С утреннего неба срывались серебряно сверкающие звезды. Облака съеживались и открывали черные дыры в небосводе. При одном лишь взгляде на эти дыры становилось трудно дышать...
Слишком это грустно. Отложу-ка я кисть, а потом вернусь и напишу следующую главу. Может, она покажется вам повеселее, досточтимый читатель ?..
Глава семнадцатая
ФЕЯ ИЗ ЧЕРНОЙ ДЫРЫ

«Погибнет всякая страна
От женщин, взяток и вина! » –
Сказал мудрец, на небо улетая.
Не станем спорить с мудрецом,
Запьем свою печаль винцом.
Пусть светит нам удача золотая!
От женщин – грех, но как без них,
Без стройных, пухленьких, смешных,
Суровых, страстных, яростных и кротких?
Коль мы не будем их корить,
Не перестанут нам дарить
Любовь свою пугливые красотки.
Я взятку дам, вина налью,
Любимой песенку спою –
И пусть страна погибнет, ей же хуже!
Чем скучным мудрецам внимать,
Уж лучше фей с небес снимать
И видеть океан в зловонной луже!
– Так дальше не может продолжаться, – сказал Ян, устало спешиваясь. – Мы превратились в каких-то бродяг, дорогой брат!
– Мне все равно, как ты на это смотришь. – Голос Лу был безучастен, как, впрочем, и его изможденное лицо. – Я не отступлю.
– Мы уже вторую луну подряд скитаемся по Империи! – В голосе Яна слышалась искренняя досада. – Сколько городов и городишек, селений и крепостей мы повидали – впору писать книгу! И везде на нас смотрят как на безумцев, когда мы спрашиваем, не видал ли кто молодого монаха в оранжевых одеждах и с бритой головой. Монаха, ликом скорей подобного девушке. Наши деньги и припасы подходят к концу, я уж забыл, когда последний раз мылся в настоящей банной бочке, когда полировал ногти! Я стал похож на старую обезьяну!
Лу усмехнулся и слез с лошади.
– Ты скорее похож на подгулявшую сваху, которая заблудилась и никак не может спьяну найти дорогу домой. Так же стонешь, плачешься на судьбу и ругаешь прохожих, то есть в данном случае меня. Послушай, Ян, я тебя не просил ехать вместе со мной. Да, признаюсь, я одержим желанием найти эту девушку. Но меня можно понять: я молод, кровь во мне кипит, я имею право на безрассудство. Ты же, братец, должен быть помудрее и посолиднее. Так что оставь меня, отправляйся домой, в уезд Хандун. А я продолжу поиски.
– Еще чего! – немедленно возмутился Ян. – Чтобы я бросил младшего брата на произвол судьбы! Поверь, к девушке я совершенно равнодушен, но твои безумства ранят мне сердце. Что сказали бы наши покойные родители, увидев нас в таком плачевном состоянии!
– Почему плачевном? – Лу сбросил с плеч дорожный плащ, расстелил его на пожухлой траве, уселся, с наслаждением вытянув ноги. Сказал, не глядя на брата: – Я счастлив...
– Что? – не поверил своим ушам Ян.
– Я счастлив, – повторил Лу громче и настойчивей. – С тех пор как я бросился в погоню за этим таинственным существом, я почувствовал, как сладка, трепетна и благословенна жизнь. Каждый день мы подвергаемся опасности, рискуем попасть в лапы разбойникам, наемникам Ардиса или просто оголодавшему зверью. Каждый день небо меняется надо мной, каждый миг надежды или отчаяния – словно строчка прекрасного стихотворения!
– Да ты поэт, братец, – насмешливо присвистнул Ян.
– Нет, мастерство стихосложения мне не подвластно, – покачал головой Лу. – Но чувства переполняют меня, кажется, будто я небожитель...
– Братец, а что, если наша милейшая тетушка ошиблась? И тот монах – на самом деле монах? И никакая не девица!
– Этого быть не может, – бледнея, сказал Лу. – А если даже и так, то... Видишь ли, брат... Мы еще и не приехали к тетке Паньлань, а я уже не мог оторвать глаз от этого монаха. Я смотрел на него (или все-таки на нее?) и понимал, что сердце мое забилось иначе. Что я до смерти влюблен в эти затуманенные печалью глаза, в прелестный подбородок и щеки с нежным румянцем, в тонкую шею и пальцы, похожие на трепетные побеги травы! Я проклинал себя за страсть, которая возникла у меня к этому, как тогда я думал, юноше, но ничего не мог с собой поделать. Я уже тогда решил, что или он будет принадлежать мне, или я сотворю что-нибудь... этакое. Свергну небо на землю, выпью целый океан!
– Угу. И загрызешь всех морских драконов! – Ян принялся бессовестно хохотать. – Разорви меня Владыка ада! Да когда ж ты успел это все заметить?! Щечки-пальчики-глазки?! Ух, братец, а я-то думал, что ты все еще невинен, как новорожденный младенец! Я что-то не заметил в этом монашке никакой прелести.
– Потому что ты смотрел на его кисть для каллиграфии, а я смотрел на его пальцы. Точнее, на ее. Она попала мне в глаза, как горячий уголек из очага. И прожгла мою душу насквозь. Посуди сам, разве я могу не искать ее? Не жаждать встречи с нею любой ценой? Ах, почему она сбежала?..
– Видимо, потому, что сама встречи не жаждет, – проницательно заметил Ян. – Братец, она все-таки была облачена в монашеские одежды. Может, она и впрямь связана обетом отречения от мира... Каково было ей услышать наши тогдашние вопли за дверью?! Мы были похожи на двух котов по весне...
Ян постелил свой плащ и уселся рядом с братом. Их кони лениво пощипывали траву, наслаждаясь отдыхом. Кругом стояла ненарушимая тишина. Заброшенное рисовое поле давно стало лугом, поросшим густой сорной травой, источавшей пряный, сладко-томительный аромат. В траве пересвистывались пеэепела, вспархивали к небу жаворонки... А само небо было на диво безоблачным, словно солнечные феи только что как следует протерли его и отмыли от серых туч и облаков. Ян отчего-то вздохнул и принялся развязывать дорожный мешок с их немудреными припасами. В полуразрушенном городе Дунпу, который они покинули три дня назад, им удалось разжиться лишь рисовыми лепешками, копченой рыбой (каждая размером с мизинец, разве раньше стали бы они есть такую мелкоту!), соевым сыром, черствыми пампушками с фасолью и кувшином довольно-таки паршивого вина. Причем трактирщик, снабдивший наших путешественников этой незавидной пищей, заломил весьма солидную цену. Ничего не поделаешь, таковы времена разрухи – плесневелый кусок хлеба становится дороже золота.
– Подкрепись, влюбленный страдалец, – с ласковой насмешкой сказал Ян младшему брату. – А то оголодаешь так, что ко времени встречи с твоей таинственной возлюбленной станешь похож на живого мертвеца. И тогда она от тебя на луну убежит – к лунному зайцу, что толчет в серебряной ступке порошок бессмертия...
Братья выпили вина и принялись за свою скромную трапезу. Лу жевал копченых рыбешек без особого удовольствия. Мысли его витали в неизвестной дали – возможно, там, где была сейчас прекрасная загадочная беглянка.
– Ян, скажи, – заговорил он неожиданно равнодушным голосом. – А ты отправился вместе со мной лишь потому, что тобой движет чувство братского единения?
– То есть?.. – Ян откусил от пампушки и скривился – все равно что есть бумагу! – Что ты хочешь знать, братец?
Лу сощурил и без того узкие глаза и уставился на брата:
– Ты сам не испытываешь никаких чувств по отношению к этому... к этой девушке? Никаких желаний?
– Отчего же, – нашелся Ян. – Испытываю. Например, огромное желание найти ее и как следует поколотить – за то, что она втравила нас в такие приключения.
– Ян!
– А потом потребовать от нее, чтобы она передала мне свое каллиграфическое мастерство!
– Ты ничего не хочешь знать, кроме своих иероглифов! – воскликнул Лу.
– Не хочу, – серьезно ответил брат. – Стан самой прекрасной девушки не сравнится с совершенством иероглифа «вода» или «небо». Я добьюсь от этой бритоголовой девицы того, чтобы она научила меня всем тайнам каллиграфического совершенства. А ты – если тебе так угодно – добивайся от нее любви, расположения, страсти.
– Так ты ее не любишь! – воскликнул Лу.
– Конечно. С чего мне ее любить? Тратить сердце на женщин не в моих правилах, братец. Они – дешевый товар, которого везде навалом. Но что ты так мрачен? Радуйся, я ведь тебе не соперник! Хоть и считаю, что ты глупец, раз предался любовным томлениям. Тебе покуда неведомо умение пользоваться женщиной в свое удовольствие и при этом не тратить на нее сердечный огонь. Ничего, со временем научишься, когда твоя красотка набьет тебе оскомину...
– Не хочу даже слышать о таком! – рассердился Лу. – Разве ты не преступник, коль попираешь и презираешь божественное чувство любви?!
– Любовь – это выдумка поэтов и пьяных мудрецов, – усмехнулся Ян. – На самом деле существует лишь желание плоти, которое нужно удовлетворить.
Удовлетворил – и нет томления, нет страданий. Любишь ли ты воду? Ты просто утоляешь жажду, даешь своему телу то, что необходимо. Любовь выдумали для того, чтобы женщины были более сговорчивы, благосклонны и решительны в желании отдать себя мужчине. Ведь если им не наговорить нежных слов о любви, они бывают такие неподатливые и холодные! А изобразишь влюбленного – и скоро не чаешь, как от нее отвязаться, она без тебя часа прожить не может. Сама шлет тебе письма и дарит богатые подарки, чтоб только ты проник в ее спальню и оросил ее долину... Ты еще слишком молод, братец, не знаешь всего. А я знал многих женщин – и из благородных семей, и из квартала плотских услад – и скажу тебе, все они одинаковы! Жадны до нежных слов, подарков и плотских утех...
– Ты никогда мне этого не говорил, – заметил Лу.
– Не было повода, – отмахнулся Ян. – К тому же зачем раньше времени тебя разочаровывать? Успеешь еще понять, что никакой любви нет на земле...
– Твои слова ужасны, – сказал Лу. – Ты словно отрицаешь, что на небе нет богов...
– Насчет богов я тоже имею некоторые сомнения, – скривил губы в усмешке Ян.
– Ян, опомнись!
– А что такого? Думаешь, в небесах сейчас появится дыра и из нее на это поле упадет небожитель с разящим мечом, чтобы покарать меня за кощунство?!
– Ян, – изменившимся голосом сказал Лу, – она появилась!
– Кто? Твоя прелестная бритоголовая девица?
– Нет. – Лу стал бледен, как лист рисовой бумаги. – Дыра в небе. Появилась дыра в небе. Гляди.
Братья задрали вверх свои ученые головы. И в самом деле, прямо над ними в небе разрасталась черная дыра, будто кто-то взял ножницы и принялся резать голубой шелк небосвода...
– На коней – и прочь отсюда! – крикнул Ян. – Лу, да ты что, окаменел, что ли?! Беги!
– Не могу, – еле проговорил Лу, – У меня ноги будто к земле приклеились...
– Владыка ада, что ж это?! – вскричал Ян. Он попытался сделать шаг и понял, что не в силах пошевельнуться. Братья только и могли, что стоять и смотреть во все расширяющуюся небесную дыру.
– Ян, видишь ли ты то, что я вижу? – тихо спросил Лу у старшего брата.
– Да, – ответил тот. – Пожалуй, и впрямь боги решили наказать меня за кощунство...
В непроглядной черноте небесной дыры проклюнулась светлая точка – словно птенец пробил носом дырочку в скорлупе своего яйца. Невозможно было уловить глазу быстроту, с какой эта точка увеличивалась. Уже можно было видеть, что она сияет, как раскаленный металл, как глаза злобного демона...
– Это звезда, – отрешенным голосом сказал Лу. – На нас падает звезда, брат. Давай попрощаемся и умолим Владыку ада не мучить сильно три наших души...
– Это всегда успеется, – заявил Ян. – Может быть...
Но Ян Синь не успел договорить, что же «может быть». Ибо падающая звезда раскаленным добела сияющим шаром рухнула на двух оцепеневших братьев. На какое-то время и Лу и Яну померещилось, будто тела их разъяты на сотни тысяч крохотных I частей и развеяны в жарком воздухе...
А потом это ужасное ощущение прошло. Братья увидели, что стоят по-прежнему посреди поля, только трава вокруг них вся легла по кругу, будто над нею потрудился чародей-геомант. Но даже не это удивило наших героев. Прямо перед ними лежало недвижимо существо, отдаленно напоминающее человека, только все его тело было сплошь из серебристого светлосияющего металла. Вокруг головы существа сверкающим облаком разметались длинные волосы, а лицо блестело, как зеркало из полированной бронзы. Глаза существа были закрыты, тонкие губы сжаты...
– Оно не дышит, – прошептал Лу. – Ян, ты можешь двигаться?
– Да. – Ян потряс руками, а потом старательно сделал шаг. Лу тоже понял, что силы вернулись к нему.
Братья опасливо подошли к лежащему на земле существу.
– Как ты думаешь, кто это? – прошептал Лу. – Может быть, демон?
– Демоны выходят из подземелий и пещер в скалах, – немедленно отозвался Ян. – И они не так красивы и совершенны, как этот небожитель. Да, скорее всего, это небожитель.
– Разве он красив? – недоуменно спросил Лу. – Что ты собираешься делать, брат?
– Я хочу помочь ему, – пробормотал Ян, опускаясь на корточки рядом со сверкающим небожителем. – Он летел с самого неба и, видно, сильно расшибся. Какие у него тонкие руки, а тело нежное и гладкое, словно бамбуковый ствол!
– Хм, – удивился Лу. Он еще ни разу не слыхал от брата подобных поэтических изречений. – А как ты надеешься помочь ему? Попробуешь напоить нашим перекисшим вином?
– Я отнесу его на другой край поля, – немедленно нашелся Ян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47