Все остальные одновременно открыли рты, чтобы ответить, потом столь
же одновременно закрыли. Они обменивались неуверенными взглядами, ожидая
что кто-то же должен объяснить Ко, что это глупость. Ко тем временем
вздохнул и покачал головой, терпеливо дожидаясь, пока до них дойдет.
- Эти ученые!
Первым очнулся Скэнлон.
- Какой телефон?
- Вы все хотите пробраться в Сохотск, - ответил Ко. - Я предлагаю
идти в другую сторону. Ты говорил, что это место соединяется с бокситным
заводом в Нижнем Залесском. Это город, а в городе должны быть телефоны. И
вполне вероятно, что грузы, которые отправляются туда, проверяются не так
тщательно, как в Сохотск. Если что-то и пытаться сделать, то лучше в этом
направлении.
Остальные снова переглянулись, но в этот раз более заинтересованно.
- Знаете, эта идея достаточно сумасшедшая, чтобы сработать, -
пробормотал Мак-Кейн.
Неожиданно Скэнлон сложил руки перед носом, глядя широко раскрытыми
глазами в стену, отчаянно соображая. Он встал, медленно сделал несколько
шагов, затем снова обернулся к остальным:
- Контейнеры, - сказал он. - Все эти контейнеры с землей, которые
спускались из спиц... они такие, как в космических транспортерах - для
автоматической загрузки. Они, скорее всего, поступали из Нижнего
Залесского по железной дороге, а потом их спускали на лифте и переправляли
в гондолы, не раскрывая и не разгружая.
- И что? - вскинулся Мак-Кейн.
- Они возвращаются назад той же дорогой, но пустые. И возможно, они
отправляются назад даже сейчас, их было очень много. И если то, что я
думаю, правда, то они собираются вместе, чтобы загрузить их на поезд. Если
мы заберемся в один из них, мы сможем спокойно доехать до Нижнего
Залесского... Ко прав. Мы все говорили не о том.
Мак-Кейн хмурился, взвешивая дальнейшее.
- Что, Лью? - спросил Рашаззи. - Что-то не так?
- Нет, все так, - согласился тот. - Но потом? Хорошо, мы нашли
телефон. Кому именно мы собираемся звонить? Международный звонок в
Вашингтон - в такой момент? Ни за что. Кому еще? В посольство? Да, у них
есть радиосвязь с Вашингтоном, но их номер в Москве 24 часа в сутки
прослушивается КГБ. Мы ни за что не дозвонимся, и нас возьмут через
несколько минут.
Скэнлон кивнул.
- Лью прав.
- А мы позвоним моему двоюродному брату в Москве, - ответил Ко. - КГБ
вряд ли следит за его телефоном.
Мак-Кейн заморгал.
- Кому?
- Моему двоюродному брату. Тому, у которого лицензия на ресторан в
Москве. Я вам как-то рассказывал. А от его ресторана до американского
посольства пятнадцать минут ходьбы. Я позвоню ему, он пойдет туда и
расскажет все, что вам нужно.
На несколько секунд наступила та тишина, которая опускается, когда
сказано все и добавить больше невозможно. Мак-Кейн глядел на Ко, не веря
своим ушам. Он отчаянно думал - но ошибки больше найти не мог. Они
поднялись с мест, собирая то, что стоило взять с собой. Затем Скэнлон
выключил свет, приоткрыл дверь и выглянул в щелку.
- Кажется, чисто, - шепнул он. - Лью и я идем первыми, вы за нами,
если все в порядке. Пойдете, когда мы поднимемся на лестницу.
- Двинулись, - согласился Мак-Кейн.
- Минутку, - раздался сзади голос Рашаззи.
- Что еще? - обернулся Мак-Кейн.
- У меня нет денег на телефон. А у вас?
- Б-б-божья матерь! - выдохнул Скэнлон.
- Эти ученые! - проворчал за спиной Ко.
- Разз, давай подумаем об этом, когда выберемся из этого чертова
места, - устало застонал Мак-Кейн.

57
Президент Соединенных Штатов Уоррен Остин мрачно смотрел на экран с
оперативной обстановкой, стоя в Оперативном зале Пентагона. Генерал Снелл,
старшие офицеры из комитета начальников штабов и советники слушали
Бордена, который подводил итоги последних анализов.
- Короче говоря, оба наших агента там наверху одновременно
подтверждают, что станция - не военная платформа и на нее действительно
прибывают советские лидеры, и просят, чтобы мы им не верили - и Панголина
и Пономарь вернули неправильные коды подтверждения.
Министр обороны Роберт Уль, который только что прибыл, заметно
колебался, покачивая головой. Во всем этом не было никакого смысла. Он
махнул рукой на один из мониторов с изображением Полы, подключенный к
советскому телевидению - она сейчас о чем-то разговаривала с другими
участниками импровизированной телеконференции в других частях Пентагона.
- Как они могут говорить, что они лгут? Они говорят, что находятся
там наверху вместе с советскими лидерами и мы это видим собственными
глазами.
- Я думаю, что это ложь в пользу русских, - сказал Фоледа из-за спины
Бордена. - Каким-то образом они контролируют все коммуникации, туда и
обратно. Пономарь - если это Пономарь, похоже, говорит как раз то, что они
хотят слышать.
- Но как они могут лгать нам, когда мы видим это своими собственными
глазами? - снова спросил Уль.
- А телепередача с этой женщиной не может быть записью? - спросил
кто-то.
- Нет. Мы же разговаривали с ней. Это прямая трансляция.
- И что это может значить? - обратился Уль к Бордену.
Борден мог только покачать головой.
- Мы не знаем. Существует масса теорий...
- Теории! - Уль фыркнул и отвернулся, нервно потирая руки.
Президент снова посмотрел на дисплей.
- Если Русалка - боевая станция, как мы и боялись, то ее задачей
будет уничтожение наших космических оборонных систем, с дальнего
расстояния и первым ударом, - медленно начал он. - Это лишит нас двух
вещей: системы защиты от стратегической ракетной атаки "Звездный Щит" и
возможности уничтожить их защитные системы. Правильно?
- Да, мы думаем так, - подтвердил Снелл. Другими словами, Советы
смогут начать практически безответную атаку, будучи укрыты защитным
экраном, который почти целиком отразит удар Запада.
- А сможем ли мы рискнуть в таких условиях или сдадимся без боя? -
спросил Остин. - Может быть, именно это и было их подлинной целью?
- В этом есть смысл, - согласился Уль. Действительно, кому не хочется
диктовать свои условия всей мировой экономике вместо того, чтобы возиться
с развалинами, на восстановление которых понадобится пятьдесят лет?
Остин прошелся, сложив за спиной руки.
- И какой же у нас выбор? - спросил он, обращаясь ко всем.
- Ну, пока советские лидеры вот так разгуливают там наверху по этим
городам, они уязвимы, - ответил Снелл. Залп американского оружия с земной
орбиты действительно сможет пробить обшивку станции и уничтожить всех
незащищенных людей, даже если и не повредит боевых станций. Но это была не
альтернатива, а скорее отказ от нее. Это было неприемлемо чисто с
моральной точки зрения - прибегать к таким действиям, как к мере
предосторожности, и если выяснится, что их страхи были все-таки напрасны,
то последствия будут немыслимыми. Как ответный удар, может быть. Но с
другой стороны, если эти страхи - правда, то после первого залпа
"Терешковой" США будет нечем нанести этот удар.
Уль нервно покусал губу.
- Хотел бы я, чтобы у меня было какое-то предложение. Но у меня его
нет. Я должен согласиться с разведкой, - он покосился в направлении
Бордена и Фоледы. - Мы можем уничтожить часть преимущества "Терешковой",
если нанесем превентивный удар по советскому ракетному щиту, и надеюсь,
раньше, чем Русалка ответит. Это оставит их беззащитными - пусть даже
частично - перед нашими ракетами. А затем, когда Русалка разрушит наш щит,
чего мы в любом случае не сможем предотвратить, то мы окажемся в положении
для взаимного обмена ударами. Как в восьмидесятых.
- И в этом случае отступить могут они, - предположил кто-то.
Снелл покачал головой.
- Они все равно на краю. Кроме того, для них это последняя попытка, а
для нас - нет. Время работает против них.
Уль согласился, тяжело качнув головой.
- А что с кораблем ООН? - спросил он президента. - У нас еще есть
время отправить его обратно.
Остин задумался.
- Я думаю, этого не стоит делать, - сказал он наконец. - Если все
зависит от неожиданности, то это будет ошибкой. Русских могут предупредить
их люди в ООН.
Снелл согласно кивнул головой. Президент продолжал:
- Боюсь, что им, как и всем остальным, придется рассчитывать только
на удачу.
Затем он повернулся к стоявшим у него за спиной людям, ожидающим
решения.
- Объявите повышенную боевую готовность в вооруженных силах и боевую
тревогу для космических орбитальных систем. Немедленно. И пойдемте,
посмотрим, что у нас получается с этим совещанием с европейцами.

58
- Да, алло? Тунгусский цементный завод... Товарища Горженко? Минутку.
Марианна Поречная переключила линию на коммутаторе и набрала
дополнительный номер. На коммутаторе не было никого, кроме ее и Евгении.
Повернувшись к Евгении, она продолжала прерванный разговор:
- А я ей сказала, что она дура - если не можешь сказать своему сыну,
чтобы он не лазил через забор, то я не виновата, что он упал и порезал
ногу. Нет, ты представляешь? Я еще виновата в том, что оставляю мою лопату
на моем дворе! Как будто я должна думать обо всех идиотах вокруг. А ее муж
постоянно ставит у наших ворот эту их развалину, на которой они везде
ездят. А однажды она... Нет, он не отвечает. Прораба? Подождите, я
попробую...
- Я вчера сыну в Москву звонила, - задумчиво сказала Евгения. - Он
говорит, там у них, как на кладбище. В этом году нет парада, поэтому
устроили праздники за городом. Самое смешное, он говорит, что у них сейчас
учения по гражданской обороне. Ты когда-нибудь слышала об таком? Совсем с
ума посходили - устраивать такое на праздники. Делать им там нечего, что
ли?
- И дети у нее такие же, особенно старший. Однажды они измазали нам
краской все окно и стену, а хотели все свалить на двух маленьких Брюковых,
что за углом живут. Брюковы, конечно, тоже не ангелы, но я-то прекрасно
знала, что это они. Я даже банку видела - этот урод, ее муж, за день до
этого двери красил. И тоже выбрал. Ты такого цвета еще не видела -
красно-розовый, как пудра у этой шлюхи, которая живет напротив - вот когда
она накрасится и выходит на улицу на своих каблуках, а юбка - все ноги
видны. Сразу видно, что это за штучка. А ты знаешь, в котором часу она
приходит домой? И аж сияет от удовольствия! Как-то мне ее мать
пожаловалась... Алло? Генерального директора?... А я здесь при чем?... Да,
минутку... Сейчас... Ну и люди, никакого терпения. Что за народ - слова
доброго от них не дождешься, не понимаю.
- У него был такой голос, он, наверное, простудился, - ответила
Евгения, думая о своем.
Никто из них не обращал внимания на то, что дверь понемногу
приоткрывалась, пока ее не распахнули. Высокий крепко сложенный мужчина в
сером свитере, вслед за ним второй, костлявый и пучеглазый, проскользнули
внутрь так быстро, что две женщины и пискнуть не успели, как им крепко
зажали рты. Третий, моложе, чем первые два, смуглокожий, с волнистыми
черными волосами - судя по горящим глазам, определенно убийца, встал между
ними и коммутатором, а четвертый прикрыл дверь и защелкнул замок.
Марианна задрожала от ужаса. Четверо налетчиков были злобными и
безжалостными, с грязными небритыми лицами, всклокоченными волосами и в
мятой перепачканной одежде - явно сбежавшие уголовники. У того, который
смотрел на нее, была жуткая рожа - дикие глаза в распухшей пурпурной
маске. Однажды она читала в каком-то журнале, что маньяки-убийцы часто
изуродованы физически, и убивают импульсивно, чтобы отомстить обществу,
которое, как им кажется, отвернулось от них. Евгения обвисла на своем
стуле и, кажется, была в обмороке. Человек у двери обернулся - жестокие
восточные черты лица, узкие глаза, да, сейчас их изнасилуют. Грудь
Марианны вздымалась, и все рефлексы командовали ей отчаянно
сопротивляться. Но двое убийц держали ее так крепко, что она не могла даже
пошевелиться, и крепко зажимали рот.
- Мы не хотим причинить вам зла, - медленно сказал здоровый. У него
был небольшой иностранный акцент. - Не бойтесь. Нам нужна только ваша
помощь. Кивните головой, если вы понимаете меня.
Они держали ее до тех пор, пока ее силы не иссякли.
- Ничего страшного нет. Вы понимаете?
Наконец смысл слов дошел до нее и она закивала головой.
- Тогда я открою вам рот. Но не вздумайте шуметь.
Рука зажимавшая рот, ослабла и Марианна жадно вдохнула.
- Кто вы? - перепуганно спросила она. - Чего вам нужно? Азиат написал
что-то на ее блокноте и протянул ей листок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67