Пола схватила ее за рукав:
- Я слышала, вы говорили офицерам, что вы ученая.
Ольга поколебалась и села обратно.
- А в чем дело?
- И английский вы знаете так хорошо поэтому, - Ольга кивнула, но не
сказала ни слова, а она продолжала:
- Что может здесь делать ученый? Я хочу сказать, здесь можно работать
головой, думать? Вы можете с кем-то поговорить?
- Естественно. Это космическая станция и ее ресурсы ограничены. Людей
не везут сюда просто так, чтобы они просто запирали двери и пересчитывали
людей по головам.
Пола набрала полную грудь воздуха.
- Я тоже ученая, - в этот момент она решила, что ее откровение не
принесет никому вреда, тем более что Протворнов и его команда уже давно,
наверное, выяснили это.
- Что ж, это хорошо, и я уважаю вас, как коллегу и профессионала. Но
я не вижу...
- У вас есть влияние. Вы можете убедить людей. Послушайте, я работаю
в вонючей кухне, соскребаю с тарелок грязь и мою полы, день за днем. Вы
ведь можете поговорить с кем-нибудь, чтобы меня перевели отсюда? Я могу
принести гораздо больше пользы для колонии, и мне будет легче.
Ольга нахмурилась:
- Вы хотите сказать, что согласны работать на них? - Пола обратила
внимание на это местоимение: "них", а не "нас".
- Я не говорю о том, чтобы перейти на их сторону, - пояснила Пола. -
Я просто хочу работать, как нормальный человек - где-нибудь в гражданской
области. Здесь должно быть такое. Вы только что сказали, что ресурсы здесь
ограничены. Зачем их тратить зря? Я могу учить детей, может быть - ведь в
колонии есть дети, или что-то связанное с медициной агрономией... что
угодно...
Ольга выглядела растерянной.
- Я не знаю, могу ли я вам чем-то помочь... - Она поймала умоляющий
взгляд Полы и от этого сделалась только более замкнутой. Она поднялась и
повернулась к двери.
- Мои проблемы - это одно, я могу кричать о них во все горло. Но
вмешиваться в политику, или что-то вроде этого - совсем другое. Мне очень
жаль, но я думаю, что у вас все успокоится само с течением времени.
Она остановилась, как будто вспомнив о чем-то.
- Какая у вас специальность?
- Электронные коммуникации. Компьютеры...
- Где вы учились этому?
- Мне не хотелось бы говорить это.
- Хмм... - Ольга заинтересованно смотрела на Полу. - Вы что-нибудь
понимаете в коммуникационных протоколах и операционных системах? Процедуры
шифрования, аппаратные микропрограммы?
- Немного, - осторожно ответила Пола.
- А как насчет русского оборудования?
- Приходилось работать.
- Ясно, - Ольга взялась за подбородок и пристально посмотрела на
Полу. Потом она все-таки решилась:
- Я ничего не могу обещать, и чудес я не делаю. Так что не надейтесь
особенно. Но что-нибудь - попробую, - с этими словами она повернулась и
вышла из комнаты.
Немного спустя с процедур вернулись две соседки Полы, и за ужином она
старалась изо всех сил, чтобы болтать так же беззаботно, как и они. А
когда ужин закончился, те же самые двое охранниц, которые водили ее на
работу, пришли, чтобы забрать Полу с собой. Анастасия с Таней сунули ей
коробку конфет, которой они лакомились.
- За дружбу американцев и русских, - прошептала Анастасия. Таня
улыбнулась ей и ободряюще погладила по плечу. Пола поцеловалась с ними и
почувствовала, как ее глаза наполняются слезами.
- Если нас оставят в покое, мы будем дружить, - ответила она. Затем,
борясь с растущим в ней чувством ужаса, она вернулась к кровати и взяла
свою сумку. Охранницы с каменными лицами ждали у двери.
В этот момент в коридоре раздались торопливые шаги и вошел доктор
Рубаков, старший терапевт, со стопкой бумаг.
- Хорошо, она еще здесь, - Рубаков повернулся к охране. - Приказ
отменен, американка остается здесь еще на три дня, будет отдыхать и
выздоравливать. Вот приказ, все бумаги, все подписано и разрешено. Можете
идти, - он протянул бумаги старшей охраннице. Та взяла стопку, внимательно
прочитала верхний листок, вернула их врачу, и, наконец, пожав плечами,
кивнула второй. Они ушли, захлопнув за собой дверь.
Помилование было столь неожиданным и ошеломляющим, что в какой-то
момент Пола думала, что она снова упадет в обморок. Задрожав, она уселась
на край кровати. Рубаков довольно улыбался.
- Я рад, что они передумали. Вам необходимо еще немного отдохнуть. -
Он подошел поближе и несколько секунд внимательно изучал Полу, поглаживая
усы.
- Возможно, мы сможем договориться? - спросил он неожиданно низким
голосом. - Я могу достать хорошую косметику, настоящую французскую, не
меньше. Вы будете выглядеть и чувствовать себя совсем по-другому. Ну как,
заинтересованы?
Пола вздохнула и закрыла глаза.
- Заинтересована в чем?
Рубаков был удивлен и растерян:
- Нет, нет! Вы меня неправильно поняли. Я хочу, чтобы вы позанимались
моим английским!

23
Это было словно помилование от смертного приговора. У Полы не было
уверенности, что эта перемена в последнюю минуту была делом Ольги, и
сейчас она пыталась полностью использовать возможность прийти в себя -
ответы на вопросы она будет искать в свое время. В глубине души у нее
теплилась надежда именно на Ольгу, хотя она боялась признаться в этом даже
себе, боялась жестокого разочарования в будущем. Пола повеселела, стала
приветливей к другим.
Уже на следующий день доктор Рубаков осыпал ее роскошью в виде крема
для рук, лосьона и даже лака для ногтей, и еще помады,
коричневато-розовой, как раз для ее лица. После завтрака - вареные яйца,
ветчина с острым гарниром из картошки и лука, поджаренный хлеб с маслом и
настоящий кофе - Пола честно принялась выполнять свою часть договора и
провела с доктором импровизированный урок английского. Через час он ушел
на дежурство и вернулся снова во время обеденного перерыва, а потом еще
раз, вечером.
- Я и не думал, что это так, так... ужасно?
- Ужасно, - подсказала Пола по-английски.
- Йес, ужасно! - Рубаков всплеснул руками, в отчаянии глядя на листки
бумаги, лежавшие перед ним и Полой.
- Здесь слова пишутся одинаково, а читаются по-разному, а вот тут
наоборот, звучит одинаково, а пишется совсем по-другому. В чем тут смысл?
Откуда вы знаете, как что писать? И как этому учатся дети?
- Я же не выдумываю это. Я просто объясняю вам, как это есть, -
ответила Пола. - Может быть, поэтому ваши парни и наши парни никак не
могут договориться.
Они рассмеялись.
- Это все из-за древних диалектов, - по-русски вмешалась Таня,
прислушивавшаяся к разговору, сидя на кровати.
- Что вы имеете в виду? - спросил Рубаков.
- Давным-давно, еще у римлян и греков возникали проблемы: как
разговаривать с рабами, которых привозили из покоренных племен, -
объяснила Таня. - Домашние и слуги говорили на диалектах - упрощенной
смеси языков, в которой смешивались все странности оригиналов. Проходили
века, волна беглецов от религиозных и политических преследований и тому
подобное, достигла Британии, и все говорили на своих языках. Они селились
в разных местах, и когда наконец встретились вместе и нашли общий язык, то
больше никто ничего менять не стал. Так что английский - это диалект
диалектов всей Европы.
- А сейчас Америка добавляет туда немного идиш, немного испанского,
немного негров, индоамериканцев и Бог знает, кого еще. Получится какой-то
суперязык, - ответила Пола.
- Ну, у русских-то такой проблемы никогда не возникало, -
прокомментировала от дальней стены Анастасия. - Никто не рвется к нам.
Наоборот, все рвутся наружу.

На следующее утро Рубаков сказал Поле, что днем прибудет генерал
Протворнов, который хочет с ней поговорить. Это вернуло ее к
действительности и на целых два часа у нее пропало настроение. Она думала
о будущем в смешанных чувствах, колеблясь между сдерживаемой надеждой и
отчаянием. Протворнов прибыл незадолго до обеда, сопровождаемый майором
Ускаевым. Они взяли с собой Полу и закрылись в комнате дежурной сестры,
рядом с палатой. Протворнов уселся за стол, и показал Поле на стул
напротив. Ускаев сел сбоку у стены.
Протворнов тяжко вздохнул; Поле он почему-то напомнил мишку
косолапого. Он облокотился на кресло и потер виски пальцами.
- Я слышал, что вы виделись с товарищем Ошкадовой, - сказал он
наконец.
- Ошкадовой? Это Ольга, ученая из Новосибирска?
- Достойная женщина, пусть даже в чем-то заблуждающаяся. Вашего
склада ума, я бы сказал. Вы, собственно, сказали ей, что вы тоже ученая.
Пола пожала плечами.
- И кажется, вы это тоже знали.
- Да, науку вы цените высоко, ...лейтенант Брайс? - ответил
Протворнов.
Тот факт, что они знали ее настоящее имя, еще не давал ей повода
признаться в этом. Тот же Эрншоу, если бы он и нашел путь связаться с ней,
искал бы ее по прикрытию.
Протворнов продолжал:
- Вы ведь так привержены идеалам науки?
- Да, я ценю настоящие знания, я ценю верные пути овладения знанием.
То, что действительно хоть что-то значит.
- А идея, право, общественные формации и методы управления ими -
разве это ничего не значит?
- Вы имеете в виду политику?
- Политику, идеологию, религию - называйте, как хотите.
Пола попыталась найти правильный ответ. Во всяком случае, открыто
отказываться не стоит.
- Конечно, такие вещи играют свою роль в жизни людей - и большую
роль. Но меня всегда интересовали те вещи, которые существовали еще
задолго до появления людей, и будут существовать, даже когда люди
исчезнут.
- Вы хотите просто обладать истиной. И под каким флагом - неважно?
- Я не говорила этого. А истина может подождать еще. Она привыкла к
этому.
Протворнов скривил губы, почти улыбнулся, словно в знак удачно
отраженной атаки.
- Да, говорите вы так. Однако служите вы в ВВС США и занимаетесь
шпионажем. Вам не кажется, что это несколько странная карьера для женщины
с таким мировоззрением?
Пола вздохнула и отбросила завиток со лба.
- Это личное... Я поступила на службу... чтобы вырваться из дома,
добиться независимости. Для меня было важным понимать науку. Что касается
второго... меня уговорили. Это не то, чем я занималась.
- А чем вы занимались?
- Мы уже прошли это. Я не буду отвечать.
- Итак, вы говорите, что вас уговорили заниматься шпионажем. Вас
принудили заниматься шпионажем в пользу американских военных? Вы согласны
сделать об этом заявление?
- Нет, я не сделаю этого.
- Если вы просите об одолжении, можно быть и податливее.
- Я не прошу одолжения. Я предлагаю сделку.
Протворнов бросил взгляд на майора Ускаева, качнув в его сторону
пальцем. Жест словно говорил: ну что ж, на этот раз не вышло. Генерал не
стал развивать эту тему, сделал паузу, а потом заговорил о главном:
- Вы сказали товарищу Ошкадовой, что хотите быть нам более полезной?
Я правильно понимаю?
- В разумных пределах, да.
- А почему вы хотите быть нам полезной?
- Я не хочу быть полезной вам. Я хочу быть полезной себе.
- Я всегда уважал открытость. А каковы же пределы?
- Я не хочу никого предавать, я не стану делать ничего, что связано с
военными или против интересов моей страны. Но, за этими исключениями, я бы
хотела рассмотреть возможности взаимного сотрудничества.
- А почему мы должны быть заинтересованы сотрудничать с вами?
- Потому что у вас ограниченные ресурсы. Вы не можете позволить себе
держать здесь бесполезных людей.
Протворнов хмыкнул и перевел взгляд на Ускаева. Тот наклонился
вперед:
- Нам сказали, что у вас есть опыт работы в области связи?
- Кое-что.
- Вы стали бы заниматься работой, связанной с коммуникациями?
- Какой, например? - настороженно спросила Пола. Ускаев недовольно
скривил губы.
- Исследование и развитие возможностей связи с Землей, и, может быть,
другими космическими станциями.
- Нет. Я не хочу заниматься никакими военными работами.
- Но "Валентина Терешкова" - не военная станция. Это исключительно
социологический эксперимент.
- Ради Бога. Вы прекрасно знаете, что работы из этой области могут
применяться где угодно.
- Ну тогда как насчет скоростной компрессии и защиты данных?
- Нет. Послушайте, может быть, нам вообще забыть о моей квалификации?
Я ей не торгую. Но кроме этого, я знакома с общими научными теориями,
которые можно использовать в любой области: медицина, может быть,
образование... Мы же можем прийти к такому соглашению, и это было бы
лучше, чем не решить ничего. Вот что я хочу сказать.
Ускаев смотрел на свои руки, без конца сравнивая один палец с другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67