Он учуял в ней что-то знакомое, но точно так же и она признала в нем родственную душу. Впервые она столкнулась с человеком, который действовал ее же методами. Ход его мыслей был ей ясен, но это нисколько не успокаивало. Она понимала, что с ним ее уловки не пройдут, а ей сейчас были необходимы покой и надежная поддержка. Она осталась без денег. И должна была найти какое-то прибежище, причем, судя по всему, надолго. Она устала, она была больна, но продолжала перебирать в уме вариант за вариантом.
Адам вернулся из города со склянкой микстуры. Он налил ей столовую ложку.
— На вкус гадость, — предупредил он, — но лекарство отменное.
Она проглотила микстуру без возражений и лишь слегка поморщилась.
— Ты ко мне очень внимателен, — сказала она. — Не понимаю даже, почему? Со мной тебе одни хлопоты.
— Напротив. С тобой в доме будто светлей стало. Тебе вон как тяжело, а ты не жалуешься, не хнычешь.
— Ты такой хороший, такой добрый.
— Хотелось бы верить.
— А тебе очень нужно сейчас идти? Не можешь остаться со мной и поговорить?
— Могу, конечно. Никаких особо важных дел у меня нет.
— Придвинь стул поближе и садись. Когда он сел, она протянула к нему правую руку, и он спрятал ее пальцы в своих ладонях.
— Ты такой хороший и добрый, — повторила она. Адам, ты ведь всегда держишь слово, правда?
— Стараюсь. Почему ты спросила?
— Я совсем одна, и мне страшно, — она всхлипнула. Я боюсь.
— Могу я тебе чем-то помочь?
— Нет, мне уже, наверно, никто не поможет.
— Расскажи, а там посмотрим.
— В том-то и беда. Я даже рассказать об этом не могу.
— Но почему? Если это секрет, я никому не скажу.
— Это секрет, но не мой. Неужели ты не понимаешь?
— Нет.
Она крепко сжала его руку.
— Адам, я память не теряла, я все помню.
— Зачем же ты сказала, что…
— Именно это я и пытаюсь тебе объяснить. Адам, ты любил своего отца?
— Пожалуй, больше почитал, чем любил.
— Если бы человек, которого ты почитаешь, попал в беду, разве ты не пошел бы на что угодно, только бы сласти его от гибели?
— Да, конечно. Как же иначе!
— Вот и я такая же.
— Но как случилось, что на тебя напали?
— Одно связано с другим. Поэтому я и не могу рассказать.
— Тебя избил твой отец?
— Нет, что ты. Но все это связано между собой.
— Другими словами, если ты скажешь, кто на тебя напал, твоему отцу не поздоровится?
Она вздохнула. Дальше пусть домысливает сам.
— Адам, ты сможешь верить мне и ни о чем не спрашивать?
— Конечно.
— Ужасно, что я тебя об этом прошу.
— Ничего ужасного — ведь ты хочешь спасти своего отца.
— Пойми, открыть этот секрет я не вправе. Иначе я бы тебе уже давно рассказала.
— Да, конечно, понимаю. Я бы поступил точно так же.
— Ах, Адам, ты все понимаешь. — Глаза ее наполнились слезами.
Он нагнулся к ней, и она поцеловала его в щеку.
— Не волнуйся, — сказал он. — Я уберегу тебя от беды.
Она откинулась на подушку.
— Нет, вряд ли ты сможешь.
— На что ты намекаешь?
— Видишь ли, твой брат меня невзлюбил. Он хочет, чтобы я скорее ушла из вашего дома.
— Это он сам тебе сказал?
— Нет, нет. Просто я чувствую. Он не такой, как ты, он не понимает.
— Он человек неплохой.
— Я знаю, но ему недостает твоей доброты. И когда мне придется уйти… шериф обязательно станет меня расспрашивать, а я буду одна-одинешенька.
Адам неподвижно смотрел перед собой.
— Брат не заставит тебя уйти. Половина этой фермы моя. И свои деньги у меня тоже есть.
— Если он захочет, чтобы я ушла, я уйду. Я не могу портить тебе жизнь.
Адам встал и вышел из комнаты. Пройдя в кухню, он открыл дверь во двор и окунулся в день. Вдали, в конце поля, брат снимал с тележки булыжники и укладывал их на каменную стену. Адам посмотрел на небо. С востока, колыхаясь, ползло одеяло серебристых облаков. Он глубоко вздохнул, и в груди защекотало от будоражащего предчувствия, У него вдруг словно вынули из ушей вату: он ясно слышал, как кудахчут куры и гудит над землей восточный ветер. Слышал доносившееся с дороги шлепанье копыт, слышал, как вдали стучит молотком сосед, настилая дранку на крышу сарая. Сливаясь, эти звуки преображались в музыку. И видел он сейчас тоже необыкновенно ясно. Заборы, стены, сараи грузно проступали сквозь желтизну послеполуденного воздуха, но и они преобразились. Все вокруг стало другим. Стайка воробьев ссыпалась в пыль, эакопошилась там в поисках крошек, а потом взлетела вверх, будто серый змеящийся шарф. Адам снова перевел взгляд на брата. Он потерял ощущение времени и не знал, сколько уже так стоит.
Время, оказывается, не сдвинулось с места. Карл еще возился все с тем же большим камнем. А сам Адам еще даже не успел выдохнуть тот глубокий вдох, который он задержал в груди, когда время остановилось.
Внезапно он понял, что радость и грусть — части единого целого. Храбрость и страх — тоже неразрывны. Он поймал себя на том, что мурлычет какую-то незамысловатую мелодию. Повернувшись, прошел через кухню, остановился на пороге спальни и поглядел на Кэти. Она слабо улыбнулась. «Да ведь она ребенок, — подумал он. Беззащитное дитя!» — И его переполнила любовь.
— Пойдешь за меня замуж?
Лицо ее напряженно застыло, пальцы судорожно сжались.
— Я не прошу ответа сию минуту, — сказал он. — Просто хочу, чтобы ты подумала. Но если согласишься, я сумею тебя защитить. И никто тебя больше не обидит.
Кэти мгновенно пришла в себя.
— Подойди ко мне, Адам. Сядь, пожалуйста. И дай руку. Вот так, хорошо. — Она взяла его руку и прижала к своей щеке. — Милый ты мой, — сказала она прерывающимся голосом. — Радость моя. Ах, ты веришь мне! Обещай, что выполнишь одну мою просьбу. Обещай, что ничего не скажешь брату.
— О чем? О том, что я сделал тебе предложение? Но что тут скрывать?
— Не в том дело. Я должна подумать, хотя бы до утра. А может, и несколько дней. Ты позволишь мне не спешить с ответом? — Она поднесла руку ко лбу. — Понимаешь, мне трудно сосредоточиться. А я хочу, чтобы была полная ясность.
— Но как тебе кажется… ты могла бы за меня пойти?
— Адам, милый, не торопи меня. Дай мне в себе разобраться. Умоляю тебя, дорогой.
Он с усилием улыбнулся.
— Только не очень тяни. А то, знаешь, как с кошками бывает: заберутся на дерево, на самый верх, а вниз уже не слезть — со мной сейчас примерно то же самое.
— Просто дай мне подумать. И… ты очень хороший, Адам.
Он вышел из дома и зашагал в конец поля, туда, где брат ворочал камни.
Когда он ушел, Кэти встала с кровати и, пошатываясь, добрела до комода. Нагнувшись к зеркалу, она вгляделась в свое отражение. Лоб у нее был все еще забинтован. Она чуть приподняла повязку и увидела край воспаленного багрового рубца. Она уже знала, что выйдет замуж за Адама; она решила это еще до того, как он сделал ей предложение. Она жила в страхе. Ей были нужны деньги и поддержка. Адам даст ей и то и другое. И она сумеет прибрать его к рукам, в этом она не сомневалась. Выходить замуж она не хотела, но замужество на время обеспечит ей безопасность. Настораживало только одно. Адам относился к ней с теплотой, которая была ей непонятна, потому что сама она не чувствовала к нему ничего, как, впрочем, и ко всем остальным, с кем сводила ее жизнь. А мистер Эдвардс по-настоящему поверг ее в ужас. Потому что то был единственный раз, когда она утратила власть над происходящим. И она твердо дала себе слово, что такое с ней не повторится никогда. Представив, что будет говорить Карл, она мысленно усмехнулась. Их с Карлом роднило многое, она это чувствовала. Пусть себе подозревает, что хочет, — ей все равно.
5
Когда Адам подошел ближе. Карл разогнулся и потер поясницу, разгоняя боль в уставшей спине.
— Черт, сколько же тут камней! — сказал он.
— В армии один парень мне рассказывал, что в Калифорнии есть такие долины — на сотни миль тянутся, где не то что валуна, даже маленького камешка не найдешь.
— Не камни, так что-нибудь другое, — сказал Карл. Не бывает, чтобы все как по маслу. На Среднем Западе — саранча, еще где-то — ураганы. А тут десяток камней, эка важность.
— Наверно, ты прав. Я подумал, может, тебе пособить надо, вот и пришел.
— Спасибо. Я уж решил, ты так и будешь всю жизнь сидеть с этой кралей, за ручки держаться. Долго еще она собирается у нас гостить?
Адам уже готов был признаться, что сделал Кэти предложение, но что-то в голосе Карла остановило его.
— Да, кстати, — сказал Карл. — Тут недавно проходил Алекс Платт. С ним такая история вышла, не поверишь. Он нашел целое состояние.
— Как это?
— Знаешь то место на его участке, где кедровая роща? Возле самой дороги, знаешь?
— Знаю. Ну и что?
— Алекс как раз шел через эту рощу вдоль своего забора. На кроликов охотился. И нашел чемодан — мужские вещи, все очень аккуратно сложено. Правда, от дождя они насквозь промокли. Видно, давно там валялись. А еще нашел деревянную шкатулку, она была на замок заперта. Он ее взломал, а в ней без малого четыре тысячи долларов. И еще нашел сумочку. Но пустую.
— И что, нигде никакой фамилии?
— Это-то и самое странное. Ни одной метки — ни на белье, ни на Костюмах. Похоже, тот человек не хотел, чтобы его выследили.
— Алекс решил оставить деньги себе? — Он их отнес шерифу, тот даст объявление, и, если никто не откликнется, все достанется Алексу.
— Владелец наверняка отыщется.
— Я тоже так думаю. Алексу я, правда, не сказал. Он на седьмом небе от счастья. Но странно, что никаких меток — и не то чтобы срезаны, а даже нашиты не были.
— Это очень большие деньги, — сказал Адам. — Кто нибудь обязательно за ними придет.
— Алекс тут долго со мной калякал. Ты ведь знаешь, его жена любит по гостям ходить… — Карл замолчал. Адам, — наконец сказал он, — мы должны поговорить. И так уже весь округ судачит.
— О чем? Ты про что?
— Да все про то же, черт побери! Про нее. Нехорошо это, когда в доме у двух холостых мужчин девушка поселилась. Алекс говорит, женщины в городе уже чешут языками почем зря. Адам, нам так нельзя. Мы все-таки здесь живем. Негоже нам себя позорить.
— Ты что же, хочешь, чтобы я больного человека на улицу выгнал?
— Я хочу, чтобы ты от нее отделался… хочу, чтобы ее не было в нашем доме. Не нравится мне она.
— Ты ее с первого дня невзлюбил.
— Да, правильно. Я ей не верю. В ней есть что-то такое… что-то… даже не знаю, что именно, но мне это не нравится.
— Сделаем так, — медленно сказал Адам. — Потерпи еще неделю, а через неделю я решу, как с ней быть.
— Обещаешь?
— Да, обещаю.
— Что ж, хотя бы так. Я через Алекса передам его жене, а уж она разнесет по всему городу. Господи, до чего же хорошо будет, когда мы снова останемся вдвоем. А память к ней небось так и не вернулась?
— Нет.
6
Пять дней спустя, когда Карл уехал закупить корм для телят, Адам подогнал бричку к крыльцу кухни. Он помог Кати усесться, укутал ей ноги одеялом и еще одно одеяло набросил ей на плечи. Приехав в окружной центр, они пошли к мировому судье, и тот их поженил.
Карл к их возвращению был уже дома. Когда они вошли в кухню, взгляд его помрачнел.
— Я думал, ты отвез ее на станцию и посадил в поезд.
— Мы поженились, — просто сказал Адам.
— Поженились?!
— А почему бы нет? Я что, не могу жениться?
Кэти быстро прошла в спальню и закрыла за собой дверь. А Карл уже бушевал:
— Она же дрянь, говорю тебе! Она — шлюха!
— Карл!
— Я тебе говорю, она дешевая шлюха! Да я бы ее на милю к себе не подпустил… сука она, тварь последняя!
— Замолчи! Замолчи сейчас же, слышишь? Не смей распускать свой поганый язык, она — моя жена!
— Жена?! Кошка она подзаборная, а не жена!
— Сдается мне, ты ревнуешь. Карл, — тихо сказал Адам. — Ты, по-моему, и сам бы не прочь на ней жениться.
— Ну ты и. дурак! Чтоб я еще ревновал?! Да я с ней под одной крышей жить не желаю!
— Тебе и не придется, — размеренно сказал Адам. Я уезжаю. Если хочешь, можешь откупить мою долю. Забирай себе всю ферму. Ты же этого хотел. Вот и живи вдесь, в своем дерьме, пока не сдохнешь!
Карл понизил голос:
— Но почему ты не можешь от нее избавиться? Адам, прошу тебя! Выгони ее к чертовой матери! Она же тебе всю жизнь искурочит! Она погубит тебя, Адам, погубит, помяни мое слово!
— Откуда ты про нее столько знаешь?
У Карла потухли глаза.
— Ниоткуда. — И он замолчал.
Адам не спрашивал, выйдет ли Кэти ужинать. Отнес две тарелки в спальню и сел рядом с ней на кровать.
— Мы с тобой уедем отсюда, — сказал он.
— Давай лучше я одна уеду. Отпусти меня, я тебя прошу. Я не хочу, чтобы ты из-за меня возненавидел брата. Но почему он меня так не любит?
— Мне кажется, он ревнует.
Глаза ее сузились.
— Ревнует?
— Да, так мне кажется. Но ты не волнуйся. Мы уезжаем. Поедем в Калифорнию.
— Я не хочу в Калифорнию, — бесстрастно сказала она.
— Чепуха! Там чудесно, круглый год солнце и очень красиво.
— В Калифорнию я не поеду.
— Ты — моя жена, — сказал он мягко. — И я хочу, чтобы ты поехала со мной.
Она замолчала и больше к этому разговору не возвращалась.
Они услышали, как Карл хлопнул дверью.
— Это хорошо, что он в город пошел, — сказал Адам. Пропустит пару стаканов, ему и полегчает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Адам вернулся из города со склянкой микстуры. Он налил ей столовую ложку.
— На вкус гадость, — предупредил он, — но лекарство отменное.
Она проглотила микстуру без возражений и лишь слегка поморщилась.
— Ты ко мне очень внимателен, — сказала она. — Не понимаю даже, почему? Со мной тебе одни хлопоты.
— Напротив. С тобой в доме будто светлей стало. Тебе вон как тяжело, а ты не жалуешься, не хнычешь.
— Ты такой хороший, такой добрый.
— Хотелось бы верить.
— А тебе очень нужно сейчас идти? Не можешь остаться со мной и поговорить?
— Могу, конечно. Никаких особо важных дел у меня нет.
— Придвинь стул поближе и садись. Когда он сел, она протянула к нему правую руку, и он спрятал ее пальцы в своих ладонях.
— Ты такой хороший и добрый, — повторила она. Адам, ты ведь всегда держишь слово, правда?
— Стараюсь. Почему ты спросила?
— Я совсем одна, и мне страшно, — она всхлипнула. Я боюсь.
— Могу я тебе чем-то помочь?
— Нет, мне уже, наверно, никто не поможет.
— Расскажи, а там посмотрим.
— В том-то и беда. Я даже рассказать об этом не могу.
— Но почему? Если это секрет, я никому не скажу.
— Это секрет, но не мой. Неужели ты не понимаешь?
— Нет.
Она крепко сжала его руку.
— Адам, я память не теряла, я все помню.
— Зачем же ты сказала, что…
— Именно это я и пытаюсь тебе объяснить. Адам, ты любил своего отца?
— Пожалуй, больше почитал, чем любил.
— Если бы человек, которого ты почитаешь, попал в беду, разве ты не пошел бы на что угодно, только бы сласти его от гибели?
— Да, конечно. Как же иначе!
— Вот и я такая же.
— Но как случилось, что на тебя напали?
— Одно связано с другим. Поэтому я и не могу рассказать.
— Тебя избил твой отец?
— Нет, что ты. Но все это связано между собой.
— Другими словами, если ты скажешь, кто на тебя напал, твоему отцу не поздоровится?
Она вздохнула. Дальше пусть домысливает сам.
— Адам, ты сможешь верить мне и ни о чем не спрашивать?
— Конечно.
— Ужасно, что я тебя об этом прошу.
— Ничего ужасного — ведь ты хочешь спасти своего отца.
— Пойми, открыть этот секрет я не вправе. Иначе я бы тебе уже давно рассказала.
— Да, конечно, понимаю. Я бы поступил точно так же.
— Ах, Адам, ты все понимаешь. — Глаза ее наполнились слезами.
Он нагнулся к ней, и она поцеловала его в щеку.
— Не волнуйся, — сказал он. — Я уберегу тебя от беды.
Она откинулась на подушку.
— Нет, вряд ли ты сможешь.
— На что ты намекаешь?
— Видишь ли, твой брат меня невзлюбил. Он хочет, чтобы я скорее ушла из вашего дома.
— Это он сам тебе сказал?
— Нет, нет. Просто я чувствую. Он не такой, как ты, он не понимает.
— Он человек неплохой.
— Я знаю, но ему недостает твоей доброты. И когда мне придется уйти… шериф обязательно станет меня расспрашивать, а я буду одна-одинешенька.
Адам неподвижно смотрел перед собой.
— Брат не заставит тебя уйти. Половина этой фермы моя. И свои деньги у меня тоже есть.
— Если он захочет, чтобы я ушла, я уйду. Я не могу портить тебе жизнь.
Адам встал и вышел из комнаты. Пройдя в кухню, он открыл дверь во двор и окунулся в день. Вдали, в конце поля, брат снимал с тележки булыжники и укладывал их на каменную стену. Адам посмотрел на небо. С востока, колыхаясь, ползло одеяло серебристых облаков. Он глубоко вздохнул, и в груди защекотало от будоражащего предчувствия, У него вдруг словно вынули из ушей вату: он ясно слышал, как кудахчут куры и гудит над землей восточный ветер. Слышал доносившееся с дороги шлепанье копыт, слышал, как вдали стучит молотком сосед, настилая дранку на крышу сарая. Сливаясь, эти звуки преображались в музыку. И видел он сейчас тоже необыкновенно ясно. Заборы, стены, сараи грузно проступали сквозь желтизну послеполуденного воздуха, но и они преобразились. Все вокруг стало другим. Стайка воробьев ссыпалась в пыль, эакопошилась там в поисках крошек, а потом взлетела вверх, будто серый змеящийся шарф. Адам снова перевел взгляд на брата. Он потерял ощущение времени и не знал, сколько уже так стоит.
Время, оказывается, не сдвинулось с места. Карл еще возился все с тем же большим камнем. А сам Адам еще даже не успел выдохнуть тот глубокий вдох, который он задержал в груди, когда время остановилось.
Внезапно он понял, что радость и грусть — части единого целого. Храбрость и страх — тоже неразрывны. Он поймал себя на том, что мурлычет какую-то незамысловатую мелодию. Повернувшись, прошел через кухню, остановился на пороге спальни и поглядел на Кэти. Она слабо улыбнулась. «Да ведь она ребенок, — подумал он. Беззащитное дитя!» — И его переполнила любовь.
— Пойдешь за меня замуж?
Лицо ее напряженно застыло, пальцы судорожно сжались.
— Я не прошу ответа сию минуту, — сказал он. — Просто хочу, чтобы ты подумала. Но если согласишься, я сумею тебя защитить. И никто тебя больше не обидит.
Кэти мгновенно пришла в себя.
— Подойди ко мне, Адам. Сядь, пожалуйста. И дай руку. Вот так, хорошо. — Она взяла его руку и прижала к своей щеке. — Милый ты мой, — сказала она прерывающимся голосом. — Радость моя. Ах, ты веришь мне! Обещай, что выполнишь одну мою просьбу. Обещай, что ничего не скажешь брату.
— О чем? О том, что я сделал тебе предложение? Но что тут скрывать?
— Не в том дело. Я должна подумать, хотя бы до утра. А может, и несколько дней. Ты позволишь мне не спешить с ответом? — Она поднесла руку ко лбу. — Понимаешь, мне трудно сосредоточиться. А я хочу, чтобы была полная ясность.
— Но как тебе кажется… ты могла бы за меня пойти?
— Адам, милый, не торопи меня. Дай мне в себе разобраться. Умоляю тебя, дорогой.
Он с усилием улыбнулся.
— Только не очень тяни. А то, знаешь, как с кошками бывает: заберутся на дерево, на самый верх, а вниз уже не слезть — со мной сейчас примерно то же самое.
— Просто дай мне подумать. И… ты очень хороший, Адам.
Он вышел из дома и зашагал в конец поля, туда, где брат ворочал камни.
Когда он ушел, Кэти встала с кровати и, пошатываясь, добрела до комода. Нагнувшись к зеркалу, она вгляделась в свое отражение. Лоб у нее был все еще забинтован. Она чуть приподняла повязку и увидела край воспаленного багрового рубца. Она уже знала, что выйдет замуж за Адама; она решила это еще до того, как он сделал ей предложение. Она жила в страхе. Ей были нужны деньги и поддержка. Адам даст ей и то и другое. И она сумеет прибрать его к рукам, в этом она не сомневалась. Выходить замуж она не хотела, но замужество на время обеспечит ей безопасность. Настораживало только одно. Адам относился к ней с теплотой, которая была ей непонятна, потому что сама она не чувствовала к нему ничего, как, впрочем, и ко всем остальным, с кем сводила ее жизнь. А мистер Эдвардс по-настоящему поверг ее в ужас. Потому что то был единственный раз, когда она утратила власть над происходящим. И она твердо дала себе слово, что такое с ней не повторится никогда. Представив, что будет говорить Карл, она мысленно усмехнулась. Их с Карлом роднило многое, она это чувствовала. Пусть себе подозревает, что хочет, — ей все равно.
5
Когда Адам подошел ближе. Карл разогнулся и потер поясницу, разгоняя боль в уставшей спине.
— Черт, сколько же тут камней! — сказал он.
— В армии один парень мне рассказывал, что в Калифорнии есть такие долины — на сотни миль тянутся, где не то что валуна, даже маленького камешка не найдешь.
— Не камни, так что-нибудь другое, — сказал Карл. Не бывает, чтобы все как по маслу. На Среднем Западе — саранча, еще где-то — ураганы. А тут десяток камней, эка важность.
— Наверно, ты прав. Я подумал, может, тебе пособить надо, вот и пришел.
— Спасибо. Я уж решил, ты так и будешь всю жизнь сидеть с этой кралей, за ручки держаться. Долго еще она собирается у нас гостить?
Адам уже готов был признаться, что сделал Кэти предложение, но что-то в голосе Карла остановило его.
— Да, кстати, — сказал Карл. — Тут недавно проходил Алекс Платт. С ним такая история вышла, не поверишь. Он нашел целое состояние.
— Как это?
— Знаешь то место на его участке, где кедровая роща? Возле самой дороги, знаешь?
— Знаю. Ну и что?
— Алекс как раз шел через эту рощу вдоль своего забора. На кроликов охотился. И нашел чемодан — мужские вещи, все очень аккуратно сложено. Правда, от дождя они насквозь промокли. Видно, давно там валялись. А еще нашел деревянную шкатулку, она была на замок заперта. Он ее взломал, а в ней без малого четыре тысячи долларов. И еще нашел сумочку. Но пустую.
— И что, нигде никакой фамилии?
— Это-то и самое странное. Ни одной метки — ни на белье, ни на Костюмах. Похоже, тот человек не хотел, чтобы его выследили.
— Алекс решил оставить деньги себе? — Он их отнес шерифу, тот даст объявление, и, если никто не откликнется, все достанется Алексу.
— Владелец наверняка отыщется.
— Я тоже так думаю. Алексу я, правда, не сказал. Он на седьмом небе от счастья. Но странно, что никаких меток — и не то чтобы срезаны, а даже нашиты не были.
— Это очень большие деньги, — сказал Адам. — Кто нибудь обязательно за ними придет.
— Алекс тут долго со мной калякал. Ты ведь знаешь, его жена любит по гостям ходить… — Карл замолчал. Адам, — наконец сказал он, — мы должны поговорить. И так уже весь округ судачит.
— О чем? Ты про что?
— Да все про то же, черт побери! Про нее. Нехорошо это, когда в доме у двух холостых мужчин девушка поселилась. Алекс говорит, женщины в городе уже чешут языками почем зря. Адам, нам так нельзя. Мы все-таки здесь живем. Негоже нам себя позорить.
— Ты что же, хочешь, чтобы я больного человека на улицу выгнал?
— Я хочу, чтобы ты от нее отделался… хочу, чтобы ее не было в нашем доме. Не нравится мне она.
— Ты ее с первого дня невзлюбил.
— Да, правильно. Я ей не верю. В ней есть что-то такое… что-то… даже не знаю, что именно, но мне это не нравится.
— Сделаем так, — медленно сказал Адам. — Потерпи еще неделю, а через неделю я решу, как с ней быть.
— Обещаешь?
— Да, обещаю.
— Что ж, хотя бы так. Я через Алекса передам его жене, а уж она разнесет по всему городу. Господи, до чего же хорошо будет, когда мы снова останемся вдвоем. А память к ней небось так и не вернулась?
— Нет.
6
Пять дней спустя, когда Карл уехал закупить корм для телят, Адам подогнал бричку к крыльцу кухни. Он помог Кати усесться, укутал ей ноги одеялом и еще одно одеяло набросил ей на плечи. Приехав в окружной центр, они пошли к мировому судье, и тот их поженил.
Карл к их возвращению был уже дома. Когда они вошли в кухню, взгляд его помрачнел.
— Я думал, ты отвез ее на станцию и посадил в поезд.
— Мы поженились, — просто сказал Адам.
— Поженились?!
— А почему бы нет? Я что, не могу жениться?
Кэти быстро прошла в спальню и закрыла за собой дверь. А Карл уже бушевал:
— Она же дрянь, говорю тебе! Она — шлюха!
— Карл!
— Я тебе говорю, она дешевая шлюха! Да я бы ее на милю к себе не подпустил… сука она, тварь последняя!
— Замолчи! Замолчи сейчас же, слышишь? Не смей распускать свой поганый язык, она — моя жена!
— Жена?! Кошка она подзаборная, а не жена!
— Сдается мне, ты ревнуешь. Карл, — тихо сказал Адам. — Ты, по-моему, и сам бы не прочь на ней жениться.
— Ну ты и. дурак! Чтоб я еще ревновал?! Да я с ней под одной крышей жить не желаю!
— Тебе и не придется, — размеренно сказал Адам. Я уезжаю. Если хочешь, можешь откупить мою долю. Забирай себе всю ферму. Ты же этого хотел. Вот и живи вдесь, в своем дерьме, пока не сдохнешь!
Карл понизил голос:
— Но почему ты не можешь от нее избавиться? Адам, прошу тебя! Выгони ее к чертовой матери! Она же тебе всю жизнь искурочит! Она погубит тебя, Адам, погубит, помяни мое слово!
— Откуда ты про нее столько знаешь?
У Карла потухли глаза.
— Ниоткуда. — И он замолчал.
Адам не спрашивал, выйдет ли Кэти ужинать. Отнес две тарелки в спальню и сел рядом с ней на кровать.
— Мы с тобой уедем отсюда, — сказал он.
— Давай лучше я одна уеду. Отпусти меня, я тебя прошу. Я не хочу, чтобы ты из-за меня возненавидел брата. Но почему он меня так не любит?
— Мне кажется, он ревнует.
Глаза ее сузились.
— Ревнует?
— Да, так мне кажется. Но ты не волнуйся. Мы уезжаем. Поедем в Калифорнию.
— Я не хочу в Калифорнию, — бесстрастно сказала она.
— Чепуха! Там чудесно, круглый год солнце и очень красиво.
— В Калифорнию я не поеду.
— Ты — моя жена, — сказал он мягко. — И я хочу, чтобы ты поехала со мной.
Она замолчала и больше к этому разговору не возвращалась.
Они услышали, как Карл хлопнул дверью.
— Это хорошо, что он в город пошел, — сказал Адам. Пропустит пару стаканов, ему и полегчает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99