Недолго думая, я собрал всех своих, объяснил что к чему и приказал сматываться, и побыстрее, если они не хотят угодить за решетку. Упрашивать не пришлось. Все заторопились покинуть судно. Своя шкура дорога, через четверть часа их и след простыл. Свидание назначили через три месяца либо в Пернамбуко, либо в Рио, либо в одном из главных портов Бразилии. Мы не теряли надежды все же выпутаться. Пора было и мне уходить. Оставить мою «Дораду»! Но ведь они ее продадут… «Нет. Ничего они не получат», – решил я. Спустившись в камбуз, я разлил весь спирт, который там был, и поджег. Бедная моя «Дорада»! Я едва успел сойти на берег. Она вспыхнула, словно бочка с гудроном. И тут как раз обнаружилось, что приближается патруль, чтобы арестовать меня…
– Бедная «Дорада»! – завздыхали Беник и Ивон. Настоящие моряки, они любили свой корабль.
– Я убежал, – продолжал капитан, – прятался в городе. Мне повезло: удалось сговориться с капитаном одного американского судна, которое готовилось отплыть на другой день. В кармане не было ни гроша, ведь все, что имел, я раздал людям. Пришлось наняться матросом. Американец, очевидно, принял меня за дезертира, но, окинув взглядом мою крепкую фигуру, вероятно, решил, что я смогу пригодиться. Меня взяли на борт. На следующий день мы отплыли. Странные бывают случаи! Оказавшись в море, я стал рыться в кошельке, надеясь, что между бумагами завалялся какой-нибудь банковский билет. Сунул туда руку и… Угадайте!
– Билет на тысячу франков! – вскричал Беник.
– Два билета по тысяче каждый! – подхватил Жан-Мари.
– Не угадали! Это оказался вексельnote 302 на двести тысяч франков, оставленный мне Феликсом. Я мог получить по векселю деньги, взять нужную сумму, а остальное отправить его семье. Естественно, я никому не сказал о находке и продолжал работать матросом. По прибытии в Колонnote 303 я поспешил сойти на берег и по железной дороге направился в сторону Панамыnote 304. Почему именно в Панаму? Думаю, что меня вела судьба. На следующий день, слоняясь вокруг игорного дома, я встретил своего приятеля-американца. Тому не терпелось повеселиться, и он намеревался промотать свои доллары в игорном доме. Он взял меня с собой, ссудил несколькими монетами, чтобы я попытал счастье. И я выиграл! Потом снова выиграл! Все время выигрывал! Вскоре передо мной на столе лежала гора золота и банкнот. Я взял банк в триста тысяч франков.
– Тысяча чертей! – ахнули моряки.
– Мой капитан, напротив, проигрался в пухnote 305. На следующий день повторилось то же самое. Я уже не знал, куда девать деньги. Я был чертовски богат – шестьсот тысяч франков!
Американец напился в стельку. Он получил от меня около десяти тысяч франков, но проиграл. Это был настоящий игрок, он не хотел отступать.
– Мистер Керневель, – сказал он мне, – у меня нет денег даже на один коктейль…
– Я в вашем распоряжении.
– Нет! Сделаем лучше так: фортунаnote 306 должна улыбнуться мне. Я хочу играть, но не имею денег… Вы отличный моряк, я продам вам свой корабль.
– Но, капитан, я не так богат…
– Вот все бумаги… Сто тысяч долларов… Идет?
– Это слишком, – ответил я, нужно же было поторговаться. – Сорок тысяч франков!
– Годится! Идите в консульство и подпишите купчую. Капитан Керневель, «Авраам Линкольн» – ваш! Доставите мой груз в Колон, и все. Может, возьмете еще груз?
– Благодарю вас, капитан! У меня нет для этого денег.
– Так играйте!
– Никогда в жизни! Слово моряка! Не следует дважды искушать судьбу.
Два часа спустя акт о купле-продаже был подписан, и я отправился по железной дороге в Колон. Вместе со мною поехал служащий американского консульства, он должен был присутствовать при моем вступлении во владение судном и подтвердить законность сделки. В три дня подобралась отличная команда. Завтра вы ее увидите.
– А ваш приятель? Что с ним стало? Бьюсь об заклад, он до нитки проигрался, – воскликнул Беник.
– На следующий день после моего отъезда пустил себе пулю в лоб. Я узнал об этом из присланной мне телеграммы.
– А что было потом?
– Это, собственно, и все. Я стал другим человеком. Владельцем и одновременно капитаном великолепного судна. Тут же вернулся в Бразилию. По всем портам искал матросов с «Дорады». И что удивительно, нашел почти всех.
– Значит, и Кервен…
– Кервен на борту.
– Ах! Капитан… – прервал их Жан-Мари, побледневший как мертвец. – Кервен?.. На борту?..
– Конечно!
– Мой брат! Я не видел его десять лет!
– Твой брат? Настоящий матрос, лучший из моих матросов. Он заменил Беника, стал боцманом.
– Капитан, разрешите мне повидаться с ним.
– Ну конечно же, друг мой.
– Прямо сейчас? Не так ли?
– Я позову юнгу. Он разбудит его и приведет сюда. А потом, коль уж мы собрались все вместе, обдумаем, как вызволить Феликса из лап этих негодяев.
Возможностей не слишком-то много. Нужна смекалка и конспирацияnote 307. Ты, Беник, и ты, Жан-Мари, можете не беспокоиться. Никому и в голову не придет искать вас на борту. Завтра с раннего утра мы с Ивоном сойдем на землю. Узнаем, где Феликс, а часам к двенадцати отправимся в отель «Клебер». Там будет наш штаб на суше. Думаю, нет нужды напоминать о том, что языки надо держать за зубами. Никто, кроме твоего брата, Жан-Мари, не должен знать о наших планах. А! Вот и юнга. Сейчас он позовет Кервена.
ГЛАВА 6
Досадное препятствие. – Благородное сердце. – Архитектор. – План. – Стратегия. – Пожар на рейде. – Корабль в огне. – Душераздирающие крики. – Это англичанин. – А тем временем… – Ночной поход. – В клумбе с гортензиями. – Да будет свет! – Персонал возвращается. – Взломанная дверь. – Охота на человека. – Нагнали. – Другой Синий человек.
– Итак, доктор, вы утверждаете, что месье Феликса в больнице нет?
– Увы! Капитан, я пытался сделать все, что в моих силах, чтобы продержать этого милейшего господина здесь как можно дольше. О, мой несчастный соотечественник!
– Значит, я пришел слишком поздно!
– Очень сожалею! Видите ли, ненависть англичан крайне опасна. Они из тех людей, что, вцепившись в жертву, уже не отпускают ее.
– Но их версия, поверьте, совершенно абсурднаnote 308. Не понимаю, в каком горячечном мозгу она родилась.
– Я в курсе. Месье Обертен все мне рассказал, и нет оснований не верить ему.
– Какая досада, что я не пришел сюда двадцать четыре часа назад! Силой бы забрал его из больницы. Расшвырял бы этих негодяев, этих шпиков, что топчутся у входа, и увез бы на борт своего судна.
– А теперь его препроводили в английскую миссию и содержат под охраной солдат, которые головой отвечают за пленника.
– Какая низость!
– Согласен с вами. Но в моих силах только протестовать, что я и делаю.
– Его арестовали вчера, не так ли?
– Нет, только сегодня утром. До этого состоялся обмен нотамиnote 309 между британским представительством и аргентинским правительством… Англичане обвинили месье Обертена в совершении правового преступления и утверждали, что Синий человек – подданный Ее Величества. Естественно, он не мог дольше оставаться здесь. Я получил приказ префекта, письменное указание, не препятствовать аресту, чему вынужден был подчиниться.
– Неужели французский посол сквозь пальцы смотрит на нарушения международного права?
– Посол в отсутствии…
– Их никогда нет на месте в нужный момент. Эти высокопоставленные персоны на расстоянии чуют неприятности.
– Да. Высокопоставленные и часто абсолютно бесполезные. Секретарь посольства не удосужился сказать ни слова в защиту вашего несчастного друга.
– Ну, ничего! Я разберусь в этом деле.
– Не надеетесь ли вы, капитан, освободить месье Обертена силой?
– Именно! Силой и хитростью, доктор.
– Я целиком на вашей стороне. Но, ради всего святого, будьте осторожны. Вы имеете дело с врагом столь же умным, сколь и беспощадным. У них на рейде патрульные суда, множество матросов и солдат морской гвардии.
– Спасибо, доктор. Я ведь тоже не лыком шитnote 310. И у меня есть обстрелянные ребята.
– Повторяю, я в вашем полном распоряжении. Все, что удастся узнать, буду сообщать вам. Помогу, чем только смогу. К несчастью, в английской миссии мне не очень-то доверяют. Все из-за того, что в первый раз я встретил их представителей не очень-то радушно.
– Еще раз спасибо за все, спасибо от всего сердца. Буду держать вас в курсе всех моих действий, если, конечно, это вас интересует.
– Не сомневайтесь, друг мой! А чтобы вы убедились в моей искренности, в том, что я целиком на вашей стороне… Прошу вас не обижаться на меня за то, что я сейчас скажу.
– Но позвольте, доктор! После всего, что вы сделали! Выказали столько участия ко мне и к судьбе моего бедного друга!..
– Хорошо! Так вот: без обиняков хочу прямо спросить, не нуждаетесь ли вы в деньгах. С деньгами любое дело идет быстрее, будь то война или… авантюраnote 311. Располагайте мной… мое состояние в вашем распоряжении. Я дам столько денег, сколько понадобится. Считайте меня своим другом. Не стесняйтесь. Вы доставите мне удовольствие.
– Доктор, – прервал его моряк, не на шутку смущенный таким бескорыстием, – вы настоящий человек, настоящий француз.
– Так вы согласны, не так ли?
– К счастью, в данный момент я очень неплохо обеспечен. К тому же мой друг Феликс располагает кредитомnote 312 в двадцать тысяч франков. Но поверьте, никогда не забуду вашего благородного порыва. Я так признателен вам и навсегда ваш покорный слуга!
– Ну что ж! Все к лучшему.
– Еще одно слово, если позволите. Как полагаете, насколько серьезна болезнь моего друга? Вы находите ее неизлечимой?
– Боюсь, что да! Однако же природа человеческая обладает такими обширными ресурсамиnote 313, о каких мы подчас даже и не подозреваем. Я не возьму на себя смелость категорично утверждать, что болезнь никогда не отступит. Будем надеяться, что организм месье Феликса сумеет преодолеть недуг. Если он совсем и не излечится, то, быть может, состояние его все же станет лучше. Что до лекарств, то они способны лишь облегчить его участь. Приходите ко мне завтра. Я распишу строгий режим, которого он должен будет придерживаться после того, как, надеюсь, вам удастся его вызволить.
– До свидания, доктор. Благодарю вас!
– До скорого свидания, капитан.
Из разговора доктора Роже с капитаном «Авраама Линкольна» читатель может заключить, в каком незавидном положении оказался герой нашего повествования.
Оставив на борту своего судна Беника и Жана-Мари, капитан сошел на берег, сопровождаемый Ивоном.
Первой его заботой было посетить центральную больницу, где, как он надеялся, лежал Феликс. Нужно ли говорить об овладевшем Анрийоном отчаянии, когда он узнал, что лишь сегодня утром Обертена увезли из клиники.
Поль не хотел верить. Все его планы рушились. В слабой надежде на ошибку он решил встретиться с главным врачом больницы, доктором Роже. Ему дали адрес.
Увы! Посещение профессора лишь подтвердило печальное известие. В довершение всех своих несчастий Феликс очутился в лапах англичан.
Увезти его из госпиталя, воспользовавшись доверчивостью лечащего врача, было бы делом несложным. Но как вырвать друга из лап английских властей? Там уж не приходится рассчитывать на доброту хозяев. Англичане, должно быть, охраняют свое представительство не хуже, чем настоящую цитадельnote 314.
– Не беда! – успокаивал себя Поль Анрийон, быстро шагая вместе с Ивоном по мостовой. – Мы преодолеем любые преграды, все в щепки разнесем! Хитростью ли, силой ли, но спасем его. Правда, Ивон?
– Конечно, капитан! Разнесем их в пух и прах!
– Но все надо делать с умом и по порядку. Для начала главное узнать, что и как внутри этого распроклятого здания.
– А что, если нам поболтаться возле него, повынюхать, что к чему?
– Идет!
До английской миссии они дошли за какие-нибудь пятнадцать минут. Достаточно было взглянуть на это сооружение, чтобы понять, что перед ними своеобразный дворец. Здание было одноэтажным, как большинство жилых построек в Буэнос-Айресе, но вокруг раскинулся громадный парк с вековыми деревьями и тенистыми аллеями. Листва деревьев почти полностью закрывала мощные стены. В одной части строения находились жилье, бюро и салоны, а в другой – хозяйственные службы и другие помещения, необходимые для персонала…
– Надо бы заполучить план этого логова, – прошептал капитан. – Но как его добыть?
Разговаривая с Ивоном, Анрийон обводил взглядом стены и вдруг заметил надпись на фасадеnote 315. Архитекторы почему-то любят украшать свои творения банальными изречениямиnote 316 и выбивать на фасаде свое имя, надеясь, вероятно, что память о них останется, таким образом, в веках. А может быть, дело просто в рекламе.
Надпись, на которую обратил внимание капитан, была предельно скромной: имя архитектора – Орландо, и год – 1867.
– Вот это здорово! Нам остается только выяснить, жив ли еще сеньор Орландо, создатель этого произведения искусства, и живет ли он в Буэнос-Айресе. Ивон, ты не хочешь пить?
– Не прочь, капитан.
– В таком случае зайдем в кафе, выпьем стаканчик вермута с сельтерскойnote 317.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Бедная «Дорада»! – завздыхали Беник и Ивон. Настоящие моряки, они любили свой корабль.
– Я убежал, – продолжал капитан, – прятался в городе. Мне повезло: удалось сговориться с капитаном одного американского судна, которое готовилось отплыть на другой день. В кармане не было ни гроша, ведь все, что имел, я раздал людям. Пришлось наняться матросом. Американец, очевидно, принял меня за дезертира, но, окинув взглядом мою крепкую фигуру, вероятно, решил, что я смогу пригодиться. Меня взяли на борт. На следующий день мы отплыли. Странные бывают случаи! Оказавшись в море, я стал рыться в кошельке, надеясь, что между бумагами завалялся какой-нибудь банковский билет. Сунул туда руку и… Угадайте!
– Билет на тысячу франков! – вскричал Беник.
– Два билета по тысяче каждый! – подхватил Жан-Мари.
– Не угадали! Это оказался вексельnote 302 на двести тысяч франков, оставленный мне Феликсом. Я мог получить по векселю деньги, взять нужную сумму, а остальное отправить его семье. Естественно, я никому не сказал о находке и продолжал работать матросом. По прибытии в Колонnote 303 я поспешил сойти на берег и по железной дороге направился в сторону Панамыnote 304. Почему именно в Панаму? Думаю, что меня вела судьба. На следующий день, слоняясь вокруг игорного дома, я встретил своего приятеля-американца. Тому не терпелось повеселиться, и он намеревался промотать свои доллары в игорном доме. Он взял меня с собой, ссудил несколькими монетами, чтобы я попытал счастье. И я выиграл! Потом снова выиграл! Все время выигрывал! Вскоре передо мной на столе лежала гора золота и банкнот. Я взял банк в триста тысяч франков.
– Тысяча чертей! – ахнули моряки.
– Мой капитан, напротив, проигрался в пухnote 305. На следующий день повторилось то же самое. Я уже не знал, куда девать деньги. Я был чертовски богат – шестьсот тысяч франков!
Американец напился в стельку. Он получил от меня около десяти тысяч франков, но проиграл. Это был настоящий игрок, он не хотел отступать.
– Мистер Керневель, – сказал он мне, – у меня нет денег даже на один коктейль…
– Я в вашем распоряжении.
– Нет! Сделаем лучше так: фортунаnote 306 должна улыбнуться мне. Я хочу играть, но не имею денег… Вы отличный моряк, я продам вам свой корабль.
– Но, капитан, я не так богат…
– Вот все бумаги… Сто тысяч долларов… Идет?
– Это слишком, – ответил я, нужно же было поторговаться. – Сорок тысяч франков!
– Годится! Идите в консульство и подпишите купчую. Капитан Керневель, «Авраам Линкольн» – ваш! Доставите мой груз в Колон, и все. Может, возьмете еще груз?
– Благодарю вас, капитан! У меня нет для этого денег.
– Так играйте!
– Никогда в жизни! Слово моряка! Не следует дважды искушать судьбу.
Два часа спустя акт о купле-продаже был подписан, и я отправился по железной дороге в Колон. Вместе со мною поехал служащий американского консульства, он должен был присутствовать при моем вступлении во владение судном и подтвердить законность сделки. В три дня подобралась отличная команда. Завтра вы ее увидите.
– А ваш приятель? Что с ним стало? Бьюсь об заклад, он до нитки проигрался, – воскликнул Беник.
– На следующий день после моего отъезда пустил себе пулю в лоб. Я узнал об этом из присланной мне телеграммы.
– А что было потом?
– Это, собственно, и все. Я стал другим человеком. Владельцем и одновременно капитаном великолепного судна. Тут же вернулся в Бразилию. По всем портам искал матросов с «Дорады». И что удивительно, нашел почти всех.
– Значит, и Кервен…
– Кервен на борту.
– Ах! Капитан… – прервал их Жан-Мари, побледневший как мертвец. – Кервен?.. На борту?..
– Конечно!
– Мой брат! Я не видел его десять лет!
– Твой брат? Настоящий матрос, лучший из моих матросов. Он заменил Беника, стал боцманом.
– Капитан, разрешите мне повидаться с ним.
– Ну конечно же, друг мой.
– Прямо сейчас? Не так ли?
– Я позову юнгу. Он разбудит его и приведет сюда. А потом, коль уж мы собрались все вместе, обдумаем, как вызволить Феликса из лап этих негодяев.
Возможностей не слишком-то много. Нужна смекалка и конспирацияnote 307. Ты, Беник, и ты, Жан-Мари, можете не беспокоиться. Никому и в голову не придет искать вас на борту. Завтра с раннего утра мы с Ивоном сойдем на землю. Узнаем, где Феликс, а часам к двенадцати отправимся в отель «Клебер». Там будет наш штаб на суше. Думаю, нет нужды напоминать о том, что языки надо держать за зубами. Никто, кроме твоего брата, Жан-Мари, не должен знать о наших планах. А! Вот и юнга. Сейчас он позовет Кервена.
ГЛАВА 6
Досадное препятствие. – Благородное сердце. – Архитектор. – План. – Стратегия. – Пожар на рейде. – Корабль в огне. – Душераздирающие крики. – Это англичанин. – А тем временем… – Ночной поход. – В клумбе с гортензиями. – Да будет свет! – Персонал возвращается. – Взломанная дверь. – Охота на человека. – Нагнали. – Другой Синий человек.
– Итак, доктор, вы утверждаете, что месье Феликса в больнице нет?
– Увы! Капитан, я пытался сделать все, что в моих силах, чтобы продержать этого милейшего господина здесь как можно дольше. О, мой несчастный соотечественник!
– Значит, я пришел слишком поздно!
– Очень сожалею! Видите ли, ненависть англичан крайне опасна. Они из тех людей, что, вцепившись в жертву, уже не отпускают ее.
– Но их версия, поверьте, совершенно абсурднаnote 308. Не понимаю, в каком горячечном мозгу она родилась.
– Я в курсе. Месье Обертен все мне рассказал, и нет оснований не верить ему.
– Какая досада, что я не пришел сюда двадцать четыре часа назад! Силой бы забрал его из больницы. Расшвырял бы этих негодяев, этих шпиков, что топчутся у входа, и увез бы на борт своего судна.
– А теперь его препроводили в английскую миссию и содержат под охраной солдат, которые головой отвечают за пленника.
– Какая низость!
– Согласен с вами. Но в моих силах только протестовать, что я и делаю.
– Его арестовали вчера, не так ли?
– Нет, только сегодня утром. До этого состоялся обмен нотамиnote 309 между британским представительством и аргентинским правительством… Англичане обвинили месье Обертена в совершении правового преступления и утверждали, что Синий человек – подданный Ее Величества. Естественно, он не мог дольше оставаться здесь. Я получил приказ префекта, письменное указание, не препятствовать аресту, чему вынужден был подчиниться.
– Неужели французский посол сквозь пальцы смотрит на нарушения международного права?
– Посол в отсутствии…
– Их никогда нет на месте в нужный момент. Эти высокопоставленные персоны на расстоянии чуют неприятности.
– Да. Высокопоставленные и часто абсолютно бесполезные. Секретарь посольства не удосужился сказать ни слова в защиту вашего несчастного друга.
– Ну, ничего! Я разберусь в этом деле.
– Не надеетесь ли вы, капитан, освободить месье Обертена силой?
– Именно! Силой и хитростью, доктор.
– Я целиком на вашей стороне. Но, ради всего святого, будьте осторожны. Вы имеете дело с врагом столь же умным, сколь и беспощадным. У них на рейде патрульные суда, множество матросов и солдат морской гвардии.
– Спасибо, доктор. Я ведь тоже не лыком шитnote 310. И у меня есть обстрелянные ребята.
– Повторяю, я в вашем полном распоряжении. Все, что удастся узнать, буду сообщать вам. Помогу, чем только смогу. К несчастью, в английской миссии мне не очень-то доверяют. Все из-за того, что в первый раз я встретил их представителей не очень-то радушно.
– Еще раз спасибо за все, спасибо от всего сердца. Буду держать вас в курсе всех моих действий, если, конечно, это вас интересует.
– Не сомневайтесь, друг мой! А чтобы вы убедились в моей искренности, в том, что я целиком на вашей стороне… Прошу вас не обижаться на меня за то, что я сейчас скажу.
– Но позвольте, доктор! После всего, что вы сделали! Выказали столько участия ко мне и к судьбе моего бедного друга!..
– Хорошо! Так вот: без обиняков хочу прямо спросить, не нуждаетесь ли вы в деньгах. С деньгами любое дело идет быстрее, будь то война или… авантюраnote 311. Располагайте мной… мое состояние в вашем распоряжении. Я дам столько денег, сколько понадобится. Считайте меня своим другом. Не стесняйтесь. Вы доставите мне удовольствие.
– Доктор, – прервал его моряк, не на шутку смущенный таким бескорыстием, – вы настоящий человек, настоящий француз.
– Так вы согласны, не так ли?
– К счастью, в данный момент я очень неплохо обеспечен. К тому же мой друг Феликс располагает кредитомnote 312 в двадцать тысяч франков. Но поверьте, никогда не забуду вашего благородного порыва. Я так признателен вам и навсегда ваш покорный слуга!
– Ну что ж! Все к лучшему.
– Еще одно слово, если позволите. Как полагаете, насколько серьезна болезнь моего друга? Вы находите ее неизлечимой?
– Боюсь, что да! Однако же природа человеческая обладает такими обширными ресурсамиnote 313, о каких мы подчас даже и не подозреваем. Я не возьму на себя смелость категорично утверждать, что болезнь никогда не отступит. Будем надеяться, что организм месье Феликса сумеет преодолеть недуг. Если он совсем и не излечится, то, быть может, состояние его все же станет лучше. Что до лекарств, то они способны лишь облегчить его участь. Приходите ко мне завтра. Я распишу строгий режим, которого он должен будет придерживаться после того, как, надеюсь, вам удастся его вызволить.
– До свидания, доктор. Благодарю вас!
– До скорого свидания, капитан.
Из разговора доктора Роже с капитаном «Авраама Линкольна» читатель может заключить, в каком незавидном положении оказался герой нашего повествования.
Оставив на борту своего судна Беника и Жана-Мари, капитан сошел на берег, сопровождаемый Ивоном.
Первой его заботой было посетить центральную больницу, где, как он надеялся, лежал Феликс. Нужно ли говорить об овладевшем Анрийоном отчаянии, когда он узнал, что лишь сегодня утром Обертена увезли из клиники.
Поль не хотел верить. Все его планы рушились. В слабой надежде на ошибку он решил встретиться с главным врачом больницы, доктором Роже. Ему дали адрес.
Увы! Посещение профессора лишь подтвердило печальное известие. В довершение всех своих несчастий Феликс очутился в лапах англичан.
Увезти его из госпиталя, воспользовавшись доверчивостью лечащего врача, было бы делом несложным. Но как вырвать друга из лап английских властей? Там уж не приходится рассчитывать на доброту хозяев. Англичане, должно быть, охраняют свое представительство не хуже, чем настоящую цитадельnote 314.
– Не беда! – успокаивал себя Поль Анрийон, быстро шагая вместе с Ивоном по мостовой. – Мы преодолеем любые преграды, все в щепки разнесем! Хитростью ли, силой ли, но спасем его. Правда, Ивон?
– Конечно, капитан! Разнесем их в пух и прах!
– Но все надо делать с умом и по порядку. Для начала главное узнать, что и как внутри этого распроклятого здания.
– А что, если нам поболтаться возле него, повынюхать, что к чему?
– Идет!
До английской миссии они дошли за какие-нибудь пятнадцать минут. Достаточно было взглянуть на это сооружение, чтобы понять, что перед ними своеобразный дворец. Здание было одноэтажным, как большинство жилых построек в Буэнос-Айресе, но вокруг раскинулся громадный парк с вековыми деревьями и тенистыми аллеями. Листва деревьев почти полностью закрывала мощные стены. В одной части строения находились жилье, бюро и салоны, а в другой – хозяйственные службы и другие помещения, необходимые для персонала…
– Надо бы заполучить план этого логова, – прошептал капитан. – Но как его добыть?
Разговаривая с Ивоном, Анрийон обводил взглядом стены и вдруг заметил надпись на фасадеnote 315. Архитекторы почему-то любят украшать свои творения банальными изречениямиnote 316 и выбивать на фасаде свое имя, надеясь, вероятно, что память о них останется, таким образом, в веках. А может быть, дело просто в рекламе.
Надпись, на которую обратил внимание капитан, была предельно скромной: имя архитектора – Орландо, и год – 1867.
– Вот это здорово! Нам остается только выяснить, жив ли еще сеньор Орландо, создатель этого произведения искусства, и живет ли он в Буэнос-Айресе. Ивон, ты не хочешь пить?
– Не прочь, капитан.
– В таком случае зайдем в кафе, выпьем стаканчик вермута с сельтерскойnote 317.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64