– Сердечно благодарю тебя, богиня. Супчику с нами не отведаешь?
– Наглец! – рявкнула богиня и исчезла.
– А некоторым нравлюсь! – крикнул ей вслед дракон. Потом огляделся и сказал: – Почтеннейшие! Подымаемся с колен, подымаемся! Милостивая Гаиньинь сошла с небес, благословила наш с принцессой брак и убралась, то есть вознеслась обратно. Так что через пару-тройку минут можете нас уже поздравлять как законных супругов. Принцесса, а какая миска с супом твоя?
Разобрались и со свадебным супом. После чего молодым было подано трижды по три чарки вина (в случае с драконом чаркой служил таз для умывания). Владыка Хошиди возгласил здравицу в честь новобрачных, и начался пир – самый удивительный и славный пир в Шелковой долине!
Повсюду наспех сколоченные бамбуковые столы ломились от яств – войсковые повара расстарались на славу. Добыли и побеги лотоса для праздничного соуса, и тушеных уток, и говяжьи отбивные, и редкостных рыб! А отменного шансинского вина было столько, что пей не упьешься! Новобрачные сидели за отдельным столом и явно скучали. Дракон в самом начале пира умял здоровенную бадейку мясной лапши, закусил тремя дюжинами рисовых лепешек и теперь в сытой задумчивости созерцал потешные пляски, устроенные барсуками-оборотнями и лесными феями. Духи леса пускали фейерверки, пели песни в честь молодых...
Фэйянь мрачно супила брови под покрывалом. Ей не понравился ни разговор богини Гаиньинь с ее драконом, ни задиристое драконье поведение. К тому же из-под покрывала мало что было видно, да и в этом свадебном наряде не поесть толком...
Свадебный день плавно перешел в свадебный вечер. Духи леса устроили особенно яркий и удивительный фейерверк (как они сами при этом не сгорели – просто чудо!), все пирующие подняли особый «кубок брачного ложа», после которого новобрачным полагалось удалиться в свои покои, предоставив гостям развлекаться дальше.
– Надеюсь, вы без нас не заскучаете, – заявил дракон. Пойдем, женушка.
Принцесса молча поднялась и пошла следом за драконом, пурпурно светившимся в подступающей ночной темноте. Впереди маячил свадебный шатер – весь в благоуханных цветах, алых лентах и бумажных деньгах с обещанием счастья.
Хорошо хоть шатер поставили большущий, как раз под стать дракону. Баосюй проскользнул между пологами, одним дуновением зажег масляные светильники и, обернувшись, сказал:
– Принцесса, что ты топчешься на пороге? Заходи. Фэйянь вошла в шатер.
– Ты так и будешь изображать из себя шелковичного червя или все-таки избавишься от своих тряпок? – поинтересовался дракон. Он улегся на брюхо, обвил вокруг задних лап зубчатый хвост и задумчиво касался когтями передней лапы жемчужин на усах. – Что молчишь? Или ты там задохнулась?
– Почти, – сердито буркнула Фэйянь, стаскивая покрывало.
Дракон ухнул:
– Ну тебя и раскрасили!
– Свадебная традиция, – снова буркнула Фэйянь. – Да, а вот умывального таза с водой они тут поставить не додумались...
– Это надо не смывать, – немедленно отозвался Баосюй. – Это надо счищать. Железным скребком – как старую штукатурку со стен...
– Премного тебе благодарна.
– Вообще должен заметить: выглядишь ты миленько. Кофточка такого цвета приятного. Юбки, сережки... Влюбиться можно. Если, конечно, очень захотеть.
– Баосюй!
– Что?
– Ничего.
Принцесса уселась на ковер почти у входа. Достала из рукава платок и принялась вытирать им лицо. Слава милостивой Гаиньинь, белила отставали легко... Дракон некоторое время молча смотрел на Фэйянь, а потом пристроился поудобнее и закрыл глаза.
Когда Фэйянь увидела, что ее новоиспеченный супруг спит, она ни с того ни с сего разревелась – тихо, без всхлипов; просто слезы катились и катились из глаз, смывая остатки белил со щек... Фэйянь погасила лампы, разделась в темноте, на ощупь нашла подушку и одеяло и прикорнула у входа в шатер. Подушка через некоторое время стала мокрой от слез. Да и заснуть оказалось делом немыслимым.
«Вот я и вышла замуж, – подумала Фэйянь. – Да так, что удавиться можно, только не на чем – коса не выросла. Супруг заснул в брачную ночь, даже ласкового слова не сказал, не говоря уж... Так я и не узнала, как это бывает у драконов. Ладно. Рассудим мудро, как говорила Крылатая Цэнфэн. Я вышла замуж для того, чтобы исправить свою ошибку и спасти Баосюя от смерти. Я выполнила свой долг. Одно это может меня утешить. А о том, что я любхорошо отношусь к Баосюю, следует забыть. Эх, искупаться бы, от этих белил вся кожа зудит и чешется. Вроде тут неподалёку есть прудик, я видела. Наверное, это нарушение свадебной традиции – невесте в брачную ночь выходить из шатра, но мой муженек все равно спит, а значит, отсутствия моего не заметит».
Стояла глубокая ночь. Пиршество закончилось, пьяные и довольные гости спали кто где, огни фейерверков погасли; ночной ветер лениво забавлялся со струнами циня и пробовал дуть во флейты... Принцесса, набросившая на себя все то же покрывало, легкой тенью пробежала к пруду, таившемуся в Шелковой долине, как жемчужина на дне шкатулки...
Вода показалась принцессе нежной, как руки матери. Фэйянь плескалась и ныряла в пруду до тех пор, пока ей не стало казаться, что у нее вырос хвост, как у рыбы. Тогда она вылезла на берег, закуталась в покрывало и стала смотреть в звездное небо. Там больше не было дыр, звезды сияли – каждая на положенном ей месте. Фэйянь вспомнила, как они с Баосюем одолели непобедимую рать Небесных Детей, и усмехнулась: достаточно было подправить иероглиф... Сбывались слова Крылатой Цэнфэн о том, что каллиграфия всесильна и кистью можно одолеть стотысячное войско...
– Не всесильна, – прошептала печально принцесса. – Никаким иероглифом не привяжешь к себе любящее сердце. Не заставишь любить или ненавидеть...
– А я-то гадаю, куда ты подевалась, – окутал плечи принцессы теплый знакомый шепот.
– Баосюй? Я думала, ты спишь.
– Я поначалу тоже так думал. Что сплю. А теперь проснулся. Ты знаешь, я очень боялся проснуться. Потому что думал: проснусь – и ничего нет. Ни тебя, ни этого мира, где ты рядом...
– Ты снова смеешься надо мной, Баосюй, – с горечью сказала принцесса.
– Я? Смеюсь? Погоди-погоди, не оборачивайся. Принцесса, а ты знаешь, что сделала кое-кого очень счастливым?
– Кого же?
– Видно, всю свою сообразительность ты утопила в пруду. Меня, меня ты сделала счастливым, девушка с бритой головой!
– Баосюй!!!
– Что?
– Довольно тебе насмешничать. Ты не любишь меня, дракон!
Теплое дыхание снова окутало плечи Фэйянь, щекотнуло шею...
– Ты уверена в этом, принцесса?.. – Нет-нет! Пожалуйста, не оборачивайся. Ты меня поцеловала, а теперь я... хочу тебя... поцеловать...
– Надеюсь, ты меня не сожжешь...
– Дурочка...
Принцессе показалось, что прошел миллион лет, прежде чем она снова смогла говорить и дышать. Она не ощущала своего тела вне той волшебной истомы, которая охватила ее. Она будто превратилась в облако – облако, полное любви. Фэйянь прижалась к Баосюю и прошептала:
– Звезды...
– Что звезды, милая?
– Они за нами подглядывают.
– Это они от зависти, милая. Не бойся, иди ко мне...
– А ты совсем не такой...
– Это плохо?
– Это чудесно. Баосюй, ты теперь точно не умрешь?
– Нет, конечно. Я вообще-то и не собирался.
– Но ты же сказал мне!..
– Я сжульничал. Солгал впервые в жизни. Я хотел на тебе жениться, только и всего. Молчи и не мешай мне любить тебя.
Под утро принцесса задремала. Над прудом стоял густой пар – это любовь Баосюя нагрела землю и почти вскипятила воду. Светало. Пронеслась стайка куликов и с писком ужаса унеслась обратно.
– Фэйянь, – выдохнул дракон.
– Гм-м?
– Скоро совсем рассветет. И нас увидят тут. Может, доберемся до палатки? Приличия ради.
Фэйянь стряхнула с себя дремоту и заметила, что лежит на одном крыле дракона и укрыта другим его крылом. Удивительно, но во сне ей отчетливо чудилось, что ее плечи обнимает рука...
– Подождет палатка, – проговорила она задумчиво. – Увидят – не поверят и глаза закроют. Знаешь, о чем я сейчас думаю?
– Если поднапрячься, я, конечно, могу прочесть твои мысли. Но лезть в мысли собственной жены все-таки небезопасно. Так о чем?
– Раньше я была немая, Баосюй. И как-то отправилась в храм богини Гаиньинь...
– Этой склочницы с тысячью рук?! Уф... Я бы тебе такое порассказал о ней, но недостойное это дело – трепать имя богини. Так что дальше?
– Мне было видение. Я спросила богиню, когда смогу говорить, и она ответила, что я заговорю тогда, когда встречу того, кто полюбит меня сильнее собственной жизни.
– Угу. И ты его встретила?
– Ну... Я же разговариваю. Как ви... Как слышишь.
– Так вот о чем бормотала Гаиньинь на церемонии, – фыркнул Баосюй. – Судя по выражению твоего печального личика, это не я, да?
– Не ты, – вздохнула принцесса.
– Низверг бы всех богинь с их дурацкими пророчествами! – зарычал Баосюй. – Одна дура сказала, другая ей поверила... Если при встрече со мной ты не избавилась от немоты, неужели это означает, что я тебя не люблю?!
– Любишь... – вздохнула принцесса.
– Ах, я и забыл, надо любить тебя сильнее собственной жизни! Да-да, как же! Милая, а что это означает, Гаиньинь не удосужилась тебе растолковать?
– Считается, – принцессе с трудом давался такой разговор, она уж и не рада была, что его затеяла, – что любить сильнее собственной жизни – это не бояться пожертвовать своей жизнью ради того, кого любишь.
– Спасибо за разъяснение, – хмуро бросил дракон и нелюбезно вытянул из-под Фэйянь свое крыло. – Только я тебе вот что скажу: не бояться пожертвовать и просто пожертвовать – это разные вещи.
– Баосюй, ты сердишься на меня, – помолчав, сказала принцесса. – Я не хотела причинять тебе ни боли, ни обиды... Я пойду в лагерь.
Фэйянь встала, закуталась в покрывало...
– Минутку! – Дракон поднял переднюю лапу. Я тебе муж?
– Муж.
– Господин и повелитель?
– Да!
– Так куда ты собралась? Я тебя еще не отпускал! И не надо так гневно хлопать ресницами – от этого сквозняк начинается.
Дракон зацепил когтем покрывало Фэйянь и сбросил его наземь.
– Ты мне приказываешь? – подбоченясь, спросила Фэйянь.
– Само собой, как муж, господин и повелитель. Имею право. Полезай ко мне на спину. Полетаем немного в рассветном небе.
– Баосюй!
– Две тыщи лет, как я Баосюй, – буркнул дракон, поднимаясь вверх с приникшей к его загривку Фэйянь. – А в небе, между прочим, играть в ветер и луну даже интереснее, чем на земле. Облака, знаешь ли... Ощущение полной свободы...
Дракон и принцесса ощущали полную свободу примерно до часа Фазана, а потом полетели купаться к водопаду Белой Цапли. Разумеется, их хватились в лагере. Все проснулись с похмельными головами, подружки невесты отправились к брачному шатру – а шатер пуст. Мысль о том, что принцессу или дракона за ночь мог похитить какой-нибудь злодей, отвергли за полной несостоятельностью. Если принцессу еще можно похитить, то уж дракона – никак!
– Наверняка они отправились на прогулку, – усмехнулся владыка Хошиди. – Неплохого муженька нашла себе принцесса. Он ее буквально носит на крыльях.
– Вон они! – крикнул кто-то из воинов, указывая на небо. – Возвращаются!
В небе и впрямь светилось золотом странное существо, летевшее прямо на Шелковую долину.
– Подавайте на столы свежих яств и вина. Продолжим свадебное торжество – это ведь свадьба принцессы. Встретим новобрачных во всем блеске!
Незамедлительно были накрыты столы, все снова облачились в праздничные одежды. Музыкантши настроили цини и флейты. Барсуки-оборотни запустили первый фейерверк...
– Государь Хошиди! – воскликнула военачальница Тэнкай, всматриваясь в заоблачного золотого зверя. – Это не дракон!
Тут и сам полководец прищурил глаза:
– И впрямь не похож на нашего Баосюя! Кто же это?
Тэнкай крикнула:
– Лучница Цай!
– Да, военачальница.
– У тебя глаза зорче всех. Что это за существо в небе?
Девушка по имени Цай пригляделась и, сказала:
– Это огромная черепаха, военачальница. У нее панцирь из черненого золота. И кажется, на спине черепахи сидит человек.
– Это какое-то нашествие, – проворчал владыка Хошиди. – Драконы, черепахи... Не хватало нам еще снежных тигров и огнеперых фениксов. Гм. Военачальница Тэнкай!
– Да, государь!
– На всякий случай приготовьте отряд ваших лучниц. Мало ли с какими намерениями летит к нам эта черепаха с человеком на спине.
Вскоре золотое чудище снизилось настолько, что теперь человек с самым слабым зрением мог удостовериться в том, что над Шелковой Долиной парит золотая черепаха огромных размеров. Военачальница Тэнкай предупредительно подняла руку. Лучницы натянули тетиву...
– Не стреляйте! – раздался голос из поднебесья. – Я с известием для ее высочества принцессы Фэйянь!
– Отставить! – приказала лучницам Тэнкай. Черепаха с непостижимой грацией опустилась на большой котел для варки риса (кашевар убивался по погибшему котлу вплоть до конца этой повести, но ни к чему нам такие подробности).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
– Наглец! – рявкнула богиня и исчезла.
– А некоторым нравлюсь! – крикнул ей вслед дракон. Потом огляделся и сказал: – Почтеннейшие! Подымаемся с колен, подымаемся! Милостивая Гаиньинь сошла с небес, благословила наш с принцессой брак и убралась, то есть вознеслась обратно. Так что через пару-тройку минут можете нас уже поздравлять как законных супругов. Принцесса, а какая миска с супом твоя?
Разобрались и со свадебным супом. После чего молодым было подано трижды по три чарки вина (в случае с драконом чаркой служил таз для умывания). Владыка Хошиди возгласил здравицу в честь новобрачных, и начался пир – самый удивительный и славный пир в Шелковой долине!
Повсюду наспех сколоченные бамбуковые столы ломились от яств – войсковые повара расстарались на славу. Добыли и побеги лотоса для праздничного соуса, и тушеных уток, и говяжьи отбивные, и редкостных рыб! А отменного шансинского вина было столько, что пей не упьешься! Новобрачные сидели за отдельным столом и явно скучали. Дракон в самом начале пира умял здоровенную бадейку мясной лапши, закусил тремя дюжинами рисовых лепешек и теперь в сытой задумчивости созерцал потешные пляски, устроенные барсуками-оборотнями и лесными феями. Духи леса пускали фейерверки, пели песни в честь молодых...
Фэйянь мрачно супила брови под покрывалом. Ей не понравился ни разговор богини Гаиньинь с ее драконом, ни задиристое драконье поведение. К тому же из-под покрывала мало что было видно, да и в этом свадебном наряде не поесть толком...
Свадебный день плавно перешел в свадебный вечер. Духи леса устроили особенно яркий и удивительный фейерверк (как они сами при этом не сгорели – просто чудо!), все пирующие подняли особый «кубок брачного ложа», после которого новобрачным полагалось удалиться в свои покои, предоставив гостям развлекаться дальше.
– Надеюсь, вы без нас не заскучаете, – заявил дракон. Пойдем, женушка.
Принцесса молча поднялась и пошла следом за драконом, пурпурно светившимся в подступающей ночной темноте. Впереди маячил свадебный шатер – весь в благоуханных цветах, алых лентах и бумажных деньгах с обещанием счастья.
Хорошо хоть шатер поставили большущий, как раз под стать дракону. Баосюй проскользнул между пологами, одним дуновением зажег масляные светильники и, обернувшись, сказал:
– Принцесса, что ты топчешься на пороге? Заходи. Фэйянь вошла в шатер.
– Ты так и будешь изображать из себя шелковичного червя или все-таки избавишься от своих тряпок? – поинтересовался дракон. Он улегся на брюхо, обвил вокруг задних лап зубчатый хвост и задумчиво касался когтями передней лапы жемчужин на усах. – Что молчишь? Или ты там задохнулась?
– Почти, – сердито буркнула Фэйянь, стаскивая покрывало.
Дракон ухнул:
– Ну тебя и раскрасили!
– Свадебная традиция, – снова буркнула Фэйянь. – Да, а вот умывального таза с водой они тут поставить не додумались...
– Это надо не смывать, – немедленно отозвался Баосюй. – Это надо счищать. Железным скребком – как старую штукатурку со стен...
– Премного тебе благодарна.
– Вообще должен заметить: выглядишь ты миленько. Кофточка такого цвета приятного. Юбки, сережки... Влюбиться можно. Если, конечно, очень захотеть.
– Баосюй!
– Что?
– Ничего.
Принцесса уселась на ковер почти у входа. Достала из рукава платок и принялась вытирать им лицо. Слава милостивой Гаиньинь, белила отставали легко... Дракон некоторое время молча смотрел на Фэйянь, а потом пристроился поудобнее и закрыл глаза.
Когда Фэйянь увидела, что ее новоиспеченный супруг спит, она ни с того ни с сего разревелась – тихо, без всхлипов; просто слезы катились и катились из глаз, смывая остатки белил со щек... Фэйянь погасила лампы, разделась в темноте, на ощупь нашла подушку и одеяло и прикорнула у входа в шатер. Подушка через некоторое время стала мокрой от слез. Да и заснуть оказалось делом немыслимым.
«Вот я и вышла замуж, – подумала Фэйянь. – Да так, что удавиться можно, только не на чем – коса не выросла. Супруг заснул в брачную ночь, даже ласкового слова не сказал, не говоря уж... Так я и не узнала, как это бывает у драконов. Ладно. Рассудим мудро, как говорила Крылатая Цэнфэн. Я вышла замуж для того, чтобы исправить свою ошибку и спасти Баосюя от смерти. Я выполнила свой долг. Одно это может меня утешить. А о том, что я любхорошо отношусь к Баосюю, следует забыть. Эх, искупаться бы, от этих белил вся кожа зудит и чешется. Вроде тут неподалёку есть прудик, я видела. Наверное, это нарушение свадебной традиции – невесте в брачную ночь выходить из шатра, но мой муженек все равно спит, а значит, отсутствия моего не заметит».
Стояла глубокая ночь. Пиршество закончилось, пьяные и довольные гости спали кто где, огни фейерверков погасли; ночной ветер лениво забавлялся со струнами циня и пробовал дуть во флейты... Принцесса, набросившая на себя все то же покрывало, легкой тенью пробежала к пруду, таившемуся в Шелковой долине, как жемчужина на дне шкатулки...
Вода показалась принцессе нежной, как руки матери. Фэйянь плескалась и ныряла в пруду до тех пор, пока ей не стало казаться, что у нее вырос хвост, как у рыбы. Тогда она вылезла на берег, закуталась в покрывало и стала смотреть в звездное небо. Там больше не было дыр, звезды сияли – каждая на положенном ей месте. Фэйянь вспомнила, как они с Баосюем одолели непобедимую рать Небесных Детей, и усмехнулась: достаточно было подправить иероглиф... Сбывались слова Крылатой Цэнфэн о том, что каллиграфия всесильна и кистью можно одолеть стотысячное войско...
– Не всесильна, – прошептала печально принцесса. – Никаким иероглифом не привяжешь к себе любящее сердце. Не заставишь любить или ненавидеть...
– А я-то гадаю, куда ты подевалась, – окутал плечи принцессы теплый знакомый шепот.
– Баосюй? Я думала, ты спишь.
– Я поначалу тоже так думал. Что сплю. А теперь проснулся. Ты знаешь, я очень боялся проснуться. Потому что думал: проснусь – и ничего нет. Ни тебя, ни этого мира, где ты рядом...
– Ты снова смеешься надо мной, Баосюй, – с горечью сказала принцесса.
– Я? Смеюсь? Погоди-погоди, не оборачивайся. Принцесса, а ты знаешь, что сделала кое-кого очень счастливым?
– Кого же?
– Видно, всю свою сообразительность ты утопила в пруду. Меня, меня ты сделала счастливым, девушка с бритой головой!
– Баосюй!!!
– Что?
– Довольно тебе насмешничать. Ты не любишь меня, дракон!
Теплое дыхание снова окутало плечи Фэйянь, щекотнуло шею...
– Ты уверена в этом, принцесса?.. – Нет-нет! Пожалуйста, не оборачивайся. Ты меня поцеловала, а теперь я... хочу тебя... поцеловать...
– Надеюсь, ты меня не сожжешь...
– Дурочка...
Принцессе показалось, что прошел миллион лет, прежде чем она снова смогла говорить и дышать. Она не ощущала своего тела вне той волшебной истомы, которая охватила ее. Она будто превратилась в облако – облако, полное любви. Фэйянь прижалась к Баосюю и прошептала:
– Звезды...
– Что звезды, милая?
– Они за нами подглядывают.
– Это они от зависти, милая. Не бойся, иди ко мне...
– А ты совсем не такой...
– Это плохо?
– Это чудесно. Баосюй, ты теперь точно не умрешь?
– Нет, конечно. Я вообще-то и не собирался.
– Но ты же сказал мне!..
– Я сжульничал. Солгал впервые в жизни. Я хотел на тебе жениться, только и всего. Молчи и не мешай мне любить тебя.
Под утро принцесса задремала. Над прудом стоял густой пар – это любовь Баосюя нагрела землю и почти вскипятила воду. Светало. Пронеслась стайка куликов и с писком ужаса унеслась обратно.
– Фэйянь, – выдохнул дракон.
– Гм-м?
– Скоро совсем рассветет. И нас увидят тут. Может, доберемся до палатки? Приличия ради.
Фэйянь стряхнула с себя дремоту и заметила, что лежит на одном крыле дракона и укрыта другим его крылом. Удивительно, но во сне ей отчетливо чудилось, что ее плечи обнимает рука...
– Подождет палатка, – проговорила она задумчиво. – Увидят – не поверят и глаза закроют. Знаешь, о чем я сейчас думаю?
– Если поднапрячься, я, конечно, могу прочесть твои мысли. Но лезть в мысли собственной жены все-таки небезопасно. Так о чем?
– Раньше я была немая, Баосюй. И как-то отправилась в храм богини Гаиньинь...
– Этой склочницы с тысячью рук?! Уф... Я бы тебе такое порассказал о ней, но недостойное это дело – трепать имя богини. Так что дальше?
– Мне было видение. Я спросила богиню, когда смогу говорить, и она ответила, что я заговорю тогда, когда встречу того, кто полюбит меня сильнее собственной жизни.
– Угу. И ты его встретила?
– Ну... Я же разговариваю. Как ви... Как слышишь.
– Так вот о чем бормотала Гаиньинь на церемонии, – фыркнул Баосюй. – Судя по выражению твоего печального личика, это не я, да?
– Не ты, – вздохнула принцесса.
– Низверг бы всех богинь с их дурацкими пророчествами! – зарычал Баосюй. – Одна дура сказала, другая ей поверила... Если при встрече со мной ты не избавилась от немоты, неужели это означает, что я тебя не люблю?!
– Любишь... – вздохнула принцесса.
– Ах, я и забыл, надо любить тебя сильнее собственной жизни! Да-да, как же! Милая, а что это означает, Гаиньинь не удосужилась тебе растолковать?
– Считается, – принцессе с трудом давался такой разговор, она уж и не рада была, что его затеяла, – что любить сильнее собственной жизни – это не бояться пожертвовать своей жизнью ради того, кого любишь.
– Спасибо за разъяснение, – хмуро бросил дракон и нелюбезно вытянул из-под Фэйянь свое крыло. – Только я тебе вот что скажу: не бояться пожертвовать и просто пожертвовать – это разные вещи.
– Баосюй, ты сердишься на меня, – помолчав, сказала принцесса. – Я не хотела причинять тебе ни боли, ни обиды... Я пойду в лагерь.
Фэйянь встала, закуталась в покрывало...
– Минутку! – Дракон поднял переднюю лапу. Я тебе муж?
– Муж.
– Господин и повелитель?
– Да!
– Так куда ты собралась? Я тебя еще не отпускал! И не надо так гневно хлопать ресницами – от этого сквозняк начинается.
Дракон зацепил когтем покрывало Фэйянь и сбросил его наземь.
– Ты мне приказываешь? – подбоченясь, спросила Фэйянь.
– Само собой, как муж, господин и повелитель. Имею право. Полезай ко мне на спину. Полетаем немного в рассветном небе.
– Баосюй!
– Две тыщи лет, как я Баосюй, – буркнул дракон, поднимаясь вверх с приникшей к его загривку Фэйянь. – А в небе, между прочим, играть в ветер и луну даже интереснее, чем на земле. Облака, знаешь ли... Ощущение полной свободы...
Дракон и принцесса ощущали полную свободу примерно до часа Фазана, а потом полетели купаться к водопаду Белой Цапли. Разумеется, их хватились в лагере. Все проснулись с похмельными головами, подружки невесты отправились к брачному шатру – а шатер пуст. Мысль о том, что принцессу или дракона за ночь мог похитить какой-нибудь злодей, отвергли за полной несостоятельностью. Если принцессу еще можно похитить, то уж дракона – никак!
– Наверняка они отправились на прогулку, – усмехнулся владыка Хошиди. – Неплохого муженька нашла себе принцесса. Он ее буквально носит на крыльях.
– Вон они! – крикнул кто-то из воинов, указывая на небо. – Возвращаются!
В небе и впрямь светилось золотом странное существо, летевшее прямо на Шелковую долину.
– Подавайте на столы свежих яств и вина. Продолжим свадебное торжество – это ведь свадьба принцессы. Встретим новобрачных во всем блеске!
Незамедлительно были накрыты столы, все снова облачились в праздничные одежды. Музыкантши настроили цини и флейты. Барсуки-оборотни запустили первый фейерверк...
– Государь Хошиди! – воскликнула военачальница Тэнкай, всматриваясь в заоблачного золотого зверя. – Это не дракон!
Тут и сам полководец прищурил глаза:
– И впрямь не похож на нашего Баосюя! Кто же это?
Тэнкай крикнула:
– Лучница Цай!
– Да, военачальница.
– У тебя глаза зорче всех. Что это за существо в небе?
Девушка по имени Цай пригляделась и, сказала:
– Это огромная черепаха, военачальница. У нее панцирь из черненого золота. И кажется, на спине черепахи сидит человек.
– Это какое-то нашествие, – проворчал владыка Хошиди. – Драконы, черепахи... Не хватало нам еще снежных тигров и огнеперых фениксов. Гм. Военачальница Тэнкай!
– Да, государь!
– На всякий случай приготовьте отряд ваших лучниц. Мало ли с какими намерениями летит к нам эта черепаха с человеком на спине.
Вскоре золотое чудище снизилось настолько, что теперь человек с самым слабым зрением мог удостовериться в том, что над Шелковой Долиной парит золотая черепаха огромных размеров. Военачальница Тэнкай предупредительно подняла руку. Лучницы натянули тетиву...
– Не стреляйте! – раздался голос из поднебесья. – Я с известием для ее высочества принцессы Фэйянь!
– Отставить! – приказала лучницам Тэнкай. Черепаха с непостижимой грацией опустилась на большой котел для варки риса (кашевар убивался по погибшему котлу вплоть до конца этой повести, но ни к чему нам такие подробности).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47