— спросил Семка.
— Он тебя кинул не на триста штук, — сказал Полтинник. — Ему нужен весь наш бизнес. А история с векселями — это просто сигнал для остальных. Мол, если менты Колуна кинули, то и всем остальным не грех. И он бы это не сделал, если бы губернатор не дал отмашку.
Невзрачный человек с постным лицом, сидевший справа от Полтинника и отвечавший за связи с правоохранительными органами, добавил:
— Он создал группу ловить Спиридона. Во главе с отморозком Царьковым.
— Семен, а может, это правда? Может, губернатор с заводом только понарошку поссорились?
— Нет, — сказал Колун, — они поссорились не понарошку.
***
Валерий очнулся в небольшой и довольно убогого вида палате с белеными стенами и вытертым половичком. В окна, лишенные занавесок, било яркое весеннее солнце, и Валерий слышал, как за раскрытым окном чирикает капель. Палата была трехместная, но две койки пустовали. На одной валялась кожаная куртка, и тут же рядом стоял термос с кофе — видимо, человек, охранявший Валерия, отошел покурить или отлить.
В душе наблюдался необыкновенный покой и умиротворение. События четверга (интересно, а сегодня какой день? Пятница? Суббота?) вспоминались довольно отчетливо.
Дверь палаты скрипнула: внутрь вошел облаченный в синий халат Чердынский. Сразу чувствовалось, что парень был когда-то врачом, халат на нем сидел как-то спокойно и основательно.
— Очнулись? — спросил Чердынский. — С днем рождения.
Голос его звучал ровно и отчужденно.
— Спиридон ушел? — спросил Валерий.
— Да. Если вас это успокоит, гражданин Когут объявлен в розыск.
— По итогам разборки в кабинете?
— Насколько я понимаю, последовательность событий была другой. Молодарчук и Колунов посчитали, что гражданин Когут медленно, но верно превращается в чрезвычайно токсичные отходы. И совокупно решили вывезти отходы на свалку истории. Информация дошла до Спиридона, и крыша у него слегка поехала. Остальное вы видели сами.
Валерий помолчал, вспоминая сосредоточенное лицо Чердынского, всаживавшего пулю за пулей в корчившегося на полу человека.
— У тебя быстрая реакция… для ученого.
— Я не ученый. Я военный химик. Институт, на который я работал… вы не представляете себе, Валерий Игоревич, до чего дошли наши институты в 80-х годах, после того как партия и правительство решили, что ядерное оружие — штука дорогая, а вот бактериологическое и химическое — напротив, весьма дешевы. Счастье только, что эта светлая мысль осенила наши партийные головы к началу восьмидесятых, так что в аккурат к завершению работ все это дело накрылось перестройкой.
Сазан пошевелился в постели, устраиваясь поудобней.
— Долго я тут лежал? — спросил Сазан.
— Два дня. Пустяки. Могли бы и вообще не встать.
— Что со мной было?
Чердынский усмехнулся.
— Побочный эффект от существующей системы здравоохранения. Если честно, то рану вам чистили, как я подозреваю, не шибко стерильным инструментом. В принципе это называется газовая гангрена.
— Так, — тихим голосом сказал Валерий. — Как его звали, этого коновала?
— Ради бога, не ведите себя, как Спиридон, Валерий Игоревич. Кому вы собираетесь мстить? Конкретному фельдшеру, который триста рублей получает и супом из воды питается? Довольно мелко. А если вы, допустим, вздумаете разбираться с главой Фонда обязательного медицинского страхования, стараниями которого в области творится такой бардак, то это, как бы сказать… слишком сильное обобщение…
Валерий упрямо сжал рот.
— Я ему премию выпишу… фельдшеру… Ладно, проехали. Какие еще новости?
— Колун купил у Молодарчука векселя «Приски-Стройкомплекта» и подал на банкротство «Зари». Судья удовлетворила господина Колунова за полчаса. Быстрее, чем иная шлюха.
— И что же?
— Ничего. На следующий день, когда выяснилось, что губернатор за Колуном не стоит и даже, напротив, его действиями весьма недоволен, Молодарчук объявил векселя фальшивыми. И подал на банкротство поперек первого иска…
Валерий поднял брови.
— Колун заплатил за векселя?
— Говорят, что да. Триста или четыреста штук. Колун с помощью налоговой полиции сейчас вовсю мочит фирмы Молодарчука, а начальник ментовки вовсю ищет Спиридона, потому что поющий Спиридон эквивалентен сидящему Колуну…
«Гадюшник, однако…» — промелькнуло в голове Валерия.
— А губернатор?
— Губернатор ничего. Созывает региональную энергетическую комиссию, которая намерена пересмотреть льготный энерготариф для завода.
— А это несправедливо?
— Не очень. Понимаете, так называемый льготный энерготариф для завода до сих пор заключался в том, что мы платили 90 рублей за мегаватт-час, но живыми деньгами, а уже цитировавшийся выше Кубеевский льнокомбинат не платил вообще. Согласитесь, в этих условиях номинальные суммы долга, которые причитаются с Кубеевского льнокомбината, просто не имеют значения. Поэтому слова губернатора о том, что мы платим 90 рублей там, где другие платят 360, являются некоторым преувеличением. Мы платим 90 там, где другие платят ноль. И оплачиваем своими деньгами и Кубеевку, и «Тарскнефтеоргсинтез», и «Тарскшину».
— А кроме энерготарифов, есть что-то еще?
— Разумеется. Пришла налоговая полиция и предъявила нам контракт образца 1995 года. Контракт был заключен с прежним руководством завода неким ООО «Анодин». Вышеупомянутое ООО поставляло заводу спирт, который завод и перерабатывал. Проще говоря, лепило паленую водку. Сырье было давальческое, спирт — белорусский, и вот теперь, по прошествии четырех лет, налоговая полиция посчитала, что акцизы за переработку чужого спирта должна уплатить наша «Заря». Всего на семь миллионов рубчиков плюс штраф. Но господина губернатора в причастности к этому делу мы не подозреваем. Налоговой полицией у нас руководит Сема Колун.
— А откуда они взяли документы?
— А Семен Семеныч любезно напомнил. Покойное ООО «Анодин» было его конторой. Еще в ту пору, пока он под Сычом ходил…
***
3 марта арбитражный суд по требованию губернатора Жечкова приостановил процесс банкротства Тарского химфармкомбината. Новое заседание было назначено через три недели — на 27 марта.
В тот же день милицейский патруль задержал двух человек Колуна: им подложили пакетик героина и старый ствол, оприходовали и заперли в камеру.
Днем Семену Семенычу позвонил директор Кубеевского льнокомбината — на комбинате объявились энергетики и без предупреждения вырубили электричество, за которое комбинат не платил четвертый год. Распоряжение об отключении электроэнергии было подписано Ерофеем Жечковым — братом губернатора и первым заместителем главы «Тарскэнерго».
На следующий день в универсам «Карамболь», ходящий под «крышей» Колуна, пожаловала санинспекция. Санинспекция забраковала: 90 кг сосисок за несоответствие ГОСТу, 87 кг колбасы «Одесская» за отсутствие четких маркировок на ящиках, 39 баночек черной икры в связи с тем, что магазин не оказался в состоянии предоставить документы, подтверждающие ее происхождение, и прочая, и прочая, и прочая.
Всю изъятую снедь санинспекция погрузила в свой «рафик» и поехала дальше, к кафе «Витязь». В пути сотрудники санинспекции закусывали некондиционными французскими конфетами незадокументированный армянский коньяк.
В кафе «Витязь» санинспекция продолжила работу и стала составлять акт о немедленном закрытии кафе в связи с антисанитарными условиями приготовления пищи. Она как раз дописывала третью страницу, когда ко входу в кафе подкатил снежно-белый «мерс» и из «мерса» высадился Лева Полтинник в сопровождении коротко стриженных и чрезвычайно неулыбчивых мальчиков.
Полтинник проследовал в кафе, отвел главу комиссии в сторонку и имел с ним непродолжительную, но плодотворную беседу. Полтинник не опустился до того,чтобы предлагать главе комиссии взятку. Он ограничился краткими, но красноречивыми описаниями того, что может случиться с главой комиссии, с его купленным за сорок тысяч долларов джипом, новенькой дачкой и молодой женой.
Достоверность этих описаний произвела на главу комиссии столь глубокое впечатление, что он не только порвал протокол относительно кафе «Витязь», но и возвратил в универмаг «Карамболь» изъятую по недоразумению снедь. В неофициальной беседе глава комиссии мотивировал свои действия следующим образом: «Б…! Пусть меня лучше губернатор уволит, чем Колун пристрелит!»
На следующий день городской телеканал, контролируемый Семеном Колуновым, показал репортаж о розыске Павла Когута по кличке Спиридон. Репортаж вышел более чем занимательный. Тележурналист бесстрашно снял мертвые тела с задранными выше живота свитерами, — тела людей, погибших от рук Спиридона три дня назад. Он беседовал с ларечниками, бывшими под «крышей» Спиридона, и с проститутками, обслуживавшими его на субботниках. Ларечники задирали рубашки, показывая следы от утюга. Женщина, сидящая спиной к окну, рассказала, как на ее глазах люди Спиридона изнасиловали ее дочь, когда им показалось, что она обсчитала их. Хозяин ресторана «Снегирь» рассказал, как в милиции его посадили в камеру, когда он принес жалобу на Спиридона.
Журналист не поинтересовался, кто велел этим людям осмелеть и заговорить. Он задавался другим вопросом: почему преступник не пойман до сих пор. И он нашел ответ: потому что милиция была заодно со Спиридоном.
В репортаже были поименно названы члены шайки с погонами на плечах: покойный Лесько, ныне здравствующий начальник Ридненского райУВД, где у Спиридона был выстроен фамильный замок, и даже — первый заместитель Молодарчука полковник Лысенко, снятый за одним столом со Спиридоном в ресторане «БизнесменЪ».
Но и этого было мало. Три года назад Спиридону удалось подружиться с начальником ракетной части, расположенной недалеко от города, и взять в аренду бункер на территории части. Бункер создавался как запасной штаб для ракетных войск стратегического назначения: в 1994 году, уже после подписания ОСВ-2, оборудование бункера было демонтировано и продано по дешевке все тому же Спиридону. Уникальные комплексы «Енисей» и «Тобол», в которых одного золота было на 13,5 кг, ушли в обмен на бумажку, согласно которой ООО «Динамика» должно было закупить для части тушенки на двадцать тысяч рублей, причем и этой-то тушенки поставлено не было.
Часть осталась голодной. На территории ее Спиридон устроил подпольный водочный завод, а бункер он использовал как тюрьму для провинившихся и должников.
Самое забавное, что губернатор ко всему этому не имел никакого отношения, так как ракетная часть находилась, натурально, в федеральном ведении. Но подпись губернатора красовалась на одной из бумажек, отводившей Спиридону землю под склад подле части: и эту-то подпись по телевизору и продемонстрировали.
Репортаж был сделан мастерски: прослежены были все связи Спиридона, за исключением тех, что вели к Семену Колунову. Не только ментовка, но и сам губернатор объявлялись соучастниками его преступлений. «За последние три дня, — заключал журналист, — Павел Когут убил семерых человек. Его жертвами пали молодые парни семнадцати лет, не замеченные ни в каких правонарушениях (это утверждение было явно на совести журналиста), и беременная женщина, учительница младших классов. В милиции создана группа якобы для поимки Павла Когута, однако успехов у нее пока нет. И не будет до тех пор, пока членами банды Когута будут оставаться самые высокопоставленные сотрудники милиции и даже сам губернатор».
Репортаж угодил молотком по больному месту: Павел Когут по кличке Спиридон не был какой-то абстрактной штукой, вроде инфляции или смены правительства. Павел Когут был рядом, здоровый и непойманный, и никто не мог ручаться, что он не ворвется в твой дом и не убьет твою дочку. Город накрыла волна истерии, сопоставимая только с 1989 годом, когда в Тарске объявился маньяк, регулярно душивший женщин в красных шарфиках и каждый раз, запрещая дочке выйти на улицу или тревожась о ребенке, задержавшемся в школе, обыватели Тарска поминали бранным словом и Спиридона, и местную милицию, и губернатора.
***
Валерий провел в больнице еще два дня: его потчевали каким-то изощренным антибиотиком, от которого руки и живот мгновенно покрылись красными ципками, а в голове завелась постоянная сонливость.
Положение «Зари» становилось все отчаяннее: энергетики, коммунальщики, газовики слетались на попавший в немилость завод, как саранча на хлебное поле. Губернатор напустил на Санычева налоговую проверку. Санычев позвонил губернатору на сотовый и пригрозил перерегистрировать комбинат в Элисте. «Только зарегистрируй комбинат в Элисте, и я отключу тебе канализацию», — отозвался Жечков.
Гаибов и Чердынский проводили в палате по несколько часов в день, совещаясь о мерах обороны. Чердынский старался контролировать себя. Гаибов обычно появлялся в более или менее невменяемом состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Он тебя кинул не на триста штук, — сказал Полтинник. — Ему нужен весь наш бизнес. А история с векселями — это просто сигнал для остальных. Мол, если менты Колуна кинули, то и всем остальным не грех. И он бы это не сделал, если бы губернатор не дал отмашку.
Невзрачный человек с постным лицом, сидевший справа от Полтинника и отвечавший за связи с правоохранительными органами, добавил:
— Он создал группу ловить Спиридона. Во главе с отморозком Царьковым.
— Семен, а может, это правда? Может, губернатор с заводом только понарошку поссорились?
— Нет, — сказал Колун, — они поссорились не понарошку.
***
Валерий очнулся в небольшой и довольно убогого вида палате с белеными стенами и вытертым половичком. В окна, лишенные занавесок, било яркое весеннее солнце, и Валерий слышал, как за раскрытым окном чирикает капель. Палата была трехместная, но две койки пустовали. На одной валялась кожаная куртка, и тут же рядом стоял термос с кофе — видимо, человек, охранявший Валерия, отошел покурить или отлить.
В душе наблюдался необыкновенный покой и умиротворение. События четверга (интересно, а сегодня какой день? Пятница? Суббота?) вспоминались довольно отчетливо.
Дверь палаты скрипнула: внутрь вошел облаченный в синий халат Чердынский. Сразу чувствовалось, что парень был когда-то врачом, халат на нем сидел как-то спокойно и основательно.
— Очнулись? — спросил Чердынский. — С днем рождения.
Голос его звучал ровно и отчужденно.
— Спиридон ушел? — спросил Валерий.
— Да. Если вас это успокоит, гражданин Когут объявлен в розыск.
— По итогам разборки в кабинете?
— Насколько я понимаю, последовательность событий была другой. Молодарчук и Колунов посчитали, что гражданин Когут медленно, но верно превращается в чрезвычайно токсичные отходы. И совокупно решили вывезти отходы на свалку истории. Информация дошла до Спиридона, и крыша у него слегка поехала. Остальное вы видели сами.
Валерий помолчал, вспоминая сосредоточенное лицо Чердынского, всаживавшего пулю за пулей в корчившегося на полу человека.
— У тебя быстрая реакция… для ученого.
— Я не ученый. Я военный химик. Институт, на который я работал… вы не представляете себе, Валерий Игоревич, до чего дошли наши институты в 80-х годах, после того как партия и правительство решили, что ядерное оружие — штука дорогая, а вот бактериологическое и химическое — напротив, весьма дешевы. Счастье только, что эта светлая мысль осенила наши партийные головы к началу восьмидесятых, так что в аккурат к завершению работ все это дело накрылось перестройкой.
Сазан пошевелился в постели, устраиваясь поудобней.
— Долго я тут лежал? — спросил Сазан.
— Два дня. Пустяки. Могли бы и вообще не встать.
— Что со мной было?
Чердынский усмехнулся.
— Побочный эффект от существующей системы здравоохранения. Если честно, то рану вам чистили, как я подозреваю, не шибко стерильным инструментом. В принципе это называется газовая гангрена.
— Так, — тихим голосом сказал Валерий. — Как его звали, этого коновала?
— Ради бога, не ведите себя, как Спиридон, Валерий Игоревич. Кому вы собираетесь мстить? Конкретному фельдшеру, который триста рублей получает и супом из воды питается? Довольно мелко. А если вы, допустим, вздумаете разбираться с главой Фонда обязательного медицинского страхования, стараниями которого в области творится такой бардак, то это, как бы сказать… слишком сильное обобщение…
Валерий упрямо сжал рот.
— Я ему премию выпишу… фельдшеру… Ладно, проехали. Какие еще новости?
— Колун купил у Молодарчука векселя «Приски-Стройкомплекта» и подал на банкротство «Зари». Судья удовлетворила господина Колунова за полчаса. Быстрее, чем иная шлюха.
— И что же?
— Ничего. На следующий день, когда выяснилось, что губернатор за Колуном не стоит и даже, напротив, его действиями весьма недоволен, Молодарчук объявил векселя фальшивыми. И подал на банкротство поперек первого иска…
Валерий поднял брови.
— Колун заплатил за векселя?
— Говорят, что да. Триста или четыреста штук. Колун с помощью налоговой полиции сейчас вовсю мочит фирмы Молодарчука, а начальник ментовки вовсю ищет Спиридона, потому что поющий Спиридон эквивалентен сидящему Колуну…
«Гадюшник, однако…» — промелькнуло в голове Валерия.
— А губернатор?
— Губернатор ничего. Созывает региональную энергетическую комиссию, которая намерена пересмотреть льготный энерготариф для завода.
— А это несправедливо?
— Не очень. Понимаете, так называемый льготный энерготариф для завода до сих пор заключался в том, что мы платили 90 рублей за мегаватт-час, но живыми деньгами, а уже цитировавшийся выше Кубеевский льнокомбинат не платил вообще. Согласитесь, в этих условиях номинальные суммы долга, которые причитаются с Кубеевского льнокомбината, просто не имеют значения. Поэтому слова губернатора о том, что мы платим 90 рублей там, где другие платят 360, являются некоторым преувеличением. Мы платим 90 там, где другие платят ноль. И оплачиваем своими деньгами и Кубеевку, и «Тарскнефтеоргсинтез», и «Тарскшину».
— А кроме энерготарифов, есть что-то еще?
— Разумеется. Пришла налоговая полиция и предъявила нам контракт образца 1995 года. Контракт был заключен с прежним руководством завода неким ООО «Анодин». Вышеупомянутое ООО поставляло заводу спирт, который завод и перерабатывал. Проще говоря, лепило паленую водку. Сырье было давальческое, спирт — белорусский, и вот теперь, по прошествии четырех лет, налоговая полиция посчитала, что акцизы за переработку чужого спирта должна уплатить наша «Заря». Всего на семь миллионов рубчиков плюс штраф. Но господина губернатора в причастности к этому делу мы не подозреваем. Налоговой полицией у нас руководит Сема Колун.
— А откуда они взяли документы?
— А Семен Семеныч любезно напомнил. Покойное ООО «Анодин» было его конторой. Еще в ту пору, пока он под Сычом ходил…
***
3 марта арбитражный суд по требованию губернатора Жечкова приостановил процесс банкротства Тарского химфармкомбината. Новое заседание было назначено через три недели — на 27 марта.
В тот же день милицейский патруль задержал двух человек Колуна: им подложили пакетик героина и старый ствол, оприходовали и заперли в камеру.
Днем Семену Семенычу позвонил директор Кубеевского льнокомбината — на комбинате объявились энергетики и без предупреждения вырубили электричество, за которое комбинат не платил четвертый год. Распоряжение об отключении электроэнергии было подписано Ерофеем Жечковым — братом губернатора и первым заместителем главы «Тарскэнерго».
На следующий день в универсам «Карамболь», ходящий под «крышей» Колуна, пожаловала санинспекция. Санинспекция забраковала: 90 кг сосисок за несоответствие ГОСТу, 87 кг колбасы «Одесская» за отсутствие четких маркировок на ящиках, 39 баночек черной икры в связи с тем, что магазин не оказался в состоянии предоставить документы, подтверждающие ее происхождение, и прочая, и прочая, и прочая.
Всю изъятую снедь санинспекция погрузила в свой «рафик» и поехала дальше, к кафе «Витязь». В пути сотрудники санинспекции закусывали некондиционными французскими конфетами незадокументированный армянский коньяк.
В кафе «Витязь» санинспекция продолжила работу и стала составлять акт о немедленном закрытии кафе в связи с антисанитарными условиями приготовления пищи. Она как раз дописывала третью страницу, когда ко входу в кафе подкатил снежно-белый «мерс» и из «мерса» высадился Лева Полтинник в сопровождении коротко стриженных и чрезвычайно неулыбчивых мальчиков.
Полтинник проследовал в кафе, отвел главу комиссии в сторонку и имел с ним непродолжительную, но плодотворную беседу. Полтинник не опустился до того,чтобы предлагать главе комиссии взятку. Он ограничился краткими, но красноречивыми описаниями того, что может случиться с главой комиссии, с его купленным за сорок тысяч долларов джипом, новенькой дачкой и молодой женой.
Достоверность этих описаний произвела на главу комиссии столь глубокое впечатление, что он не только порвал протокол относительно кафе «Витязь», но и возвратил в универмаг «Карамболь» изъятую по недоразумению снедь. В неофициальной беседе глава комиссии мотивировал свои действия следующим образом: «Б…! Пусть меня лучше губернатор уволит, чем Колун пристрелит!»
На следующий день городской телеканал, контролируемый Семеном Колуновым, показал репортаж о розыске Павла Когута по кличке Спиридон. Репортаж вышел более чем занимательный. Тележурналист бесстрашно снял мертвые тела с задранными выше живота свитерами, — тела людей, погибших от рук Спиридона три дня назад. Он беседовал с ларечниками, бывшими под «крышей» Спиридона, и с проститутками, обслуживавшими его на субботниках. Ларечники задирали рубашки, показывая следы от утюга. Женщина, сидящая спиной к окну, рассказала, как на ее глазах люди Спиридона изнасиловали ее дочь, когда им показалось, что она обсчитала их. Хозяин ресторана «Снегирь» рассказал, как в милиции его посадили в камеру, когда он принес жалобу на Спиридона.
Журналист не поинтересовался, кто велел этим людям осмелеть и заговорить. Он задавался другим вопросом: почему преступник не пойман до сих пор. И он нашел ответ: потому что милиция была заодно со Спиридоном.
В репортаже были поименно названы члены шайки с погонами на плечах: покойный Лесько, ныне здравствующий начальник Ридненского райУВД, где у Спиридона был выстроен фамильный замок, и даже — первый заместитель Молодарчука полковник Лысенко, снятый за одним столом со Спиридоном в ресторане «БизнесменЪ».
Но и этого было мало. Три года назад Спиридону удалось подружиться с начальником ракетной части, расположенной недалеко от города, и взять в аренду бункер на территории части. Бункер создавался как запасной штаб для ракетных войск стратегического назначения: в 1994 году, уже после подписания ОСВ-2, оборудование бункера было демонтировано и продано по дешевке все тому же Спиридону. Уникальные комплексы «Енисей» и «Тобол», в которых одного золота было на 13,5 кг, ушли в обмен на бумажку, согласно которой ООО «Динамика» должно было закупить для части тушенки на двадцать тысяч рублей, причем и этой-то тушенки поставлено не было.
Часть осталась голодной. На территории ее Спиридон устроил подпольный водочный завод, а бункер он использовал как тюрьму для провинившихся и должников.
Самое забавное, что губернатор ко всему этому не имел никакого отношения, так как ракетная часть находилась, натурально, в федеральном ведении. Но подпись губернатора красовалась на одной из бумажек, отводившей Спиридону землю под склад подле части: и эту-то подпись по телевизору и продемонстрировали.
Репортаж был сделан мастерски: прослежены были все связи Спиридона, за исключением тех, что вели к Семену Колунову. Не только ментовка, но и сам губернатор объявлялись соучастниками его преступлений. «За последние три дня, — заключал журналист, — Павел Когут убил семерых человек. Его жертвами пали молодые парни семнадцати лет, не замеченные ни в каких правонарушениях (это утверждение было явно на совести журналиста), и беременная женщина, учительница младших классов. В милиции создана группа якобы для поимки Павла Когута, однако успехов у нее пока нет. И не будет до тех пор, пока членами банды Когута будут оставаться самые высокопоставленные сотрудники милиции и даже сам губернатор».
Репортаж угодил молотком по больному месту: Павел Когут по кличке Спиридон не был какой-то абстрактной штукой, вроде инфляции или смены правительства. Павел Когут был рядом, здоровый и непойманный, и никто не мог ручаться, что он не ворвется в твой дом и не убьет твою дочку. Город накрыла волна истерии, сопоставимая только с 1989 годом, когда в Тарске объявился маньяк, регулярно душивший женщин в красных шарфиках и каждый раз, запрещая дочке выйти на улицу или тревожась о ребенке, задержавшемся в школе, обыватели Тарска поминали бранным словом и Спиридона, и местную милицию, и губернатора.
***
Валерий провел в больнице еще два дня: его потчевали каким-то изощренным антибиотиком, от которого руки и живот мгновенно покрылись красными ципками, а в голове завелась постоянная сонливость.
Положение «Зари» становилось все отчаяннее: энергетики, коммунальщики, газовики слетались на попавший в немилость завод, как саранча на хлебное поле. Губернатор напустил на Санычева налоговую проверку. Санычев позвонил губернатору на сотовый и пригрозил перерегистрировать комбинат в Элисте. «Только зарегистрируй комбинат в Элисте, и я отключу тебе канализацию», — отозвался Жечков.
Гаибов и Чердынский проводили в палате по несколько часов в день, совещаясь о мерах обороны. Чердынский старался контролировать себя. Гаибов обычно появлялся в более или менее невменяемом состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51