Если он скончался в этом
графстве, я, должно быть, смогу выяснить дату смерти уже через несколько
часов. Потом смогу уточнить дату слушания в суде дела о завещании... если
такое слушание имело место, как утверждала Белл. Через суд я смогу
установить прежний адрес Рикки, если в канцелярии суда хранятся архивы. (А
могли и не сохраниться!) А чего я добьюсь, сократив разрыв до двадцати
восьми лет и найдя город, где Рикки жила в далеком прошлом?
И есть ли вообще смысл разыскивать сорокалетнюю женщину, почти
наверняка замужнюю и обремененную семьей. Вид старой развалины, некогда
бывшей Белл Даркин, потряс меня. Я начинал понимать, что скрывается под
понятием "тридцать лет". Нет, я был уверен, что взрослая Рикки останется
такой же доброй и обаятельной... но вот вспомнит ли она меня вообще? Я не
сомневался, что она помнит меня, но, скорей всего, как безликую фигуру -
того, кого она звала "дядя Дэнни" и у кого был очень славный кот.
Неужели я, как и Белл, но только по-своему, живу воспоминаниями
прошлого?
Ладно, никому не повредит, если я предприму еще одну попытку найти
Рикки. Будем, в конце концов, ежегодно обмениваться рождественскими
открытками... Не думаю, что ее супруг станет очень возражать против этого.
8
Утором следующего дня (в пятницу, четвертого мая), вместо того, чтобы
пойти на работу, я направился в Центральный архив графства. Архив был
закрыт "по техническим причинам", и меня попросили зайти через месяц.
Тогда я отправился в архив редакции "Таймс". Когда я вышел оттуда, у меня
ломило спину от долгого сидения за просмотром микропленок старых номеров
"Таймс". Зато мне удалось выяснить, что если Майлз и умер в период между
декабрем 1970 года и декабрем 1973 года, то случилось это не в графстве
Лос-Анджелес, - некролога я, во всяком случае, не нашел.
Естественно, никакого закона, предписывающего ему умереть в графстве
Лос-Анджелес, не существовало. Человек может умереть где угодно - этого
никто не в силах упорядочить.
Можно еще попробовать навести справки в объединенном архиве штата
Сакраменто. Я решил съездить туда как-нибудь. Поблагодарив библиотекаря, я
перекусил в ближайшем кафе и пошел на службу.
Оказалось, мне дважды звонили; кроме того, на столе лежала записка. И
записка, и звонки были от Белл. Мельком взглянув на записку и увидев
первую строчку: Дэн, дорогуша! - я, не читая, разорвал ее и выбросил.
Потом позвонил на коммутатор и попросил не регистрировать звонков от
миссис Шульц и не соединять меня с ней. Потом я зашел к главному
бухгалтеру и спросил, можно ли выяснить бывших владельцев изъятого из
обращения пакета акций фирмы. Он обещал попробовать, и я назвал по памяти
номера некогда принадлежавших мне первых акций "Горничной инкорпорейтед".
Напрягать память не пришлось - мы выпустили для начала ровно тысячу акций,
и я оставил за собой первые пятьсот десять номеров; "подарок по случаю
помолвки" для Белл состоял из акций под первыми номерами.
Возвратившись в свою контору, я застал так Макби.
- И где же вы были? - поинтересовался он.
- И тут, и там... А в чем дело?
- Вряд ли подходящий ответ. Мистер Галлоуэй дважды заходил и
справлялся о вас. Я вынужден был сказать, что не знаю, где вы.
- Господи ты боже мой! Если я нужен Галлоуэю, то рано или поздно он
меня найдет. Чем попусту тратить время на придумывание хитроумных
комбинаций, лучше бы он хоть часть его использовал для продвижения товара
на рынок - фирма от этого только выиграла бы.
Галлоуэй начинал меня раздражать. Он считался ответственным за
продажу, но, по-моему, занимался в основном тем, что вмешивался в дела
рекламного агентства, контролировавшего счета фирмы. Впрочем, я, может
быть, сужу предвзято: ведь меня интересует только техническая сторона
дела. А все остальное - пустая бумажная возня.
Я знал, зачем потребовался Галлоуэю, и поэтому не спешил. Он хотел,
видите ли, облачить меня в костюм образца 1900 года и в нем
сфотографировать. Я объяснил, что снимусь сколько его душе угодно, но в
костюме 1970 года: мой отец и тот родился спустя двенадцать лет после
наступления 1900 года. Он ответил, что никто не заметит разницы. Тогда я
заметил, что нельзя всех считать круглыми идиотами. Он обиделся и заявил,
что у меня неправильный подход к делу.
Люди такого склада, с удовольствием занимающиеся одурачиванием
публики, полагают, верно, что никто, кроме них, не умеет ни читать, ни
писать.
- У вас неправильный подход к делу, - сказал Макби.
- Ах так? Сожалею.
- Вы неплохо устроились. Числитесь за моим отделом, но я обязан
предоставлять вас, когда необходимо, в распоряжение коммерческого отдела.
Я думаю, для вас же будет лучше начиная с сегодняшнего дня отмечаться на
табельных часах, как все остальные... и неплохо бы вам отпрашиваться у
меня, если вы уходите куда-нибудь в рабочее время. Учтите это.
Я медленно сосчитал про себя до десяти в двоичной системе.
- Мак, а вы сами отмечаетесь в табельных часах?
- Что? Нет, конечно. Я же главный инженер.
- Вот именно. Так и говорится на табличке вашего кабинета. Но
послушайте, Мак, я был главным инженером этого заведения еще до того, как
вы начали бриться. Так неужели вы думаете, что я собираюсь отстукивать
время прихода на табельных часах?
Он побагровел.
- Дело ваше. Но я вам вот что скажу: не будете отмечаться - не
получите зарплату.
- Ах так? Не вы меня нанимали, не вам и увольнять.
- М-м... посмотрим. По крайней мере, я могу перевести вас из моего
отдела в отдел рекламы, где вам больше подходит работать. - Он взглянул на
мою чертежную машину. - Здесь от вас никакого толку. И я не вижу смысла в
простаивании такого дорогого оборудования без дела. До свидания. - Он
быстро кивнул и вышел.
Тут вкатился "посыльный" и положил на стол большой конверт. Я не стал
его вскрывать, - слишком был взвинчен. Вместо этого я отправился вниз, в
кафетерий для сотрудников. Мак, как и множество других
педантов-бюрократов, считал, что результат творческой работы зависит от
затраченных на нее человеко-часов. Неудивительно, что моя старая фирма
годами не внедряла ничего нового.
Ладно, черт с ним. Все равно я не собирался здесь долго
задерживаться.
Час спустя я притащился обратно и обнаружил на столе еще один
конверт, на этот раз с грифом фирмы. Я вскрыл его, уверенный, что Мак
решил не откладывать дела в долгий ящик. Но письмо было из бухгалтерии,
оно гласило:
"Уважаемый мистер Дейвис!
Относительно интересовавших вас акций сообщаем, что дивиденды по
основной части пакета акций выплачивались с I квартала 1970 года по II
квартал 1980 года через опекунский фонд держателю по фамилии Хайнике. В
1980 году произошла реорганизация фирмы, и имеющиеся в наличии записи не
позволяют с точностью проследить дальнейшую судьбу акций; очевидно (после
реорганизации), они были проданы Космополитической страховой, во владении
каковой до сих пор и находятся. Держателем меньшей части акций до 1972
года являлась (как вы и предполагали) Белл Д.Джентри, после чего права на
акции были переданы акционерной компании "Сьерра", которая пустила их в
свободную продажу. В случае необходимости мы могли бы выяснить подробности
относительно каждой акции после того, как фирма была реорганизована, но на
это потребуется определенное время.
Если наш отдел может быть еще чем-нибудь полезен для вас, не
стесняйтесь и обращайтесь в любое время.
И.Е.Рейтер, гл.бухгалтер".
Я позвонил Рейтеру, поблагодарил его и сказал, что их ответ полностью
меня удовлетворил. Теперь я знал - переданные Рикки акции до нее не дошли.
Как явствовало из записей, передача моих акций некоему Хайнике была явным
мошенничеством - за этим, конечно, стояла Белл; она нашла какое-то
подставное лицо или просто воспользовалась вымышленным именем. Скорее
всего, уже замышляла надуть Майлза, потому и начала принимать кое-какие
меры.
Очевидно, после смерти Майлза ей не хватало наличных денег, и поэтому
она решила продать акции, подаренные мною. Но теперь, когда я узнал, что
Белл лишилась всех акций, меня они перестали интересовать. Я вот забыл
спросить Рейтера, что стало с пакетом акций Майлза... Это могло бы навести
меня на след Рикки, даже если она уже не владеет акциями. Но рабочая
неделя подходила к концу, так что придется отложить выяснение до
понедельника. А пока я решил вскрыть большой конверт, принесенный ранее,
так как по обратному адресу уже знал, откуда он поступил.
В начале марта я написал в патентное бюро и запросил исходные данные
по "трудяге" и "чертежнику Дэну". Моя прежняя убежденность, что "трудяга"
- всего-навсего доработанный вариант "ловкого Фрэнка", была несколько
поколеблена после знакомства с принципом работы "чертежника Дэна".
Необходимо принимать в расчет и то, что тот же самый неизвестный мне
талантливый инженер, который создал "чертежника Дэна" в точности таким,
каким я себе его представлял, вполне мог параллельно со мной
конструировать такого же "Фрэнка". Моя теория подтвердилась и тем, что оба
патента были выданы в один год и принадлежали (во всяком случае, пока не
истек срок их действия) одной компании - "Алладин". Но я должен был знать
все подробности. Если этот изобретатель до сих пор жив, он мог бы кое-чему
научить меня.
Сперва я написал в патентное ведомство и получил ответ с
разъяснением, что вся документация на патенты, срок действия которых
истек, хранится в Национальных архивах, что в Карлсбадских пещерах. Тогда
я обратился в архивы, и в ответ мне прислали прейскурант платных услуг. Я
написал туда в третий раз, приложив к письму платежное поручение (чеков
они не принимали). Я запросил копию всех документов по обоим патентам -
заявки, описания, чертежи и так далее.
Похоже, в большом конверте и было то, что я ожидал. Сверху лежали
документы по патенту номер 4307909 ("трудяга"). Я пролистал заявку,
описания и принялся за чертежи. От заявок прок разве что в суде - их пишут
для того, чтобы заявить на весь мир о широчайших возможностях
использования предлагаемого объекта. Потом настает очередь патентных
экспертов, а они уж обязательно постараются свести на нет все ваши усилия
- вот отчего появились адвокаты по патентному праву. Описание, наоборот,
должно быть полным и подробным, но мне проще читать чертежи, чем описание.
Я должен был признать, что принципиальная схема "трудяги" отличалась
от схемы "ловкого Фрэнка". Он был сконструирован лучше "Фрэнка", некоторые
узлы были проще, и использовать его можно было в более широком диапазоне.
Но основная идея была все та же, а иначе и быть не могло, поскольку
автоматы управлялись трубками Торсена (или их современными аналогами).
Думаю, я и сам со временем пришел бы к мысли о модернизации узлов... может
быть, в следующих моделях. Нечто подобное даже как-то мелькало у меня в
мозгу - "Фрэнк", используемый не только в работе по дому.
Наконец я решился взглянуть на имя изобретателя, указанное в заявке и
описаниях. Оно мне было хорошо знакомо: Д.Б.Дейвис. Я долго вглядывался в
него, медленно насвистывая "Время в моих ладонях". Итак, Белл солгала,
солгала опять. Интересно, была ли хоть капля правды в той гнусной
околесице, которую она несла? Конечно, Белл - патологическая лгунья, но я
где-то читал, что в основе любого вранья лежит правда, измененная буйной
фантазией лжеца до неузнаваемости. Совершенно очевидно: мою первую модель
"Фрэнка" никто не крал, ее просто передали на доработку другому инженеру,
а потом подали заявку на патент от моего имени.
С "Менниксом" дело у них не выгорело - это я знал точно по документам
нашей фирмы. Но Белл утверждала, что причиной всему - отсутствие патента
на производство "Фрэнка". Может, Майлз хапанул аппарат себе, а Белл
оставил в уверенности, что "Фрэнка" украли, точнее, уже переукрали.
В таком случае... тут я бросил строить догадки - занятие более
безнадежное, чем поиски Рикки. Можно было бы устроиться в фирму "Алладин",
чтобы раскопать там, кто им передал патент и получил за него денежки. Но
игра не стоила свеч, поскольку срок действия патента давно истек. Майлз
умер, а Белл, если и получила что-нибудь с этого, то давно все промотала.
Я же удовлетворился, доказав себе то, что для меня было важнее всего:
подлинный автор изобретения - я сам. Это льстило моей профессиональной
гордости, а кто беспокоится о деньгах, если нет повода беспокоиться о
хлебе насущном?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
графстве, я, должно быть, смогу выяснить дату смерти уже через несколько
часов. Потом смогу уточнить дату слушания в суде дела о завещании... если
такое слушание имело место, как утверждала Белл. Через суд я смогу
установить прежний адрес Рикки, если в канцелярии суда хранятся архивы. (А
могли и не сохраниться!) А чего я добьюсь, сократив разрыв до двадцати
восьми лет и найдя город, где Рикки жила в далеком прошлом?
И есть ли вообще смысл разыскивать сорокалетнюю женщину, почти
наверняка замужнюю и обремененную семьей. Вид старой развалины, некогда
бывшей Белл Даркин, потряс меня. Я начинал понимать, что скрывается под
понятием "тридцать лет". Нет, я был уверен, что взрослая Рикки останется
такой же доброй и обаятельной... но вот вспомнит ли она меня вообще? Я не
сомневался, что она помнит меня, но, скорей всего, как безликую фигуру -
того, кого она звала "дядя Дэнни" и у кого был очень славный кот.
Неужели я, как и Белл, но только по-своему, живу воспоминаниями
прошлого?
Ладно, никому не повредит, если я предприму еще одну попытку найти
Рикки. Будем, в конце концов, ежегодно обмениваться рождественскими
открытками... Не думаю, что ее супруг станет очень возражать против этого.
8
Утором следующего дня (в пятницу, четвертого мая), вместо того, чтобы
пойти на работу, я направился в Центральный архив графства. Архив был
закрыт "по техническим причинам", и меня попросили зайти через месяц.
Тогда я отправился в архив редакции "Таймс". Когда я вышел оттуда, у меня
ломило спину от долгого сидения за просмотром микропленок старых номеров
"Таймс". Зато мне удалось выяснить, что если Майлз и умер в период между
декабрем 1970 года и декабрем 1973 года, то случилось это не в графстве
Лос-Анджелес, - некролога я, во всяком случае, не нашел.
Естественно, никакого закона, предписывающего ему умереть в графстве
Лос-Анджелес, не существовало. Человек может умереть где угодно - этого
никто не в силах упорядочить.
Можно еще попробовать навести справки в объединенном архиве штата
Сакраменто. Я решил съездить туда как-нибудь. Поблагодарив библиотекаря, я
перекусил в ближайшем кафе и пошел на службу.
Оказалось, мне дважды звонили; кроме того, на столе лежала записка. И
записка, и звонки были от Белл. Мельком взглянув на записку и увидев
первую строчку: Дэн, дорогуша! - я, не читая, разорвал ее и выбросил.
Потом позвонил на коммутатор и попросил не регистрировать звонков от
миссис Шульц и не соединять меня с ней. Потом я зашел к главному
бухгалтеру и спросил, можно ли выяснить бывших владельцев изъятого из
обращения пакета акций фирмы. Он обещал попробовать, и я назвал по памяти
номера некогда принадлежавших мне первых акций "Горничной инкорпорейтед".
Напрягать память не пришлось - мы выпустили для начала ровно тысячу акций,
и я оставил за собой первые пятьсот десять номеров; "подарок по случаю
помолвки" для Белл состоял из акций под первыми номерами.
Возвратившись в свою контору, я застал так Макби.
- И где же вы были? - поинтересовался он.
- И тут, и там... А в чем дело?
- Вряд ли подходящий ответ. Мистер Галлоуэй дважды заходил и
справлялся о вас. Я вынужден был сказать, что не знаю, где вы.
- Господи ты боже мой! Если я нужен Галлоуэю, то рано или поздно он
меня найдет. Чем попусту тратить время на придумывание хитроумных
комбинаций, лучше бы он хоть часть его использовал для продвижения товара
на рынок - фирма от этого только выиграла бы.
Галлоуэй начинал меня раздражать. Он считался ответственным за
продажу, но, по-моему, занимался в основном тем, что вмешивался в дела
рекламного агентства, контролировавшего счета фирмы. Впрочем, я, может
быть, сужу предвзято: ведь меня интересует только техническая сторона
дела. А все остальное - пустая бумажная возня.
Я знал, зачем потребовался Галлоуэю, и поэтому не спешил. Он хотел,
видите ли, облачить меня в костюм образца 1900 года и в нем
сфотографировать. Я объяснил, что снимусь сколько его душе угодно, но в
костюме 1970 года: мой отец и тот родился спустя двенадцать лет после
наступления 1900 года. Он ответил, что никто не заметит разницы. Тогда я
заметил, что нельзя всех считать круглыми идиотами. Он обиделся и заявил,
что у меня неправильный подход к делу.
Люди такого склада, с удовольствием занимающиеся одурачиванием
публики, полагают, верно, что никто, кроме них, не умеет ни читать, ни
писать.
- У вас неправильный подход к делу, - сказал Макби.
- Ах так? Сожалею.
- Вы неплохо устроились. Числитесь за моим отделом, но я обязан
предоставлять вас, когда необходимо, в распоряжение коммерческого отдела.
Я думаю, для вас же будет лучше начиная с сегодняшнего дня отмечаться на
табельных часах, как все остальные... и неплохо бы вам отпрашиваться у
меня, если вы уходите куда-нибудь в рабочее время. Учтите это.
Я медленно сосчитал про себя до десяти в двоичной системе.
- Мак, а вы сами отмечаетесь в табельных часах?
- Что? Нет, конечно. Я же главный инженер.
- Вот именно. Так и говорится на табличке вашего кабинета. Но
послушайте, Мак, я был главным инженером этого заведения еще до того, как
вы начали бриться. Так неужели вы думаете, что я собираюсь отстукивать
время прихода на табельных часах?
Он побагровел.
- Дело ваше. Но я вам вот что скажу: не будете отмечаться - не
получите зарплату.
- Ах так? Не вы меня нанимали, не вам и увольнять.
- М-м... посмотрим. По крайней мере, я могу перевести вас из моего
отдела в отдел рекламы, где вам больше подходит работать. - Он взглянул на
мою чертежную машину. - Здесь от вас никакого толку. И я не вижу смысла в
простаивании такого дорогого оборудования без дела. До свидания. - Он
быстро кивнул и вышел.
Тут вкатился "посыльный" и положил на стол большой конверт. Я не стал
его вскрывать, - слишком был взвинчен. Вместо этого я отправился вниз, в
кафетерий для сотрудников. Мак, как и множество других
педантов-бюрократов, считал, что результат творческой работы зависит от
затраченных на нее человеко-часов. Неудивительно, что моя старая фирма
годами не внедряла ничего нового.
Ладно, черт с ним. Все равно я не собирался здесь долго
задерживаться.
Час спустя я притащился обратно и обнаружил на столе еще один
конверт, на этот раз с грифом фирмы. Я вскрыл его, уверенный, что Мак
решил не откладывать дела в долгий ящик. Но письмо было из бухгалтерии,
оно гласило:
"Уважаемый мистер Дейвис!
Относительно интересовавших вас акций сообщаем, что дивиденды по
основной части пакета акций выплачивались с I квартала 1970 года по II
квартал 1980 года через опекунский фонд держателю по фамилии Хайнике. В
1980 году произошла реорганизация фирмы, и имеющиеся в наличии записи не
позволяют с точностью проследить дальнейшую судьбу акций; очевидно (после
реорганизации), они были проданы Космополитической страховой, во владении
каковой до сих пор и находятся. Держателем меньшей части акций до 1972
года являлась (как вы и предполагали) Белл Д.Джентри, после чего права на
акции были переданы акционерной компании "Сьерра", которая пустила их в
свободную продажу. В случае необходимости мы могли бы выяснить подробности
относительно каждой акции после того, как фирма была реорганизована, но на
это потребуется определенное время.
Если наш отдел может быть еще чем-нибудь полезен для вас, не
стесняйтесь и обращайтесь в любое время.
И.Е.Рейтер, гл.бухгалтер".
Я позвонил Рейтеру, поблагодарил его и сказал, что их ответ полностью
меня удовлетворил. Теперь я знал - переданные Рикки акции до нее не дошли.
Как явствовало из записей, передача моих акций некоему Хайнике была явным
мошенничеством - за этим, конечно, стояла Белл; она нашла какое-то
подставное лицо или просто воспользовалась вымышленным именем. Скорее
всего, уже замышляла надуть Майлза, потому и начала принимать кое-какие
меры.
Очевидно, после смерти Майлза ей не хватало наличных денег, и поэтому
она решила продать акции, подаренные мною. Но теперь, когда я узнал, что
Белл лишилась всех акций, меня они перестали интересовать. Я вот забыл
спросить Рейтера, что стало с пакетом акций Майлза... Это могло бы навести
меня на след Рикки, даже если она уже не владеет акциями. Но рабочая
неделя подходила к концу, так что придется отложить выяснение до
понедельника. А пока я решил вскрыть большой конверт, принесенный ранее,
так как по обратному адресу уже знал, откуда он поступил.
В начале марта я написал в патентное бюро и запросил исходные данные
по "трудяге" и "чертежнику Дэну". Моя прежняя убежденность, что "трудяга"
- всего-навсего доработанный вариант "ловкого Фрэнка", была несколько
поколеблена после знакомства с принципом работы "чертежника Дэна".
Необходимо принимать в расчет и то, что тот же самый неизвестный мне
талантливый инженер, который создал "чертежника Дэна" в точности таким,
каким я себе его представлял, вполне мог параллельно со мной
конструировать такого же "Фрэнка". Моя теория подтвердилась и тем, что оба
патента были выданы в один год и принадлежали (во всяком случае, пока не
истек срок их действия) одной компании - "Алладин". Но я должен был знать
все подробности. Если этот изобретатель до сих пор жив, он мог бы кое-чему
научить меня.
Сперва я написал в патентное ведомство и получил ответ с
разъяснением, что вся документация на патенты, срок действия которых
истек, хранится в Национальных архивах, что в Карлсбадских пещерах. Тогда
я обратился в архивы, и в ответ мне прислали прейскурант платных услуг. Я
написал туда в третий раз, приложив к письму платежное поручение (чеков
они не принимали). Я запросил копию всех документов по обоим патентам -
заявки, описания, чертежи и так далее.
Похоже, в большом конверте и было то, что я ожидал. Сверху лежали
документы по патенту номер 4307909 ("трудяга"). Я пролистал заявку,
описания и принялся за чертежи. От заявок прок разве что в суде - их пишут
для того, чтобы заявить на весь мир о широчайших возможностях
использования предлагаемого объекта. Потом настает очередь патентных
экспертов, а они уж обязательно постараются свести на нет все ваши усилия
- вот отчего появились адвокаты по патентному праву. Описание, наоборот,
должно быть полным и подробным, но мне проще читать чертежи, чем описание.
Я должен был признать, что принципиальная схема "трудяги" отличалась
от схемы "ловкого Фрэнка". Он был сконструирован лучше "Фрэнка", некоторые
узлы были проще, и использовать его можно было в более широком диапазоне.
Но основная идея была все та же, а иначе и быть не могло, поскольку
автоматы управлялись трубками Торсена (или их современными аналогами).
Думаю, я и сам со временем пришел бы к мысли о модернизации узлов... может
быть, в следующих моделях. Нечто подобное даже как-то мелькало у меня в
мозгу - "Фрэнк", используемый не только в работе по дому.
Наконец я решился взглянуть на имя изобретателя, указанное в заявке и
описаниях. Оно мне было хорошо знакомо: Д.Б.Дейвис. Я долго вглядывался в
него, медленно насвистывая "Время в моих ладонях". Итак, Белл солгала,
солгала опять. Интересно, была ли хоть капля правды в той гнусной
околесице, которую она несла? Конечно, Белл - патологическая лгунья, но я
где-то читал, что в основе любого вранья лежит правда, измененная буйной
фантазией лжеца до неузнаваемости. Совершенно очевидно: мою первую модель
"Фрэнка" никто не крал, ее просто передали на доработку другому инженеру,
а потом подали заявку на патент от моего имени.
С "Менниксом" дело у них не выгорело - это я знал точно по документам
нашей фирмы. Но Белл утверждала, что причиной всему - отсутствие патента
на производство "Фрэнка". Может, Майлз хапанул аппарат себе, а Белл
оставил в уверенности, что "Фрэнка" украли, точнее, уже переукрали.
В таком случае... тут я бросил строить догадки - занятие более
безнадежное, чем поиски Рикки. Можно было бы устроиться в фирму "Алладин",
чтобы раскопать там, кто им передал патент и получил за него денежки. Но
игра не стоила свеч, поскольку срок действия патента давно истек. Майлз
умер, а Белл, если и получила что-нибудь с этого, то давно все промотала.
Я же удовлетворился, доказав себе то, что для меня было важнее всего:
подлинный автор изобретения - я сам. Это льстило моей профессиональной
гордости, а кто беспокоится о деньгах, если нет повода беспокоиться о
хлебе насущном?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32