Но, поскольку полководца и волшебника князья навряд ли осмелятся избрать, оставался великий князь Царедарский. Неплохая в общем-то кандидатура - мужчина степенный, рассудительный, суровый и, говорят, только с виду простоватым кажется. Сумукдиар подумал, хоть и не стал говорить вслух, что Саня, которому Ползун даровал Белоярск, должен отныне чуть не молиться на старика и следовать за ним через огонь, воду и частокол копий.
Оказалось, что он ошибался.
- Хороший дядька, - саркастически изрек Пушок. - Только вот беда, характером больно мягкий. Редко когда осмелится на серьезное решение. - Неожиданно он захихикал и поведал доверительно: - Как пошла дружба у Ваньши со мной, один белоярский рифмоплетишка эпиграммой разродился:
Пушок и Ползунок едины -
Нашли ж друг друга две скотины.
- Повесил? - меланхолично осведомился Сумукдиар.
- Жаль было веревку марать. Мы уж по-простому - всыпали полста горячих.
Хозяин заведения, робко приблизившись, косноязычно намекнул: дескать, пора уважаемым восвояси. Расплатившись, они вышли, покачиваясь, на улицу. На столбах тускло светили фонари.
- Освежиться не мешает, - сообщил Пушок. - Айда к реке. Или предпочитаешь нежное общество?
- Предпочитаю, но лучше в другой раз. Я сегодня успел вымотаться, как…
Уточнять он не стал, рассудив, что не стоит нарываться на нежелательные встречные вопросы. Перебрасываясь малозначащими репликами, приятели спустились по склону к набережной Итиля. Великая река неторопливо струилась в темноте, тихонько плескаясь волной. Где-то невдалеке прополз против течения грузный баркас, скудно освещенный габаритными факелами.
Присев на лавочку, Пушок принялся задевать проходящих молодиц, а потом вдруг поведал, что полвека назад на этом самом месте была роскошная мраморная лестница, которая вела от набережной к установленному на вершине холма памятнику Джуга-Шаху. Когда сносили монумент, заодно разрушили лестницу и Храм Двух Святителей, а на холме вновь воздвигли языческих истуканов. Кроме того, разобрали по камушкам и другую историческую реликвию - древнюю крепость, за стенами которой войско Джуга-Шаха отражало натиск сарматских наемников в год Большой Междоусобицы. Отбив три штурма, будущий царь перешел в наступление и гнал врага до самого Сарматского Вала, что отделяет от материка Скифский полуостров. Та победа вывела Джуга-Шаха в число виднейших сподвижников ярла Асвильда и открыла впоследствии дорогу к царским атрибутам.
Тут неожиданно выяснилось, что Пушок вовсе не разделяет сумукдиаровского почтения к личности последнего царя Белой Рыси. Оказывается, прадед нынешнего белоярского князя состоял в дружине того самого Красного Атамана, который в союзе с сарматами рвался к Итилю, выступая против утверждения новой веры. Но, с другой стороны, сам Пушок ныне ратовал за низвержение обессилевших древних идолов, за Единого бога и за восстановление сильной царской власти. Воистину, чудны дела Твои, как говорится в Каноне!
Гирканец вновь попытался объяснить свое понимание той борьбы, что велась в Верхнем Мире, где обитают божества. Старые боги сошли со сцены, а потому нам, то есть людям, надлежит наконец решить: кому будем поклоняться.
- Единый жесток, я согласен, - сказал он не слишком уверенно, ибо и сам еще не разобрался до конца в своих чувствах и стремлениях. - Он требует безоговорочного послушания, соблюдения определенных заповедей и к тому же карает отступников…
- Разумные, между прочим, заповеди, - сварливо вставил Пушок. - Не убивай, не воруй, не поклоняйся идолам…
Подмигнув, Сумукдиар полюбопытствовал:
- А как насчет запрета прелюбодействовать?
- Ну вот, то-то, - вздохнул князь.
- И я о том же. Мы слишком привыкли к многобожию, когда не обязательно было чересчур заботиться о нравственности своих поступков - какой-нибудь из богов да простит. Единый же такого бедлама не потерпит.
- Так ты за Единого или против? - нахмурился в недоумении Саня. - Чегой-то я не уразумею.
- Я и сам не смогу толком ответить. И хочется, и боязно. Только события торопят: я слишком хорошо вижу, как настырно пытаются покорить нас злые силы, а старые боги не шибко от натиска Тьмы обороняют. Похоже, придется и без желания крест принимать, никуда не денемся.
- То-то, - назидательно протянул Пушок.
Их содержательную беседу прервала колоритная сценка из местной жизни. Молоденький казачок, на верхней губе и подбородке которого едва пробивались короткие реденькие волоски, ожесточенно щупал у всех на виду столь же сопливую девчонку. Сумукдиар подумал было, что наблюдает пример легендарного венедского падения нравов, однако, как выяснилось, мальчишка отнюдь не намеревался предаваться греховной страсти.
- Ну дай деньгу, - настойчиво шептал юнец. - Чего жмешься. Хоть гривенник дай, хоть пятачок. Ужасть до чего выпить хотца.
- Нету денег, - плаксиво оправдывалась девица.
- А чего на улицу вышла, коли денег нетути?
- Да маманя через дорогу к тетке послала. За нитками.
- Может, тетка алтын даст?
- Не-а, не даст. И не нальет - я ее знаю.
Сплюнув, парнишка отпустил подругу и, опустив плечи, потащился в сторону кабака. Вероятно, надеялся надраться на халяву.
- Видал, до чего народ довели?! - с яростным презрением в голосе осведомился Пушок. - Знаешь, какие у нас прежде мужики были? То-то. А нынче каждый второй готов за пятак с крыши на борону сигануть. Все потому, что человек без бога в душе - уже не человек!
Скептически присвистнув, Сумукдиар признал: армия, состоящая из подобных слабаков, не то что разгромить Орду не способна, но и задержать надолго сюэней не сможет. Против полчищ Тангри-Хана требуется выставить крепкое, сильное духом и телом войско, нужны опытные закаленные бойцы, в совершенстве владеющие сложным современным оружием…
- Да, оружие нынче не то, какое полвека назад было, - признал Саня. - Раньше от солдата требовалось что? Саблю с копьем освоить, да с коня не падать… Самое многое - лук правильно натягивать. А теперь? Арбалеты, катапульты, огнебойные машины, да вдобавок - драконы, молнии, прочая магия… Слушай, ты должен знать - чего там сюэни в Хиндустане намародерствовали, какое оружие своровали?
- Много чего могли добыть, - пожав плечами, Сумук шумно вздохнул. - Например, непробиваемые золотые доспехи Индры, всепробивающий лук Рудры, неотвратимо поражающую булаву бога смерти Ямы.
Они долго вспоминали известное из древних манускриптов оружие могучих богов Хималая. Небесные колесницы и сокрушительные огненосные стрелы громовержца Индры, его же таинственное оружие, известное под названием ваджра, о котором ведомо лишь, что оно «сверкало, как солнце», а по форме напоминало то ли диск, то ли крест. Были также слухи о петле бога океана, судьи и вершителя людских грехов Варуны - петле, в которой враг гибнет, теряя силы, а также упоминался всепроникающий и усыпляющий взгляд Куберы - повелителя северных стран, бога богатства и горных духов якшей.
Неожиданно Пушок звучно шлепнул себя по колену и сказал:
- Чего об этом зазря трепаться! Этих чудес нам уже не видать - надо думать о том чародейском оружии, до коего мы еще способны дотянуться.
- Например, стрелы Геракла, - хмыкнул гирканец.
Хотя это и не афишировалось, но среди специалистов ходил упорный слух: дескать, Пушок непонятным образом сумел вывезти из Эллады пропитанные ядом лернейской гидры сокрушительные стрелы, принадлежавшие прежде могучему сыну Зевса и Алкмены. Оружие, как мыслилось, обещало быть страшным, ибо с равным успехом поражало как смертных, так и сверхъестественных бойцов.
Хмуро шевельнув бровями, сколотский князь процедил в ответ:
- А у кого-то, кажись, меч Ареса дома хранится…
- И не только меч, а даже полный доспех, - не удержавшись, похвастался Сумукдиар, хотя в глубине души он иногда сомневался, богу ли войны принадлежали в прошлом эти латы. - Но, в общем, ты конечно же прав. Необходимо искать оружие древних богов - к примеру, молнии Зевса, золотые стрелы Аполлона и, главное, голову Медузы горгоны.
Пушок отвечал в том духе: мол, насчет стрел и молний он подробностей не знает, а вот голова Медузы, взгляд которой даже после смерти сохранил ужасающую способность обращать в камень все живое, то…
- Голову вроде бы Афина Паллада у Персея отобрала, - напомнил князь. - И прикрепила себе на грудь, то есть к нагруднику панциря. Или на щит.
- Говорят еще - на эгиду, - уточнил Сумук.
- А это что за зверь?
- Эгида? Кто ж ее знает… Нигде нет ответа. Известно лишь, что какое-то защитное устройство. Слыхал, говорится: «под эгидой», то бишь «под защитой».
- Ладно, пес с ней, с эгидой. Еще про какое оружие богов мы знаем?
Средиморский волшебник посоветовал новому своему другу не спешить. Допустим даже, сказал он, что голова Медузы горгоны утрачена бесповоротно. Однако у Медузы было две сестрички, причем взгляды обеих обладали столь же смертоносным действием.
- Ну, Единый тебе в помощь, ищи… - неуверенно покачивая головой, проговорил Пушок. - Только… Помнишь небось, что сестры Медузы… коих звали… в общем, обе сестры бессмертны и поразить их невозможно.
- Управимся…
У него уже дозревал, обрастая последними черточками и детальками, план операции на острове, где обитали крылатые змеедевы с каменящими взглядами. План был сложный, многоступенчатый, очень рискованный, однако другие варианты представлялись просто неосуществимыми. «Придется попробовать», - решительно подумал Сумукдиар и демонстративно широко зевнул.
- Спать пора, пожалуй, - сказал он, потягиваясь. - Скоро полночь.
- Да погоди ты, детское же время, - возмутился Пушок, но тоже встал. - Я вот еще о чем думаю…
Он бегло перечислил средства вразумления, к которым эпизодически прибегали варяжские, кельтские, олимпийские, склавенские и прочие боги, после чего, хитренько подмигивая, напомнил, что и Единый явился в Средний Мир отнюдь не с пустыми руками - не мир послал Он, но меч вручал. Впрочем, ясно было, что слово «меч» в этом контексте употреблялось иносказательно, что в действительности речь идет о куда более грозных диковинах сверхъестественного происхождения. К сожалению, фаластынский трактат не сообщал наиболее существенных деталей, но встречались намеки, будто Единый поражает своих врагов не молниями, как Перун, Зевс, Индра или Доннер, но - льющимся с неба огнем. Именно таким сильнодействующим средством были перевоспитаны эпицентры халдейского разврата Содом и Гоморра.
Тут Сумукдиар встал как вкопанный и, уставив на собеседника ошалелый взгляд, прошептал:
- А ты знаешь, дружище… По моим сведениям, Джуга-Шах пытался овладеть силой небесного огня, и, говорят, алхимики даже наварили ему несколько амфор какой-то кошмарной субстанции! Однако большой войны с Магрибом тогда не случилось, и кувшины эти вслед за царем канули в Джеханнам, то есть в преисподнюю.
- Похоже на правду, я тоже слыхал, будто знаменитый ныне алхимик-правдолюб Андис получил что-то такое… - Пушок равнодушно пожал плечами и продолжил подъем по склону. - А правда ли, что ты возвысился до постижения собственной тени?
- Естественно, что собственной. Чьей же еще!
Гирканец не скрывал раздражения: ну, допустим, не почитаешь ты прежнего царя, но зачем же отвергать с порога все, что с его именем связано! Агабек Хашбази прекрасно понимал, что в изнуряющей битве за престол Джуга-Шах натворил множество мрачных дел, пролив совершенно безобразные реки невинной крови. Однако при всем при том о ратном деле саспирский тиран заботился неустанно и немало на этом поприще преуспел. Нет, неправ был повелитель Белоярска, не придавая значения раскрытому в то время секрету Огня Небесного…
- Между прочим, я на днях, наверное, увижу Андиса, - сказал вдруг Пушок. - Только ни хрена мы от него не узнаем - старик совсем из ума выжил.
Неожиданно ночную тишину разорвал истошный крик - истерично вопила какая-то женщина. Поначалу слов разобрать было почти невозможно, однако постепенно Сумукдиар уразумел, что женщина жалуется - на все и всех: и муж у нее - пьянь, и сыновья - лоботрясы, и дочери - суки неблагодарные, и снохи - гулены подзаборные, и зятья - кобели, и огород не родит, и корова не доится, и солнце с луной неправильно светят, и еще много чего - не так, как надо. Во всех этих бедах крикунья винила всех подряд, исключая почему-то самое себя: и князя местного, и волхва, и соседа-ведьмака, и куму-вертихвостку, и чернозадых средиморцев, и купцов-грабителей, и околоточного пристава, и городских дьяков, и прежних правителей, и бродячих скоморохов, и заучившихся книгочеев.
- …а еще расплодилась нынче погань всякая, - причитала она, срываясь на визг, - нашептывают: дескать, надобно отринуть исконных наших идолов да призвать из пустынь фаластынских злобного Яхаву-кровопивца… У-у-у, ироды окаянные!.. Они ж, падлы, хочут волхвов опять плетьми посечь, а нам на выю попов посадить… Опять воспретят нам Купалу да русалии праздновать… Не надо нам бога вашего Единого, мы Перуна с Белесом почитаем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65