Однако мне уже лучше. Но, поверьте, я не узнаю себя! Проклятое золото!
Внезапная перемена, происшедшая с Лазурным Богом, осталась не замеченной паталосами. Кто знает, как каннибалы восприняли бы ее!.. Безоглядную веру нельзя подвергать сомнению. Вчерашние идолопоклонники сегодня могут так же исступленно низвергнуть идола, как поклонялись ему.
Тем не менее на этот раз у краснокожих, видимо, было много других забот и поважнее цвета кожи бакалейщика с улицы Ренар. Изнуренные непосильной работой, они вповалку спали на земле, благо до ужина оставалось еще время. Никто не заметил случившегося. Друзья как ни в чем не бывало вернулись на свои места.
Дебют новоиспеченных золотоискателей оказался более чем удачным Жан-Мари вскарабкался на первую, самую высокую, подпорку и остался доволен. Желоб на всю длину был покрыт слоем золота и сверкал на солнце. Понадобилось немало времени, чтобы тщательно собрать урожай. На помощь пришел Беник, иначе они не управились бы и до вечера.
Стоило боцману увидеть это сверкающее великолепие, как золотая лихорадка мгновенно овладела и им. До сих пор морской волк смотрел на происходящее довольно равнодушно. Теперь же он был как зачарованный и действовал, словно под гипнозом: с быстротой молнии взобрался на вторую пирогу и, беспрестанно вскрикивая, судорожно скоблил ее стены.
– Невероятно!.. Не может быть!.. Еще… Еще! Сколько золота, Бог мой! Жан-Мари! Не верю своим глазам!
– Никогда еще моряк, да что там моряк – даже командир эскадры, не обладал таким богатством. Ну и набьем же мы карманы!
– Весь флот будет у нас в руках!..
– Смотри, вот еще и еще.
– У меня тоже!..
– Гром и молния! Какая тяжесть!
– Эй, не упади!
– Не волнуйся, я стою на ногах крепче, чем когда-либо!
– Мы собрали только половину.
– Осталось еще две пироги.
– Красив, нечего сказать!
В последних двух желобах урожай был не меньше, но собирать его оказалось легче и быстрее. Золотой песок оседал на фильтрах, которые Жан-Мари сделал из гамаков. Матросы просто-напросто вытряхивали их один за другим, ссыпая песок в миски из бутылочной тыквы.
Закончив работу, Беник с торжествующим видом подошел к Обертену.
– Неплохая кубышка, а? Что будем делать, месье Феликс?
– Полагаю, ее нужно спрятать в надежном месте.
– Ну и тяжесть, доложу вам!
– Как вы думаете, сколько это может весить?
– Боюсь даже гадать…
– А все же…
– У меня верная рука, могу определить довольно точно…
– Говорите же!
– Клянусь честью, да разразит меня гром! Здесь килограммов двадцать.
– Не может быть!
– Клянусь вам!
– Дайте-ка мне подержать. Я тоже кое-что понимаю в этом деле. Черт возьми! Вы правы. Здесь двадцать килограммов золота!
– А сколько это потянет во франках?
– Больше шестидесяти тысяч, друг мой…
– Шестьдесят тысяч… франков… Господи! Святая Дева!.. Эй, Жан-Мари!
– Ну, что у вас тут?
– Слыхал, что говорит месье Феликс? Здесь шестьдесят тысяч франков!..
– Тра-ля-ля! Тра-ля-ля! – запел вдруг Жан-Мари, бывший сержант.
– Эй, приятель! Ты случаем не помешался?..
– Конечно!.. Помешался!.. Тра-ля-ля!
– Послушай, ты же серьезный человек! Прекрати наконец скакать, словно мальчишка! Совсем потерял голову!
– А почему бы и нет! Взгляни-ка вот на это. – И Жан-Мари показал Бенику свой урожай. – Разрази меня гром! Но здесь еще десять килограммов!
– Месье Феликс, вы слышите? Еще десять…
– Десять килограммов… тридцать тысяч франков, – прошептал бакалейщик, уставившись в небо. – Шестьдесят и тридцать… Получается девяносто… Таким образом, наше предприятие начинается с капитала в девяносто тысяч франков. Ивон! А что ты скажешь?
– По мне, месье, что десять су, что тысяча франков – все одно. Я ничего в этом не смыслю. У меня никогда не водились деньги.
– Что верно, то верно, малыш. Но теперь все будет по-другому. Станешь богачом, и уверен, найдешь достойное применение своему капиталу. Однако, друзья, металл нужно бы хорошенько спрятать. Уж вечер, люди голодны, наверное, хотят пить. Им нужно дать отдых. Скажи-ка, Генипа, куда можно все это припрятать?
– Белые должны идти туда, в страну урити, спрятать желтую землю в обезьяний котелок.
– Куда-куда?..
– Там на деревьях большие плоды, величиной с голову, они не пропускают ни воду, ни воздух. В них можно положить желтую землю и зарыть. Долго пролежит, десять лет пролежит.
– Ну что ж! Обезьяний котелок так обезьяний котелок! Спрячем на случай, если придется покинуть эти места налегке. А теперь давайте ужинать. День прошел не напрасно. Мы заслужили добрый ужин и отдых.
ГЛАВА 6

Беник беспокоится. – Феликс уступает свою долю. – Сорок тысяч франков ренты. – Надо уходить. – Паталосы против. – Тайник. – Кровавая клятва. – На юг. – Эскортnote 204. – На четвертый день. – Генипа считает. – Враги. – Пленник. – Жан-Мари узнает своего подчиненного.
Трудно поверить, но в течение двадцати четырех дней паталосы работали, что называется, за спасибо. Вставая с рассветом, они молча, невозмутимо копали, таскали землю, трудились, словно муравьи, до темноты, проявляя редкую для диких племен покорность.
Все забыто: охота, рыбная ловля, послеобеденный отдых в гамаке, тягучая истома бесконечных дней и ночей. Сейчас никто бы не сказал, что это племя людоедов, кровожадное, жестокое племя.
Что могло превратить этих зверей в самых покладистых, робких, мирных среди всех индейцев? Суровость ли Синего человека, которая, пожалуй, привела бы в замешательство и европейца? А может, его внезапное появление во время торжественной церемонии, его решительность, даже жестокость? И только ли это стало причиной внезапной и разительной перемены? А может, разгадка всему – убежденность дикарей в божественном происхождении Синего пришельца – всесильного и всезнающего? Ведь индейцам и в голову не могло прийти, что малейший протест, малейшее недовольство целого племени легко обезоружит нового хозяина.
Но могло ли такое положение продолжаться бесконечно?
Мог ли бакалейщик с улицы Ренар, непонятно отчего превратившийся в Синего человека, оставаться непререкаемым авторитетом, вождем каннибалов?
На этот вопрос Обертен не решился бы ответить утвердительно. Он хорошо усвоил, что от славы до позора один шаг. Но как торговец, то есть человек практический, Феликс умел пользоваться моментом, зная, что сегодняшняя удача завтра может обернуться несчастьем.
Чего только не случается в жизни! Казалось, Феликс неминуемо должен был погибнуть, а он нашел клад. И теперь благодаря неутомимому труду паталосов его богатство все увеличивалось, золота становилось все больше и больше. В кубышке, как любил говаривать Беник, лежали уже сотни килограммов драгоценного металла.
Бывший боцман, а ныне капиталист, любил поболтать о сокровищах и утверждал, что драгоценного металла у них набралась уже целая тонна.
– Тонна золота!.. Неужели?! Мне кажется, Беник преувеличивает. – Как истинный профессионал, бакалейщик был склонен скорее приуменьшать свои коммерческие достижения, нежели понадеяться на большее и промахнуться. – Предлагаю считать, что у нас восемьсот килограммов. Это и так слишком.
– Будь по-вашему, месье Феликс. Уступаю двести кило. Не жалко!
– Э-э, дорогой мой! Двести кило – это шестьсот тысяч франков. Не стоит бросаться подобными суммами.
– А сколько стоят во Франции восемьсот килограммов золота?
– Около двух с половиной миллионов франков!
– Черт побери! А если поделить на четыре?
– Нет, Беник. Делить нужно на троих: вы, Жан-Мари и Ивон.
– А как же ваша доля?
– Мне ничего не нужно.
– Погодите! Ведь мы всем обязаны вам!..
– Конечно, вы всем обязаны мне, потому что я всем обязан вам!
– Но это невозможно! Как же так? Пусть вы и сухопутный, но стали членом нашего морского братства. У нас все общее.
– Оставьте! Не надо уговаривать меня. Золото принадлежит вам троим. Я так хочу!
– Вы сейчас сказали, как адмирал. Я понимаю, существуют приказы, их необходимо выполнять. Но при этом можно относиться к приказу по-своему.
– Ладно! Послушайте-ка лучше. Если здесь почти два с половиной миллиона, то каждый из вас получит по восемьсот тысяч франков.
– Неплохо!
– Одних только процентов набежит сорок тысяч в год.
– Да это же и потратить не на что!
– Погодите, друг мой. Прежде, чем строить планы, подумайте, как мы можем переправить золото во Францию…
– А и правда!.. Я как-то об этом не подумал. Доминика не просто переправить. Он слишком тяжелый.
– Что вы называете Домиником?
– По-нашему это что-то вроде сейфа. Но сейчас речь не об этом. Надо подумать, где можно спрятать золото, чтобы позднее вернуться за ним.
– Вот именно, мой дорогой! Причем подумать очень крепко. Я вовсе не уверен, что продержусь долго. Кто знает, насколько хватит их обожания.
– Что же вы предлагаете?
– Я перебрал в голове множество планов, но ни один не годится.
– Может, еще немного подождать?
– А чего, собственно, ждать? Выработка падает, золотое поле истощено. Да и паталосам уже невмоготу.
– Верно, не ровен час, эти людоеды начнут бунтовать.
– Скажите по совести, Беник, разве они не сделали все, что было в их силах? Впрочем, оставим это. Нужно подумать об уходе.
– Уйти-то отсюда можно, но куда идти? Мы в Бразилии, в дикой стране. Но и здесь существуют власти. А мы, не забывайте, вне закона.
– Нужно во что бы то ни стало перебраться куда-нибудь, где нам нечего будет делить с властями.
– Но я не знаю здешних мест.
– Самые близкие к нам страны, или точнее будет сказать – наименее удаленные от нас, Боливия и Аргентина. Там свои порядки. Но до этих стран еще сотни миль.
– Были бы терпение и время – доберемся.
– Нас четверо, из которых один ребенок. Я совсем не уверен, что Генипа пойдет с нами. У нас нет оружия и нет лодки, а там полно рек. К тому же придется передвигаться пешком, лошадей тоже нет.
– Черт побери! Да еще клад весит восемьсот килограммов! Ничего не остается, как схоронить его здесь в укромном местечке.
– Это-то меня и беспокоит. Я не столько волнуюсь о себе, сколько о вашем капитале.
– Вы так добры, месье Феликс.
– Думаю, самое разумное оставить сокровища у паталосов.
– А если его растащат? Представьте только, месье, у меня никогда не было ни гроша. А тут такое богатство. Жаль будет остаться с носом.
– Не волнуйтесь! Чего-чего, а потайных мест здесь хоть отбавляй.
– Так-то оно так, а все же боязно… И потом, каким образом вы собираетесь забрать клад?
– Если только нам посчастливится выбраться из Бразилии, ничто не помешает организовать экспедицию и вернуться сюда с людьми и вьючными животными.
– Это стоит уйму денег!..
– Беник, дружище, вы становитесь скрягой. Впрочем, если желаете, тащите свою долю на себе.
– Вы, как всегда, правы. Сокровища просто вскружили мне голову. Чертова кубышка! Зашвырнуть в реку, и вся недолга!
– Вы ударяетесь в крайности! Не лучше ли выбрать золотую середину?
– Вы, месье, так заботитесь о нас! Вы настоящий человек! И голова!..
– Стало быть, нужно слушать меня. Делайте, что вам говорят: готовьтесь в дорогу.
– Когда тронемся? Наверное, чем скорее, тем лучше!
– Как только спрячем ваше золото, соберем провизию и все как следует обдумаем.
– Я полагаюсь на вас!
– А остальные?
– Ивон всегда на вашей стороне, в нем я совершенно уверен. Да и Жан-Мари тоже согласится. Вы же знаете его.
Спустя несколько часов Феликс подозвал к себе бывшего вождя паталосов и спросил, не знает ли тот подходящего тайника. Синий человек научился кое-как объясняться с индейцами, к тому же верный Генипа всегда был рядом, так что вождь быстро понял, чего от него хотят. Просьба не вызвала у него ни любопытства, ни протеста. Он помог выбрать место, где и спрятал сокровища, торжественно объявив, что они принадлежат белым друзьям паталосов и тайна будет свято храниться.
Бывший вождь и немногие посвященные поклялись не открывать ее никому. Клятву скрепили кровью. Знаток кураре утверждал, что ни один индеец не нарушит подобного обещания. Это немного успокоило Беника.
Оставалось позаботиться о провизии.
И тут возникла неожиданная загвоздка. Оказалось, что паталосы настолько привязались к своему новому вождю, что ни в какую не хотели отпускать его от себя. Белые могут идти на все четыре стороны, но Лазурный Бог… их идол… покровитель племени… Нет!.. Это невозможно!
Синий человек был в отчаянии: ему не уйти отсюда, он так и останется среди дикарей, вождем племени каннибалов.
Однако тут в дело вмешался Генипа. Синий человек, дескать, вовсе и не думает покидать их навсегда. Напротив. Он лишь желает посетить соседние страны, другие народы… Он скоро вернется. Если паталосы не верят, они могут отправить с ним своих людей.
– Позволь, – сказал по-французски Жан-Мари, который тоже успел научиться понимать местный диалект, – о чем ты говоришь? Что мы будем делать с этими индейцами?
– Жамали говорит не думая. Когда мы будем далеко отсюда, нам будет легче отделаться от них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64