С золотого панциря спрыгнул, а точнее, почти свалился юноша в желто-фиолетовом помятом халате. Он растерянно оглядывался, словно не верил, что оказался на твердой земле.
– Приведите его ко мне, – распорядился владыка Хошиди.
Двое охранников взяли юношу за локти и подвели к государю.
– Кто ты, пришелец? – спросил владыка Хошиди. Юноша попытался поклониться, но его зашатало.
Теперь охранникам пришлось поддерживать юношу, чтоб он не рухнул на землю.
– Тяжелым, как видно, было путешествие на золотой черепахе, – пробормотал полководец.
– Господин! – проговорил юноша. – Прошу мне простить мой жалкий вид. Мое имя Лу Синь, я каллиграф из уезда Хандун...
– Что понадобилось в военном стане уездному каллиграфу? – удивился владыка Хошиди.
– Я послан к принцессе Фэйянь с дурными вестями, – сказал Лу Синь. – Шэси низвергнута, но во дворце новое зло...
– Принцесса Фэйянь скоро прибудет, каллиграф Лу, – сказал владыка Хошиди. – Знай же и мое имя: я государь земель Жумань, побратим покойного императора Жоа-дина, владыка Хошиди.
– Государь. – Юноша, казалось, едва дышал. Глаза его закрывались...
– Лу Синь! – позвал его владыка Хошиди. – У тебя есть доказательство твоих слов? Друзьями ты послан или врагами?
– Это... передайте принцессе. – Лу вытащил из-за пазухи платок и потерял сознание.
– В палатку к лекарю его! – распорядился Хошиди. Развернул протянутый юношей платок. Там лежала золотая женская шпилька в виде феникса. Хошиди повертел ее в руках, прищурился, всматриваясь в гравировку...
– Нэнхун, – прочитал он, и лицо его стало печально. – Это украшение несчастной императрицы... Да где же наши новобрачные?!
... Новобрачные вернулись из своего облачного паломничества лишь к часу Барсука. Хитрый Баосюй сразу влетел в брачный шатер, поскольку его жена из одежды имела на себе только его поцелуи. Драконы спокойно относятся к наготе, но люди – другое дело. Мало кто здраво отнесется к тому, что принцесса Фэйянь явится перед вельможными военачальниками и войском голышом.
Оставив Фэйянь в шатре приводить себя в порядок и одеваться, дракон с утомленным, но очень самодовольным видом выполз наружу. Протопал с сотню шагов и потрясенно остановился:
– Как ты здесь оказалась, Лоин?!
Разумеется, этот вопрос дракон задавал той самой золотой черепахе, которая привезла в стан своего хозяина Лу Синя. Черепаха высунула из панциря голову, ее глаза засветились пурпуром:
– Баосюй?! Вот уж нежданная встреча! А ты как здесь оказался?
– Я первым задал вопрос, – сердито качнул усами Баосюй.
– Ты остался столь же вздорным и неприветливым, Владыка Изумрудного Клана! – мотнула головой черепаха. – А ведь я равна тебе в силе, возрасте и происхождении! Пристало ли тебе грубое обхождение с Владычицей Клана Черного Золота?
– Я помню время, когда ты была обычной черепахой, плававшей в мутных водах реки Дэ. Это потом ты вознеслась. Благодаря некоторым особым заслугам.
– Мне нечего стыдиться, Баосюй! Я тебе была не жена! А ты так часто пропадал неизвестно где!
– И потому ты мне изменила с целым горным племенем? А потом с сотней Небесных Сановников? С богом Лудэ? С богиней Цаин? С тридцатью тремястами, то есть с тремястами тридцатью оборотнями из Бамбуковой Расселины? Учти, я назвал лишь тех, о ком знаю точно, что они полировали тебе панцирь. Распутница.
– Сам не лучше. Может, оставим старые обиды? Уже прошли с тех пор тысячи лет...
– Ты права. Оставим обиды. Так зачем ты здесь?
– Я привезла сюда одного юношу...
– Ха-ха! Ты не унимаешься!
– Захлопни пасть! Я выполняла поручение Небесной Чиновницы Юй, наперсницы государыни Нэнхун!
– О. В таком случае извини меня. Похоже, ты и впрямь взялась за ум. Как связаны между собой наперсница пребывающей в Небесном Доме государыни и какой-то юноша?
– Произошли ужасные события, Баосюй. Грядет новая беда и несправедливость. Но у меня нет полномочий это рассказывать. Скажу только, что юноша послан вестником к принцессе Фэйянь, я же должна была лишь найти то место, где принцесса пребывает.
– К Фэйянь? Странно.
– Ты знаешь принцессу, Баосюй?
– Более чем, Лоин. Не далее как вчера она стала моей законной женой.
– Что?! Ты же еще мне говорил, что никогда не женишься!!!
– Я передумал. Впрочем, это пустая болтовня. Где сейчас этот вестник?
– Кажется, им занимаются лекари. Он плохо перенес путешествие в облаках – я летела с ним от самого императорского дворца и почти нигде не останавливалась на отдых.
– Жестокая Лоин!
– Сам не лучше!
– Ладно, пойду навещу супругу.
– Скажи своей принцессе, чтоб она поговорила с вестником! Время не терпит!
– Не учи дракона изрыгать пламя.
Величаво развернувшись, Баосюй двинулся к свадебному шатру.
Но оказалось, что принцесса Фэйянь уже знает о происшедшем. Пока дракон препирался с Лоин, к принцессе в шатер заглянула военачальница Тэнкай и рассказала о золотой черепахе и печальном вестнике. Фэйянь, успевшая к тому времени прилично одеться, отправилась в палатку лекарей. Здесь ее встретил владыка Хошиди.
– Принцесса...
– Государь... Где этот человек?
– Идемте.
Они вошли в палатку. Здесь пустовало с дюжину лежанок, потому что воины Хошиди не очень-то любили лечиться и всем врачеваниям предпочитали чарку доброго вина. Но на одной лежанке крепко спал изможденный молодой человек. Тут же подошел лекарь с чашкой какого-то отвара в руках.
– Владыки, – поклонился лекарь, – этот юноша очень ослаб, но вы можете с ним поговорить. Я разбужу его и дам отвар золотого корня, это придаст ему сил и бодрости. Госпожа? Что с вами?
– Нет, ничего. – Побледневшая Фэйянь через силу улыбнулась. Прошу вас, разбудите его.
Она смотрела на юношу, и необъяснимая печаль застилала ей глаза. Фэйянь прикусила губу, чтобы не заплакать.
Лекарь коснулся плеча юноши:
– Господин Лу, проснитесь. Вас посетили высокие гости.
Юноша открыл глаза, с усилием сел в постели, прижал руки к груди:
– Прошу простить мне мою непочтительность, но я не в силах встать.
– Выпейте это.
Лу выпил отвар и лишь после этого поглядел на стоявших у его постели людей. Глаза его расширились, когда он рассмотрел лицо Фэйянь.
– Это вы... – прошептал он, бледнея. – Я искал вас повсюду…
Принцесса подняла ладонь, как бы запрещая ему говорить, и заговорила сама:
– Я принцесса Фэйянь, наследница династии Тэн. Что ты хочешь сказать мне, вестник?
– Принцесса... – пошевелил губами молодой человек. Лицо его стало белее мела.
– Я слушаю тебя, вестник. – Голос принцессы стал чуть громче и тверже.
– Мое имя Лу Синь, я каллиграф из уезда Хандун, – заговорил юноша. – Я хотел бы принести вам добрые вести, принцесса, но несу худые. Убийцы ваших царственных родителей больше нет.
– Шэси мертва? – Принцесса изменилась в лице. – Но это весть славная. Кто же умертвил мою врагиню?
– Фея Цюнсан, – ответил Лу Синь. – Как выяснилось, эта фея давно заключила с Шэси преступный договор. И теперь, покончив с Шэси, фея Цюнсан сама заняла Яшмовый престол. Она жаждет погубить вас, принцесса!
– Ваши слова похожи на горячечный бред, – сказала Фэйянь. – Им не хочется верить...
– Принцесса, – нашелся владыка Хошиди. – Этот вестник привез с собой некое доказательство. И передал его мне, а я передаю вам. Это уверит вас в правдивости его слов.
Хошиди передал принцессе золотую шпильку-феникса. Та поглядела на нее и неудержимо разрыдалась:
– Это же шпилька моей матушки! Я помню ее сызмальства! Как она попала к тебе, вестник?
– Мне передала ее Небесная Чиновница Юй. Также она сказала, что эта шпилька чудесная – если вы воткнете ее в свою прическу, то сможете видеть императрицу Нэнхун и говорить с нею...
– Прически у меня еще долго не будет, – пробормотала принцесса. – Вестник Лу! Ты должен мне рассказать в подробностях все, что знаешь, что видел, что слышал!
– Да, принцесса.
– Я оставлю вас. – Хошиди хотел было выйти...
– Нет, государь, я прошу вас остаться, – попросила принцесса. – Кому, как не вам, узнать обо всем?
... Позднее Лу сам удивлялся тому, что его длинная повесть – о встрече с феей Цюнсан, о сумасшествии брата, пленившегося этой феей, о поездке во дворец и встрече с Шэси – уложилась всего-то в час с небольшим. К концу своего рассказа Лу несколько окреп, потому что лекарь то и дело поил его отваром золотого корня и вином, смешанным с соком дерева бессмертия гинкго. Наконец Лу замолчал и выжидательно посмотрел на принцессу. Та ответила ему полным непонятной грусти взглядом.
– Владыка Хошиди, – сказала Фэйянь, – позвольте обратиться к вам с просьбой.
– Все что угодно, принцесса.
– Поговорите с Баосюем обо всем, что мы сейчас узнали. Я... не смогу, это для меня слишком тяжело.
– Я понимаю, принцесса.
– Возможно, вместе с Баосюем вы найдете верное решение того, как нам одолеть новые беды. А я... побуду здесь еще немного. Совсем немного.
– Да, принцесса.
Владыка Хошиди вышел. Едва за ним закрылся полог палатки, принцесса горячо сказала Лу Синю:
– Вы не узнали меня!
– Нет! Я узнал вас, о госпожа!
– Ты не узнал меня, Лу! Понимаешь?! Больше нет на свете бродячего монаха-каллиграфа по имени Цзы Юнь! Я слишком долго шла к тому, чтобы иметь право называться именем, данным мне от рождения, не бояться этого имени и не бояться своего происхождения и сана! Я принцесса Фэйянь, во мне течет кровь императора Жоа-дина, и ни к чему мне воспоминания о том, что когда-то на бродяжьей дороге я повстречала двух братьев-каллиграфов!
– Я искал вас везде, госпожа, – горячо проговорил Лу. – Я утратил свет жизни с той поры, как увидел вас. В моем сердце ни для чего больше нет места... Я люблю вас. Люблю больше, чем собственную жизнь.
– О милостивая Гаиньинь! – вскричала принцесса и прижала ладони к губам. – Неужели это ты – герой пророчества, которое сломало мою судьбу!
– Что вы такое говорите, госпожа?
– Молчи о своей любви, Лу Синь. И не потому, что я – принцесса, а ты – всего лишь уездный каллиграф; в любви нет санов и привилегий. Что сказать тебе? Ты опоздал.
– Госпожа...
– Вчера была моя свадьба. Я стала женой того, кого полюбила всей душой и ради кого я не пожалею собственной жизни. Мне жаль тебя, как всякой женщине станет жаль влюбленного мужчину, но я ничего не могу изменить. Да и не хочу. Ведь когда мы повстречались, я не увидела в тебе того, кто заменит мне солнце и луну. И сейчас... не вижу.
– Как жестоко! – Лу опустил голову, борясь с подступившими к горлу рыданиями.
– Прости меня, каллиграф. Я не желала для тебя несчастья. Я и сбежала потому из дома твоей тетки, чтобы не стать для тебя проклятием всей жизни. Забудь о моем прежнем образе и прими то, что случилось, с легким сердцем. Ты еще встретишь ту, что более меня достойна твоей любви.
– Мне это не нужно, принцесса. – Лу справился с собой и смотрел на Фэйянь умиротворенным взглядом. – Моя любовь к вам сродни воде: что с нею ни делай, обращай в лед или в пар, она возвращается в исходное состояние и поит душу сладкой печалью. Вы никогда не полюбите меня – что с того? Я буду счастлив своей любовью. Позвольте мне лишь одно: быть вашим преданным слугой, сопровождать вас, биться за вас, преклонить колена, когда вы взойдете на престол... Хоть я и каллиграф, но обучен владеть мечом и луком, я жажду стать под знамена владыки Хошиди и освобождать Яшмовую Империю от нового зла.
– Хорошо, – сказала принцесса. – Ты возглавишь отряд, которым прежде командовал генерал Сунмин. Генерал погиб в битве с Небесными Детьми...
– Для меня это великая честь, госпожа. Я мог бы простым воином...
– Ты все-таки уездный каллиграф, – впервые за все время разговора Фэйянь позволила себе улыбнуться. – Такой чин в армии равен генеральскому... Довольно с тебя. Я должна идти.
Фейянь шагнула к выходу, но задержалась на миг: Не удивляйся, когда увидишь в нашем лагере дракона. Это и есть мой муж.
... А обо всем, что случилось далее, вам станет известно из следующей главы. Читаем, читаем, не задерживаемся!
Глава двадцать первая
ИЕРОГЛИФ «ЛЮБОВЬ»
Слышу, как ручей поет,
Как грустит бамбук...
Сердце вещее мое
Помнит каждый звук:
Поминальных четок звон,
Звон прощальных чаш,
Шелест боевых знамен
В час последний наш.
Нас преследуют враги,
Нам покоя нет.
Топчут наши сапоги
Землю сотни лет.
Нас самих уж нет давно,
Но остался он:
Звук печально неземной,
Поминальный звон.
Над императорским дворцом снова простерла свой томный покров весна. Башни, чайные павильоны, дворцовые покои, галереи, навесные мостики – все было окутано серебристо-розовой дымкой цветущих слив, персиков и вишен. Такой красоты давно здесь не видали. А самое удивительное было то, что ни сливы, ни вишни, ни персики давным-давно не росли в дворцовых садах.
Стены Непревзойденного дворца, доселе обугленные, уродливые, ветхие, теперь сияли золотом, драгоценными камнями и самоцветами. Над залой Яшмового престола матово светился потолок из дымчатого кварца, нефритовые и яшмовые стены были покрыты искусной резьбой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Приведите его ко мне, – распорядился владыка Хошиди.
Двое охранников взяли юношу за локти и подвели к государю.
– Кто ты, пришелец? – спросил владыка Хошиди. Юноша попытался поклониться, но его зашатало.
Теперь охранникам пришлось поддерживать юношу, чтоб он не рухнул на землю.
– Тяжелым, как видно, было путешествие на золотой черепахе, – пробормотал полководец.
– Господин! – проговорил юноша. – Прошу мне простить мой жалкий вид. Мое имя Лу Синь, я каллиграф из уезда Хандун...
– Что понадобилось в военном стане уездному каллиграфу? – удивился владыка Хошиди.
– Я послан к принцессе Фэйянь с дурными вестями, – сказал Лу Синь. – Шэси низвергнута, но во дворце новое зло...
– Принцесса Фэйянь скоро прибудет, каллиграф Лу, – сказал владыка Хошиди. – Знай же и мое имя: я государь земель Жумань, побратим покойного императора Жоа-дина, владыка Хошиди.
– Государь. – Юноша, казалось, едва дышал. Глаза его закрывались...
– Лу Синь! – позвал его владыка Хошиди. – У тебя есть доказательство твоих слов? Друзьями ты послан или врагами?
– Это... передайте принцессе. – Лу вытащил из-за пазухи платок и потерял сознание.
– В палатку к лекарю его! – распорядился Хошиди. Развернул протянутый юношей платок. Там лежала золотая женская шпилька в виде феникса. Хошиди повертел ее в руках, прищурился, всматриваясь в гравировку...
– Нэнхун, – прочитал он, и лицо его стало печально. – Это украшение несчастной императрицы... Да где же наши новобрачные?!
... Новобрачные вернулись из своего облачного паломничества лишь к часу Барсука. Хитрый Баосюй сразу влетел в брачный шатер, поскольку его жена из одежды имела на себе только его поцелуи. Драконы спокойно относятся к наготе, но люди – другое дело. Мало кто здраво отнесется к тому, что принцесса Фэйянь явится перед вельможными военачальниками и войском голышом.
Оставив Фэйянь в шатре приводить себя в порядок и одеваться, дракон с утомленным, но очень самодовольным видом выполз наружу. Протопал с сотню шагов и потрясенно остановился:
– Как ты здесь оказалась, Лоин?!
Разумеется, этот вопрос дракон задавал той самой золотой черепахе, которая привезла в стан своего хозяина Лу Синя. Черепаха высунула из панциря голову, ее глаза засветились пурпуром:
– Баосюй?! Вот уж нежданная встреча! А ты как здесь оказался?
– Я первым задал вопрос, – сердито качнул усами Баосюй.
– Ты остался столь же вздорным и неприветливым, Владыка Изумрудного Клана! – мотнула головой черепаха. – А ведь я равна тебе в силе, возрасте и происхождении! Пристало ли тебе грубое обхождение с Владычицей Клана Черного Золота?
– Я помню время, когда ты была обычной черепахой, плававшей в мутных водах реки Дэ. Это потом ты вознеслась. Благодаря некоторым особым заслугам.
– Мне нечего стыдиться, Баосюй! Я тебе была не жена! А ты так часто пропадал неизвестно где!
– И потому ты мне изменила с целым горным племенем? А потом с сотней Небесных Сановников? С богом Лудэ? С богиней Цаин? С тридцатью тремястами, то есть с тремястами тридцатью оборотнями из Бамбуковой Расселины? Учти, я назвал лишь тех, о ком знаю точно, что они полировали тебе панцирь. Распутница.
– Сам не лучше. Может, оставим старые обиды? Уже прошли с тех пор тысячи лет...
– Ты права. Оставим обиды. Так зачем ты здесь?
– Я привезла сюда одного юношу...
– Ха-ха! Ты не унимаешься!
– Захлопни пасть! Я выполняла поручение Небесной Чиновницы Юй, наперсницы государыни Нэнхун!
– О. В таком случае извини меня. Похоже, ты и впрямь взялась за ум. Как связаны между собой наперсница пребывающей в Небесном Доме государыни и какой-то юноша?
– Произошли ужасные события, Баосюй. Грядет новая беда и несправедливость. Но у меня нет полномочий это рассказывать. Скажу только, что юноша послан вестником к принцессе Фэйянь, я же должна была лишь найти то место, где принцесса пребывает.
– К Фэйянь? Странно.
– Ты знаешь принцессу, Баосюй?
– Более чем, Лоин. Не далее как вчера она стала моей законной женой.
– Что?! Ты же еще мне говорил, что никогда не женишься!!!
– Я передумал. Впрочем, это пустая болтовня. Где сейчас этот вестник?
– Кажется, им занимаются лекари. Он плохо перенес путешествие в облаках – я летела с ним от самого императорского дворца и почти нигде не останавливалась на отдых.
– Жестокая Лоин!
– Сам не лучше!
– Ладно, пойду навещу супругу.
– Скажи своей принцессе, чтоб она поговорила с вестником! Время не терпит!
– Не учи дракона изрыгать пламя.
Величаво развернувшись, Баосюй двинулся к свадебному шатру.
Но оказалось, что принцесса Фэйянь уже знает о происшедшем. Пока дракон препирался с Лоин, к принцессе в шатер заглянула военачальница Тэнкай и рассказала о золотой черепахе и печальном вестнике. Фэйянь, успевшая к тому времени прилично одеться, отправилась в палатку лекарей. Здесь ее встретил владыка Хошиди.
– Принцесса...
– Государь... Где этот человек?
– Идемте.
Они вошли в палатку. Здесь пустовало с дюжину лежанок, потому что воины Хошиди не очень-то любили лечиться и всем врачеваниям предпочитали чарку доброго вина. Но на одной лежанке крепко спал изможденный молодой человек. Тут же подошел лекарь с чашкой какого-то отвара в руках.
– Владыки, – поклонился лекарь, – этот юноша очень ослаб, но вы можете с ним поговорить. Я разбужу его и дам отвар золотого корня, это придаст ему сил и бодрости. Госпожа? Что с вами?
– Нет, ничего. – Побледневшая Фэйянь через силу улыбнулась. Прошу вас, разбудите его.
Она смотрела на юношу, и необъяснимая печаль застилала ей глаза. Фэйянь прикусила губу, чтобы не заплакать.
Лекарь коснулся плеча юноши:
– Господин Лу, проснитесь. Вас посетили высокие гости.
Юноша открыл глаза, с усилием сел в постели, прижал руки к груди:
– Прошу простить мне мою непочтительность, но я не в силах встать.
– Выпейте это.
Лу выпил отвар и лишь после этого поглядел на стоявших у его постели людей. Глаза его расширились, когда он рассмотрел лицо Фэйянь.
– Это вы... – прошептал он, бледнея. – Я искал вас повсюду…
Принцесса подняла ладонь, как бы запрещая ему говорить, и заговорила сама:
– Я принцесса Фэйянь, наследница династии Тэн. Что ты хочешь сказать мне, вестник?
– Принцесса... – пошевелил губами молодой человек. Лицо его стало белее мела.
– Я слушаю тебя, вестник. – Голос принцессы стал чуть громче и тверже.
– Мое имя Лу Синь, я каллиграф из уезда Хандун, – заговорил юноша. – Я хотел бы принести вам добрые вести, принцесса, но несу худые. Убийцы ваших царственных родителей больше нет.
– Шэси мертва? – Принцесса изменилась в лице. – Но это весть славная. Кто же умертвил мою врагиню?
– Фея Цюнсан, – ответил Лу Синь. – Как выяснилось, эта фея давно заключила с Шэси преступный договор. И теперь, покончив с Шэси, фея Цюнсан сама заняла Яшмовый престол. Она жаждет погубить вас, принцесса!
– Ваши слова похожи на горячечный бред, – сказала Фэйянь. – Им не хочется верить...
– Принцесса, – нашелся владыка Хошиди. – Этот вестник привез с собой некое доказательство. И передал его мне, а я передаю вам. Это уверит вас в правдивости его слов.
Хошиди передал принцессе золотую шпильку-феникса. Та поглядела на нее и неудержимо разрыдалась:
– Это же шпилька моей матушки! Я помню ее сызмальства! Как она попала к тебе, вестник?
– Мне передала ее Небесная Чиновница Юй. Также она сказала, что эта шпилька чудесная – если вы воткнете ее в свою прическу, то сможете видеть императрицу Нэнхун и говорить с нею...
– Прически у меня еще долго не будет, – пробормотала принцесса. – Вестник Лу! Ты должен мне рассказать в подробностях все, что знаешь, что видел, что слышал!
– Да, принцесса.
– Я оставлю вас. – Хошиди хотел было выйти...
– Нет, государь, я прошу вас остаться, – попросила принцесса. – Кому, как не вам, узнать обо всем?
... Позднее Лу сам удивлялся тому, что его длинная повесть – о встрече с феей Цюнсан, о сумасшествии брата, пленившегося этой феей, о поездке во дворец и встрече с Шэси – уложилась всего-то в час с небольшим. К концу своего рассказа Лу несколько окреп, потому что лекарь то и дело поил его отваром золотого корня и вином, смешанным с соком дерева бессмертия гинкго. Наконец Лу замолчал и выжидательно посмотрел на принцессу. Та ответила ему полным непонятной грусти взглядом.
– Владыка Хошиди, – сказала Фэйянь, – позвольте обратиться к вам с просьбой.
– Все что угодно, принцесса.
– Поговорите с Баосюем обо всем, что мы сейчас узнали. Я... не смогу, это для меня слишком тяжело.
– Я понимаю, принцесса.
– Возможно, вместе с Баосюем вы найдете верное решение того, как нам одолеть новые беды. А я... побуду здесь еще немного. Совсем немного.
– Да, принцесса.
Владыка Хошиди вышел. Едва за ним закрылся полог палатки, принцесса горячо сказала Лу Синю:
– Вы не узнали меня!
– Нет! Я узнал вас, о госпожа!
– Ты не узнал меня, Лу! Понимаешь?! Больше нет на свете бродячего монаха-каллиграфа по имени Цзы Юнь! Я слишком долго шла к тому, чтобы иметь право называться именем, данным мне от рождения, не бояться этого имени и не бояться своего происхождения и сана! Я принцесса Фэйянь, во мне течет кровь императора Жоа-дина, и ни к чему мне воспоминания о том, что когда-то на бродяжьей дороге я повстречала двух братьев-каллиграфов!
– Я искал вас везде, госпожа, – горячо проговорил Лу. – Я утратил свет жизни с той поры, как увидел вас. В моем сердце ни для чего больше нет места... Я люблю вас. Люблю больше, чем собственную жизнь.
– О милостивая Гаиньинь! – вскричала принцесса и прижала ладони к губам. – Неужели это ты – герой пророчества, которое сломало мою судьбу!
– Что вы такое говорите, госпожа?
– Молчи о своей любви, Лу Синь. И не потому, что я – принцесса, а ты – всего лишь уездный каллиграф; в любви нет санов и привилегий. Что сказать тебе? Ты опоздал.
– Госпожа...
– Вчера была моя свадьба. Я стала женой того, кого полюбила всей душой и ради кого я не пожалею собственной жизни. Мне жаль тебя, как всякой женщине станет жаль влюбленного мужчину, но я ничего не могу изменить. Да и не хочу. Ведь когда мы повстречались, я не увидела в тебе того, кто заменит мне солнце и луну. И сейчас... не вижу.
– Как жестоко! – Лу опустил голову, борясь с подступившими к горлу рыданиями.
– Прости меня, каллиграф. Я не желала для тебя несчастья. Я и сбежала потому из дома твоей тетки, чтобы не стать для тебя проклятием всей жизни. Забудь о моем прежнем образе и прими то, что случилось, с легким сердцем. Ты еще встретишь ту, что более меня достойна твоей любви.
– Мне это не нужно, принцесса. – Лу справился с собой и смотрел на Фэйянь умиротворенным взглядом. – Моя любовь к вам сродни воде: что с нею ни делай, обращай в лед или в пар, она возвращается в исходное состояние и поит душу сладкой печалью. Вы никогда не полюбите меня – что с того? Я буду счастлив своей любовью. Позвольте мне лишь одно: быть вашим преданным слугой, сопровождать вас, биться за вас, преклонить колена, когда вы взойдете на престол... Хоть я и каллиграф, но обучен владеть мечом и луком, я жажду стать под знамена владыки Хошиди и освобождать Яшмовую Империю от нового зла.
– Хорошо, – сказала принцесса. – Ты возглавишь отряд, которым прежде командовал генерал Сунмин. Генерал погиб в битве с Небесными Детьми...
– Для меня это великая честь, госпожа. Я мог бы простым воином...
– Ты все-таки уездный каллиграф, – впервые за все время разговора Фэйянь позволила себе улыбнуться. – Такой чин в армии равен генеральскому... Довольно с тебя. Я должна идти.
Фейянь шагнула к выходу, но задержалась на миг: Не удивляйся, когда увидишь в нашем лагере дракона. Это и есть мой муж.
... А обо всем, что случилось далее, вам станет известно из следующей главы. Читаем, читаем, не задерживаемся!
Глава двадцать первая
ИЕРОГЛИФ «ЛЮБОВЬ»
Слышу, как ручей поет,
Как грустит бамбук...
Сердце вещее мое
Помнит каждый звук:
Поминальных четок звон,
Звон прощальных чаш,
Шелест боевых знамен
В час последний наш.
Нас преследуют враги,
Нам покоя нет.
Топчут наши сапоги
Землю сотни лет.
Нас самих уж нет давно,
Но остался он:
Звук печально неземной,
Поминальный звон.
Над императорским дворцом снова простерла свой томный покров весна. Башни, чайные павильоны, дворцовые покои, галереи, навесные мостики – все было окутано серебристо-розовой дымкой цветущих слив, персиков и вишен. Такой красоты давно здесь не видали. А самое удивительное было то, что ни сливы, ни вишни, ни персики давным-давно не росли в дворцовых садах.
Стены Непревзойденного дворца, доселе обугленные, уродливые, ветхие, теперь сияли золотом, драгоценными камнями и самоцветами. Над залой Яшмового престола матово светился потолок из дымчатого кварца, нефритовые и яшмовые стены были покрыты искусной резьбой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47