Он чувствовал себя в своей
тарелке - агент, извлеченный Фоледой откуда-то из таинственного
"Оперативного Отдела" РУМО. Как и у Полы, у него на груди была табличка,
обозначающая его, как представителя службы новостей Пасифик Ньюс Сервис,
Калифорния, США.
- Ну как впечатление, генерал? - спросил кто-то у них за спиной.
- Еще утомительнее, чем поездка по Техасу. - громко прозвучало в
ответ.
- Похоже, они не сходят с ума от восторга. - сказал Эрншоу, закрывая
журнал и засовывая его в карман на спинке кресла. - Целое поколение было
воспитано на чудесах электроники - и вот результат. Все время нужен новый
стимулятор.
- Может быть, реальность станет хорошей заменой? - сухо спросила
Пола.
- До тех пор, пока к ней не привыкнешь.
Пола впервые увидела его перед совещанием, которое вел один из
подручных Фоледы из подземелий Пентагона. Полковник Рэймонд в конце концов
уговорил ее, отдал несколько приказов, исполненных с потрясающей
скоростью, и перевел ее во временное подчинение РУМО. Через неделю она
переехала из Массачусетса в Вашингтон, и после сокращенного курса
подготовки к космическим полетам очутилась на борту корабля ВКС США вместе
с дюжиной других курсантов, проходя ознакомительный курс. Разговоры о себе
не поощрялись, так что она почти ничего не знала о своих одноклассниках,
включая и Эрншоу. Все это время, пока для них не были придуманы легенды,
он знала его, только, как "Джорджа", а к ней самой обращались, как к
"Джойс". Что класс состоял из возможных кандидатов на эту миссию, дошло до
нее позже, и она удивилась, из скольких же они были отобраны.
Действительно, в этот раз Фоледа не позволил себе рисковать.
Эрншоу поразил ее способностями и уверенностью в себе, качествами,
которые он всегда уважала, и они тренировались вместе, несмотря на ее
приступы независимости и его вечный скептицизм с нежеланием, а может,
неспособностью, доверять кому-либо. С другой стороны, он молчал, когда ему
было нечего сказать, ему было все равно, как он выглядит со стороны, и он
не пытался понравиться абсолютно всем. Из него вышел бы хороший ученый,
думала она с сожалением, если бы его профессия не требовала от него такого
цинизма и подозрительности.
- Что привлекает меня в науке, как в профессии? - ответила Пола
однажды своему напарнику - разговор случился в перерыве между занятиями на
космическом корабле, - Наверно, постоянный интеллектуальный вызов. Не
остается места для притворства и самообмана, как это часто случается в
других случаях. Я никогда не могла позволить себе быть фальшивой. Наука
имеет дело с истинными фактами, ее выводы недвусмысленны и испытанны
реальностью.
- Значит, всем остальным еще есть чему учиться? - спросил он,
абсолютно нейтрально, как он мог - особенно когда они начинали спорить -
без выражения, без интонации, не соглашаясь и не высказывая сомнений, не
одобряя и не осуждая. Почему-то это еще больше раззадоривало ее. Пола
удивлялась, не было ли это результатом их секретного обучения.
- Все остальные зависят от обмана и манипуляций. Существует только
то, во что люди верят, и что они воспринимают. И совпадает ли это
восприятие или вера с реальностью, уже не имеет никакого значения. Имеет
значение то, что все покупают то, что надо, голосуют за того, кого надо и
хорошо ведут себя. Я не знаю, кого винить больше - циничных лидеров или
людей, которые им подчиняются. Самым смешным во всем этом будет то, что я
попала сюда и работаю на эту контору.
Собственно, так оно и было.
В другой раз, когда они обедали вместе в одном из кафетериев в
Пентагоне, уже после того, как их окончательно отобрали для миссии, на
трехнедельном подготовительном курсе, Пола сказала:
- Вся проблема в том, что дураки и фанатики всегда так уверены в
себе, а мудрецы полны сомнений.
- Кто сказал это? - спросил Эрншоу.
- Бертран Рассел. - она немного помолчала, давая ему время, чтобы
обдумать это. - Философ.
- Философ?
- Да, в конце прошлого века.
- Он так и сказал?
- Что ты имеешь в виду?
- Он именно так и сказал?
- Думаю, да.
Эрншоу скептически взглянул на нее:
- Как только он не добавил в конце "Я думаю" ? ".
Полу сильнее прижало к сиденью, когда транспорт повернулся и начал
заходить на стыковку, кормой вперед. Изображение на экране заметно
увеличилось. На экране была видна только центральная часть станции с
рядами антенн связи и стыковочным узлом, готовым принять приближающийся
корабль. Внутри на глазах увеличивающегося стыковочного отсека горели
дуговые лампы, их яркий свет наполнял ее нервным напряжением. Второй
ошибкой, решила она, стало то, что она все-таки подумала об этом задании,
как и обещала.
Четверть часа спустя пассажиры собрали свою одежду, сумки, и
двинулись к переднему выходу, неловко двигаясь и цепляясь за поручни,
помогая себе в условиях невесомости у оси станции. Они вышли на покрытые
ковром сходни, где их ждали улыбающиеся стюарды, чтоб провести в зал для
прибывших.
3
- Добро пожаловать на "Валентину Терешкову", - обратился к прибывшим
официальный русский, когда пассажиры выстроились в небольшие очереди у
пропускных пунктов. Таможенную проверку они уже прошли, когда
пересаживались на транспортер с земных челноков. Русский взглянул на из
нагрудные таблички и переключился на английский:
- Добро пожаловать на "Валентину Терешкову".
Эрншоу протянул ему документы. Русский взял пластиковую карточку
Полы, пропустил ее через считывающее устройство, взглянул на экран, где
появилась ее фотография и несколько строк информации, кивнул и ввел код на
клавиатуре. Затем он повторил ту же операцию с документами Эрншоу:
- Мисс Шелмер и мистер Эрншоу, Пасифик Ньюс Сервис, Калифорния, США,
- он еще раз взглянул на экран. - Да, все в порядке. Какова цель вашего
визита?.
В его тоне чувствовалось больше любопытства, чем официальности.
- Освещение событий для консорциума агентств новостей Западного
побережья. - ответила Пола. - В следующие недели у нас запланировано
несколько специальных передач.
- Да, да. Ну что ж, мы, конечно, позаботимся о вас. Мы не можем
позволить себе плохой рекламы. Впрочем, вы, американцы, знаете это лучше
нас, - русский протянул им две заранее приготовленных красных пластиковых
карточки. - Носите их в течение всего пребывания на станции, для вашей
собственной безопасности и удобства. Не выходите за пределы зон для
посетителей, они ясно обозначены. Персонал с красными повязками на руках -
стюарды, они помогут вам, если у вас возникнут проблемы, - тут он показал
на камеру и сумку с аппаратурой, которую держал Эрншоу. - Съемки разрешены
везде, конечно, в зонах для посетителей. Спасибо, надеюсь, вам здесь
понравится. Следующий, пожалуйста.
Скорее болтаясь, а не обычной походкой - рядом с осью станции их вес
был минимален - они направились по короткому проходу в зал для прибывших.
Вокруг столов, накрытых, как на приеме, с закусками, хлебом, колбасой,
сыром, уже образовались группы. Компьютер-коммуникатор на руке Эрншоу,
выглядевший совершенно обычно, почти неслышно пикнул, когда они проходили
в двери зала. Пройдя несколько шагов, он остановился, нажал что-то на
коммуникаторе и прочел результат на экране.
- Русские довольно цивилизованны. - сказала Пола, остановившись рядом
с ним. - Ты уверен, что мы попали по адресу? Я имею в виду, они должны
быть монстрами.
- Нет, сегодня они ведут себя наилучшим образом. Витрина для всего
мира. Пойдем, перекусим. - они направились к бару у стены.
- Кстати, - добавил он, словно после раздумья, - Нас только что
просветили рентгеном.
К счастью, специальное оборудование, которое было с ними,
разрабатывалось в расчете и на это, и ничего необычного на просвет не
будет видно.
В следующие полчаса - или около того - гости жевали бутерброды,
удобно устроившись в креслах, как гости Агентства Печати Новости, пока
голоса из двух динамиков поочередно расписывали предстоящий тур и
сокрушались по поводу непонятого марксизма. Потом вся группа вышла из зала
в большую ярко освещенную галерею, с коридорами, бегущими во всех
направлениях, решетчатыми помостами над головой, отсеками, забитыми
всяческими механизмами под ногами, дверями во всех направлениях и
сбивающей с толку геометрией пространства, где вертикальные линии
сходились кверху, а пол был заметно искривлен.
Когда они ожидали лифт для полумильного спуска в кольцо, Пола
осматривалась кругом, пытаясь связать окружающее ее с опубликованными
планами станции, которые они с Эрншоу учили часами. Интересно, подумала
она, имеет ли какое-то значение то, что осмотра центральной части не
будет. Очевидно, та же мысль пришла в голову женщине, стоявшей сзади ее, с
удостоверением Европейского Космического Агентства на груди. Когда группа
входила в лифт, она обратилась к стюарду с красной повязкой на рукаве:
- Прощу прощения...
- Мадам?
- Мы спустимся прямо в кольцо? Нам не покажут ничего здесь?
- Здесь нет ничего интересного.
- Ничего? Странно. А что, например, за этой дальней перегородкой и
трубами - между нами и следующей спицей?
- Баки - топливо для лунных и околоземных транспортов, удобрения,
химикаты, вода.
- Но в такие баки поместится невообразимое количество чего угодно. А
больше там ничего нет?
- Только баки, мадам.
Эрншоу взглянул на Полу и поднял брови. В этом месте, если верить
Джонатану Уоттсу, должны были располагаться стартовые установки для
космических автономных модулей.
Лифт опускался все ниже к кольцу и после долгого подъема с
околоземной орбиты чувство возвращающегося веса наполняло их тела
тяжестью, хотя с другой стороны - радовало возможностью опять нормально
передвигаться.
В кольце "Валентины Терешковой" было построено три городских зоны,
которые назывались в розданных буклетах на бюрократическом жаргоне
довольно замысловато: "производственно-жилищные социальные модули высокой
плотности". Тем не менее жить там приходилось не бюрократам, и русские
экскурсоводы, сопровождавшие посетителей из центральной части вниз,
говорили о них просто, как о "городах". Каждый из городов был построен
вокруг одной из трех основных "спиц", словно башня, поднимавшейся в центре
города. Напротив каждой из основных спиц находилась вспомогательная, чуть
потоньше. Они вели в сельскохозяйственные зоны, расположенные между
городами, и заканчивались в транспортно-перерабатывающих комплексах,
известных просто, как агрокультурные станции 1, 2 и 3.
Город, в который прибыла группа, назывался Тургенев, и был
административным и общественным центром. Осмотр начался с остановки в
центральной башне, над главной площадью, гиды вывели посетителей на
обзорную площадку, откуда открывался вид на колонию. Потолок станции был,
как на глазок прикинула Пола, в пятидесяти-ста футах над ними. В разрезе
кольцо было не круглым, как идеальный тор, а приплюснутым, наподобие
автомобильной шины, поэтому потолок был плоским и долго тянулся в обе
стороны, прежде чем плавно перейти в стены. На потолке светилось два ряда
иллюминаторов, словно прикрытых огромными ярко светящимися жалюзи -
система отражателей направляла внутрь солнечный свет с внешней системы
зеркал; промышленность колонии снабжал энергией ядерный реактор в
центральной части станции.
Внизу, под площадкой, лентой шириной чуть меньше трехсот ярдов
изогнулся миниатюрный мирок. Ближайшие здания были выше, сливаясь в
многоярусный монолит из площадей, дорог, дорожек и мостиков, окружающих
башню, образуя таким образом центр города. Архитектура зданий была
разнообразной, но имела и общие черты - светлые, воздушные, ясные
очертания, много цвета и стекла, панели естественного зеленого цвета.
Самым странным была геометрия города, отсутствие правильных форм: везде,
на всех уровнях, стены сходились друг с другом под странными
асимметричными углами, мосты между домами, изогнувшиеся внизу дорожки
скрещивались и исчезали, чтобы возникнуть снова совершенно в другом
направлении, и ни одна линия не пересекалась с другой под прямым углом.
Замыслом создателей, очевидно, было сломать впечатление протяженности,
избавить обитателей от чувства огромной трубы, окружающей их. И это им,
похоже, удалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
тарелке - агент, извлеченный Фоледой откуда-то из таинственного
"Оперативного Отдела" РУМО. Как и у Полы, у него на груди была табличка,
обозначающая его, как представителя службы новостей Пасифик Ньюс Сервис,
Калифорния, США.
- Ну как впечатление, генерал? - спросил кто-то у них за спиной.
- Еще утомительнее, чем поездка по Техасу. - громко прозвучало в
ответ.
- Похоже, они не сходят с ума от восторга. - сказал Эрншоу, закрывая
журнал и засовывая его в карман на спинке кресла. - Целое поколение было
воспитано на чудесах электроники - и вот результат. Все время нужен новый
стимулятор.
- Может быть, реальность станет хорошей заменой? - сухо спросила
Пола.
- До тех пор, пока к ней не привыкнешь.
Пола впервые увидела его перед совещанием, которое вел один из
подручных Фоледы из подземелий Пентагона. Полковник Рэймонд в конце концов
уговорил ее, отдал несколько приказов, исполненных с потрясающей
скоростью, и перевел ее во временное подчинение РУМО. Через неделю она
переехала из Массачусетса в Вашингтон, и после сокращенного курса
подготовки к космическим полетам очутилась на борту корабля ВКС США вместе
с дюжиной других курсантов, проходя ознакомительный курс. Разговоры о себе
не поощрялись, так что она почти ничего не знала о своих одноклассниках,
включая и Эрншоу. Все это время, пока для них не были придуманы легенды,
он знала его, только, как "Джорджа", а к ней самой обращались, как к
"Джойс". Что класс состоял из возможных кандидатов на эту миссию, дошло до
нее позже, и она удивилась, из скольких же они были отобраны.
Действительно, в этот раз Фоледа не позволил себе рисковать.
Эрншоу поразил ее способностями и уверенностью в себе, качествами,
которые он всегда уважала, и они тренировались вместе, несмотря на ее
приступы независимости и его вечный скептицизм с нежеланием, а может,
неспособностью, доверять кому-либо. С другой стороны, он молчал, когда ему
было нечего сказать, ему было все равно, как он выглядит со стороны, и он
не пытался понравиться абсолютно всем. Из него вышел бы хороший ученый,
думала она с сожалением, если бы его профессия не требовала от него такого
цинизма и подозрительности.
- Что привлекает меня в науке, как в профессии? - ответила Пола
однажды своему напарнику - разговор случился в перерыве между занятиями на
космическом корабле, - Наверно, постоянный интеллектуальный вызов. Не
остается места для притворства и самообмана, как это часто случается в
других случаях. Я никогда не могла позволить себе быть фальшивой. Наука
имеет дело с истинными фактами, ее выводы недвусмысленны и испытанны
реальностью.
- Значит, всем остальным еще есть чему учиться? - спросил он,
абсолютно нейтрально, как он мог - особенно когда они начинали спорить -
без выражения, без интонации, не соглашаясь и не высказывая сомнений, не
одобряя и не осуждая. Почему-то это еще больше раззадоривало ее. Пола
удивлялась, не было ли это результатом их секретного обучения.
- Все остальные зависят от обмана и манипуляций. Существует только
то, во что люди верят, и что они воспринимают. И совпадает ли это
восприятие или вера с реальностью, уже не имеет никакого значения. Имеет
значение то, что все покупают то, что надо, голосуют за того, кого надо и
хорошо ведут себя. Я не знаю, кого винить больше - циничных лидеров или
людей, которые им подчиняются. Самым смешным во всем этом будет то, что я
попала сюда и работаю на эту контору.
Собственно, так оно и было.
В другой раз, когда они обедали вместе в одном из кафетериев в
Пентагоне, уже после того, как их окончательно отобрали для миссии, на
трехнедельном подготовительном курсе, Пола сказала:
- Вся проблема в том, что дураки и фанатики всегда так уверены в
себе, а мудрецы полны сомнений.
- Кто сказал это? - спросил Эрншоу.
- Бертран Рассел. - она немного помолчала, давая ему время, чтобы
обдумать это. - Философ.
- Философ?
- Да, в конце прошлого века.
- Он так и сказал?
- Что ты имеешь в виду?
- Он именно так и сказал?
- Думаю, да.
Эрншоу скептически взглянул на нее:
- Как только он не добавил в конце "Я думаю" ? ".
Полу сильнее прижало к сиденью, когда транспорт повернулся и начал
заходить на стыковку, кормой вперед. Изображение на экране заметно
увеличилось. На экране была видна только центральная часть станции с
рядами антенн связи и стыковочным узлом, готовым принять приближающийся
корабль. Внутри на глазах увеличивающегося стыковочного отсека горели
дуговые лампы, их яркий свет наполнял ее нервным напряжением. Второй
ошибкой, решила она, стало то, что она все-таки подумала об этом задании,
как и обещала.
Четверть часа спустя пассажиры собрали свою одежду, сумки, и
двинулись к переднему выходу, неловко двигаясь и цепляясь за поручни,
помогая себе в условиях невесомости у оси станции. Они вышли на покрытые
ковром сходни, где их ждали улыбающиеся стюарды, чтоб провести в зал для
прибывших.
3
- Добро пожаловать на "Валентину Терешкову", - обратился к прибывшим
официальный русский, когда пассажиры выстроились в небольшие очереди у
пропускных пунктов. Таможенную проверку они уже прошли, когда
пересаживались на транспортер с земных челноков. Русский взглянул на из
нагрудные таблички и переключился на английский:
- Добро пожаловать на "Валентину Терешкову".
Эрншоу протянул ему документы. Русский взял пластиковую карточку
Полы, пропустил ее через считывающее устройство, взглянул на экран, где
появилась ее фотография и несколько строк информации, кивнул и ввел код на
клавиатуре. Затем он повторил ту же операцию с документами Эрншоу:
- Мисс Шелмер и мистер Эрншоу, Пасифик Ньюс Сервис, Калифорния, США,
- он еще раз взглянул на экран. - Да, все в порядке. Какова цель вашего
визита?.
В его тоне чувствовалось больше любопытства, чем официальности.
- Освещение событий для консорциума агентств новостей Западного
побережья. - ответила Пола. - В следующие недели у нас запланировано
несколько специальных передач.
- Да, да. Ну что ж, мы, конечно, позаботимся о вас. Мы не можем
позволить себе плохой рекламы. Впрочем, вы, американцы, знаете это лучше
нас, - русский протянул им две заранее приготовленных красных пластиковых
карточки. - Носите их в течение всего пребывания на станции, для вашей
собственной безопасности и удобства. Не выходите за пределы зон для
посетителей, они ясно обозначены. Персонал с красными повязками на руках -
стюарды, они помогут вам, если у вас возникнут проблемы, - тут он показал
на камеру и сумку с аппаратурой, которую держал Эрншоу. - Съемки разрешены
везде, конечно, в зонах для посетителей. Спасибо, надеюсь, вам здесь
понравится. Следующий, пожалуйста.
Скорее болтаясь, а не обычной походкой - рядом с осью станции их вес
был минимален - они направились по короткому проходу в зал для прибывших.
Вокруг столов, накрытых, как на приеме, с закусками, хлебом, колбасой,
сыром, уже образовались группы. Компьютер-коммуникатор на руке Эрншоу,
выглядевший совершенно обычно, почти неслышно пикнул, когда они проходили
в двери зала. Пройдя несколько шагов, он остановился, нажал что-то на
коммуникаторе и прочел результат на экране.
- Русские довольно цивилизованны. - сказала Пола, остановившись рядом
с ним. - Ты уверен, что мы попали по адресу? Я имею в виду, они должны
быть монстрами.
- Нет, сегодня они ведут себя наилучшим образом. Витрина для всего
мира. Пойдем, перекусим. - они направились к бару у стены.
- Кстати, - добавил он, словно после раздумья, - Нас только что
просветили рентгеном.
К счастью, специальное оборудование, которое было с ними,
разрабатывалось в расчете и на это, и ничего необычного на просвет не
будет видно.
В следующие полчаса - или около того - гости жевали бутерброды,
удобно устроившись в креслах, как гости Агентства Печати Новости, пока
голоса из двух динамиков поочередно расписывали предстоящий тур и
сокрушались по поводу непонятого марксизма. Потом вся группа вышла из зала
в большую ярко освещенную галерею, с коридорами, бегущими во всех
направлениях, решетчатыми помостами над головой, отсеками, забитыми
всяческими механизмами под ногами, дверями во всех направлениях и
сбивающей с толку геометрией пространства, где вертикальные линии
сходились кверху, а пол был заметно искривлен.
Когда они ожидали лифт для полумильного спуска в кольцо, Пола
осматривалась кругом, пытаясь связать окружающее ее с опубликованными
планами станции, которые они с Эрншоу учили часами. Интересно, подумала
она, имеет ли какое-то значение то, что осмотра центральной части не
будет. Очевидно, та же мысль пришла в голову женщине, стоявшей сзади ее, с
удостоверением Европейского Космического Агентства на груди. Когда группа
входила в лифт, она обратилась к стюарду с красной повязкой на рукаве:
- Прощу прощения...
- Мадам?
- Мы спустимся прямо в кольцо? Нам не покажут ничего здесь?
- Здесь нет ничего интересного.
- Ничего? Странно. А что, например, за этой дальней перегородкой и
трубами - между нами и следующей спицей?
- Баки - топливо для лунных и околоземных транспортов, удобрения,
химикаты, вода.
- Но в такие баки поместится невообразимое количество чего угодно. А
больше там ничего нет?
- Только баки, мадам.
Эрншоу взглянул на Полу и поднял брови. В этом месте, если верить
Джонатану Уоттсу, должны были располагаться стартовые установки для
космических автономных модулей.
Лифт опускался все ниже к кольцу и после долгого подъема с
околоземной орбиты чувство возвращающегося веса наполняло их тела
тяжестью, хотя с другой стороны - радовало возможностью опять нормально
передвигаться.
В кольце "Валентины Терешковой" было построено три городских зоны,
которые назывались в розданных буклетах на бюрократическом жаргоне
довольно замысловато: "производственно-жилищные социальные модули высокой
плотности". Тем не менее жить там приходилось не бюрократам, и русские
экскурсоводы, сопровождавшие посетителей из центральной части вниз,
говорили о них просто, как о "городах". Каждый из городов был построен
вокруг одной из трех основных "спиц", словно башня, поднимавшейся в центре
города. Напротив каждой из основных спиц находилась вспомогательная, чуть
потоньше. Они вели в сельскохозяйственные зоны, расположенные между
городами, и заканчивались в транспортно-перерабатывающих комплексах,
известных просто, как агрокультурные станции 1, 2 и 3.
Город, в который прибыла группа, назывался Тургенев, и был
административным и общественным центром. Осмотр начался с остановки в
центральной башне, над главной площадью, гиды вывели посетителей на
обзорную площадку, откуда открывался вид на колонию. Потолок станции был,
как на глазок прикинула Пола, в пятидесяти-ста футах над ними. В разрезе
кольцо было не круглым, как идеальный тор, а приплюснутым, наподобие
автомобильной шины, поэтому потолок был плоским и долго тянулся в обе
стороны, прежде чем плавно перейти в стены. На потолке светилось два ряда
иллюминаторов, словно прикрытых огромными ярко светящимися жалюзи -
система отражателей направляла внутрь солнечный свет с внешней системы
зеркал; промышленность колонии снабжал энергией ядерный реактор в
центральной части станции.
Внизу, под площадкой, лентой шириной чуть меньше трехсот ярдов
изогнулся миниатюрный мирок. Ближайшие здания были выше, сливаясь в
многоярусный монолит из площадей, дорог, дорожек и мостиков, окружающих
башню, образуя таким образом центр города. Архитектура зданий была
разнообразной, но имела и общие черты - светлые, воздушные, ясные
очертания, много цвета и стекла, панели естественного зеленого цвета.
Самым странным была геометрия города, отсутствие правильных форм: везде,
на всех уровнях, стены сходились друг с другом под странными
асимметричными углами, мосты между домами, изогнувшиеся внизу дорожки
скрещивались и исчезали, чтобы возникнуть снова совершенно в другом
направлении, и ни одна линия не пересекалась с другой под прямым углом.
Замыслом создателей, очевидно, было сломать впечатление протяженности,
избавить обитателей от чувства огромной трубы, окружающей их. И это им,
похоже, удалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67