И ты не должен
называть его "рабством".
- Я не знаю другого слова для перевода саргонского выражения.
- Я могу придумать их несколько, хотя не знаю саргонского... этот
язык мало где изучают. Но, мой дорогой Тор, ты ведь не изучал человеческую
историю и культуру. Так что положись на мой авторитет в той области, где я
считаюсь специалистом.
- Ну что ж... - Торби был расстроен. - Я не так уж хорошо знаю
Системный Английский, и есть целый кусок истории, с которым я не знаком...
точнее, большой период истории...
- Так оно и есть. И я первый обратил на это внимание.
- Но я не могу перевести лучше или иначе - я был продан и был рабом!
- Ну-ну, сынок...
- Не надо спорить с дедушкой, мой дорогой, ты же хороший мальчик.
Торби замолчал. Он как-то упомянул, что ему пришлось быть нищим, и
видел, что дедушка пришел в ужас от такого бесчестья, хотя прямо об этом
не говорил.
Торби обрадовался, когда разговор коснулся организации дела Рудбеков.
Пришлось признать, что ему приходится нелегко.
- Рим строился не за один день, Тор.
- Мне кажется, что я никогда ничего не пойму! Я подумываю о том,
чтобы вернуться обратно в Стражу.
Дедушка нахмурился.
- Это не очень умно.
- Почему, сэр?
- Если у тебя нет данных к бизнесу, есть еще немало столь же
благородных профессий.
- Вы считаете, что Стража к ним не относится?
- М-м-м... видишь ли, мы с бабушкой относимся к пацифистам
философского плана. И ты не можешь отрицать, что не существует морального
оправдания, когда покушаются на человеческую жизнь.
- Никогда, - твердо подтвердила бабушка.
Торби подумал: что бы сказал папа? Черт возьми, он знал, что отец
просто отбросил бы их в сторону, если он гнался за рабовладельческим
кораблем.
- А что бы вы сделали, когда на вас идет пират?
- Что?
- Пират. У вас на хвосте пират, и деться вам некуда.
- Думаю, что вы можете убегать. Оставаться и вступать в драку -
антиморально. Тор, ничего нет ужаснее насилия.
- Но ты не можешь бежать - он перекроет тебе путь. Выход один: или ты
или он.
- Ты говоришь "он". Тогда надо сдаваться... и его намерения лишатся
смысла... как проповедовал бессмертный Ганди.
Торби с трудом перевел дыхание.
- Простите, дедушка, но у него совсем иная цель. Пирату нужны рабы.
Ты вынужден драться. И самая благородная вещь, которой я горжусь, - это
то, что сжег пирата.
- Что? Сжег?
- Поймал его в прицел. И распылил по космосу.
Бабушка всхлипнула. Наконец дедушка сухо сказал:
- Тор, боюсь, что ты был под плохим влиянием. Наверно, ты в этом не
виноват. Но у тебя масса неверных представлений - и о фактах, и об их
оценке. Будь логичным. Если ты "сжег" его, как ты говоришь, откуда ты
можешь знать, что он собирался - опять-таки, как ты говоришь - захватить
рабов? Что бы он с ними делал? Ничего.
Торби молчал. Имело большое значение, с какой стороны Площади
смотреть на вещи... и если у тебя не было положения, тебя и не слушали.
Это был всеобщий закон.
- Так что давай больше не будем говорить на эту тему, - продолжил
дедушка Бредли. - Что касается всего остального, то я дам тебе совет,
который когда-то получил от меня твой отец: если ты чувствуешь, что не
годишься для торговли, то и не пытайся заниматься ею. Но уносить ноги,
чтобы вступить в Стражу, как ребенок, увлеченный романтикой, - нет, сынок!
Но тебе не придется ломать себе голову. Джон Уимсби - исключительно
способный управляющий, и тебе не нужно принимать никаких решений. - Он
встал. - Я знаю, потому что говорил об этом с Джоном, и он весьма
благородно согласился еще немного нести свою ношу... или даже больше того,
если в том возникнет необходимость. А теперь пойдем спать. Утро здесь
наступает рано.
Торби уехал на следующее утро, сопровождаемый вежливыми уверениями,
что их дом - его дом, и это не могло не вызвать в нем определенных
сомнений. Проведя бессонную ночь, он выработал решение и с ним явился в
Рудбек-сити. Он хотел спать, видя вокруг себя переборки корабля. Он хотел
вернуться к тому делу, которым занимался папа; быть хозяином миллиардов -
это не его стиль.
Первым делом он должен был докопаться до бумаг, которые подписали его
отец и мать, сравнить их с теми документами, что были подготовлены для
него Уимсби, а затем покинуть Землю и вернуться к людям, которые говорят с
ним на одном языке!
Как только он оказался у себя, то позвонил в офис дяде Джеку, но
услышал, что того нет в городе. Он решил, что может написать записку,
выдержанную в самом вежливом тоне - о, да! Должен попрощаться с Ледой. Он
связался с юридическим отделом, попросил их найти в сейфе полномочия,
подписанные его родителями, и прислать их к нему.
Но вместо документов он увидел судью Брадера.
- Рудбек, что там относительно вашего указания насчет этих бумаг из
сейфа?
- Я хотел бы увидеть их, - объяснил Торби.
- Никто, кроме официальных лиц компании, не имеет права получать
бумаги из сейфа.
- А кто же я?
- Боюсь, что вы всего лишь молодой человек, который плохо
представляет себе, что происходит вокруг. В свое время вы получите
определенный пост. Но в данный момент вы всего лишь гость, пытающийся
разобраться в делах своих родителей.
Торби проглотил сентенцию: как бы она ни звучала, в ней была доля
истины.
- Я осведомлялся у вас относительно еще одного дела. Что сделано в
суде для установления факта смерти моих родителей?
- Вы так торопитесь похоронить их?
- Конечно, нет. Но дядя Джек сказал, что это должно быть сделано.
Итак, что там слышно?
Брадер фыркнул.
- Ничего. Это ваши дела.
- Что вы имеете в виду?
- Молодой человек, неужели вы думаете, что служащие этой компании
будут заниматься процессом, который может принести фирме неисчислимые
убытки, а им останется лишь дожидаться, пока вы сможете предотвратить их?
Утверждение завещания может длиться годами, в течение которых дела будут
стоять на месте... всего лишь оттого, что вы отказываетесь подписать
несколько простых бумажек, которые я подготовил для вас пару недель назад.
- Вы хотите сказать, что пока я не подпишу их, ничего не сдвинется с
места?
- Совершенно верно.
- Не понимаю. Предположим, я бы погиб - или вообще не родился.
Неужели дела останавливаются каждый раз, как умирает каждый из Рудбеков?
- М-м-м... в общем-то нет. С разрешения суда дела продолжают идти
своим чередом. Но вы здесь, и мы должны принимать это во внимание. Вы
должны четче представить себе, что мое терпение подходит к концу. Только
потому, что вы прочли несколько финансовых документов, вам уже кажется,
что вы разбираетесь в бизнесе. Вы ничего не понимаете в нем. Например, вы
убеждены, что финансовые рычаги, которые вручены лично Джону Уимсби, вы
можете обратить в свою пользу. И если вы попытаетесь пойти на это, пока мы
занимается установлением факта смерти ваших родителей, я вижу, что нас
ждет масса неприятностей. Мы не можем позволить себе это. Компания не
может позволить. Рудбеки не могут позволить. Поэтому я требую, чтобы
бумаги были подписаны сегодня, - и покончим с этой глупой болтовней. Ясно?
Торби опустил голову.
- Я не сделаю этого.
- Что вы имеете ввиду - я не сделаю этого?
- Я не подпишу ни одной бумаги, пока не буду твердо знать, что делаю,
тем более что до сих пор я не видел документов, подписанных моими
родителями.
- Мы еще посмотрим!
- Я буду стоять на своем, пока не разберусь, что тут делается!

19
Торби почувствовал, насколько трудны стали его изыскания. Дела шли
вроде бы как и раньше и в то же время по-другому. Он начал смутно
подозревать, что уроки, которые он получил в деле организации бизнеса,
были подготовлены не самым лучшим образом; он тонул в потоке данных,
которые не имел лучшим образом; он тонул в потоке данных, которые не имели
отношения к делу, в "отчетах" и "анализах", которые не были анализами. Но
он знал так мало, что потребовалось много времени, прежде чем у него
появились сомнения.
Подозрения перешли в уверенность с того дня, как он бросил вызов
судье Брадеру. Долорес трудилась, как всегда, не покладая рук, и люди, как
и раньше, вскакивали, когда он обращался к ним, но бурный поток информации
стал иссякать, пока окончательно не прекратился. Перед ним бесконечно
извинялись, но найти теперь то, что ему было нужно, не было никакой
возможности. Или "обзор был подготовлен, куда же он делся", или "человек,
который занимается этим вопросом, уехал из города", "или эти папки лежат в
сейфе, но никого из должностных лиц сегодня нет на месте". Ни судья
Брадер, ни дядя Джек ныне не помогали ему, а их помощники демонстрировали
вежливую беспомощность. Он не имел ни малейшей возможности отловить дядю
Джека где-нибудь в поместье. Леда сказала ему, что "папа часто уезжает по
делам".
Даже в его собственном офисе дела начали валиться из рук. Не смотря
на библиотеку, организованную Долорес, она сама не могла найти или даже
припомнить, где находятся бумаги, положенные на сохранение. Наконец он
как-то потерял терпение и выставил ее.
Она восприняла это очень спокойно:
- Простите, сэр. Ноя очень стараюсь.
Торби извинился перед ней. Увидев, что происходит, он понял, что
столкнулся с саботажем; он насмотрелся на грузчиков, которые были большими
мастерами такой волынки. Но это бедное создание было тут ни при чем; он
зря набросился на нее.
- Я в самом деле был не прав, - умиротворяюще сказал он. - Возьмите
себе свободный день.
- О, я не могу, сэр.
- Кто вам это сказал? Отправляйтесь домой.
- Я бы предпочла остаться, сэр.
- Что ж... как вам будет угодно. Но пойдите отдохните в дамской
комнате. Это приказ. Увидимся завтра.
Ему было необходимо остаться одному, вынырнуть из потока фактов и
цифр. Он стал прикидывать, что ему удалось понять. Наконец он смог
набросать на бумаге какие-то результаты.
Итак: судья Брадер и дядя Джек подвергли его сокрушительной
бомбардировке за отказ подписать их полномочия.
Итак: он может считаться "Рудбеком из Рудбеков", но пока родители
Торби не будут официально признаны погибшими, дядя Джек будет продолжать
вершить дела.
Итак: судья Брадер откровенно сказал ему, что, пока он не признает
своей полной некомпетентности и не подпишет доверенности, не будет
предпринято никаких шагов относительно вышеупомянутого дела.
Итак: он не знает, что подписали его родители. Он пытался выяснить
это - и потерпел поражение.
Итак: "владение" и "контроль" - это совершенно разные вещи. Дядя Джек
контролирует все, чем Торби владеет, хотя принадлежит ему номинально всего
одна доля, что позволяет дяде Джеку считаться действующим директором фирмы
(Леде принадлежит куда больший кусок, так как она из Рудбеков, - но дядя
Джек скорее всего контролирует и ее вклады тоже; Леда не обращает внимания
на дела).
Вывод...
Какой вывод? Что дядя Джек занимается какими-то махинациями и поэтому
не дает ему разобраться в делах? Да нет, что-то не похоже. У дяди Джека
такая прибыль, что только патологический скряга хотел бы получить больше
денег. Похоже, что дела его родителей в полном порядке - их счета заметно
выросли; а мегабак, который дядя Джек вручил ему, вряд ли может нанести им
серьезный урон. Еще одна статья отчислений относится к бабушке и дедушке
Бредли, плюс некоторые суммы на поддержание в порядке их дома - ничего
серьезного, еще пара мегабаков. Вывод: дядя Джек - босс, ему нравится быть
боссом, и он собирается оставаться им, сколько возможно.
"Статус"... У дяди Джека высокий статус, и он борется, чтобы
сохранить его. Торби показалось, что наконец он понял его. Дядя Джек
жаловался, что загружен работой выше головы, но ему нравится быть хозяином
- точно так же, как капитан или старший офицер в Семье не щадили себя в
работе, хотя каждому члену Семьи Свободных Торговцев принадлежала равная
доля. Дядя Джек - это "старший офицер" и он не собирается уступать свое
высокое положение тому, кто вдвое моложе его и кто (будем смотреть в лицо
фактам!) не разбирается в делах, знать которые требует это положение.
В этот момент озарения Торби решил, что он должен подписать
доверенность дяде Джеку, который заслужил такое отношение своей нелегкой
работой, в то время как Торби всего лишь стал наследником. Дядя Джек,
наверное, был жестоко разочарован, когда он, Торби, вернулся живым; эта
ухмылка судьбы не доставила ему никакого удовольствия. Да пусть ему все
достанется! Он же приведет дела в порядок и уйдет в Стражу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37