Было бы интересно узнать, что же все-таки потеряно в его памяти…
– Мне кажется, частично потерянную память можно восстановить, – предположил Гиссинг.
– Таковая возможность очень сомнительна! – вспылил Уиндл. – А пробелы реальны и явственны!
– Так, но обратили ли вы внимание, коллега, на сломанные матрицы? Я с первого взгляда насчитал их не меньше дюжины, и все они, между прочим, в разной степени деградации.
Уиндл ответил возмущенным звуком.
– Это ничего не значит! Матрицы не несут мнемонических функций, и вообще, они далеко не так важны, как вам кажется!
– Не так важны, это верно. Зато весьма любопытны.
– Вероятно, только для вас! Но мы не можем тратить время на каждую вашу причуду, мы не те ученые, что, схватив сачок, бегут за бабочкой через непроходимые болота.
– Какая ерунда! – с юмором воскликнул Гиссинг. – Разве вы забыли про мою компартуру? У нас в Лемуре мы даже сыр посыпаем перцем! Словом, если необходимо, я смогу заняться этим и один.
– Дорогой коллега, мы все знаем ваши пристрастия. Но ваша склонность к тайнам и сложностям могут привести вас, к сожалению, к печальным ошибкам, – процедил Уиндл.
– Благодарю за предупреждение, – ответил Гиссинг. – В будущем обязуюсь применять свое врачебное искусство с большей осторожностью.
5
Неделю спустя Фэйты узнали, что доктор Файорио хочет с ними чем-то поделиться. В назначенный час они вдвоем прибыли в приемную и сели в мягкие кресла в ожидании врача. Файорио появился, внимательно оглядел озабоченных супругов и по своей привычке Сел за стол, навалившись на него грудью. Затем, переведя взгляд с Хайлира на Алтею, сказал:
– То, что я хочу вам сообщить, нельзя назвать ни плохими, ни хорошими новостями. Это просто краткий обзор нашей деятельности за прошедший период.
Фэйты промолчали, и Файорио вынужден был продолжить.
– У нас имеется некоторый прогресс в отношении, которого я коснусь дальше. Голоса не появляются. Если этот голос действительно наделен некой чувствительностью, то, должно быть, он встревожился и спрятался где-то в отдаленных глубинах мозга мальчика.
– И вы в это верите?! – презрительно выкрикнула Алтея.
– При отсутствии доказательств я не верю ни во что, – отрезал Файорио. – И все-таки теперь мы имеем веские основания подозревать, что голос и в самом деле существует самостоятельно.
Хайлир решил, что настал момент вмешаться в этот нелепый разговор и проверить его железной логикой.
– Вы на удивление осведомлены в этом вопросе, – ледяным тоном заметил отец.
– Я прекрасно понимаю ваш скептицизм, – отозвался Файорио. – Тем не менее за этим моим утверждением стоит полный рационализм, который, однако, трудно понять непрофессионалу. Но я попытаюсь объяснить в самых базовых понятиях. В моем объяснении не будет ни точности, ни блеска, зато оно будет вполне доступно вашему пониманию. Хотите?
– Пожалуйста, – кивнул Хайлир.
– Итак, начнем, если вам угодно, с перспективы. Джейро слышит голос и хранит в своем мозгу два воспоминания. Соответственно, здесь должны находиться мнемонические связи, которые можно уловить и записать. Это может дать информацию, которую мы хотим изложить в наших схемах. Поначалу мы пытались применить простую мозговую стимуляцию и найти так называемую кнопку начала игры klick-off – но… безуспешно. Затем мы попробовали гипноз – с небольшим успехом. В дальнейшем был использован наркотический препарат ниаз-23, который, так сказать, углубляет гипноз. Благодаря этому мы обнаружили некий барьер, но смогли обойти его и атаковать с флангов, если можно так выразиться, и, наконец, нашли ту самую кнопку. Мы вышли на контакт с Джейро и попросили его попробовать повторить голос настолько похоже, как он может. Он действительно издал несколько очень странных звуков, которые мы записали. Какие-то стоны, выкрики, странные проклятья оказались именно таковы, как он описывал. На настоящее время это все.
Хайлир поджал губы.
– Если я правильно вас понял, записанные вами звуки являются не оригинальными, а скорее просто попытками Джейро воспроизвести то, что, как ему кажется, он слышит? Короче, вы попытались воссоздать то, что можно назвать, в первую очередь, галлюцинацией?
Файорио некоторое время смотрел на Хайлира; выражение невинного херувима постепенно исчезало с его лица.
– В целом это именно так, вы правы. И я просто поражен истинностью вашего замечания.
Хайлир холодно улыбнулся.
– Все это чрезвычайно просто. Вы говорили о том, что в юридической практике называется «показание с чужих слов». Это малодоказательная вещь.
Лицо Файорио вдруг прояснилось.
– Я очень благодарен вам за это сравнение! Лучше не скажешь! Сразу и договоримся, что я простофиля и олух, и уже, имея это в виду, продолжим нашу беседу.
– Я не пользуюсь в жизни подобными словами, – возмутился Хайлир. – Я только указал на то, что ваши доказательства шатки.
Файорио вздохнул, встал из-за стола и, обогнув его, уселся сверху.
– Ваши комментарии, уважаемый, говорят, увы, только о том, что вы совершенно упустили направление моего исследования. Впрочем, это моя вина. Я должен был выражаться более осторожно. А потому повторяю: используя очень и очень сложные методы, мы смогли стимулировать память о действительно бывших событиях, которые в свою очередь позволили установить значительные векторы на наших схемах.
К великому облегчению Файорио ни один из супругов не попросил воспроизвести записанные звуки, которые они непременно нашли бы ужасными.
– Теперь наш тезис таков, – продолжил доктор. – Память Джейро о звуках располагается в различных частях его коры головного мозга. И они приходят не обычными путями – по слуховым нервам, но каким-то иным образом. Поток посланий оставляет след, который удерживается в течение неопределенного периода. На нашем оборудовании мы можем стимулировать память, отследить синаптические связи вплоть до источника их зарождения. Процедура невероятно деликатная, тонкая, но дать может много. Я понятно излагаю?
– Это уж слишком тонкая работа, – проворчал Хайлир. – Но какова же ее цель? Или вы будете рады первому попавшемуся зайцу, выскочившему из зарослей?
Файорио даже поперхнулся.
– – Спокойствие, уважаемый, я все объясню.
– Пожалуйста, в нашем бедственном положении нам не остается ничего иного, как только хранить спокойствие, – сухо процедил Хайлир.
– Вот так-то лучше! – оживился Файорио. – И постарайтесь не забывать этого на протяжении всей моей речи. Итак, что же мы собираемся делать дальше? В широком смысле, мы соберем данные и увидим путь их происхождения. Этот путь и станет путем нашего дальнейшего исследования.
– Но какая же разница между лечением и терапией? – не удержалась от уже давно тревожащего ее вопрос Алтея.
– Разница только в интенсивности. И не забывайте, что сейчас мы вообще только в стадии диагностики, не больше.
– Мы надеемся, что больше никакая часть интеллекта Джейро не пострадает от вашей терапии, – как можно язвительнее произнес Хайлир.
Файорио прищелкнул пухлыми пальцами.
– Во-первых, если уж говорить честно, та, первоначальная терапия, затронула только память мальчика, но никак не его интеллект. Эти две функции существуют параллельно, хотя и работают неразрывно. Во-вторых, повторять то же само лечение не имеет смысла. И, наконец, в-третьих, мы не настолько безответственны, как вам может показаться. Джейро находится в полной безопасности относительно своего здоровья и разума. Есть еще вопросы?
– Как Джейро переносит эти ваши процедуры, – поинтересовался Хайлир, не найдя к чему придраться в последней тираде Файорио.
– Его психическая конституция прекрасна, он ни на что не жалуется, даже когда сильно устает, работает с нами со всем старанием. Джейро – замечательный мальчик, вы можете им гордиться.
– Мы и гордимся! – воскликнула Алтея. – И будем гордиться еще больше в будущем!
Файорио встал.
– Больше мне нечего вам сообщить до завершения следующей стадии работы. Надеюсь, мы встретимся в. вами через неделю.
6
Четыре дня спустя, ближе к вечеру, Файорио присоединился к своим коллегам в конференц-зале. Молодая женщина в аккуратной сине-белой форме сестры милосердия подала им чай и ореховые пирожные. Какое-то время трое ученых сидели, расслабившись, почти безжизненно в своих креслах, словно отдыхая от тяжелой работы. Но скоро это прошло. Файорио первым вздохнул, потянулся к чашке и сказал:
– Слава богу, больше не надо работать наудачу. Это большое облегчение.
– Но мы не можем исключить возможность розыгрыша, – проворчал Уиндл.
– Уж это самое невероятное предположение!
– Но что нам остается? – выкрикнул вдруг Уиндл. – Волей или неволей, но мы вынуждены предполагать, что этот феномен контролируется более или менее разумным сознанием!
Гиссинг вытянул палец в сторону Уиндла в насмешливом укоре.
– А не кажется ли вам все это похожим на тот случай, когда мы для объяснения простого рассвета обращаемся к потусторонним силам?
– Тонкость вашего замечания от меня ускользает, – язвительно пробормотал Уиндл.
– Хорошо, я объясню. Основываясь на внутреннем состоянии, приходится признать, что есть раздвоение личности, а основываясь на внешнем – мы вынуждены предполагать некое телепатическое происхождение голоса, что, как я полагаю, лежит вообще вне нашей компетенции.
– Какое ценное замечание! – Уиндл сорвался почти на крик. – А мое мнение таково: назвать недуг – не значит его вылечить.
– Все это неважно, – вмешался Файорио. – Важно то, что все наши векторы указывают на весьма специфическое расположение, называемое индикатор Огга.
Уиндл испустил вздох разочарования.
– Вы уводите нас в ловушку мистицизма. Если мы позволим ему повиснуть у нас на шеях, это нам дорого обойдется как в результатах работы, так и в престиже.
– Но если наша цель – докопаться до истины, то не следует ломиться в дверь, используя одни только механистические теории, – заметил Гиссинг.
– Так каково же ваше мнение? – взорвался Уиндл.
– Я чувствую, что здесь нечто большее, чем простое слабоумие.
– В этом я полностью с вами согласен, – веско произнес Файорио. В этот момент прозвенел звонок, и он встал. – Пришли Фэйты. Надо изложить им только факты, но ни в коем случае истолкования.
Уиндл глянул на часы.
– Сегодня я не могу быть с вами, поскольку уже опаздываю на совещание. Просто изложите факты, ни во что не углубляясь, без обычного вашего вещания – и все будет отлично.
Файорио засмеялся, но как-то не слишком весело.
– Мое «вещание», как вы выразились, есть не более чем хорошие «паблик рилейшнз», без которых я ничего в жизни не добился бы.
– Хорошо, хорошо, пусть будет так. В конце концов, это ваша работа, – поспешно согласился Уиндл и вышел из зала.
– Я тоже должен оставить вас, – с сожалением признался Гиссинг. – Сегодня клубный день в Жирандоле, тот самый день, который они называют Избиение Невинных. И я один из тех, кого должны сегодня «избивать». Кто знает? Может, и вы переберетесь в Жирандоль еще до истечения этого месяца!
– Возможно, возможно, – пробурчал Файорио. – Ладно. Идите, избивайтесь. Я как-нибудь разберусь с Фэйтами в одиночку. Может быть, это и к лучшему.
7
Как обычно Файорио встретил Фэйтов в приемной. Они сидели молча, и на лицах супругов читалось явное горе. На этот раз Хайлир надел просторные брюки из темно-серой саржи и темно-коричневый пуловер с черными рукавами. На Алтее была темно-зеленая юбка, белая блузка и темно-оранжевый жакет. Файорио автоматически отметил отсутствие эмблем, определяющих социальный статус посетителей, но потом вспомнил, что они нимпы.
Доктор поздоровался самым вежливым образом и привычно скользнул в кресло за столом. Фэйты ответили так же вежливо, тревожно глядя на доктора, словно пытаясь угадать, какие новости он им принес.
– Мы достигли прогресса, – начал Файорио. – Тайна осталась, но теперь мы можем общаться с ней напрямую.
– Это хорошо или плохо? – тревожно спросила Алтея.
– Ни то ни другое. Значимость этого вы должны оценить сами.
– Отлично, – быстро сказал Хайлир. – Тогда изложите нам все, что вы узнали.
– Как вам известно, мы методически обследовали мозг Джейро, в результате чего векторы на наших схемах указали, к нашему большому удивлению, на находившийся до сей поры вне всякого подозрения небольшой узелок дрожащего нерва в самой глубине костного мозга, известного как индикатор Огга.
Сегодня, когда мы изучали эту область в деталях, Джейро начал производить случайные звуки. В них нет ничего интересного, но мы их все-таки записали. Затем попробовали стимулировать специальную зону – и сейчас вы услышите, что у нас получилось. – Файорио поставил на стол небольшую черную коробочку. – После некоторых технических шумов и предупредительного звонка вы услышите голос Джейро. Он будет звучать странно, я предупреждаю вас, поэтому возьмите себя в руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Мне кажется, частично потерянную память можно восстановить, – предположил Гиссинг.
– Таковая возможность очень сомнительна! – вспылил Уиндл. – А пробелы реальны и явственны!
– Так, но обратили ли вы внимание, коллега, на сломанные матрицы? Я с первого взгляда насчитал их не меньше дюжины, и все они, между прочим, в разной степени деградации.
Уиндл ответил возмущенным звуком.
– Это ничего не значит! Матрицы не несут мнемонических функций, и вообще, они далеко не так важны, как вам кажется!
– Не так важны, это верно. Зато весьма любопытны.
– Вероятно, только для вас! Но мы не можем тратить время на каждую вашу причуду, мы не те ученые, что, схватив сачок, бегут за бабочкой через непроходимые болота.
– Какая ерунда! – с юмором воскликнул Гиссинг. – Разве вы забыли про мою компартуру? У нас в Лемуре мы даже сыр посыпаем перцем! Словом, если необходимо, я смогу заняться этим и один.
– Дорогой коллега, мы все знаем ваши пристрастия. Но ваша склонность к тайнам и сложностям могут привести вас, к сожалению, к печальным ошибкам, – процедил Уиндл.
– Благодарю за предупреждение, – ответил Гиссинг. – В будущем обязуюсь применять свое врачебное искусство с большей осторожностью.
5
Неделю спустя Фэйты узнали, что доктор Файорио хочет с ними чем-то поделиться. В назначенный час они вдвоем прибыли в приемную и сели в мягкие кресла в ожидании врача. Файорио появился, внимательно оглядел озабоченных супругов и по своей привычке Сел за стол, навалившись на него грудью. Затем, переведя взгляд с Хайлира на Алтею, сказал:
– То, что я хочу вам сообщить, нельзя назвать ни плохими, ни хорошими новостями. Это просто краткий обзор нашей деятельности за прошедший период.
Фэйты промолчали, и Файорио вынужден был продолжить.
– У нас имеется некоторый прогресс в отношении, которого я коснусь дальше. Голоса не появляются. Если этот голос действительно наделен некой чувствительностью, то, должно быть, он встревожился и спрятался где-то в отдаленных глубинах мозга мальчика.
– И вы в это верите?! – презрительно выкрикнула Алтея.
– При отсутствии доказательств я не верю ни во что, – отрезал Файорио. – И все-таки теперь мы имеем веские основания подозревать, что голос и в самом деле существует самостоятельно.
Хайлир решил, что настал момент вмешаться в этот нелепый разговор и проверить его железной логикой.
– Вы на удивление осведомлены в этом вопросе, – ледяным тоном заметил отец.
– Я прекрасно понимаю ваш скептицизм, – отозвался Файорио. – Тем не менее за этим моим утверждением стоит полный рационализм, который, однако, трудно понять непрофессионалу. Но я попытаюсь объяснить в самых базовых понятиях. В моем объяснении не будет ни точности, ни блеска, зато оно будет вполне доступно вашему пониманию. Хотите?
– Пожалуйста, – кивнул Хайлир.
– Итак, начнем, если вам угодно, с перспективы. Джейро слышит голос и хранит в своем мозгу два воспоминания. Соответственно, здесь должны находиться мнемонические связи, которые можно уловить и записать. Это может дать информацию, которую мы хотим изложить в наших схемах. Поначалу мы пытались применить простую мозговую стимуляцию и найти так называемую кнопку начала игры klick-off – но… безуспешно. Затем мы попробовали гипноз – с небольшим успехом. В дальнейшем был использован наркотический препарат ниаз-23, который, так сказать, углубляет гипноз. Благодаря этому мы обнаружили некий барьер, но смогли обойти его и атаковать с флангов, если можно так выразиться, и, наконец, нашли ту самую кнопку. Мы вышли на контакт с Джейро и попросили его попробовать повторить голос настолько похоже, как он может. Он действительно издал несколько очень странных звуков, которые мы записали. Какие-то стоны, выкрики, странные проклятья оказались именно таковы, как он описывал. На настоящее время это все.
Хайлир поджал губы.
– Если я правильно вас понял, записанные вами звуки являются не оригинальными, а скорее просто попытками Джейро воспроизвести то, что, как ему кажется, он слышит? Короче, вы попытались воссоздать то, что можно назвать, в первую очередь, галлюцинацией?
Файорио некоторое время смотрел на Хайлира; выражение невинного херувима постепенно исчезало с его лица.
– В целом это именно так, вы правы. И я просто поражен истинностью вашего замечания.
Хайлир холодно улыбнулся.
– Все это чрезвычайно просто. Вы говорили о том, что в юридической практике называется «показание с чужих слов». Это малодоказательная вещь.
Лицо Файорио вдруг прояснилось.
– Я очень благодарен вам за это сравнение! Лучше не скажешь! Сразу и договоримся, что я простофиля и олух, и уже, имея это в виду, продолжим нашу беседу.
– Я не пользуюсь в жизни подобными словами, – возмутился Хайлир. – Я только указал на то, что ваши доказательства шатки.
Файорио вздохнул, встал из-за стола и, обогнув его, уселся сверху.
– Ваши комментарии, уважаемый, говорят, увы, только о том, что вы совершенно упустили направление моего исследования. Впрочем, это моя вина. Я должен был выражаться более осторожно. А потому повторяю: используя очень и очень сложные методы, мы смогли стимулировать память о действительно бывших событиях, которые в свою очередь позволили установить значительные векторы на наших схемах.
К великому облегчению Файорио ни один из супругов не попросил воспроизвести записанные звуки, которые они непременно нашли бы ужасными.
– Теперь наш тезис таков, – продолжил доктор. – Память Джейро о звуках располагается в различных частях его коры головного мозга. И они приходят не обычными путями – по слуховым нервам, но каким-то иным образом. Поток посланий оставляет след, который удерживается в течение неопределенного периода. На нашем оборудовании мы можем стимулировать память, отследить синаптические связи вплоть до источника их зарождения. Процедура невероятно деликатная, тонкая, но дать может много. Я понятно излагаю?
– Это уж слишком тонкая работа, – проворчал Хайлир. – Но какова же ее цель? Или вы будете рады первому попавшемуся зайцу, выскочившему из зарослей?
Файорио даже поперхнулся.
– – Спокойствие, уважаемый, я все объясню.
– Пожалуйста, в нашем бедственном положении нам не остается ничего иного, как только хранить спокойствие, – сухо процедил Хайлир.
– Вот так-то лучше! – оживился Файорио. – И постарайтесь не забывать этого на протяжении всей моей речи. Итак, что же мы собираемся делать дальше? В широком смысле, мы соберем данные и увидим путь их происхождения. Этот путь и станет путем нашего дальнейшего исследования.
– Но какая же разница между лечением и терапией? – не удержалась от уже давно тревожащего ее вопрос Алтея.
– Разница только в интенсивности. И не забывайте, что сейчас мы вообще только в стадии диагностики, не больше.
– Мы надеемся, что больше никакая часть интеллекта Джейро не пострадает от вашей терапии, – как можно язвительнее произнес Хайлир.
Файорио прищелкнул пухлыми пальцами.
– Во-первых, если уж говорить честно, та, первоначальная терапия, затронула только память мальчика, но никак не его интеллект. Эти две функции существуют параллельно, хотя и работают неразрывно. Во-вторых, повторять то же само лечение не имеет смысла. И, наконец, в-третьих, мы не настолько безответственны, как вам может показаться. Джейро находится в полной безопасности относительно своего здоровья и разума. Есть еще вопросы?
– Как Джейро переносит эти ваши процедуры, – поинтересовался Хайлир, не найдя к чему придраться в последней тираде Файорио.
– Его психическая конституция прекрасна, он ни на что не жалуется, даже когда сильно устает, работает с нами со всем старанием. Джейро – замечательный мальчик, вы можете им гордиться.
– Мы и гордимся! – воскликнула Алтея. – И будем гордиться еще больше в будущем!
Файорио встал.
– Больше мне нечего вам сообщить до завершения следующей стадии работы. Надеюсь, мы встретимся в. вами через неделю.
6
Четыре дня спустя, ближе к вечеру, Файорио присоединился к своим коллегам в конференц-зале. Молодая женщина в аккуратной сине-белой форме сестры милосердия подала им чай и ореховые пирожные. Какое-то время трое ученых сидели, расслабившись, почти безжизненно в своих креслах, словно отдыхая от тяжелой работы. Но скоро это прошло. Файорио первым вздохнул, потянулся к чашке и сказал:
– Слава богу, больше не надо работать наудачу. Это большое облегчение.
– Но мы не можем исключить возможность розыгрыша, – проворчал Уиндл.
– Уж это самое невероятное предположение!
– Но что нам остается? – выкрикнул вдруг Уиндл. – Волей или неволей, но мы вынуждены предполагать, что этот феномен контролируется более или менее разумным сознанием!
Гиссинг вытянул палец в сторону Уиндла в насмешливом укоре.
– А не кажется ли вам все это похожим на тот случай, когда мы для объяснения простого рассвета обращаемся к потусторонним силам?
– Тонкость вашего замечания от меня ускользает, – язвительно пробормотал Уиндл.
– Хорошо, я объясню. Основываясь на внутреннем состоянии, приходится признать, что есть раздвоение личности, а основываясь на внешнем – мы вынуждены предполагать некое телепатическое происхождение голоса, что, как я полагаю, лежит вообще вне нашей компетенции.
– Какое ценное замечание! – Уиндл сорвался почти на крик. – А мое мнение таково: назвать недуг – не значит его вылечить.
– Все это неважно, – вмешался Файорио. – Важно то, что все наши векторы указывают на весьма специфическое расположение, называемое индикатор Огга.
Уиндл испустил вздох разочарования.
– Вы уводите нас в ловушку мистицизма. Если мы позволим ему повиснуть у нас на шеях, это нам дорого обойдется как в результатах работы, так и в престиже.
– Но если наша цель – докопаться до истины, то не следует ломиться в дверь, используя одни только механистические теории, – заметил Гиссинг.
– Так каково же ваше мнение? – взорвался Уиндл.
– Я чувствую, что здесь нечто большее, чем простое слабоумие.
– В этом я полностью с вами согласен, – веско произнес Файорио. В этот момент прозвенел звонок, и он встал. – Пришли Фэйты. Надо изложить им только факты, но ни в коем случае истолкования.
Уиндл глянул на часы.
– Сегодня я не могу быть с вами, поскольку уже опаздываю на совещание. Просто изложите факты, ни во что не углубляясь, без обычного вашего вещания – и все будет отлично.
Файорио засмеялся, но как-то не слишком весело.
– Мое «вещание», как вы выразились, есть не более чем хорошие «паблик рилейшнз», без которых я ничего в жизни не добился бы.
– Хорошо, хорошо, пусть будет так. В конце концов, это ваша работа, – поспешно согласился Уиндл и вышел из зала.
– Я тоже должен оставить вас, – с сожалением признался Гиссинг. – Сегодня клубный день в Жирандоле, тот самый день, который они называют Избиение Невинных. И я один из тех, кого должны сегодня «избивать». Кто знает? Может, и вы переберетесь в Жирандоль еще до истечения этого месяца!
– Возможно, возможно, – пробурчал Файорио. – Ладно. Идите, избивайтесь. Я как-нибудь разберусь с Фэйтами в одиночку. Может быть, это и к лучшему.
7
Как обычно Файорио встретил Фэйтов в приемной. Они сидели молча, и на лицах супругов читалось явное горе. На этот раз Хайлир надел просторные брюки из темно-серой саржи и темно-коричневый пуловер с черными рукавами. На Алтее была темно-зеленая юбка, белая блузка и темно-оранжевый жакет. Файорио автоматически отметил отсутствие эмблем, определяющих социальный статус посетителей, но потом вспомнил, что они нимпы.
Доктор поздоровался самым вежливым образом и привычно скользнул в кресло за столом. Фэйты ответили так же вежливо, тревожно глядя на доктора, словно пытаясь угадать, какие новости он им принес.
– Мы достигли прогресса, – начал Файорио. – Тайна осталась, но теперь мы можем общаться с ней напрямую.
– Это хорошо или плохо? – тревожно спросила Алтея.
– Ни то ни другое. Значимость этого вы должны оценить сами.
– Отлично, – быстро сказал Хайлир. – Тогда изложите нам все, что вы узнали.
– Как вам известно, мы методически обследовали мозг Джейро, в результате чего векторы на наших схемах указали, к нашему большому удивлению, на находившийся до сей поры вне всякого подозрения небольшой узелок дрожащего нерва в самой глубине костного мозга, известного как индикатор Огга.
Сегодня, когда мы изучали эту область в деталях, Джейро начал производить случайные звуки. В них нет ничего интересного, но мы их все-таки записали. Затем попробовали стимулировать специальную зону – и сейчас вы услышите, что у нас получилось. – Файорио поставил на стол небольшую черную коробочку. – После некоторых технических шумов и предупредительного звонка вы услышите голос Джейро. Он будет звучать странно, я предупреждаю вас, поэтому возьмите себя в руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66