- Я велю князю Герославу, чтобы думать не смел воевать с великим Тангри-Ханом, - раболепно пообещал Ефимбор. - Да и о чем вам тревожиться - у него и дружины-то кот начихал: десять тыщ пехоты и столько же конницы.
- Все равно, - отрезало Иштари. - Нам задержки ни к чему. И пускай старый дурак приготовит провианта на полмиллиона людей, столько же коней и быков, полтысячи драконов и две сотни слонов. Ну еще будут три сотни ифритов и тарандров - это уже мелочи. Понятно тебе?
Князь принялся записывать. Гусиное перо скрипело, разбрызгивая чернильные кляксы. Тем временем Сумук проверил, хорошо ли работает его техника. Все было в полном ажуре: золотая пластина тоненько дребезжала, записывая разговор предателя с врагом.
Хоть грубые лапы Ефимбора непривычны были к перу, да и грамоту он знал с грехом пополам, все же занес кое-как услышанное на бумагу и сказал:
- Готово, хозяин. Чего еще прикажете?
- А вот чего. После Волчьегорска путь наш проляжет через Будинию. Если Царедар объединит силы со Змиевом, да еще всякая мелочь к ним примажется - тяжкая предстоит битва. Надо бы их заблаговременно повырубить. В первую голову Ползуна с Веромиром.
Ефимбор заскулил: дескать, не берется штурмовать Царедар, потому как стены у крепости дюже надежные, да и дружина древлеборская взбунтоваться могет, ибо не станут венеды-рыссы воевать супротив рыссов-сколотов, когда из-за Итиля чужеземцы напирают… Однако Иштари, не дослушав его причитаний, прикрикнуло:
- Усмири своих холопов, болван, или не князь ты больше! А для начала вместе с Чорносвитом предашь огню и мечу Змиев. Чтобы через пять дней с Веромиром покончили и обложили Царедар! Я два раза говорить не привыкло - запомни это, нукер!
- Слушаюсь и повинуюсь, хозяин… - Вид у Ефимбора был жалкий - смотреть мерзостно. Словно мужик в нужнике с головой искупался. - Не завтра, так послезавтра двину дружину на Змиев. Чорносвиту ваш план ведом ли?
- Слушай, ты почему такой дурак? - развеселилось Иштари. - Конечно, ведом. Как раз послезавтра его войско выступает. Всю добычу поделите честно на пять частей: по одной части себе возьмете, а другие три части нам отдадите, когда Орда подтянется.
Очень довольный таким оборотом, князь заверил монстра, что все выполнит в точности. На прощание Ефимбор облобызал когти нижних лап чудища и просил передать пожелание долгой счастливой жизни великому и могучему владыке тьмы - непобедимому и безжалостному Тангри-Хану. Иштари снова засмеялось:
- В самом деле дурак, клянусь копытами Иблиса! Нашел, кого великим называть… Этот червь - лишь игральная фишка в руках истинных владык мира. Захотим - следа от него не останется… Ну будь здоров!
Фигура чудовища окуталась густыми клубами грязно-бурого дыма. Когда воздух в светлице проветрился, Иштари уже не было.
«Вот вы и попались, шакалы бесхвостые!» - не без злорадства подумал Сумук, лихорадочно обдумывая, что можно предпринять в ответ, чтобы успеть сорвать вражеские происки. Через четверть часа Ползун, Пушок, Веромир, Светобор и Охрим уже были оповещены обо всем и, сидя перед магическими светильниками, бурно обсуждали план совместных действий. Всем воеводам из числа заединщиков было приказано немедленно поднимать дружины и держать воинов в готовности к маршу.
- Они надеются покончить со Змиевом в три, а то и два дня, - показывал на карте Охрим Огарыш. - Навряд ли Ефимбор и Бравлин осмелятся увести войско из Древлеборска, ежели с Запада им станет угрожать армия Царедара. Поэтому - упреждая выступление неприятеля - мы подведем наши полки на подступы к Древлеборску.
- Понятно, - сказал Пушок. - Если Ваньша, Алберт и Охрим навалятся или хотя бы станут лагерем неподалеку - в жисть Ефимборка столицу без защиты не оставит Но таким макаром мы избавляемся только от древлеборской рати. А тигропольских-то башибузуков ничто не остановит - они даже своих единокровных братишек-будинийцев за милую, понимаешь, душеньку резать станут. Без всяких угрызений совести.
- За отсутствием таковой, - вставил Ползун.
- Вот то-то. И что получается? У князя Веромира пеших ратников чуток поболе будет, а конных - чуток помене, чем у Чорносвита…
- У меня драконов и мамонтов вдвое супротив него больше, - обиделся змиевский повелитель. - Да крепость сильная. Эти злыдни об мои бастионы все зубы обломают. Помните небось, как мой отец и дед осады отражали? И ближние соседи на нас войной ходили, и ляхи, и бес знает кто не нападал - никому не удалось Змиев пожечь!
Разговорам о давних усобицах не место было и не время- все это понимали. Покачав головой, Иван Ползун проговорил задумчиво:
- Кровушкой своей черной они, спору быть не может, и умоются, и поперхнутся. Только и твоих ратничков немало поляжет. А нам перед большой войной нет резона людишек задаром терять. Я, конечно, не великого ума воевода, но все-таки кой-чего в ратном деле кумекаю. Думаю, чтобы потери к самой малости низвести, надобно тигропольской дружине многократно превосходные силы противопоставить. Тогда и бой завязать они не осмелятся, без драки посдаются в полон на нашу милость, а?..
Этот вопрос решился на удивление скоро, и Сумук тут же велел Горуглу двинуть на север Мидийский полк, а чуть позже монархи других стран Средиморья также направили к Змиеву по одному своему полку. Всего из Средиморья выступали шесть тысяч кавалеристов, четыре тысячи пехотинцев, два десятка драконов и дюжина ифритов. Такую же, если не большую, рать на подмогу Змиеву направил Саня Пушок. Решено было, что столько войска хватит с избытком, и собирались уже расходиться, как вдруг Светобор сказал укоризненно:
- А ведь о главном-то вы, князюшки, опять запамятовали. Ну побьете Чорносвита, ну вздернете вражину со всей его камарильей. А дальше чего? Не ясно? Самое ведь удобное время, чтобы замирить Великую Белую Рысь, объединить братьев наших венедов, антов, сколотов и склавенов. Без этого никак не отразить нам Орду.
- Верно молвишь, - покаянно признал Ползун. - Стало быть, собираем Княжье Вече прямо в Змиеве…
Во второй половине того же дня Мидийский полк, посаженный на конные и воловьи повозки, пересек плохо охраняемую полоску хозарских земель и приблизился к волчьегорской границе. Здесь Сумукдиар переговорил с каганом Раха-Шану и князем Герославом.
Узнав, что Ефимбор сговорился за их счет с Ордой, оба страшно разгневались и заверили пашу Хашбази Ганлы, что отныне будут безоговорочно поддерживать великорысских заединщиков. Очень довольный этой дипломатической победой, Сумук закатил небольшое пиршество, после коего, уже в сумерках, полк прошел еще верст сорок на север и разбил лагерь в половине суточного перехода от Змиева.
Далеко за полночь начали гаснуть костры. Тишину прерывали только перекличка часовых да взрывы веселья, слышные из ближнего села, где развлекались особо неугомонные солдаты-мидийцы. Редкие облака, посеребренные светом полнолуния, лениво ползли по небесной бездонности, заслоняя невероятно яркие звезды. Легкий ветерок шевелил листву тополей, каштанов и лип. Ночной воздух пьянил непривычным сочным ароматом, возвращая былые раздумья о ничтожности людской суеты перед величием мироздания.
По лугам, петляя между холмов, тянулась широкая дорога, накатанная бесчисленными поколениями путников. Этот шлях, перепрыгнув мостом через реку, убегал вдаль, теряясь в темнеющей у горизонта дубраве. Сумукдиару вспомнилась почему-то другая дорога, которую он видел в недавнем разговоре со Светоносным. Словно это и был тот крестный путь, которым предстояло ему пройти, выполняя предначертания высших сил, правящих нашим, скорбным миром. Завтра шлях приведет его в Змиев, а затем начнется новый поход, который завершится смертельной сечей рыссов и сюэней, и лишь после этого станет чуть-чуть понятнее последующий отрезок нескончаемой дороги, именуемой жизнью…
Ни свет ни заря Сумукдиара бесцеремонно растолкали Рым и Ликтор, сообщившие: с северо-запада и с юга движутся какие-то войска. Первыми подоспели северяне - шесть полков из Белоярска и Царедара под командованием Сани Пушка и Златогора. Не успели друзья толком поговорить, как подошла вторая колонна, включавшая Гамарский пехотный полк из Хастании, Авлабарский кавалерийский из Колхиды, тысячу гирканских конных ополченцев во главе с Фаранахом Муканной, а также, к общему изумлению, десятитысячный конный тумен сарматов.
Первым к Сумукдиару, напористо оттеснив друзей и родственников, подбежал разгневанный Сахадур-Мурза. Темпераментно размахивая руками, он решительно уклонился от приветственных объятий и закричал возбужденно:
- Опять меня не уважаешь?! Всех позвал врага убивать, только Сахадура забыл! Почему такой обида делаешь - что, сармат для тебя не человек?! Завтра моя тумен первая пойдет на бой - пускай тебе стыдно будет!
Сильно смущенные Сумук, Пушок, Фаранах и остальные долго успокаивали разбушевавшегося хана, объясняли: мол, не собирались обидеть его, а, напротив, хотели приберечь непобедимых сарматских героев для настоящего большого дела. Наконец, наслушавшись восхвалений, Сахадур вернулся в благодушное настроение и принялся раздавать подарки. Сумукдиару достался роскошный плащ из шкуры огромного леопарда с застежками из серебра с полудрагоценными камушками. Пушок, мужик широченной души, отвалил хану, в свою очередь, две дюжины соболей. Чтобы не оставаться в долгу, Сумук немедленно заколдовал Сахадурову саблю, так что отныне клинок сарматского предводителя без усилий разрубал любую неволшебную сталь.
Дело явно шло к грандиозной попойке, но тут прискакал с небольшой свитой Андрей, племянник Веромира, который привез приказ разместить полки засадой в лесу вдоль Незаможного шляха.
- Это еще зачем? - возмутился Фаранах. - Будем мы, как же, под кустами прятаться. Вон севернее Змиева есть поле - развернемся там в линию и ка-а-ак врежем всеми силами…
- По коням! - отрубил Сумукдиар. - Внезапным ударом из засады мы обойдемся куда меньшей кровью.
Уже на марше он распорядился, чтобы командиры колонн прислали к нему всех своих колдунов, магов, шаманов, лазутчиков и охотников. Этим бойцам он дал особое задание.
К полудню союзное войско обогнуло изготовившийся к обороне Змиев. На крепостных стенах прохаживались лучники, вокруг города гарцевали небольшие разъезды. С севера тянулись запряженные быками и тяжеловозными кобылами повозки: крестьяне спешили под защиту городских укреплений - укрыться от неприятностей, неизбежно сопровождавших княжеские междоусобицы.
После трехчасового перехода войска разместились в пуще по обе стороны вымощенного камнями тракта, соединявшего два сильнейших удела Будинии - Змиев и Тигрополь. Сегодня должна была наконец разрешиться застарелая вражда двух столиц. Сумукдиар, чье главенство все признавали безоговорочно, расставил полки по участкам, велел соблюдать тишину, костров не разводить и обедать всухомятку. Покончив с приготовлениями, он разжег малый огонь в переносном светильнике и переговорил со Светобором.
Великий Волхв сообщил, что в центральных рысских княжествах стоит пока тишь да гладь, хотя и без божьей благодати. Пятидесятитысячное войско Царедара и Славомира разбило лагерь на удобной позиции в трех полетах стрелы от окраин Древлеборска. Правильно поняв этот намек, Ефимбор дружину из городских стен выводить не стал и обещал завтра с утра быть в Змиеве на Вече. Борис Туровский, как и сарматский хан, пребывал в обидах, что его не оповестили о замыслах ордынско-магрибских наймитов, однако на Вече также прибудет.
- Вот и все, - удовлетворенно сказал гирканец, загасив светильник. - Чорносвит остался один. Правда, он сам об этом пока не знает.
- Для него это будет приятным сюрпризом, - хихикнул Фаранах. - Одно мне обидно - драки, да, не будет.
- Будет, - утешил брата Сумук. - Не сегодня, так недельки через две-три.
- С Ордой, что ли? - Фаранах поморщился. - Вот той драки, да, лучше бы не было.
- Увы, мир устроен не так справедливо, как нам хотелось бы. - Джадугяр вздохнул.
Ближе к вечеру дозорные принесли долгожданную весть: по Незаможному шляху приближалось войско Чорносвита. Вскоре стала известна и численность супостата: двенадцать тысяч пеших и девять тысяч конников при двадцати трех стенобойных машинах. Когда неприятельская колонна полностью втянулась в западню, Сумукдиар подал сигнал, и его полки, выйдя из леса, окружили тигропольцев. Одновременно из Змиева выступила дружина Веромира, охватившая голову вражеского войска.
Обнаружив, что обложены многократно превосходящей силой, незваные гости мигом потеряли всякое желание куражить, тем паче что многие не ведали толком, с какой целью отправились в поход.
Сам Чорносвит божился, что отродясь в мыслях не держал коварных умыслов супротив Веромира, а ехал просто на охоту. Большинство тигропольских полковников и сотников - тоже, видать, незлые люди - уверяли, будто князь обманул их, набрехав, что отправляется в набег на хозар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65