Улита едет, когда-то будет! Однако письмо мое все же добралось, и
через некоторое время Мандения снова объявилась. София съездила к родным,
и, вернувшись, рассказала странную новость, что в Мандении исчезновения
страны вообще никто не заметил. Не исключено, что это государство вообще
было создано путем присвоения ему почтового индекса. Словом, загадочная
история!

Когда в 1008 году Ирис покинула нас, ей было семь лет. Достигнув
семнадцатилетнего возраста она вновь пришла к замку - на этот раз Ответ
был нужен ей самой. Ирис хотела знать, есть ли где-нибудь уголок, в
котором она могла бы жить сама по себе. В семнадцать лет такое желание
вполне естественно.
Я раскрыл Книгу Ответов. Был такой уголок. Небольшой остров у
западного побережья Ксанта, чуть ли не напротив... Забыл, чего именно...
Ну, в общем, в том месте, где эта штука подходит к океану. Земли там
малонаселенные, так что уголок был вполне подходящий.
Она отправилась туда, и назвала свое владение - Остров Иллюзий.
Собственно говоря, она сделала островок сплошным наваждением, менявшимся
по ее прихоти. Словом, зажила сама по себе. Так она там и обитала, начиная
осознавать помаленьку, что желаемое и необходимое - подчас далеко не одно
и то же.

В 1021 году, в возрасте двадцати четырех лет, Волшебник Трент,
наскучив ожиданием естественной смерти Короля Шторма, решил отобрать у
него трон. Я был доволен таким его решением, но мнение свое держал при
себе. Формально я должен был поддерживать законного государя. Трент не
обратился ко мне за советом, и я высоко оценил его такт. В те дни я
старался не вмешиваться в события, но внимательно следил за ними с помощью
заклинаний.
Трент явно нуждался в сторонниках, чтобы вести борьбу против Короля и
заставить того отречься от престола. Поразмыслив, Трент решил опереться на
кентавров центрального Ксанта. (Что касается копытных обитателей Острова
Кентавров, то они решительно отказались вмешиваться в политику, считая ее
самой грязной разновидностью людской магии. И они были правы.)
Но и кентавры центрального Ксанта не поддержали Трента, и тогда он
устроил демонстрацию силы: обратил всю рыбу Рыбной речки в светлячков. Это
был нешуточный подвиг, потому что наделенная магической силой река
защищалась, как могла. Победить ее мог лишь выдающийся Волшебник.
Однако кентавры народ упорный (некоторые говорят, что упрямый), их
даже и таким дивом не проймешь. Тогда Трент наслал этих светлячков на
несговорчивых кентавров. Сделал он это так: превратил москитов в орлов и
приказал им бить крыльями, вцепившись когтями в землю. Поднявшийся ветер
должен был по замыслу сдуть тучи светлячков на селение кентавров. Орлы
подчинились, зная, что иначе им никогда снова не стать москитами.
Светлячки же, раздраженные тем, что вместо мирного плавания в речке
им приходится куда-то лететь по воздуху, обрушились на селение. Они
прижигали своими маленькими фонариками каждого встречного. Когда кентавры
попытались их перехлопать, светлячки провели на врагов атаку с тыла.
Кентавры отбивались хвостами, но светлячки перенесли огонь на фланги.
Трент полагал, что вынудит кентавров таким образом поддержать его, но он
их недооценил. Кентавры, пытаясь спастись от напасти, послали ко мне
своего предводителя - Альфа-Кентавра. Альф преодолел все три испытания и
задал Вопрос.
Не желая впутываться в эту историю, я назначил неслыханную цену за
Ответ: год службы - каждому кентавру. Вы подумайте: триста кентавро-лет!
Но, к моему удивлению, они согласились.
Делать нечего, я посоветовал Альфу отправиться в северный Ксант,
раздобыть каплю из источника ненависти, развести ее простой водой в
пропорции один к тысяче и опылить весь табун. Эликсир ненависти - штука
опасная, но в малых дозах вызывает лишь временное отвращение. Именно это
чувство ощутили светлячки, пытаясь прокусить обработанную раствором шкуру,
и вскоре благополучно повымерли от голода.
Так в моем распоряжении оказалось три сотни кентавров. Как-то надо
было их использовать.
Ну, дело я им нашел. Одна бригада наводила мосты через... Как же
его?.. В общем, через что-то такое, что требовало мостов. Один мост был с
односторонним движением, а другой - невидимый, так что далеко не каждый
еще мог ими воспользоваться. Такое дело требовало искусных строителей и
резчиков по камню, но кентавры ведь - известные умельцы. Да, славная была
работа, жаль только, что никто уже об этом не помнит.
Другая бригада освежала замок. А то София вечно была недовольна, что
в окрестностях замка чувствовался слабый гнилостный запах, оставшийся еще
от зомби. Усилиями кентавров многое было перестроено: теперь достаточно
было простой команды, чтобы комнаты и стены переместились, а ров изменил
форму и глубину (Суфле чуть не выскочил из воды, когда это случилось в
первые). Была приведена в порядок и прилегающая к замку территория:
деревья, согласно приказу, сдвигались и расступались, а тропы меняли
направление. Короче говоря, замок мог теперь стать неузнаваемым (и внутри,
и снаружи) за несколько мгновений. О таком София раньше могла только
мечтать!
Все работы кентавры завершили в срок, и я поставил себе правилом
больше с этим народом не торговаться.
Тем временем Трент, не добившийся поддержки кентавров, но уже
заслуживший прозвище Злой Волшебник, продолжал упорствовать. Он двинулся к
Северной Деревне, используя во зло разученные с моей помощью приемы.
Всякого встречного и поперечного он мигом превращал в прощального и
продольного. Если же кто-нибудь пытался убить его, Трент делал из него
рыбу и оставлял биться на земле, даже не интересуясь, сумеет ли несчастный
добраться до воды. Докучных собеседников он обращал во что-нибудь
безобидное. Например, человек по имени Джустис был обращен в дерево.
Другие становились и вовсе странными созданиями: розовыми драконами,
двухголовыми волками, сухопутными осьминогами или манипедами. Одна девушка
неправильно указала Тренту дорогу, так он превратил ее в крылатую
кентаврицу - удивительно красивую, но единственную в своем роде.
Отчаявшись, она обратилась к Мозговому Кораллу с просьбой предоставить ей
убежище в одном из его омутов. Коралл согласился, и о девушке вскоре
забыли. Многие, видя такие страсти, сочли за лучшее примкнуть к Злому
Волшебнику. Дело шло к гражданской войне.
Король Шторм был вынужден пустить в ход свой талант и наслать на
противников чудовищную бурю. Но к тому времени королю стукнуло семьдесят
три года и силы были не те. Буря вышла неубедительной: ветер, дождь и
несколько градин.
Казалось, что ничего уже не может помешать Злому Волшебнику загнать
законного Короля в угол и превратить его в таракурта. Но Король был
коварен. Он подкупил преданных сторонников Трента, и вскоре тот тоже был
предан и усыплен заклинанием.
Самым верный способ избавиться от спящего - вынести его за пределы
Ксанта. Охранный Щит на минуту был убран, и Волшебника вынесли в полной
уверенности, что уж больше-то он в этих краях не появится.
Это была ошибка. За событиями в Мандении никто никогда не следил, так
что лишь через двадцать лет нам стало известно о дальнейшей судьбе Трента.
Он осел в Мандении, обзавелся семьей, но жена и сын были унесены злой
манденийской чумой. Событие это отозвалось впоследствии значительными
потрясениями в жизни Ксанта, иначе бы я о нем просто не упомянул.
Итак, гражданская война закончилась победой Короля Шторма. Пожалуй, я
был единственным, кто сожалел об этом. Ксант предстояло жалкое прозябание.

События плелись себе трусцой еще лет двенадцать. Потом София,
достигшая к тому времени возраста шестидесяти пяти лет, почему-то вдруг
решила, что должна умереть на исторической родине. Я пытался ее
разубедить, напоминая, что мне самому сто два года, но женщин не
переспоришь. С сожалением расставался я с ней и тридцатью пятью годами
семейной жизни. Носки она сортировала блестяще, и не ее вина, что сын наш
отбился от рук.
Странная жизнь пошла с этих пор в замке. Сначала я был даже рад, что,
оставшись в одиночестве, уйду с головой в магию. Но гора разрозненных
носков росла с пугающей быстротой.
За Ответом явилась молодая женщина. Звали ее Старр, а талант ее
заключался в особом сиянии, возникавшем иногда в ее глазах. К тому времени
я настолько ошалел от одиночества, что был уже рад даже просительнице. Она
спросила, что ей делать с тремя ручными соловьями. Ее семья терпеть не
могла птичек, ибо на то он и соловей, чтобы петь соло, ни на что не
обращая внимания. И вот представьте себе разноголосицу трех соловьев в
одном доме. Действительно, не бросать же их посреди леса! И даже если
бросить - все равно прилетят обратно.
И из-за такой чепухи она собирается служить целый год? Оказалось, что
да. Она очень любила своих птичек.
Я принял Старр с ее соловьями и поселил неподалеку от розария. Розы
там росли волшебные, посаженные кем-то в незапамятные времена, неизменно
красные и свежие. Поодаль росли и другие цветы. Соловьи были в восторге от
роз; известно, что именно к розам соловьи испытывают особо нежные чувства.
- Им здесь понравится, - сказал я. - Здесь они будут и сыты, и
счастливы.
- О, спасибо! - сказала женщина. - А какая у меня будет служба?
- Умеешь ли ты разбирать носки?
Она не умела, но быстро освоила это искусство, и гора носков начала
помаленьку таять. Старр также напоминала мне о еде, потому что в последнее
время, увлекшись работой, я напрочь забывал питаться. В моем возрасте
здоровье нужно беречь.
Соловьи уже никого не донимали разноголосицей: каждый пел соло своей
розе, и все было в порядке. Мне было, право, неловко в течение года
пользоваться услугами Старр за то, что она принесла в замок этих
замечательных птах. Но другого способа разобраться с моими носками я,
честно говоря, не видел.
Обычно искатели Ответов раздражали меня, ибо отвлекали от более
важных занятий. Но теперь они лишь одни скрашивали мое одиночество. И чем
труднее был Вопрос, тем больше радости он мне доставлял.
Но один случай меня просто озадачил. Ко мне пришел кентавр, назвался
Амби-Гусом и пожаловался на раздвоение личности. Он утверждал, что его так
и тянет разорваться пополам. Я осмотрел его и никаких отклонений не нашел.
Но Ответ необходимо было дать; я весьма заботился о своей репутации. И мне
пришло в голову, что недуг кентавра - сродни нервным расстройствам,
которыми издавна славится Мандения.
Мандения... Действуя по наитию, я привел Амби-Гуса к границе и с
помощью заклинания провел сквозь Щит. Стоило кентавру оказаться вне
магического влияния Ксанта, как он тут же распался на две составляющие:
конскую и человеческую. Выяснилось, что таков его талант - раздваиваться
при отсутствии магии.
К сожалению, эта способность поставила его перед выбором: или
оставаться в Ксанте одной личностью, или в Мандении двумя. В течение года
службы он ломал голову над этим вопросом.
Другой случай был тоже довольно интересен. Ко мне заявился не
кто-нибудь, а сам Сивый Мерин, повелитель ночного бреда. Прибыл он,
естественно, во сне, минуя все мои препятствия. Вопрос его был законным:
какие бредовые видения насылать на авторов, которые наяву сами пишут
всякий бред? Потрясти их ничем невозможно, потому что они и не к такому
привыкли. Как быть?
Мне пришлось изрядно попотеть во сне, потому что весь наш разговор
был бредом Сивого Мерина. Но в конце концов я предложил ему следующее
средство: насылать на виновных писателей видения, не отличающиеся ничем от
действительности. Допустим, входит писатель во сне в свой собственный
кабинет и видит, что на его рукописи разлегся косой и жирный Красный
Крест. Не тот леденящий душу Красный Крест, что рисуется кровью на стенах
в многочисленных бредовых сочинениях (этим писателя не проймешь), а просто
крест, поставленный красным карандашом. И начертал его не какой-нибудь
зловещий призрак, а человек по имени Ред Актор. Писатель приходит в ужас и
начинает тихонько сгонять Красный Крест с рукописи. Крест шевелится и
переползает на самого писателя. Тот кричит и просыпается в холодном поту.
Сивый Мерин остался доволен. Он сказал, что после такого сновидения
многие авторы вообще прекратят писать кошмарные истории, дискредитирующие
ночной бред своей очевидной бездарностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45