Но не решился. Чую — опасно. Осторожно это надо делать, разобравшись. Ну а потом — эта же конструкция, помимо всего прочего, и занимается у меня метаморфозами тела. То есть получает от меня команду, в кого превратиться, обрабатывает и дает сигнал клеткам. По крайней мере этот механизм я там и нашел. Не знаю, как он работает, но это именно та штука.
В целом картина выходит такая: главная цель у этой посторонней штуки — постоянно толкать меня вверх по служебной лестнице. Чтобы мне не сиделось, хотелось ползти к вершинам. Кому это нужно, зачем — этого я не понял. Зато выяснил примерно, когда эта штука начала у меня в голове выстраиваться и разворачиваться — в аккурат с того дня, как я на дачу ездил и пару дней из памяти вылетели, ну, помнишь, я рассказывал? Вот с того момента она растет и крепнет. И превращениями тела тоже управляет. И что радостно — очень удачно я попал к себе в голову. Как раз у этой штуки такой этап в развитии, когда она уже может управлять всем моим телом как угодно, но в психику еще врасти толком не успела и управления над ней не захватила. Ну, не считая этих настойчивых рекомендаций пойти кого-нибудь прибить да перевоплотиться…
Неделя раньше — и мне никто не смог бы предоставить путь внутрь головы, вот эти замки построить, показать, как чего устроено, это ж тоже ее работа. А неделя позже — и меня бы никто не пустил копаться в голове, даже обманным путем.
В общем, в тот раз я ничего серьезного делать не стал внутри — только щупальца этой штуковине пообрубал немного и вышел. В смысле — вышел в реальный мир.
Ощущаю, что сижу я на кресле этом разломанном в лифтерке, но уже эффект налицо — никто внутри не стучит, ни призывает никуда — карьеру делать, в людей перевоплощаться. Отключил я поганую программу. На всякий случай проверил — вошел еще раз к себе в голову — все нормальное: макет вселенной кружится, замок в облаках висит. Пускает-выпускает, все как должно быть. Попробовал превратиться в кого-нибудь, превратился в Ленина, затем в собаку, затем в амебу — и снова в помесь человека и медведя. Нормально, работает. И так мне свободно на душе стало, ты себе не представляешь! Словно свалился груз, который я таскал с собой полгода.
Вдохнул я, плюхнулся на пол и втянулся в щель под дверь.
Пронесся по ступенькам железным к люку наверх и просочился на крышу. Встал в полный рост, смотрю вокруг — красота, Москва ночная перед рассветом. Хоть и спальные районы, новее равно красота. Коробки, коробки многоэтажные, кое-где даже окна светятся всю ночь. А где не светятся -.там спят люди. И в каждом спит своя вселенная и свой замок — из своих мыслей, стремлений, комплексов. Не чудо ли?
— Только спокойно, — вдруг слышу за спиной очень знакомый голос.
И по спине бегут мурашки, потому что очень знакомый голос. Я оборачиваюсь — медленно… И вижу — стоит фигура в черных кожаных сапогах и кожаном плаще. Плащ тоже черный, слегка колышется на ветру. А лицо… А лицо мое!
— Привет! — говорит мне фигура и ухмыляется типично моей ухмылкой, которую я в зеркале привык видеть.
— Здра-а-авствуй, — говорю. — Кто такой, что надо, как звать?
— Не очень ты нынче дружелюбен, — говорит фигура. — А меня звать никак не надо, можно просто на “ты”.
— Ну и?… — говорю.
— Что “и”?
— Ты же мне что-то сказать хочешь? Слушаю тебя.
— Что ж ты, — говорит фигура, — от людей бегаешь? Люди с тобой поговорить хотят, а ты бегаешь?
— И что ж за люди такие? — спрашиваю.
— Разные люди, — говорит фигура и начинает превращаться.
Наверно, когда превращаюсь, это со стороны тоже так выглядит неэстетично — черты лица вдруг теряют резкость, становятся серыми, рыхлыми, как пена, а затем обретают новую форму. Плащ на секунду тоже расплывается, и тут до меня доходит — никакой это не плащ! Это кусок той же самой телесной протоплазмы! Если бы до меня раньше дошло плащ себе выращивать с сапогами, то я бы и ходил всюду как человек и не пришлось бы наматывать круги по городу то птицей, то собакой… Как же мне такая простая вещь в голову не пришла — одежду прямо на себе выращивать? К тому же такую, кожаную — чего уж проще? Но главное-то не в этом — значит, я не один такой в мире…
Тем временем фигура принимает очертания и превращается… ты уже догадываешься, в кого? В Клима. Стоит и зырит на меня, сверлит своими глазищами,
— Ну, здравствуй, — говорю, — мутант Климентий. Интересно, как ты меня нашел?
— Пробил, — ухмыляется Клим. — Я б тебя где угодно пробил. По братве, по ментам и по яндексу.
— Ну-ну, — говорю. — И чего тебе от меня нужно?
— Откуда ты взялся?
— А ты сам, — говорю, — откуда взялся? Трижды мутант Советского Союза?
— Я первый спросил! — говорит Клим, ну прямо детский сад.
А чего мне скрывать?
— Ниоткуда не взялся. Жил себе, учился, на компьютере в игрушки играл. Потом раз — и научился тело менять.
— Давно? — спрашивает Клим.
— Полгода.
— Вот и я полгода… — задумчиво произносит он. — А Юрген — восемь месяцев.
— Кто такой Юрген?
— Мутант, такой же, как и ты. Только в Австралии появился. Чуть президентом не стал.
— Ну, так станет еще… — усмехаюсь я.
— Не станет, — говорит Клим деловито. — Утопил я его.
Я обалдеваю, и по коже такие мурашки бегут ледяные. И верю — ведь правда. Сказал бы он, что расстрелял, повесил, сжег — одно дело, но утопил… Сразу вспоминается страх давний, когда в санпропускнике с Миняжевым стояли, что кругом толща воды… Но главное — таким он спокойным тоном это произносит, что мне жутко делается. Вот так вот запросто — утопил человека.
— А за что ты его утопил?
— За то же, за что он утопил Джексона с Вангом и Луизу.
— А это кто такие?
— Тоже местные австралийские мутанты.
— Не понял, — говорю. — Расскажи подробнее.
— О'кей, — говорит Клим. — Слушай. Полгода назад в Аделаиде появились мутанты, месяц назад они начали действовать. Нападали на людей, убивали их и принимали их облик.
— Занимательно, — говорю. — Занимательно.
— Занимательно, что они появились на два месяца раньше, чем я.
— У тебя есть теория на этот счет?
— А у тебя нет теории? — удивляется Клим.
— У меня было много теорий, — говорю. — Да только ни одна не подтвердилась.
— Все очень просто, — говорит Клим. — Это вторжение. Кому-то выгодно, чтобы у власти в России и в Австралии были мутанты.
— И кому это выгодно? — удивляюсь я. — Штатам?
— У тебя есть другие предположения?
— У меня было много предположений, — повторяю я. — Не подтвердилось ни одно.
— Тогда слушай меня и делай то, что. буду тебе говорить я. Понял?
— А ты, пардон, кто?
— Госбезопасность.
— И какого именно “гос”?
— Российского.
— И давно ли?
— Два месяца.
— Ясно, — говорю. — Товарищ мутант. Агент США…
— Я не агент США, — быстро говорит Клим.
— А кто ж ты, мутант американский?
— Я случайный.
— Случайный? — усмехаюсь я. — Фантастика. Случайный мутант на службе Родины? И чем же ты служишь Родине?
— Еще раз, — говорит Клим твердо. — Еще раз объясняю ситуацию. В Австралии появились четыре мутанта начали борьбу за власть. Один оказался сильнее и уничтожил остальных. С ним справился я — это был мой долг, мое задание.
— Во как, — говорю, — задание. А с тобой кто в России справится, когда ты начнешь за власть бороться?
— Я не борюсь за власть, — говорит Клим и такую твердую точку ставит в конце фразы, что так и слышится: “Это она сама за меня борется…”
Ох не нравится мне этот тип… Ну, думаю, сейчас я тебе врежу,
— Совсем не борешься? — говорю. — Карьеру не делаешь? От простого пацана в главари группировки?
Делаю паузу и по глазами его замершим понимаю, что угадал, в самую точку попал. И продолжаю:
— От главаря группировки — в госбезопасность. От госбезопасности и до президента недолго дослужиться?
— У меня нет такой программы, — говорит Клим.
— А какая у тебя программа? — спрашиваю, — Может быть, у тебя альтернативная программа есть, на черный день? Убить-съесть-перевоплотиться?
И понимаю, что снова попал.
— Ясно, — говорит Клим. — Я так и думал, что мы с тобой не сработаемся. А жаль. Зря мы тебя так долго пасли.
— Хорош гусь, — говорю, а сам постепенно напрягаюсь, потому что понимаю, что он на меня может броситься в любой момент. — Значит, ведешь себя, как твой австралиец? Удаляешь конкурентов?
— Нет у меня конкурентов, — говорит Клим. — Вот только ты объявился. Но ты мне не конкурент.
— Так вот, — говорю. — Послушай сначала, что я тебе скажу. И ты и я — все мы заражены одним вирусом, типа компьютерного. И у каждого в голове сидит программа — добиться власти, понятно? Только я свою программу уже обезвредил. И если ты меня послушаешь — я тебе расскажу, как это сделать, и помогу.
— Очередная бредовая теория? — ухмыляется Клим. И я понимаю, что ни одному моему слову он не верит и вообще я для него враг номер один.
— Послушай, — говорю. — А вот если отбросить эту неприязнь…
— Бредишь, — перебивает Клим. — У меня нет никакой к тебе неприязни.
— Ну, допустим, — говорю. — Давай сделаем так: ты выскажешь свои мысли и докажешь их, а я тебя выслушаю. А затем я…
— Не находишь, что здесь не самое удобное место для разговора? — Клим обводит рукавом плаща пространство крыши.
— Я бы, — говорю, — предложил ко мне поехать, да там засада ваша.
— Поехали на природу пообщаемся, — предлагает Клим. — От чужих глаз долой.
И я чую, что он что-то замышляет, но понимаю, что все равно другого пути нет. Да и что он мне может сделать? Хотя он ведь уже убил одного мутанта…
— Ну поехали, — говорю, — а куда?
— Знаю я одно тихое местечко недалеко отсюда — лес озеро, тишина.
— Ну, полетели, — говорю. — Полетели? Летать умеешь? Птичкой?
На лице Клима странное выражение, тонкие губы изгибаются словно в усмешке, и справа во рту показывается н большой клык — не то удивление, не то презрение.
— Тачку поймаем, — говорит Клим. — За мной.
Разбегается и прыгает вниз с крыши! Я обалдеваю! Но Клим в воздухе распластывается большим пятном и мягко шлепается на землю. Секунду лежит — большой бурой лепешкой, а затем словно невидимая рука поднимает с земли платочек: лепешка поднимается пирамидкой, и вот уже на земле стоит в своем плаще Клим и смотрит вверх на меня: давай, мол, прыгай.
А я смотрю вниз — и понимаю, что сейчас грохнусь — и на клочки. Не умею, как Клим, не знаю, как он это делает. Зато я умею в летучих мышей превращаться, а Клим, видимо, не летающий; Я даю команду собраться внизу, рассыпаюсь на двести пятьдесят шесть летучих мышек и планирую вниз. Внизу принимаю вид полумедведя, но тут же сосредоточиваюсь и отращиваю себе плащ.
Это получается не сразу. Сначала я стал наподобие чугунного памятника в плаще — монолитный. Стою и шевельнуться не могу. Но затем я прорубил, в чем фишка, и отрастил себе плащ, как складку кожи прямо от спины. Получилось вроде нормально.
— Дурак, — говорит Клим. — От плеч расти и вниз. Я убираю плащ и выращиваю его от плеч — действительно так удобнее. Только не получается у меня плащ черным, почему-то белого, телесного оттенка.
— А как ты цвет меняешь? — спрашиваю Клима.
— Потом поговорим, — отвечает он, разворачивается и шагает по двору.
Мне ничего не остается, как семенить за ним. Попутно я принимаю свою настоящую форму, только выращиваю ботинки на голых ногах. И скажу тебе, на ходу это делать очень нелегко. Сами-то ботинки еще ладно, что-то типа утолщения на ногах, но вот подошву вырастить оказалось трудно. Поэтому я на миг остановился, когда мы мимо дворового турника проходили, повис на нем, поджал ноги и отрастил подошвы как следует — крепкие, почти костяные, только чтоб гнулись. И высокие. Клим остановился вполоборота и презрительно на меня смотрит. Куда он торопится?
Наконец вышли мы на улицу, Клим стал ловить машину. Я подхожу к нему:
— А деньги у тебя есть?
Клим молча сует руку в карман плаща, вытаскивает пачку денег, показывает мне и прячет обратно.
Я в шоке. Каким образом он таскает их с собой? Хотя я ведь тоже таскал с собой сим-карту от мобильника. Куда же она, кстати, делась? В какой момент я ее потерял? Тем временем останавливается машина. Неплохая, иномарка. К тому же с правым рулем. Зачем водителю подвозить в городе на лице незнакомых людей в плащах?
Клим шагает к ней, у иномарки медленно опускается окошко.
— На Истринское водохранилище! — говорит Клим.
— Не-е-е… — усмехается мужик. — Я совсем не в ту сторону.
Окошко поднимается. Клим кладет на окошко палец и смотрит на водителя. Окошко перестает подниматься. Клим оборачивается ко мне:
— Садись, поехали!
Сам обходит машину по кругу, открывает дверь и садится рядом с водителем. Я в недоумении, но сажусь на заднее сиденье и захлопываю дверь. Машина трогается с места, разворачивается на пустынном шоссе и едет в противоположную сторону.
— Ваш человек? — говорю Климу и киваю на молчаливого водителя.
— Случайный.
— А как ты его уговорил? — удивляюсь я. Клим оборачивается и долго смотрит мне в глаза. Взгляд у него неприятный, колючий, но я выдерживаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51