- К счастью, мой божественный заступник пришел на подмогу своему верному адепту и решил посрамить почитателей ложного бога света. Моя яма была наполнена сладчайшим медом, тогда как Салгонадад по колено увяз в нечистотах.
Обожавший подобные изысканные шутки эмир восторженно захихикал. Остальные вельможи поддержали монарха громким хохотом - они тоже оценили тонкий юмор. Вежливо покивав, Салгонадад сообщил:
- Но это еще не все. Кое-как мы выбрались из ям. По черному плащу Гара Пейгамбара струился мед, а у меня на сапогах налип толстый слой дерьма.
- Да-да, именно так и было, - радостно взвизгнул его соперник. - На твоих сапогах было очень много дерьма!
- И тут с небес раздался голос, - продолжал Верховный Джадугяр. - Всемогущий творец потребовал: оближите друг друга. Я быстро слизал весь мед с плаща моего любимого брата Гара Пейгамбара, а он долго и с упоением поедал те прелести, что наросли на моих сапогах… А глас небесный приговаривал: «Приятного аппетита, дорогой Абуфалос».
Восхищенный остроумием и находчивостью Салгонадада эмир визгливо, по-бабьи рассмеялся и долго не мог успокоиться, от избытка чувств хлопая по плечам и спинам всех, кто подворачивался под руку. Верховный Джадугяр невозмутимо покачивал головой, принимая поздравления с победой. А вот Черный Пророк пришел в ярость от оскорбления и не сразу понял, что главное-то было не в облизанных во сне сапогах, а совсем в ином. Салгонадад походя произнес вслух его подлинное имя. Когда это до него все-таки дошло, Абуфалос моментально прекратил изрыгать страшные проклятия и угрозы и лишь пытался испепелить противника ненавидящим свирепым взглядом.
Насмеявшись вволю, эмир завертел головой, выискивая новую мишень для издевательств. Побегав по залу, его взор остановился на скромно сидевших у стены гирканцах, и пьяное лицо Уалкинасала омрачилось.
- Кто такие, кто их сюда пустил? - брезгливо вопросил монарх. - Я же повелел: просителей гнать в шею.
«Придушить бы этого выродка», - тоскливо размечтался Сумук. На ублюдка даже не потребовалось бы тратить настоящего колдовства - он мог раздавить эмира просто взглядом. Только ничего от этого не изменится. Рано.
- Это не просители, - подал голос военный назир Лабардан. - Хорошие ребята: сарханг Шамшиадад из мухабарата и с ним Агарей Хашбази Ганлы.
Услышав имя известного джадугяра и полководца, эмир мигом протрезвел и присмирел. Даже произнес почти любезно:
- Помню, он славный воин, хоть и не жалует нас частыми посещениями. Рад видеть тебя, Агарей. Поведай своему повелителю, какое чудо привело тебя к нам.
Поскольку друзья еще на улице сговорились, как вести беседу, начал Шамши. Коснувшись лбом пола, он сказал:
- О величайший из царей! Своей безграничной милостью ты даровал агабеку Хашбази чин паши. Джадугяр нижайше умоляет предоставить ему положенные регалии.
Тяжко вздыхая, Уалкинасал велел:
- Табардан, пошарь в том сундуке. Кажется, там собраны все эти побрякушки.
Добродушный старик Табардан - ему бы внуков нянчить, а не армией командовать - выдал Сумукдиару золотую брошь в виде ромба, в центре которого алела квадратная табличка рубина. Очень щепетильный в вопросах этикета гирканец воздал повелителю не слишком льстивую хвалу и, церемонно поклонившись, дотронулся кончиками пальцев до своего лба, губ и сердца.
Затем старый прямодушный солдат, не искушенный в придворном коснословии, напомнил, что в эмирском фирмане говорится также о денежном вознаграждении. Монарх изменился в лице: он был наследственно жаден и предпочитал не платить кому бы то ни было, за исключением самого себя. Поэтому даже те скромные средства, которые изредка выделялись на содержание армии, школ и городских кварталов, оседали преимущественно в сундуках эмира и его фаворитов.
- Он отказался от денег, я это точно помню, - пронзительно выкрикнул Уалкинасал. - Вместо денег он просил Розовый замок, и я даровал ему это прекрасное здание. Визирь, дай фирман уважаемому агабеку.
Салгонадад протянул молодому гирканцу лист пергамента, свернутый трубкой и перевязанный шелковой ниточкой с печатью. Снова поклонившись, Сумукдиар шепнул Верховному Джадугяру:
- Нам надо поговорить.
- Бери и ступай, если у тебя нет других просьб к повелителю, - громко сказал Салгонадад. - И подожди внизу. Я намерен дать тебе важное поручение.
- Слушаюсь и повинуюсь, учитель, - изобразив покорную гримасу, ответил Сумук.
Он произнес положенные по ритуалу цветистые прощальные слова и направился к выходу. За спиной раздался гнусавый голос Черного Пророка:
- Хотелось бы знать, для чего этому безбородому прислужнику Аполлона понадобилась резиденция Мир-Джаффара. Уж не для того ли, чтобы плести заговор? Адепты Единого коварны, мой эмир!
- Ответь, Агарей, - хихикнул монарх. - Для чего тебе Розовый замок? Ведь туда никто не может войти.
- Я войду, - уверенно сказал гирканец. - И попытаюсь применить погребенную там магию для разоблачения врагов Атарпадана.
- Ты имеешь в виду хастанцев? - вскинулся прямодушный солдат Табардан.
- Не только. Есть более опасный враг, который двинул из-за моря несметное войско и засылает в Акабу своих лазутчиков… Скажи нам, Абуфалос, давно ли ты встречался с Хызром и Тангри-Ханом?
У перепуганного Гара Пейгамбара воровато забегали глаза, и он завизжал, хватаясь за кинжал:
- Повелитель, безбородый лжет! Я ни в чем не виноват. Он сам хочет захватить власть в эмирате!
Эмир был труслив, жаден и распутен, но ни в коем случае не был дураком. Истеричная реакция Абуфалоса недвусмысленно говорила о причастности его к каким-то темным умыслам. Тяжелый мутный взгляд Уалкинасала уперся в Уль-Хусейна, начальника Тайной Стражи, который быстро сказал:
- Нам известно о лазутчиках, посещающих Черный Храм, но неизвестно, чтобы Агарей Ганлы стремился к власти…
- Неужели? - делано удивился монарх. - Агабек, ты вправду не стремишься к власти? Ни за что не поверю. Мне лучше, чем кому-либо известно, что власть манит всех людей. Без всяких исключений.
Салгонадад поспешил на помощь своему ученику и соратнику, напомнив, что волшебники - не вполне люди, а потому имеют иные устремления. Высшие джадугяры обладают властью, превышающей возможности людских владык. Не удовлетворенный таким объяснением эмир повторил, что не верит и что ждет ответа самого джадугяра. Сумук ответил почти искренне: дескать, земная власть преходяща и мимолетна, тогда как истинная мудрость вечна. Еще он сказал:
- Быть на престоле и даже рядом с престолом опасно… Я пережил пять визирей, двух главных жрецов, шесть военных министров и семь начальников мухабарата. И я надеюсь, что, продолжая блаженствовать у себя в Ганлыбеле, переживу еще вдесятеро больше.
Джадугяр сознательно удержал едва не сорвавшееся с его языка упоминание о восьми шахах, султанах и эмирах, сменившихся на акабском троне за недолгую жизнь Су-мукдиара. Уалкинасал то ли не заметил этого, то ли решил проигнорировать прозрачный намек, так что все обошлось. Только Черный Пророк зашипел с ядовитой злобой в голосе:
- По-моему, он просто глуп, если даже не скрывает своего настоящего имени. Эй, сын хастанца, я думаю, тебе недалеко до ишака!
Рассвирепевший гирканец приблизился к врагу вплотную и, крепко схватив его за плечо, прорычал:
- Мне действительно недалеко до ишака, магрибская крыса! Сейчас ишак находится от меня на расстоянии вытянутой руки.
Завизжав, Абуфалос вырвался, отбежал на дюжину шагов и метнул в джадугяра кинжал. Сумукдиар сузил глаза, концентрируя говве-а-джаду. Кинжал завис в воздухе, не пролетев и половины расстояния, затем плавно вернулся к хозяину и аккуратно сбрил ему левую половину бороды, обнажив дегенеративно скошенный подбородок. Черный Пророк позеленел и тихонько завыл, нервно дергая головой. Кинжал между тем покружился вокруг него, кольнул сквозь халат пониже спины и метнулся рукояткой вперед - точно в подставленную ладонь Сумукдиара. Пошатываясь, Абуфалос кое-как подковылял к дверям и выскользнул из тронного зала.
Пошмыгав носом, Уль-Хусейн заметил:
- Кажется, этот ублюдок наложил в штаны от страха.
Все заржали. Эмир благосклонно кивнул Сумукдиару и сказал:
- Да, видно, что ты неглуп. Тогда разреши наш спор. Правитель Аргадана доносит, что в городе зреет мятеж простолюдинов, которых подстрекает разбойник Горуглу. Марзабан просит прислать ему на подмогу два полка копейщиков, полк лучников, десяток боевых драконов и полк легкой кавалерии, а я полагаю, что хватит лучников и меченосцев. Что посоветуешь?
- Отправь туда лучше умного марзабана, который не станет изводить людей непосильными налогами, - посоветовал джадугяр. - Тогда и мятежей не будет.
Эмир задумался, покачал головой, махнул рукой, показывая, что Сумукдиар может убираться. Выходя из зала, гирканец услышал хмельной голос монарха:
- Эй, Уль-Хусейн, что ты там шепчешь Табардану? Наверное, опять какая-нибудь лживая сплетня.
- Ты прав, повелитель, я опять лгал, - ответил начальник Тайной Стражи. - Я говорил, что главный казначей не ворует твоих денег.
Дверь захлопнулась, приглушив хохот придворных и приказ подать еще вина.
Шамши, спешивший куда-то по делам службы, уехал на фаэтоне, а Сумукдиар, спасаясь от жгучих солнечных лучей, нашел скамейку в тени раскидистого инжирного дерева. Непрерывные перелеты последних дней всерьез утомили джадугяра. Для полноценного восстановления сил требовалась длительная медитация, но в парке невозможно было отгородиться от внешнего мира, погрузившись в океан магической энергии. Поэтому он просто сидел, расслабившись, меланхолично объедал инжир с нижних веток и предавался невеселым размышлениям.
Его потрясло убожество тех ничтожных людишек, которые правили Атарпаданом. Не то чтобы прежде Сумукдиар верил в государственную мудрость эмира и его сановников, но подобного скудоумия он не мог бы вообразить даже в болезненном кошмаре. Разочарование было еще страшнее, чем позавчера, когда гирканец удостоверился в политической бестолковости некоторых владык Белой Рыси… Но сегодня никто даже не удосужился поинтересоваться событиями в мире или нависшей над государством опасностью.
Их волновало только личное благосостояние, однако даже ради своих барышей они не собирались воевать. Их не беспокоили перспективы войны ни против Орды, ни против Хастании. Жалкие глупцы не понимали, что все награбленные ими богатства растают, как дымок кальяна, когда в город ворвутся солдаты Тангри-Хана! Нет, подумал джадугяр, с такими дураками страна обречена, правителей необходимо срочно менять… Только где найти сильного, умного и популярного среди народа вождя?
В парке перед дворцом слонялось не меньше двух дюжин разношерстно одетых людей всяких сословий: от крестьян до аристократов - вероятно, те самые просители, которых эмир велел гнать подальше. Один из них устремился в сторону Сумука с такой прытью, что гирканец поначалу даже забеспокоился: уж не очередной ли это убийца, нанятый Хызром… Впрочем, недоразумение быстро прояснилось - это был его доблестный гуляка-родственник Фаранах Муканна.
- Здорово, волшебник, - добродушно изрек Фаранах, присаживаясь рядом, затем спросил, показывая пальцем на дворец: - Ты оттуда? Как повелитель?
- Пьяная скотина, - буркнул Сумук.
- Значит, приема не будет… - Фаранах вздохнул. - Слушай, не надо слишком злиться за то, что я в тот день наболтал.
- На дураков не обижаюсь…
- Золотые слова! - Двоюродный брат заулыбался. - Говорят, ты где-то пропадал. Наверное, не знаешь главного: Агафангел и Серапион убиты. Как бы до тебя не Добрались.
Лениво прикрыв глаза, Сумукдиар ответил:
- Агафангел только ранен, покушения на Серапиона и Светобора не удались. Меня за эти дни пытались убить не меньше трех раз, но, как видишь, тоже безуспешно.
- Чья работа? - вскипел кузен. - Наверное, Гара Пейгамбар с его бандой?
- В какой-то степени. Но направляют их более грозные силы: Орда, Магриб…
Дядюшкин сынок ничего не ответил, но скривился так откровенно, что стало ясно: в заговор магрибских приспешников он не верит ни на тамга. Обычная реакция городских обывателей, привыкших к байкам, будто адепты Джуга-Шаха за каждым кустом видят какой-нибудь заговор. Правда, в большинстве случаев заговоры оказывались настоящими… Сумукдиар безразлично пожал плечами. Не верит - не надо, сам убедится, если живой останется…
Фаранах сказал опять-таки миролюбиво:
- А раз между нами снова братская любовь, поехали завтра в Зангайские леса. На охоту. Хорошая компания собралась, бабенок прихватим.
- С бабами - в лес? - Джадугяр фыркнул. - На кого же охотиться будем?.
Расхохотавшись, Фаранах подмигнул:
- В крайнем случае, просто порезвимся, да!
- Уговорил. - Сумукдиар шлепнул кузена по привычно подставленной ладошке и добавил, поморщась: - Я, наверное, с Удакой поеду…
- Надоела? - Фаранах понимающе покачал головой и поспешил похвастаться:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65