Через неделю спустя от
Дьяшкина пришел ответ - они все еще там, на станции.
Перехват кода "Синька" показал, что имена Эрншоу и Шелмер появились в
переговорах ровно за день до ответа Дьяшкина. Другими словами, за день до
разговора Дьяшкина с ЦРУ со станции пришел ответ. Это говорило о том, что
у Дьяшкина есть неизвестный корреспондент на станции - а кроме того,
информация действительно шла именно со станции, как он и заявил.
Бернар Фоледа посмотрел на доклад, который принесла Барбара, и
принялся изучать таблицы в приложении. Это были оценки политического
воспитания в советских школах для разных возрастов.
- Они всегда бьют на детей, - буркнул он.
- Кто?
- Фанатики, экстремисты, все эти безумцы. Путь к их утопии лежит
через детские умы, так что они в первую очередь пытаются управлять
школами. Вместо того, чтобы стать образованными, дети растут политическими
витиями. Может быть, китайцы правы: правительство не должно вмешиваться в
это.
- Они так считают?
- Мы с Майрой говорили как-то об этом. - Фоледа откинулся на спинку и
бросил доклад на стол. - Я тебе не рассказывал об этом? Это, может быть,
даже повлияло на профессию, которую я выбрал.
Барбара уселась на один из стульев и заинтересованно посмотрела на
него.
- Да ну?
Фоледа посмотрел в окно.
- Это случилось, когда я был еще подростком. Ничего особенного, но
это впечаталось на всю жизнь, так что тогда это, наверное, произвело на
меня впечатление. К нам как-то вечером зашла поужинать одна пара -
еврейская семья, с которой мои родители дружили много лет. Они
рассказывали о том, как они в прошлом году ездили за границу. Они всю
жизнь были чем-то вечно заняты, и в один прекрасный день посмотрели друг
на друга и поняли, что так и не повидали мир, и если не предпримут что-то
немедленно, то уже не увидят до конца дней своих.
- Они были чересчур заняты семьей, бизнесом?.
- Да, именно так. Короче, я запомнил, как Бен - его звали Бен -
говорил моему отцу: "Ты меня давно знаешь, Чак. Я никогда не занимался
политикой. Но после того, что мы увидели за границей, я никогда больше и
шагу отсюда не сделаю. Я не хочу, чтобы мои внуки росли такими, как мы там
видели. И вот что я тебе еще скажу: я готов пожертвовать тысячи долларов,
нет, десятки тысяч любой партии, республиканцам или демократам, все равно,
кому, пока они готовы защищать эту мою страну.
- И вот так ты и попал в разведку?
- Ну, не совсем так. Но свою роль, я думаю, это сыграло. Я искал
способ выразить то, что я думаю об окружающем мире, а эта профессия словно
собрала все вместе.
Барбара уже привыкла в склонности Фоледы без особых причин заводить
такие вот разговоры. Обычно это случалось, когда он был чем-то озабочен,
но предпочитал держать это при себе. Некоторые утверждают, что лучше всего
им думается, когда они спят. А для него способом отвлечь свои мысли, пока
подсознание напряженно работало, был именно такой разговор.
- Ты думаешь, что всем нашим сотрудникам нужна именно такая
идеология? - спросила она. Фоледа покачал головой.
- Такого закона, во всяком случае, нет. Возьми, например, Лью
Мак-Кейна. Ему не интересно спасать мир ради демократии. Он любит
рискованную работу, и считает, что для того, чтоб быть собой, нужно быть
свободным. И кстати, для его стиля работы идеология может быть лишней
помехой. Может быть, поэтому он хороший оперативник, а мне лучше работать
в кабинете. Но с другой стороны... - Фоледа отвернулся от окна.
- Что ты думаешь об этом деле с Дьяшкиным? - неожиданно спросил он.
Барбара работала с ним достаточно долго, чтобы не задавать бессмысленные
вопросы.
- А что тебя беспокоит?
Фоледа посмотрел на разбросанные по столу бумаги.
- Все сошлось очень просто... Посмотри: первое, двое наших
провалились на Русалке. Месяц спустя в Японии возникает этот профессор со
своим желанием перебежать. По случайному стечению обстоятельств он,
оказывается, начальник основной станции связи с Русалкой. А пока все это
происходит, наши хакеры из Форт Мид находят ключ к коду, который взломать
оказалось значительно проще, чем положено, и выясняют, что наверху у
кого-то частная линия связи с этим профессором, - он вопросительно выпятил
подбородок.
- Даже если АНБ еще не обнаружило это - у него должен быть какой-то
способ отвечать.
- Правильно. А почему ты так думаешь?
Барбара пожала плечами.
- Может быть, мы сможем воспользоваться этой его линией, чтобы
связаться с нашими людьми там наверху.
- А зачем тебе это?
- Затем, что Советы не дают нам под любыми предлогами поговорить с
ними официально... - глаза Барбары сузились, когда она поняла, к чему
клонит Фоледа.
- Девять из десяти. А что еще ты подумала?
Она нахмурилась:
- А может быть, кто-то хочет, чтобы я думала именно это?
- Десять из десяти.
Он встал и подошел к окну. Несколько секунд стоял там в молчании.
- Все, что связано с Русалкой, серьезно. Есть вопросы, на которые нам
нужны ответы, прежде чем мы сможем двигаться дальше. С кем связан Дьяшкин
на станции? Для чего это сделано? Почему он хочет сбежать? А самое главное
- он настоящий? Мы не можем вслепую влезть в такое дело.
Барбара молчала. Она поняла всю сложность ситуации, но сейчас не
могла подсказать даже направления, в котором можно было получить
необходимые ответы. Это могло быть очередное упражнение в долгом и трудном
перелопачивании информации, которое составляет девяносто процентов работы
разведчика: просеивание неинтересного на первый взгляд мусора, мелочей,
поиск закономерностей и взаимосвязей, в надежде, что найдется что-то
путное. Значит, начнется сбор дополнительной информации по Дьяшкину.
Какие-нибудь личные мелочи, черты характера, принципы - все, что может
заполнить пустые места. Барбара посмотрела на стол Фоледы в надежде
отгадать направление, в котором будет работать его мозг. На одном из
экранов на столе светилась справка, которую он собирал из различных банков
данных. Заголовок гласил: "Доркас, Анна Леонидовна. Псевдоним "Скрипач"".
Фоледа отвернулся от окна и наблюдал за ней.
- Да, администратор из Аэрофлота. Бывшая жена Дьяшкина.
- Я знаю.
- Правда, она больше не работает в Аэрофлоте. - Фоледа подошел ближе
к столу и пригляделся к экрану. - В 2014 году, через три года после
развода с Дьяшкиным, она снова вышла замуж, на этот раз за одного типа по
имени Энрико Доркас, известного, как зарубежный корреспондент журнала
"Новое Время".
Барбара поджала губы. Это был журнал, рассказывающий об иностранных
новостях и событиях, основанный в 1943 году КГБ для того, чтобы прикрывать
работу офицеров советской разведки за границей.
- Значит, он из КГБ. И где они живут?
- Он полковник. А живут они в Лондоне, в советской резиденции в
Кенсингтоне. Официально она мелкий клерк в посольстве. Но тут мы подходим
к самому интересному. Видишь ли, в соответствии с теми материалами, что мы
получили от Интеллидженс Сервис, Анна Доркас, а в девичестве Пенкова,
связана с нелегальной организацией советских интеллигентов-диссидентов,
"Клуб По Пятницам". Как это разрешается старшим офицерам, она с мужем
живут не в посольстве, а снимают квартиру на Бейсуотер. Это двойное
преимущество для человека, связанного с диссидентской активностью. Первое
- возможность путешествия за рубеж, второе - свобода общения с
заграничными группами и источниками внешней помощи. Отдел СИС, который
работает с ней, говорит, что она охотно сотрудничает с ними.
- Ты хочешь сказать, что ее завербовали британцы?
- Именно.
Барбара кивнула, и уже хотела что-то сказать, но осеклась и снова
задумчиво посмотрела на экран.
- Если, конечно... Если она не из КГБ. Тогда эта диссидентская
история может быть просто крышей для выявления зарубежных связей
диссидентов.
Фоледа довольно хмыкнул.
- В этом и весь вопрос: она женила на себе высокого офицера КГБ для
того, чтобы иметь уникальную возможность для своей диссидентской
деятельности, или же она верная жена члена партии, маскирующаяся под
диссидента?
- А насколько ей доверяют англичане?
Фоледа пожал плечами.
- Она предоставила им списки личного состава посольства, которые они
просили, схему организации, имена некоторых агентов, которые передают
информацию Советам. Это был материал, который мы уже получили из других
источников, так что они могли определить фальшивку. Но с другой стороны,
если Советы знали, что эти материалы у нас уже есть, то им не было смысла
их скрывать, и они могли передать настоящие документы. Так что это ничего
не доказывает.
- Ммм... - Барбара откинулась в кресле. - А когда, ты говоришь, она
вышла за этого Энрико?
- Три года назад - в 2014.
- Если она настоящий диссидент и устроила все это специально, то у
нее уже тогда должны были быть связи с диссидентским движением. Что на нее
есть у наших людей в Москве?
- В основном то, что подтверждает ее подлинность. Но Советы известны
тем, что создают своим агентам крышу еще за много лет до того, как
собираются их использовать. Есть свидетельства, что она была связана с
"Клубом По Пятницам" по крайней мере в течение восьми лет. - Фоледа с
любопытством посмотрел на Барбару, словно пытаясь угадать, поняла ли она
ход его мысли.
- Восемь лет, - повторила она. - Это начиная с 2009, когда она еще
была замужем за Дьяшкиным.
- Да-а.
Барбара поняла, в чем дело.
- Если Анна - настоящий диссидент с таким стажем, то вероятно, что и
Дьяшкин - тоже.
- Правильно. - Фоледа обошел вокруг стола и снова уселся в кресло. -
Это стоит выяснить, по-моему. И выяснить это будет несложно, потому что
Анна не только за границами советского блока, но и уже связана с
английской разведкой.
- Ясно. Я займусь этим, - ответила Барбара. - А сейчас? Мне готовить
вопросы для англичан?
- Не для англичан. - Фоледа покачал головой.
- А для кого?
- Ты когда последний раз ездила в Англию?
От удивления глаза Барбары широко открылись.
- Я? Я не занималась ничем таким уже много лет.
- Значит, поря стряхнуть паутину. У тебя случайно нет стремления
спасти Землю или принести новое тысячелетие мира и покоя?
- У меня? Нет. Как сказал Торо: "Что бы не побеспокоило человека,
даже запор - как он мчится изменять весь мир". Я просто делаю свое дело,
вот и все.
Грубое лицо Фоледы расплылось в улыбке.
- Ты идеально подходишь для оперативной работы, совсем, как Лью.
Может быть, нам придется подержать тебя там немного. Скажем так, что в
настоящий момент я не хочу выносить сор из избы.
20
Женщина по имени Наташа чем-то напоминала непристойно разжиревшую
жабу. Тройной, покрытый волосатыми бородавками подбородок, жуткие толстые
руки со складками на сгибе и поросячьи глазки, с вечным неодобрением
глядящие из-под мясистых ресниц.
- Тут еще и половины нет, - выругалась она, поставив вторую
проволочную корзину с грязной посудой поверх первой; при всем желании Пола
не успела бы ее закончить. От Наташи жутко несло немытым телом.
- С'час принесу еще, потом полы помоешь. В чем дело - не привыкла
работать? В Америке, небось, всю жизнь негры на тебя вкалывали. Ничего,
здесь все наоборот. Кто не работает - тот не ест! - и она удалилась,
пробурчав еще одно короткое слово, которого Пола так и не поняла.
Она вытащила из корзины стопку тарелок, опустила их в большую
раковину, наполненную горячей грязной водой и насыпала еще чистящего
порошка. Руки были в грязи, а волосы прилипли ко лбу. Руки были еще и
красные, опухшие - ей выдали дырявые перчатки. "Другой пары нет!". А
нельзя ли поискать? "Это невозможно!". Вечный русский ответ на любой
вопрос. Они могли построить в космосе искусственный маленький мир из
алюминия, добытого на Луне, но не могли придумать посудомоечную машину,
которая бы не ломалась. А почему ее нельзя починить? "Это невозможно!".
Почему? "Это невозможно!".
Ее привезли на окраину городской зоны Новой Казани, в женскую часть
вероятно, очень большого исправительного заведения под "поверхностью
земли". После унизительного врачебного осмотра и обыска ей выдали тюремную
одежду, туалетные принадлежности и отправили в камеру, где кроме нее,
находилось еще семь женщин. В этой камере и ели и спали - в общем, все
прелести тюремной жизни. Вся ее жизнь протекала теперь между камерой и
рабочим местом, жаркой и шумной кухней, десять часов в день, да еще
коридоры коричневого цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Дьяшкина пришел ответ - они все еще там, на станции.
Перехват кода "Синька" показал, что имена Эрншоу и Шелмер появились в
переговорах ровно за день до ответа Дьяшкина. Другими словами, за день до
разговора Дьяшкина с ЦРУ со станции пришел ответ. Это говорило о том, что
у Дьяшкина есть неизвестный корреспондент на станции - а кроме того,
информация действительно шла именно со станции, как он и заявил.
Бернар Фоледа посмотрел на доклад, который принесла Барбара, и
принялся изучать таблицы в приложении. Это были оценки политического
воспитания в советских школах для разных возрастов.
- Они всегда бьют на детей, - буркнул он.
- Кто?
- Фанатики, экстремисты, все эти безумцы. Путь к их утопии лежит
через детские умы, так что они в первую очередь пытаются управлять
школами. Вместо того, чтобы стать образованными, дети растут политическими
витиями. Может быть, китайцы правы: правительство не должно вмешиваться в
это.
- Они так считают?
- Мы с Майрой говорили как-то об этом. - Фоледа откинулся на спинку и
бросил доклад на стол. - Я тебе не рассказывал об этом? Это, может быть,
даже повлияло на профессию, которую я выбрал.
Барбара уселась на один из стульев и заинтересованно посмотрела на
него.
- Да ну?
Фоледа посмотрел в окно.
- Это случилось, когда я был еще подростком. Ничего особенного, но
это впечаталось на всю жизнь, так что тогда это, наверное, произвело на
меня впечатление. К нам как-то вечером зашла поужинать одна пара -
еврейская семья, с которой мои родители дружили много лет. Они
рассказывали о том, как они в прошлом году ездили за границу. Они всю
жизнь были чем-то вечно заняты, и в один прекрасный день посмотрели друг
на друга и поняли, что так и не повидали мир, и если не предпримут что-то
немедленно, то уже не увидят до конца дней своих.
- Они были чересчур заняты семьей, бизнесом?.
- Да, именно так. Короче, я запомнил, как Бен - его звали Бен -
говорил моему отцу: "Ты меня давно знаешь, Чак. Я никогда не занимался
политикой. Но после того, что мы увидели за границей, я никогда больше и
шагу отсюда не сделаю. Я не хочу, чтобы мои внуки росли такими, как мы там
видели. И вот что я тебе еще скажу: я готов пожертвовать тысячи долларов,
нет, десятки тысяч любой партии, республиканцам или демократам, все равно,
кому, пока они готовы защищать эту мою страну.
- И вот так ты и попал в разведку?
- Ну, не совсем так. Но свою роль, я думаю, это сыграло. Я искал
способ выразить то, что я думаю об окружающем мире, а эта профессия словно
собрала все вместе.
Барбара уже привыкла в склонности Фоледы без особых причин заводить
такие вот разговоры. Обычно это случалось, когда он был чем-то озабочен,
но предпочитал держать это при себе. Некоторые утверждают, что лучше всего
им думается, когда они спят. А для него способом отвлечь свои мысли, пока
подсознание напряженно работало, был именно такой разговор.
- Ты думаешь, что всем нашим сотрудникам нужна именно такая
идеология? - спросила она. Фоледа покачал головой.
- Такого закона, во всяком случае, нет. Возьми, например, Лью
Мак-Кейна. Ему не интересно спасать мир ради демократии. Он любит
рискованную работу, и считает, что для того, чтоб быть собой, нужно быть
свободным. И кстати, для его стиля работы идеология может быть лишней
помехой. Может быть, поэтому он хороший оперативник, а мне лучше работать
в кабинете. Но с другой стороны... - Фоледа отвернулся от окна.
- Что ты думаешь об этом деле с Дьяшкиным? - неожиданно спросил он.
Барбара работала с ним достаточно долго, чтобы не задавать бессмысленные
вопросы.
- А что тебя беспокоит?
Фоледа посмотрел на разбросанные по столу бумаги.
- Все сошлось очень просто... Посмотри: первое, двое наших
провалились на Русалке. Месяц спустя в Японии возникает этот профессор со
своим желанием перебежать. По случайному стечению обстоятельств он,
оказывается, начальник основной станции связи с Русалкой. А пока все это
происходит, наши хакеры из Форт Мид находят ключ к коду, который взломать
оказалось значительно проще, чем положено, и выясняют, что наверху у
кого-то частная линия связи с этим профессором, - он вопросительно выпятил
подбородок.
- Даже если АНБ еще не обнаружило это - у него должен быть какой-то
способ отвечать.
- Правильно. А почему ты так думаешь?
Барбара пожала плечами.
- Может быть, мы сможем воспользоваться этой его линией, чтобы
связаться с нашими людьми там наверху.
- А зачем тебе это?
- Затем, что Советы не дают нам под любыми предлогами поговорить с
ними официально... - глаза Барбары сузились, когда она поняла, к чему
клонит Фоледа.
- Девять из десяти. А что еще ты подумала?
Она нахмурилась:
- А может быть, кто-то хочет, чтобы я думала именно это?
- Десять из десяти.
Он встал и подошел к окну. Несколько секунд стоял там в молчании.
- Все, что связано с Русалкой, серьезно. Есть вопросы, на которые нам
нужны ответы, прежде чем мы сможем двигаться дальше. С кем связан Дьяшкин
на станции? Для чего это сделано? Почему он хочет сбежать? А самое главное
- он настоящий? Мы не можем вслепую влезть в такое дело.
Барбара молчала. Она поняла всю сложность ситуации, но сейчас не
могла подсказать даже направления, в котором можно было получить
необходимые ответы. Это могло быть очередное упражнение в долгом и трудном
перелопачивании информации, которое составляет девяносто процентов работы
разведчика: просеивание неинтересного на первый взгляд мусора, мелочей,
поиск закономерностей и взаимосвязей, в надежде, что найдется что-то
путное. Значит, начнется сбор дополнительной информации по Дьяшкину.
Какие-нибудь личные мелочи, черты характера, принципы - все, что может
заполнить пустые места. Барбара посмотрела на стол Фоледы в надежде
отгадать направление, в котором будет работать его мозг. На одном из
экранов на столе светилась справка, которую он собирал из различных банков
данных. Заголовок гласил: "Доркас, Анна Леонидовна. Псевдоним "Скрипач"".
Фоледа отвернулся от окна и наблюдал за ней.
- Да, администратор из Аэрофлота. Бывшая жена Дьяшкина.
- Я знаю.
- Правда, она больше не работает в Аэрофлоте. - Фоледа подошел ближе
к столу и пригляделся к экрану. - В 2014 году, через три года после
развода с Дьяшкиным, она снова вышла замуж, на этот раз за одного типа по
имени Энрико Доркас, известного, как зарубежный корреспондент журнала
"Новое Время".
Барбара поджала губы. Это был журнал, рассказывающий об иностранных
новостях и событиях, основанный в 1943 году КГБ для того, чтобы прикрывать
работу офицеров советской разведки за границей.
- Значит, он из КГБ. И где они живут?
- Он полковник. А живут они в Лондоне, в советской резиденции в
Кенсингтоне. Официально она мелкий клерк в посольстве. Но тут мы подходим
к самому интересному. Видишь ли, в соответствии с теми материалами, что мы
получили от Интеллидженс Сервис, Анна Доркас, а в девичестве Пенкова,
связана с нелегальной организацией советских интеллигентов-диссидентов,
"Клуб По Пятницам". Как это разрешается старшим офицерам, она с мужем
живут не в посольстве, а снимают квартиру на Бейсуотер. Это двойное
преимущество для человека, связанного с диссидентской активностью. Первое
- возможность путешествия за рубеж, второе - свобода общения с
заграничными группами и источниками внешней помощи. Отдел СИС, который
работает с ней, говорит, что она охотно сотрудничает с ними.
- Ты хочешь сказать, что ее завербовали британцы?
- Именно.
Барбара кивнула, и уже хотела что-то сказать, но осеклась и снова
задумчиво посмотрела на экран.
- Если, конечно... Если она не из КГБ. Тогда эта диссидентская
история может быть просто крышей для выявления зарубежных связей
диссидентов.
Фоледа довольно хмыкнул.
- В этом и весь вопрос: она женила на себе высокого офицера КГБ для
того, чтобы иметь уникальную возможность для своей диссидентской
деятельности, или же она верная жена члена партии, маскирующаяся под
диссидента?
- А насколько ей доверяют англичане?
Фоледа пожал плечами.
- Она предоставила им списки личного состава посольства, которые они
просили, схему организации, имена некоторых агентов, которые передают
информацию Советам. Это был материал, который мы уже получили из других
источников, так что они могли определить фальшивку. Но с другой стороны,
если Советы знали, что эти материалы у нас уже есть, то им не было смысла
их скрывать, и они могли передать настоящие документы. Так что это ничего
не доказывает.
- Ммм... - Барбара откинулась в кресле. - А когда, ты говоришь, она
вышла за этого Энрико?
- Три года назад - в 2014.
- Если она настоящий диссидент и устроила все это специально, то у
нее уже тогда должны были быть связи с диссидентским движением. Что на нее
есть у наших людей в Москве?
- В основном то, что подтверждает ее подлинность. Но Советы известны
тем, что создают своим агентам крышу еще за много лет до того, как
собираются их использовать. Есть свидетельства, что она была связана с
"Клубом По Пятницам" по крайней мере в течение восьми лет. - Фоледа с
любопытством посмотрел на Барбару, словно пытаясь угадать, поняла ли она
ход его мысли.
- Восемь лет, - повторила она. - Это начиная с 2009, когда она еще
была замужем за Дьяшкиным.
- Да-а.
Барбара поняла, в чем дело.
- Если Анна - настоящий диссидент с таким стажем, то вероятно, что и
Дьяшкин - тоже.
- Правильно. - Фоледа обошел вокруг стола и снова уселся в кресло. -
Это стоит выяснить, по-моему. И выяснить это будет несложно, потому что
Анна не только за границами советского блока, но и уже связана с
английской разведкой.
- Ясно. Я займусь этим, - ответила Барбара. - А сейчас? Мне готовить
вопросы для англичан?
- Не для англичан. - Фоледа покачал головой.
- А для кого?
- Ты когда последний раз ездила в Англию?
От удивления глаза Барбары широко открылись.
- Я? Я не занималась ничем таким уже много лет.
- Значит, поря стряхнуть паутину. У тебя случайно нет стремления
спасти Землю или принести новое тысячелетие мира и покоя?
- У меня? Нет. Как сказал Торо: "Что бы не побеспокоило человека,
даже запор - как он мчится изменять весь мир". Я просто делаю свое дело,
вот и все.
Грубое лицо Фоледы расплылось в улыбке.
- Ты идеально подходишь для оперативной работы, совсем, как Лью.
Может быть, нам придется подержать тебя там немного. Скажем так, что в
настоящий момент я не хочу выносить сор из избы.
20
Женщина по имени Наташа чем-то напоминала непристойно разжиревшую
жабу. Тройной, покрытый волосатыми бородавками подбородок, жуткие толстые
руки со складками на сгибе и поросячьи глазки, с вечным неодобрением
глядящие из-под мясистых ресниц.
- Тут еще и половины нет, - выругалась она, поставив вторую
проволочную корзину с грязной посудой поверх первой; при всем желании Пола
не успела бы ее закончить. От Наташи жутко несло немытым телом.
- С'час принесу еще, потом полы помоешь. В чем дело - не привыкла
работать? В Америке, небось, всю жизнь негры на тебя вкалывали. Ничего,
здесь все наоборот. Кто не работает - тот не ест! - и она удалилась,
пробурчав еще одно короткое слово, которого Пола так и не поняла.
Она вытащила из корзины стопку тарелок, опустила их в большую
раковину, наполненную горячей грязной водой и насыпала еще чистящего
порошка. Руки были в грязи, а волосы прилипли ко лбу. Руки были еще и
красные, опухшие - ей выдали дырявые перчатки. "Другой пары нет!". А
нельзя ли поискать? "Это невозможно!". Вечный русский ответ на любой
вопрос. Они могли построить в космосе искусственный маленький мир из
алюминия, добытого на Луне, но не могли придумать посудомоечную машину,
которая бы не ломалась. А почему ее нельзя починить? "Это невозможно!".
Почему? "Это невозможно!".
Ее привезли на окраину городской зоны Новой Казани, в женскую часть
вероятно, очень большого исправительного заведения под "поверхностью
земли". После унизительного врачебного осмотра и обыска ей выдали тюремную
одежду, туалетные принадлежности и отправили в камеру, где кроме нее,
находилось еще семь женщин. В этой камере и ели и спали - в общем, все
прелести тюремной жизни. Вся ее жизнь протекала теперь между камерой и
рабочим местом, жаркой и шумной кухней, десять часов в день, да еще
коридоры коричневого цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67