— Сразу? — сказал Колун.
— С завода снимешь и отдашь. Все, ребятки, засиделся я тут у вас. Мне в свою Рязань пора…

***
Спустя три дня не вполне еще выздоровевший Валерий Нестеренко уехал в Москву: накопившиеся в первопрестольной дела срочно требовали его присутствия. В Тарске на хозяйстве остались пятеро человек, формально значившихся сотрудниками частного охранного предприятия «Страт», и к ним из Москвы приехали еще шестеро вполне легальных охранников, смутно осведомленных об основном бизнесе «Страта». Генеральный директор Санычев заключил со «Стратом» договор об охране и никуда не ездил без двух московских парней, один из которых был начальником службы безопасности у Нестеренко, а в прошлом — выпускником спецкурсов МВД по проведению антитеррористических и диверсионных операций. Проще говоря, это был человек, в дипломе которого было написано: «Профессиональный убийца».
В Москве Сазан пробыл недолго: уже через два дня регулярный борт из Домодедова уносил его в Челябинскую область, в городок Симаково, где и начиналась славная трудовая карьера Фархада Гаибова, первого зама генерального директора «Зари».
Собственного аэропорта у Симакова не было. Вернее, был полевой аэропорт, в который самолеты из Москвы не летали, и Сазан приземлился в аэропорту города Уфы. Его уже встречали: на летном поле стояли два джипа, гостеприимно распахнувшие свои двери для Нестеренко и двух его спутников.
Симаково находилось от Уфы в трехстах с лишним километрах, в Челябинской области, но от Уфы до Симакова выходило ближе, чем от Челябинска. Ехать было далеко: машины шли по разбитому двухполосному шоссе, пробирающемуся мимо крытой снегом степи и старых советских поселков, над покосившимися домишками которых время от времени взблескивал шпиль новенькой мечети или трехэтажный белокаменный дворец председателя совхоза. Оба джипа катили довольно тихо, но башкирские менты раза два умудрились содрать с них штраф.
За границей с Челябинской областью машины резко прибавили скорость. Менты, завидев знакомые номера, теперь уже не выскакивали навстречу джипам. Дорога незаметно пошла в гору, равнина исчезла, теперь двухрядное шоссе то обступали белые скалы, поросшие зелеными соснами с розовыми стволами, то на открытом повороте внизу открывался дивный вид на невысокие горы, сплошь поросшие темным густым лесом. Редкие городишки и деревни выглядели как далекие мусорные свалки на фоне девственной чистоты деревьев. Джипы шли на ста пятидесяти километрах, распугивая встречные грузовики зажженными фарами, у одной из речек Сазан заметил валяющийся далеко внизу трейлер.
Городок Симаково сидел в небольшом ущелье. Сразу за остатками колючей проволоки начинались стандартные блочные девятиэтажки, выстроившиеся вдоль улиц, как солдаты на плацу. Редкие прохожие с завистью оглядывались на джипы, немногочисленные «жигуленки» и «Нивы» спешили уступить им дорогу.
Проехав пять или шесть кварталов, джипы на полном скаку свернули в подворотню и вскоре остановились перед мрачным, со всех сторон задраенным зданием. Никаких дверей на фасаде не наблюдалось, единственным входом в здание, сколь мог судить Сазан, были ворота для автомобилей.
Ворота растворились, и джипы один за другим въехали внутрь. Внутри оказался обыкновенный гараж, впрочем, очень чистый и основательный по размерам, с автомойкой и домкратами где-то вдалеке. Через автомойку ползла чья-то машина, — видимо, коль скоро гостей внутрь пускали только на автомобилях, так и автомобилям предоставляли полный комплекс обслуживания.
Валерия учтиво подвели к шикарному лифту фирмы «Конэ».
— Может, отдохнете с дороги? — предложил один из спутников. — У нас на первом этаже сауна, тренажерный зал.
Валерий вежливо отказался, и лифт доставил его на второй этаж. Там никакой сауны не было: офисный ковролином выстланный коридор вел к обширному предбаннику с хорошенькой секретаршей и мощным компьютером. При входе на латунной табличке значилось: "Председатель Совета Директоров АО «Валентина».
Стало быть, здешние владения принадлежали АО «Валентина». У Сазана на языке вертелся вопрос, каким таким бизнесом занимается АО и насколько успешно оно это делает, учитывая, что в здании его отсутствует такая необходимая для жизнедеятельности каждого офиса вещь, как двери. Но, поскольку его собственное АО «Валентина» разнилось со здешним разве только наличием дверей и отсутствием сауны на первом этаже, он ничего не сказал, а молча прошел в предбанник вслед за провожатыми.
— А Сергей Алексеич внизу, — растерянно сообщила секретарша.

***
Председатель совета директоров АО «Валентина» в разгар рабочего дня был занят важным делом: он изволил расстреливать из пистолета системы «беретта» председателя нижней палаты Государственной Думы Геннадия Селезнева.
Председатель палаты был изображен анфас на фанерном силуэте, неожиданно выскакивавшем из створок задней двери тира. В руках у председателя имелся фанерный же «узи», довольно забавно сочетающийся с цивильным пиджачком и одутловатой ряшкой. Кроме председателя Госдумы, в тире на задней стенке наличествовали Борис Немцов, Анатолий Чубайс, Геннадий Зюганов и еще ряд ведущих российских политических и общественных деятелей. Судя по подбору персонажей, председатель совета директоров АО «Валентина» не выделял особо ни одной из имеющихся в инвентарном списке партий, а просто по склонности душевной мочил всех подряд — кто первым на него выпрыгнет.
Патроны в девятимиллиметровой «беретте» были явно настоящие, шум в замкнутом помещении стоял обалденный, и на ушах владельца «Валентины» предусмотрительно красовались импортные наушники.
Стрельба продолжалась долго — стук хлопнувшей двери потонул в общем шуме, и стреляющий его не заметил, а если заметил — то не обернулся и продолжал показывать свое искусство. Стрелял владелец «Валентины» классно, если бы вместо деревяшек стояли живые люди, Россия в момент лишилась бы руководящей и направляющей верхушки, что, возможно, пошло бы ей только на пользу. Наконец, отстрелявшись, мужчина обернулся, и Валерий увидел перед собой чуть полноватого, крепкого мужика с ранней залысиной и смеющимися синими глазами.
— Здорово! — сказал мужик, протягивая руку и разговаривая короткими рублеными фразами. — Сергей. Алексеич. Можно Зяма.
— Валерий, — представился Нестеренко.
— Чего, хороший у меня тут подвальчик? — осведомился Зяма, широким жестом указывая на застывших, как фрукты в желе, манекенов.
— Неплохой.
— Мне Серый — во! — кукол в подарок прислал, тот же парень делал, что для Шендеровича. Только порвал я этих кукол за три дня, вон, до сих пор резинки болтаются… Как — не хочешь попробовать?
От приглашения было трудно отказаться. Теплая еще «беретта» перекочевала из рук в руки, в дальнем конце тира выскочил, как кабан из кустарника, фанерный Борис Абрамович, Нестеренко выстрелил два раза и, мгновенно развернувшись, влепил пулю в веслообразное лицо генерального прокурора.
— Готовая 58-я статья, — довольно прокомментировал Зяма.

***
За стрельбой последовала легкая разминка в высоком и светлом зале с тренажерами, за тренажерами — бассейн, а бассейн плавно перетек в баньку с пряным березовым духом и гладкими сосновыми полками.
Спустя три часа после приезда разомлевший и ублаготворенный Валерий сидел, завернувшись в чистую простыню, за широким столом, накрытым у самого бортика зеленоватого, чуть приправленного хлоркой бассейна, и из неплотно притворенной соседней двери раздавались девичьи смешки.
Всего за столом было пять человек — Сазан с Мухой и двое сподвижников Зямы, и один из сподвижников, тридцатилетний парень с льняными волосами и жесткими глазами, посматривал то на дверь, то на Зяму. Зяма отрицательно качнул головой, парень вздохнул, сообразив, что до девиц дело дойдет нескоро, поднялся и исчез за дверью. Видимо, человеку было невтерпеж.
Зяма набулькал из прозрачной бутылки водочки, чокнулся с гостями и с хитрой ухмылкой пронаблюдал, как Валерий только омочил губы в рюмке и потянулся вилкой к розовой рыбке.
— Ну за гостей дорогих! — сказал Зяма.
— И за хозяев.
Дверь в соседнюю комнату по-прежнему была приоткрыта, из нее послышались веселые повизгивания и вздохи, а потом наружу высунулась симпатичная девица в простынке.
Зяма махнул рукой, и девица исчезла.
— Зачем приехали, гости дорогие? Мне говорят, ты, типа того, химзаводом интересовался? — спросил Зяма. Голос его был весьма благодушен, но за этим благодушием любой достаточно опытный человек мог уловить некую напряженность: мол, чего тебя сюда принесло, москвич? Мало вам ваших московских владений?
— Да нет, насчет завода базара нет. У меня кореша старого убили. В Тарске. Он там на химзаводе работал. А вместе с ним ваш Гаибов трудился. Он ведь здешний уроженец, да?
— Ну, для уроженца у Фархада фамилия не такая, — усмехнулся Зяма. — Но лет пятнадцать он в Симакове точно прожил…
— Что он за человек?
Зяма пожал плечами.
— Мы с ним не общались. Знаешь, какое было время? Девяносто третий год. Гаибов у нас гендиректор чудо-завода, а я кто? С ларьков пятаки сшибаю?
— А мне сказали — вы вроде заводу «крышу» держали.
— Да какая у оборонного завода «крыша»? В девяносто третьем году? Он, типа того, какие-то экспортные контракты заключил — и долларами зарплату рабочим платил. Представляешь? В натуре, в ведомости за баксы расписывались. Я его заму говорю как-то: «Он что, охренел, что ли? Приедет налоговая, вкатит ему за зарплату баксами по первое число». А тот: «Какая налоговая, вокруг завода две дивизии, кто ее, на хрен, пустит?» А ты — «крыша»…
Зяма махнул рукой.
— Было пару раз: они лекарство какое-то продали без предоплаты, а фирма взяла и с концами пропала. Иркутская фирма. Я, типа того, разбираться поехал. Ты думаешь, меня Фархад посылал? Фархад сказал заму, зам сказал еще одной «шестерке», которая при заводе сбытовую фирмешку держала, а уж «шестерка» со мной перетерла.
— Поймал фирму?
— Поймал… Бабки вытряс, вернулся, пошел в Дом культуры, там концерт заезжий классический был, Фархада отловил. Тоже целая операция была — на завод не пройдешь, в кабак Фархад не ходит… В антракте к нему подъезжаю: так, мол, и так, вытряс я для вас бабки. А Фархад у нас советский директор. Смотрит на меня, как слон на вошь. Ты, мол, кто такой? Я за ручку с Грачевым здороваюсь, мне Минобороны должно полмиллиона баксов, а тут ты поймал несунов каких-то, которые двадцать тыщ стащили, и выделываешься. А я тогда еще в куртке ходил, под малиновый пиджак белые кроссовки одевал…
Я вскипел, говорю, мол, Фархад Гафурович, я-то себя за другого не выдаю, вот он я, и пиджак на мне малиновый, и голда висит, а вот ваш зам, который коммерческий, — Савченко Сергей — так это он вас на двадцать тысяч наежил с иркутскими жуликами.
— А он?
— А чего он? Савченко рядом стоял. Как налетит на меня, мол, ты, бандит, что себе позволяешь, да я за завод… да я ни копейки… Ну и начинает директору в уши вдувать, что всю эту иркутскую историю я подстроил, чтобы на завод пробраться и в руководство раскол внести…
— И кому Фархад поверил?
— А кому он поверит? Он у нас красный директор, оборонкой взлелеянный, Савченко тоже красный спец, двадцать лет на заводе, вместе не одну тыщу литров водки выпили. А тут стоит какой-то отморозок в красном пиджаке, про которого известно, что его ребята неделю назад три трупа на разборке оставили. Ясное дело, Савченко он поверил, а не мне. Я же беспредельщик!У меня, мол, ничего за душой нет, мне человека развести, как трезвеннику стакан пепси выпить… На меня на следующий день ментовка наехала, у меня тогда универмаг был, «Крещенский», так туда налоговая пришла… Тьфу!
И Зяма ожесточенно махнул рукой.
— Как вспомнишь — противно. Ты для человека добро сделал, бабки ему вытащил, а он тебя за это ментовкой травить…
Круглое лицо Зямы окончательно вспотело. Мощные, слегка ожиревшие плечи перекатывались над белой простыней. Дверца в дальнем конце помещения скрипнула, в нее просунулась симпатичная девица, закутанная в простынку.
— После — сказал Зяма, и дверь тут же захлопнулась.
Симаковский бандит насупился и глотнул еще водки.
— Потом-то Фархад понял, в чем было дело с иркутской фирмой. Потому что Савченко его и кинул с этими ленинградскими брокерами. Пришел к Фархаду и говорит, что вот, мол, коль скоро нас акционировали, надо скупать акции. И вот есть хорошие ребята, далекие, из Петербурга… Ну они и скупали. Им все условия для этого создали. Прямо на заводе пункт скупки был. А как скупили — р-раз и продали иностранцам на шесть миллионов долларов дороже…
— Мне говорили — на пять с половиной…
— Один черт. Там трое было в этой игре: Савченко, пацаны петербургские и некто Лисичкин, который иностранной конторой заведовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51