А пока,
если ты продолжаешь упорствовать в своем нежелании сотрудничать, я
по-прежнему должен исполнять свои обязанности.
Он резко повернулся и ушел. Торби почувствовал смущение - он отнюдь
не отказывается сотрудничать. Но если они ждали столько лет, почему бы им
не подождать еще немного и не дать ему возможность самому во всем
разобраться?
Он собрал бумаги и позвонил Леде.
- Тор, дорогой, почему ты сорвался в середине ночи?
Он объяснил, что хотел заняться делами фамильного бизнеса.
- Я думал, что ты могла бы кое-что подсказать мне.
- Ты же говорил, что этим займется папа?
- Он собирается организовать для меня контору.
- Я провожу тебя. Но придется подождать, пока мне приведут физиономию
в порядок и пока я не выпью апельсинового сока.
Поместье было связано с офисами в Рудбек-сити скоростным подземным
туннелем. Они вышли в небольшой изолированный холл, охранявшийся пожилой
женщиной. Она взглянула на них.
- Здравствуйте, мисс Леда! Очень рада видеть вас!
- И я тоже, Эджи. Не скажете ли отцу, что мы уже здесь?
- Конечно. - Она бросила взгляд на Торби.
- Ах, да, - сказала Леда. - Я и забыла. Это Рудбек из Рудбеков.
Эджи торопливо вскочила на ноги.
- О, моя дорогая! Я же не знала - простите, сэр!
Дела шли на высокой скорости. Через несколько минут Торби очутился в
офисе, полном тихого величия, с такой же секретаршей, которая, назвав ему
двусмысленное в своей сложности звание, предложила ему называть себя
просто Долорес. У него создалось впечатление, что в стенах кроется
бессчетное количество джиннов, готовых сорваться с места по мановению его
пальца.
Леда была с Торби, пока его вводили в курс дела, а потом сказала:
- Поскольку ты превращаешься в нудного старого бизнесмена, я покидаю
тебя. Она взглянула на Долорес и добавила: - А может, тут будет не так
скучно? Может, мне остаться? - Но все же ушла.
Торби был опьянен свалившимися на него ощущением власти и могущества.
Старшие обращались к нему "Рудбек", младшие - "Рудбек из Рудбеков", а
совсем юные прибавляли неизменное "сэр" - и он хотел быть достойным
титула, с которым к нему обращались.
Пока еще он не включился в дела с полной отдачей, Уимсби он видел
редко, а судью Брадера практически ни разу. Все, в чем он нуждался,
появлялось мгновенно. Одно слово Долорес - и солидный молодой человек
появляется рядом с ним, объясняя суть дела; еще одно слово - и появляется
оператор с проекционным аппаратом, с помощью которого он получает
стереоизображения, касающиеся деловых интересов, где бы они ни
размещались, даже на других планетах. Он проводил дни за днями, изучая эти
картинки, но ему так и не удалось просмотреть их все.
Его офис так стремительно заполнялся книгами, бобинами, графиками,
брошюрами и папками, что Долорес пришлось превратить соседнее помещение в
библиотеку. В ней были подборки данных, комментирующие цифры подсчета
налогов, слишком сложных, чтобы их можно было понять иным образом. Цифр
было так много, и они сплетались в такие причудливые сочетания, что у него
начинала болеть голова. Торби начинал понимать, что быть финансовым
магнатом не так легко. Он терял самоуважение, потому что ему приходилось
являться в другую комнату за справками и данными. Стоит ли так мучить
себя, если ты не получаешь от этого никакого удовольствия? Быть Стражником
куда легче.
И все же как прекрасно было чувствовать свою значимость. Большую
часть своей жизни он был никем, в лучшем случае, самым юным.
Если бы только папа мог видеть его сейчас - в столь изысканной
обстановке, с парикмахером, приводящим в порядок его прическу пока он
работает (папа предпочитал стричь волосы под горшок), с секретаршей,
готовой выполнить все его желания, и дюжиной людей вокруг, сгорающих от
желания услужить ему. Но когда папа являлся ему в мечтах, на лице его было
неодобрительное выражение; Торби терялся в догадках, в чем он не прав, и
снова уходил с головой в мешанину цифр и данных.
Постепенно что-то начало проясняться. Главным делом было "Рудбек и
Ассоциации, лимитед". Насколько Торби мог разобраться, эта фирма ничем не
занималась. Она просто владела всем, как трест частных вложений. Когда
завещание его родителей будет оглашено, большинство из них будет
принадлежать Торби, представляя собой его вклад в эту компанию. Нет, ему
принадлежало далеко не все; он почувствовал себя чуть ли не бедняком,
когда выяснил, что его отец и мать вместе владели всего восемнадцатью
процентами из многих тысяч акций.
Затем он выяснил, что значило "иметь право голоса" и "не иметь права
голоса"; доля, причитающаяся ему, давала право на определенное количество
голосов; остаток разделялся между родственниками.
"Рудбек и Ассоциации" владели акциями и других компаний - и здесь уже
шли сплошные сложности. Галактические Предприятия, Галактическая
Вексельная Корпорация, Галактический Транспорт, Межзвездный Металл, Налоги
Трех Планет (компания действовала на двадцати семи планетах),
Гавермейерские Лаборатории (здесь создавалось все - от барж и пекарен до
исследовательских станций) - этот список казался бесконечным. Казалось,
что эти банки, корпорации, тресты, картели переплетаются, как клубок
спагетти.
Слияния, разделения и объединения компаний и корпораций смущали его и
вызывали чувство протеста. Все эти сложности напоминали ему компьютер,
которым он пользовался в бою, но без его холодной логики. Он выбивался из
сил, рисуя схемы и пытаясь понять принципы работы и взаимоотношений.
Владение каждым объектом было связано с простыми акциями, залогами со
старинными наименованиями, смысл которых оставался для него непонятным;
порой какая-то компания владела частью другой прямо, а другой частью через
третью компанию, или две компании могли совместно владеть частью третьей,
или же бывало, что компания владела частью самой себя, как змея,
вцепившаяся себе в хвост. Все это не имело для него смысла.
Это не было делом - делом занимались Люди... покупали, продавали,
получали доходы. Но здесь он столкнулся с глупыми играми, ведущимися по
диким правилам.
Его смущало еще кое-что. Ему не было известно, что Рудбеки строили
космические корабли. Галактические Предприятия контролировали
Галактический Транспорт, который строил космические корабли на одном из
своих многочисленных заводов. Когда он понял это, то ощутил прилив
гордости, но потом почувствовал гнетущее неудобство... что-то такое
говорил полковник Брисби... о чем-то, что папе удалось доказать: "самая
крупная" или "одна из самых крупных" верфей космических кораблей связана с
работорговлей.
Он сказал себе, что глупеет на глазах: этот восхитительный офис был
так же далек от грязных дел работорговли, как от пределов Галактики. Но
как-то ночью, уже засыпая, он подскочил, подброшенный мыслью, пронизанной
черной иронией, что один из этих рабовладельческих кораблей, в вонючих
трюмах которого он валялся, мог быть в свое время собственностью паршивого
забитого раба, которым о тогда был.
Думать об этом было мучительным кошмаром, и он отбросил эту мысль. Но
она висела насмешливым призраком над всем, что он делал.
Как-то днем он сидел, изучая длинный меморандум из юридического
отдела - так сказать, сводный отчет интересов "Рудбек и Ассоциаций", - как
внезапно поймал себя на том, что чего-то не понимает. Писавший отчет как
бы остановился, столкнувшись с непонятным словом. Оно походило на
древнекитайское выражение. Он помнил, что саргонский язык включал в себя
много слов из наречия мандаринов.
Он услал Долорес и положил голову на руки. Почему, ну почему он не
остался в Страже? Там он был счастлив, он понимал мир, частью которого
был.
Наконец, выпрямившись, он сделал то, что давно откладывал: послал
ответный вызов своим дедушке и бабушке. Он давно уже собирался навестить
их, но первым делом ему надо было разобраться со своими обязанностями.
Конечно, его встречали с радостью!
- Наконец-то, мальчик, а мы уже заждались!
Домик стариков, заметно выделявшийся в городке, казался таким милым и
уютным после пустынных громадных холлов Рудбека.
Но отдохнуть во время визита ему не удалось. За обедом были гости -
президент колледжа, часть деканов, и немало из них осталось и после обеда,
- некоторые обращались к нему "Рудбек из Рудбеков", другие употребляли
неопределенное "мистер Рудбек", а другие называли его просто "Рудбек". Его
бабушка суетилась вокруг него, счастливая, как только может быть счастлива
хозяйка дома, а дедушка был как всегда подтянут и громко обращался к нему
не иначе как "сынок".
Торби выкладывался изо всех сил, чтобы завоевать симпатии
присутствующих. Но скоро ему стало ясно, что имеет значение не столько,
что он говорит, сколько тот факт, что говорит Рудбек.
И лишь следующим вечером, когда он наконец остался наедине с дедушкой
и бабушкой, ему представилась возможность поговорить с ними. Ему был нужен
их совет.
Но первым делом он постарался кое-что узнать. Он выяснил, что его
отец, единственный сын дедушки Бредли, женившись, взял фамилию жены.
- Это можно понять, - сказал дедушка Бредли. - Рудбек должен был
оставаться Рудбеком. Марта была наследницей, и Крейтон должен был
председательствовать на собраниях акционеров, конференциях, за обеденным
столом и все такое прочее. Я надеялся, что мой сын будет служить музе
истории, как я. Но когда дела сложились таким образом, что мне оставалось,
как не радоваться за него?
Родители Торби и он сам попали в беду из-за того, что его отец
старался из всех сил быть самым Рудбеком из Рудбеков - он хотел лично
проинспектировать как можно больше объектов своей космической империи.
- Твой отец всегда отличался высокой добросовестностью, и когда
дедушка Рудбек скончался еще до того, как отец завершил, так сказать, свое
ученичество, Крейтон поручил заниматься всеми делами Джону Уимсби - я
думаю, что ты знаешь: Джон был вторым мужем младшей сестры твоей другой
бабушки, Арии; и Леда - это дочь Арии от первого ее брака.
- Нет, этого я не знал. - Торби перевел эту систему родственных
взаимоотношений в термины, принятые на "Сису"... и с удивлением обнаружил,
что Леда принадлежит к другой общности! А дядя Джек - в общем-то не был
"дядей" - но как бы его назвать по-английски?
- Джон был секретарем и доверенным лицом твоего другого дедушки, и,
конечно, это бы наилучший выбор: он знал все дела лучше, чем кто-либо, не
считая своего доверителя. И когда мы пришли в себя от ужаса после вашего
трагического исчезновения, то обнаружили, что мир продолжает существовать,
дела должны идти и что Джон справляется с ними так, словно он Рудбек.
- Он был просто восхитителен! - пискнула бабушка.
- Да, это верно. Я должен признать, что после того, как Крейтон
женился, у нас с бабушкой заметно вырос уровень жизни. Жалованье в
колледже никогда не давало таких возможностей, но Крейтон и Марта были
очень благородны. Мы с бабушкой оказались в затруднительном положении
после исчезновения твоего отца, но Джон заверил нас, что наш доход не
изменится.
- Он даже вырос, - выразительно добавила бабушка.
- Ах, да. Вся семья - мы считаем себя частью семьи Рудбек, хотя с
гордостью носим и собственное имя, - вся семья была более чем
удовлетворена тем, как Джон вел дела.
Но Торби интересовало нечто совсем иное, чем добродетели дяди Джека.
- Вы рассказывали мне, что мы стартовали в Акке, ушли в большой
прыжок к Дальней Звезде и таки не достигли ее, так? Это очень-очень далеко
от Джабула.
- Думаю, так оно и есть. В колледже есть только малый Галактический
Атлас, и должен признать, очень трудно понять, что произошло на
пространстве в несколько дюймов, которое в действительности равно многим
световым годам.
- В данном случае - ста семидесяти световым годам.
- Как бы подсчитать, сколько это будет в милях?
- Вам это не удастся сделать привычным путем, но думаю, что от того
места, где нас захватили, и до того, где я был продан в последний раз,
лежит большое пространство. Я не могу понять, как все случилось.
- Я слышал, как ты в свое время употреблял выражение "продать". Ты
должен понять, что оно неправильно. Крепостное право, которое в ходу на
Саргоне, не означает владение рабом как движимым имуществом. Оно идет от
древней индийской системы каст, которая обеспечивает стабильный социальный
порядок сверху донизу, основанный на неписанных законах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37