.
– А теперь, дамы и господа, – провозгласил барнум, – Синий человек будет есть! Он ест совершенно так же, как мы с вами, с той лишь разницей,
что дикарь нипочем не желает есть вареного. Все, что нужно этому каннибалуnote 92, так это сырое мясо. Смотрите же. – И он показал толпе только что зарезанную курицу, чисто ощипанную, но очень тощую.
Прежде чем схватить тщедушную птицу, Синий человек, до сих пор не произнесший ни слова, казалось, сделал над собой усилие и, обратив грустный взор к любопытной, но равнодушной толпе, крикнул:
– Есть среди вас кто-нибудь, сносно говорящий по-французски?
Увы! В этих местах говорят на португальском. Никто не откликнулся на его мольбу.
– Синий человек голоден! Я думаю, что он говорит мне: «Ты мой кормилец, мой благодетель».
Бедняга, который, по-видимому, находился на грани истощения, вцепился в курицу, жадно глотая большими кусками.
– Спокойнее, Синий человек! Спокойнее, мой мальчик, отдышись!
Но тот, изголодавшийся, со слезами на глазах ответил по-французски:
– Палач! Если ты моришь меня голодом для того, чтобы я развлекал твою публику, заглатывая эту мерзость, так, по крайней мере, позволь хоть один раз насытиться! Не-ст! Лучше сто раз умереть! Иметь бы оружие, чтобы раз и навсегда покончить со всем этим! Даже во сне этот мошенник стережет меня.
– Смотрите, смотрите, господа! Синий человек сегодня на редкость красноречив! Обычно он немногословен. Нет сомнений, что ваше добропорядочное общество расшевелило его! Ах! Если бы научить его португальскому! Но что вы хотите: дикарь глупее попугая. Те хоть слышат и понимают.
В толпе вновь раздались восклицания, смех, восторженные аплодисменты. Горячие головы потребовали от барнума новых чудес. Сеньор Гимараенс, который ни в чем не мог отказать публике, подошел к Синему человеку, заставил его встать и приказал танцевать.
Однако тот либо не понял приказания, либо перенесенные им страдания переполнили чашу терпения. Он остался недвижим, бросая вызов хозяину. Кнут взвился и готов был уже обрушить страшные удары на плечи невольника, но застыл в воздухе. Руку, державшую кнут, остановил какой-то белый.
Сеньор Гимараенс закричал от гнева и боли, попытался освободиться и, наконец, стал звать на помощь.
Синий человек испустил победный клич, выхватил кнут из рук палача и принялся что есть мочи лупить его.
Мушкетерская шляпа в одно мгновение превратилась в грязную тряпку, всюду валялись обрывки кружев, от рубашки остались одни лохмотья, а Синий человек, ослепленный ненавистью и ужасом, все бил и бил своего мучителя, не в силах остановиться.
Никто из оторопевших зрителей не шевельнулся, так все были удивлены, даже ошеломлены увиденным.
На крики хозяина сбежались музыканты. Они хотели уже наброситься на взбунтовавшегося дикаря. Но тот, словно разъяренный зверь, терзая жертву, крикнул:
– Если кто-нибудь из вас сделает шаг, я сверну ему шею.
Угроза казалась вполне реальной. Гимараенс хрипел, высунув язык, глаза вылезли из орбит.
Незнание французского не помешало музыкантам понять смысл угрозы, и они так и остались стоять, кто где был.
Опомнившись, один из них побежал за гвардейцами. В Диаманте эти блюстители порядка охраняют банк, особняк управляющего, дома торговцев. Всякое может случиться, когда в городе много выпивки.
Вопреки установившемуся правилу (а исключение составляют разве что опереточные карабинерыnote 93) военные подоспели вовремя. Патруль появился как раз в тот самый момент, когда сеньор Гимараенс готов уже был отдать Богу душу.
Группа туземных солдат из племени индейцев тапуйес, в панталонах и белопенных блузах, босиком, со скверными поршневыми ружьями наперевес, протиснулась к сцене. Толпа почтительно расступилась при виде их предводителя.
С ног до головы облаченный в крахмальный тикnote 94, он держался с исключительным достоинством. Основной предмет его гордости составляла невообразимая остроконечная, почти клоунская, шляпа. Она рассмешила бы, пожалуй, и несмеяну. Представьте себе гигантский кожаный конус, с негнущимися плоскими полями. С его верхушки свисают две ленты длиной по два метра, на которых крупными пурпурными буквами начертано по-португальски: уважай закон.
Как говорится, ни прибавить, ни убавить! Не так ли?
Однако этот самый карикатурный персонаж не кто иной, как верховный судья Диаманты, второе официальное лицо в городе. Он подчиняется только управляющему шахтами.
Высокое лицо отважно приблизилось к Синему человеку и велело немедленно отпустить несчастную жертву. Но тщетно. Мятежник не понимал или не желал понимать приказ судьи, поколебав тем самым непререкаемый авторитет последнего.
– Повторяю, оставьте в покое этого человека! – Судье впервые не повиновались. Не зная, что имеет дело с феноменомnote 95, и искренне полагая, что синева его кожи – всего лишь маскарад, страж порядка взобрался на сцену и замахнулся на непокорного тростью.
Синий человек, ожидая, очевидно, новых палочных ударов, отпустил наконец барнума и в бешенстве набросился на вновь прибывшего. Мощный удар повалил судью наземь, и тот остался лежать рядом с Гимараенсом.
Немного погодя, изрядно помятый, судья приподнялся. Авторитет его в глазах толпы неудержимо падал. Не в силах встать на ноги, он подозвал солдат.
– Взять его! Защищайте своего командира! Именем закона!
Как всегда нерасторопные, тапуйес очнулись наконец и осмелились приблизиться к синему дьяволу, внушавшему им суеверный ужас.
Исколотый штыками, бедняга готов был уже расстаться с жизнью. Уступая силе, удрученный и разом ослабевший, он рухнул на помост. При виде этого судья вновь подал голос. Испуг сменился высокомерием. Он приказал солдатам отправить нарушителя в тюрьму.
В тюрьму? Одного слова достаточно было, чтобы сеньор Гимараенс упал в обморок.
– В тюрьму! – пролепетал он. – Как вы не понимаете, сеньор, для меня это крах! Посадить в тюрьму Синего человека – все равно что пустить меня по миру. Ваше превосходительство, я готов заплатить любой штраф! У меня нет к нему претензий! Простите дикаря!
– Пусть он дикарь, если вам угодно так думать! Но он поднял руку на меня, верховного судью города. Он должен понести наказание, и будет наказан! Я вымою его, а после отправлю на шахты. Ему будет где применить свою силу.
– Но, ваше превосходительство! Его цвет не отмывается, не оттирается…
– Рассказывай!.. – воскликнул удивленный судья. – Так я и поверил!..
– О! Это истинная правда!
– Ну так тем вернее надо его посадить!
– Ваше превосходительство…
– Еще слово, и вы отправитесь следом! Снимите-ка с него цепь.
С законом не шутят. И сеньор Гимараенс поспешил исполнить приказ. Через мгновение патруль уводил Синего человека, пробираясь сквозь толпу, которая могла теперь разглядывать его, не затратив ни гроша.
Он брел молча, понурив голову, как вдруг чей-то возглас, совсем рядом, заставил его встрепенуться.
– Черт возьми! Милосердный Боже!.. Да это же он! – кричали по-французски.
Присмотревшись, конвоируемый заметил двух мужчин, вернее мужчину и подростка в матросской форме, и в свою очередь закричал от удивления и радости:
– Беник!.. Ивон!..
– Месье Феликс!.. Боже правый! Ну и видок у вас!
ГЛАВА 2
О том, как Беник и Ивон попали в тюрьму. – Поверженный судья. – Снова вместе. – История Беника. – Торпеда. – Что думал боцман по поводу потопления крейсера. – Конфискация «Дорады». – Экипаж арестован. Дядя и племянник бегут. – Приключения Синего человека. – После виселицы. – Бокаирес. – Превращение Феликса Обертена. – Продан. – Чудо. – Говорите ли вы по-французски?
Пораженный Беник не верил своим глазам, узнав в синем чудовище Феликса Обертена. Ошибиться он не мог, ведь арестованный произнес не только его имя, но и имя племянника, юнги Ивона. Матрос хотел было поговорить с ним, расспросить обо всем и освободить, но не успел Ивон броситься в объятия своего спасителя, как грозный окрик судьи заставил солдат оттащить Синего человека в сторону, невзирая на протесты французов.
Однако Беник – моряк и к тому же бретонец – привык к быстрым и энергичным действиям.
– Бежим! – крикнул он юнге.
Вскоре они настигли солдат и больше не упускали их из виду. Беник продолжал:
– Если жандармы в этой собачьей стране не дают нам поговорить с месье Феликсом, как поступить?.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64