она получила командование потому, что, по общему мнению, в воинских искусствах превосходила других.
Плюс, разумеется, Карлова поддержка. Это стоило многого.
Точно так же Рикетти всегда открыто восторгался умом Ранэллы - и хотя годы положили морщинки в уголках ее глаз и добавили сантиметров к талии, ум ее они только обострили - но как резец строителя, а не губернаторскую булаву.
- Мы обсудим дела управления твоим баронством завтра, Ранэлла. Ты останешься здесь; какое-то время оно может прожить и без тебя.
- Как скажешь, Карл. - Ранэлла передернула плечами. - И еще…
- Губернатор, - вмешалась вдовствующая баронесса Бералин Фурнаэльская, - если я могу правильно обращаться к его величеству, можете это и вы. - Она сделала чуть заметное ударение на титуле; Карл решил ничего не заметить. Ему всегда тяжело было иметь дело с Бералин: она винила его в смерти Раффа.
Тирнаэль возмущенно фыркнул.
- Это… - Он оборвал себя и сглотнул. Он тряхнул головой и, извиняясь, приподнял ладонь. - Прошу прощения, но в моем баронстве земля усеяна детскими трупами - а вы спорите об обращениях.
Арондэль кинул на Карла взгляд, поймал его кивок и заговорил.
- Я согласен с бароном Тирнаэлем. Нам надо решить, как ответить на удар; давайте не отвлекаться на мелочи вроде обращений или кто где правит.
Эти последние слова явно дались барону с трудом: освобождение баронства Нерахан задело его. Во время Холтун-Бимской войны, пытаясь выманить Арондэля из осажденного замка, Нерахан бомбардировал замок пленниками. Среди пленных были сын Арондэля, жена сына и трое их детей.
Война поднимает в человеке все худшее. Они были мертвы задолго до того, как коснулись замкового двора. Всех - всех - их по приказу Нерахана долго и методично насиловали в виду замковых стен.
Взгляд Арондэля обежал вокруг стола в поисках поддержки и получил ее, что не удивило Карла.
- Мы должны показать нифхам, что нападения на нас не остаются безнаказанными, - продолжал барон.
Томен Фурнаэль помрачнел так, что стал казаться на много лет старше. Откинувшись в кресле, он скрестил на груди руки.
- Барон, а что, если на нас напали не нифхи?
- И что, если даже и не они? - отмел вопрос Арондэль. - Возможности узнать это наверняка у нас нет. Допустим, это не они; пусть даже наверняка не они. Откуда им знать, что нам это точно известно?
Энди-Энди демонстративно фыркнула.
- По-моему, ты забыл обо мне, барон Тирнаэль.
- Барон Тирнаэль, вы позволите? - Барон Нерахан приподнял бровь. Когда Тирнаэль удивленно кивнул, Нерахан продолжил: - Вопрос стоит так: скорее всего налет был устроен не нифхами. Тем не менее из того, что мы знаем, вполне можно сделать вывод, что виновники всему именно они.
Нифхи это знают. А пойми они, что в Хол… в империю можно вторгнуться, не получив по ушам, - неужто это не подогреет их? Ответственны они или нет за этот налет - неужто безнаказанность они не расценят как слабость?
Тирнаэль согласно заворчал.
- Вот именно. Лучше нифхам сразу уяснить: кто бы ни пересек реку, чтобы грабить и убивать бимцев, он получит достойное воздаяние. Пусть они охраняют границу со своей стороны, а не засылают через нее налетчиков - и не пропускают их тоже.
После этого заговорили все разом, правда, голоса бимских баронов звучали громче.
Карл сидел в кресле и прислушивался к спору. Тирнаэль и Нерахан настаивали на немедленном возмездии; Арондэль и Ранэлла советовали принять официальные извинения Нифиэна.
Вся беда в том, что в доводах Нерахана есть смысл. Куда лучше - в государственном плане - заставить страну-соседа охранять собственные границы и не становиться «проходным двором» для налетчиков, чем пытаться выставлять свои пограничные патрули. Это последнее попросту обречено на провал.
Лучше показательная акция «набег-возмездие» в стиле Джека Першинга или того же Ариэля Шарона, чем громкие высказывания в духе Джимми Картера, когда всей угрозы - одни слова и тоненький прутик, которым боишься пользоваться.
Однако все это - лишь общие рассуждения. Каждый подобный случай - особый. Першинг знал, где искать Панчо Вилью; разведка Шарона всегда точно указывала ему, куда прячутся лидеры ООП.
В данном же случае Карл просто не знал ни кто ответствен за набег, ни где его искать - Данагар еще не вернулся, и это было плохо само по себе.
Лучше бы найти этого ответственного и покарать его или их. Хотя, возможно, для реально мыслящего барона разница тут была невелика. Карл, внутренне пожав плечами, признался себе, что тут он следует своему пунктику - карать только виновных. Одно из главных несчастий войны в том, что гибнут невинные, но по крайней мере надо стараться, чтобы со стороны противника их гибло как можно меньше.
И все же дело государственной политики - если правители Нифиэна позволили своим подданным вторгнуться в Холтунбим - призвать к ответу всю их страну.
Но что, если это Армин? Что, если Работорговая гильдия стремится развязать таким образом войну между Империей и Нифиэном - так же, как некогда развязала ее между Бимом и Холтуном?
Ему нужно время. Эллегон возвратится со дня на день. Возможно, дракон сможет чем-то помочь - а может, и нет. Если набег был спровоцирован Пуджером - вряд ли посланец его осведомлен об этом.
Карлу стоило бы встретиться с Пуджером. Один на один, и чтобы рядом был Эллегон - покопаться у нифха в мозгах.
А если ответственность - на Пуджере?
Он почти наяву услышал голос Уолтера Словотского: «Жонглируя ножами, будь готов обрезаться».
Если в ответе Пуджер - он умрет.
Карл повернулся к Томену Фурнаэлю.
- Ты сохранил спокойствие, Томен. О чем ты думал?
- Вряд ли я его сохранил - с такими мыслями.
Он понял.
Томен смерил его ледяным взглядом. Карл сохранил серьезность.
- Думаю, это всё преждевременно, - продолжал Томен. - Догадываться недостаточно - тем паче что мы можем узнать. Я скажу - надо дождаться Данагара. - Казалось, он хочет сказать что-то еще - но остановился. - Подождем, пока не узнаем.
- Ты не согласен со мной, барон? - Голос Нерахана звучал почти беззаботно. - Ты считаешь мой план неуместным?
- Если - если - мы узнаем наверняка, что не нивхи ответственны за набег, мы сможем переговорить с ними об этом. Неразумно заставлять людей отвечать за то, в чем они невиновны. - Он повернулся к Карлу. - Ты хотел знать мое мнение. Я высказал его.
Карл кивнул:
- Мнение веское. Тирнаэль, Томен, прошу вас остаться. Остальные - свободны.
Он перехватил взгляд Энди.
- Ты тоже. - Он не хотел, чтобы она присутствовала при этом.
Глава 17: КОВБОЙ
Отсутствие романтики в моей повести, боюсь я, лишит ее интереса.
Фукидид
Стояла ночь. Джейсон Куллинан, распевая ковбойскую песенку, гнал стадо и любовался на море скота.
Продолжая петь, он размышлял о том, что надо бы кое о чем поговорить с отцом - когда (и если) они еще встретятся.
Пока же он продолжал петь. В нескольких сотнях ярдов от него - он едва слышал - Кинан тянул свою панихиду: чтоб порадовать дур-коров, не иначе.
- Вдоль по долине… - пел Джейсон. Голос у него был неважный, но скотина не возражала.
Фаликос, как большинство гуртовщиков, свято верил, что если скоту петь - он не разбежится. Днем, когда животные двигались, было не так уж страшно, даже и разбегись они: бежали они всегда примерно туда же, куда шли.
Ночью это было смерти подобно. Внезапный звук - и глупые нервные твари могли понестись куда угодно, кого угодно затоптать.
Быть может, пение на самом деле успокаивало их. Поблизости никого не было; Джейсон напевал медленный, грустный мотив, который частью слышал от отца, частью придумал сам.
Вдоль по долине, долине узкой,
Коровы бегут, коровам грустно.
Забьют их на мясо
И сварят бульон…
И добавил еще пару-тройку строк - а гурт Фаликоса мычал, фыркал и вонял под покрытым звездами куполом ночных небес.
Вот после такого и становятся вегетарианцами, подумал Джейсон. Хотя отец всегда говорил, что у вегетарианцев немало проблем: к примеру, их тянет голосовать за мир-любой-ценой, что бы это ни означало.
Вдалеке один из гуртовщиков пришпорил коня и помчался за какой-то отбившейся тупицей.
Джейсон не был в восторге от коровьего ума. Если какой-то и был - тратили его коровы исключительно на упрямство.
Взять хоть инстинкт возвращения. Почти половину времени Джейсон гонялся за коровами и телятами. Если они теряли друг друга - какая-то сила тянула дурных тварей возвращаться именно на то место, где они видели друг друга в последний раз, не важно, насколько уже отошло от этого места стадо. Все гуртовщики только то и делали, что гоняли взад-вперед, отыскивая и пригоняя назад коров и их отпрысков.
Западный ветер снова плеснул в его ноздри вонь. К любому другому запаху Джейсон рано или поздно привыкал. Но не к этому.
Он поднял руку в перчатке - почесать нос, потом потер переносицу, будто это могло умерить неприятные ощущения.
Так мерзко он себя никогда не чувствовал. Глаза его горели от недосыпания. Ягодицы ныли - последние полдня он почти безвылазно провел в седле (за исключением тех редких случаев, когда ему надо было облегчиться). Но от этого становилось: только хуже. Бесконечные часы в седле плюс не поддающиеся перевариванию куски бурды, которую у повара Фаликоса хватало неприкрытой наглости звать едой, вызвало у Джейсона жуткий геморрой, так что он вынужден был подкладывать под задницу сложенное в несколько раз одеяло.
Лошадям было легче. Им перерабатывать было нельзя - не то они просто падали и подыхали. Как все остальные гуртовщики, Джейсон за день пять-шесть раз менял лошадей, давая другим отдохнуть. Либертарианка, хоть и была прекрасной боевой лошадью, к работе со скотом не годилась совершенно, так что шла в Пандатавэй налегке.
Джейсон резко дернул повод. Упрямый мерин неохотно повернул вправо, отказываясь идти рысью даже тогда, когда юноша направил его назад, к спутанным на ночь другим коням.
Почему с погонщиками нельзя обращаться, как с лошадьми, думал Джейсон, спешиваясь и перекладывая седло с усталого мерина на свежую гнедую кобылу.
Ему опять вспомнился отец. Карл Куллинан рассказывал Джейсону, что, когда сам был мальчишкой, мечтал стать ковбоем. Такая жизнь казалась ему страшно романтичной.
Когда Джейсон надевал на кобылу недоуздок, та наступила ему на ногу - да так, что он скрючился на земле, чуть не до крови закусив губу.
Кричать - даже от боли - было нельзя: вспугнутые криком, коровы могли помчаться куда угодно.
Когда - медленно, с трудом - Джейсон поднялся на ноги, он в стотысячный раз подивился, каким болваном надо быть, чтобы считать это романтикой.
Глава 18: ПОСЛЕ СОВЕТА
Политическое могущество вырастает из орудийных стволов.
Мао Цзэдун
Когда остальные вышли, Карл провел Тирнаэля и Томена вверх по задней лестнице - в свой кабинет рядом с их с Андреа спальней. Там он взял с поставца пыльную бутыль «Отменного Рикетти», откупорил ее и наполнил примерно до половины три зеленых полупрозрачных стакана.
- Что будем делать? - спросил Тирнаэль.
- Это-то ясно. - Карл кивнул обоим на табуреты, а сам прислонился к стене. - Расскажи ему, Томен. Это твоя идея.
Мальчик - нет, называть его мальчиком несправедливо - Томен Фурнаэль глотнул виски и улыбнулся из-за края стакана.
- Мы начинаем думать почти одинаково, правда?
- Я думаю совсем не так. - Тирнаэль залпом выпил виски и раздраженно тряхнул головой. - Я не понимаю, что происходит.
Пока Карл наливал Тирнаэлю второй стакан, Томен неспешно цедил из своего.
- Разумеется. Происходят две вещи. Во-первых: помнишь того браконьера, что ты повесил?
- Конечно.
- Ну, так я пытался его освободить - но Карл догадался об этом и остановил меня.
Карл не мог не восхититься Тирнаэлем - тот только и сказал:
- О?
- Ему это удалось потому, что он понял, что я задумал, и сумел сделать следующий шаг. Сейчас - в отместку - я намерен поступить так же: Карл решил встретиться с Пуджером один на один, дать возможность Эллегону заглянуть в его разум и выяснить, не стоит ли он за набегом на Кернат - и, если стоит, убить его. Так?
- Так. - Карл кивнул. - Я же говорю, мы думаем слишком…
- Ну, так ты полный болван. - Томен Фурнаэль швырнул стакан в стену. Он разбился, забрызгав комнату осколками и виски.
Снаружи загремели шаги. Три стража с взведенными пистолетами ворвались в кабинет.
- Государь…
Томен не шевельнулся.
- Все в порядке. - Он сидел, не шевелясь, скрестив на груди руки.
Солдаты не реагировали.
- Свободны, - холодно произнес Карл. - Выйдите отсюда.
Когда дверь за ними закрылась, Карл повернулся к юноше.
- В чем дело?
- Это чтобы привлечь твое внимание. Если б мог - я врезал бы тебе по яйцам, но вряд ли мне это удастся.
- Ладно, ты его привлек. Что дальше?
- Ты не сделаешь этого. - Юноша поднялся, подошел к окну и принялся постукивать по стеклу своим перстнем-печаткой. - Только подумай об этом - и я разобью это окно, подниму тревогу и стану вопить на весь свет о том, что ты задумал - ты не представляешь, Карл, как громко я могу вопить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Плюс, разумеется, Карлова поддержка. Это стоило многого.
Точно так же Рикетти всегда открыто восторгался умом Ранэллы - и хотя годы положили морщинки в уголках ее глаз и добавили сантиметров к талии, ум ее они только обострили - но как резец строителя, а не губернаторскую булаву.
- Мы обсудим дела управления твоим баронством завтра, Ранэлла. Ты останешься здесь; какое-то время оно может прожить и без тебя.
- Как скажешь, Карл. - Ранэлла передернула плечами. - И еще…
- Губернатор, - вмешалась вдовствующая баронесса Бералин Фурнаэльская, - если я могу правильно обращаться к его величеству, можете это и вы. - Она сделала чуть заметное ударение на титуле; Карл решил ничего не заметить. Ему всегда тяжело было иметь дело с Бералин: она винила его в смерти Раффа.
Тирнаэль возмущенно фыркнул.
- Это… - Он оборвал себя и сглотнул. Он тряхнул головой и, извиняясь, приподнял ладонь. - Прошу прощения, но в моем баронстве земля усеяна детскими трупами - а вы спорите об обращениях.
Арондэль кинул на Карла взгляд, поймал его кивок и заговорил.
- Я согласен с бароном Тирнаэлем. Нам надо решить, как ответить на удар; давайте не отвлекаться на мелочи вроде обращений или кто где правит.
Эти последние слова явно дались барону с трудом: освобождение баронства Нерахан задело его. Во время Холтун-Бимской войны, пытаясь выманить Арондэля из осажденного замка, Нерахан бомбардировал замок пленниками. Среди пленных были сын Арондэля, жена сына и трое их детей.
Война поднимает в человеке все худшее. Они были мертвы задолго до того, как коснулись замкового двора. Всех - всех - их по приказу Нерахана долго и методично насиловали в виду замковых стен.
Взгляд Арондэля обежал вокруг стола в поисках поддержки и получил ее, что не удивило Карла.
- Мы должны показать нифхам, что нападения на нас не остаются безнаказанными, - продолжал барон.
Томен Фурнаэль помрачнел так, что стал казаться на много лет старше. Откинувшись в кресле, он скрестил на груди руки.
- Барон, а что, если на нас напали не нифхи?
- И что, если даже и не они? - отмел вопрос Арондэль. - Возможности узнать это наверняка у нас нет. Допустим, это не они; пусть даже наверняка не они. Откуда им знать, что нам это точно известно?
Энди-Энди демонстративно фыркнула.
- По-моему, ты забыл обо мне, барон Тирнаэль.
- Барон Тирнаэль, вы позволите? - Барон Нерахан приподнял бровь. Когда Тирнаэль удивленно кивнул, Нерахан продолжил: - Вопрос стоит так: скорее всего налет был устроен не нифхами. Тем не менее из того, что мы знаем, вполне можно сделать вывод, что виновники всему именно они.
Нифхи это знают. А пойми они, что в Хол… в империю можно вторгнуться, не получив по ушам, - неужто это не подогреет их? Ответственны они или нет за этот налет - неужто безнаказанность они не расценят как слабость?
Тирнаэль согласно заворчал.
- Вот именно. Лучше нифхам сразу уяснить: кто бы ни пересек реку, чтобы грабить и убивать бимцев, он получит достойное воздаяние. Пусть они охраняют границу со своей стороны, а не засылают через нее налетчиков - и не пропускают их тоже.
После этого заговорили все разом, правда, голоса бимских баронов звучали громче.
Карл сидел в кресле и прислушивался к спору. Тирнаэль и Нерахан настаивали на немедленном возмездии; Арондэль и Ранэлла советовали принять официальные извинения Нифиэна.
Вся беда в том, что в доводах Нерахана есть смысл. Куда лучше - в государственном плане - заставить страну-соседа охранять собственные границы и не становиться «проходным двором» для налетчиков, чем пытаться выставлять свои пограничные патрули. Это последнее попросту обречено на провал.
Лучше показательная акция «набег-возмездие» в стиле Джека Першинга или того же Ариэля Шарона, чем громкие высказывания в духе Джимми Картера, когда всей угрозы - одни слова и тоненький прутик, которым боишься пользоваться.
Однако все это - лишь общие рассуждения. Каждый подобный случай - особый. Першинг знал, где искать Панчо Вилью; разведка Шарона всегда точно указывала ему, куда прячутся лидеры ООП.
В данном же случае Карл просто не знал ни кто ответствен за набег, ни где его искать - Данагар еще не вернулся, и это было плохо само по себе.
Лучше бы найти этого ответственного и покарать его или их. Хотя, возможно, для реально мыслящего барона разница тут была невелика. Карл, внутренне пожав плечами, признался себе, что тут он следует своему пунктику - карать только виновных. Одно из главных несчастий войны в том, что гибнут невинные, но по крайней мере надо стараться, чтобы со стороны противника их гибло как можно меньше.
И все же дело государственной политики - если правители Нифиэна позволили своим подданным вторгнуться в Холтунбим - призвать к ответу всю их страну.
Но что, если это Армин? Что, если Работорговая гильдия стремится развязать таким образом войну между Империей и Нифиэном - так же, как некогда развязала ее между Бимом и Холтуном?
Ему нужно время. Эллегон возвратится со дня на день. Возможно, дракон сможет чем-то помочь - а может, и нет. Если набег был спровоцирован Пуджером - вряд ли посланец его осведомлен об этом.
Карлу стоило бы встретиться с Пуджером. Один на один, и чтобы рядом был Эллегон - покопаться у нифха в мозгах.
А если ответственность - на Пуджере?
Он почти наяву услышал голос Уолтера Словотского: «Жонглируя ножами, будь готов обрезаться».
Если в ответе Пуджер - он умрет.
Карл повернулся к Томену Фурнаэлю.
- Ты сохранил спокойствие, Томен. О чем ты думал?
- Вряд ли я его сохранил - с такими мыслями.
Он понял.
Томен смерил его ледяным взглядом. Карл сохранил серьезность.
- Думаю, это всё преждевременно, - продолжал Томен. - Догадываться недостаточно - тем паче что мы можем узнать. Я скажу - надо дождаться Данагара. - Казалось, он хочет сказать что-то еще - но остановился. - Подождем, пока не узнаем.
- Ты не согласен со мной, барон? - Голос Нерахана звучал почти беззаботно. - Ты считаешь мой план неуместным?
- Если - если - мы узнаем наверняка, что не нивхи ответственны за набег, мы сможем переговорить с ними об этом. Неразумно заставлять людей отвечать за то, в чем они невиновны. - Он повернулся к Карлу. - Ты хотел знать мое мнение. Я высказал его.
Карл кивнул:
- Мнение веское. Тирнаэль, Томен, прошу вас остаться. Остальные - свободны.
Он перехватил взгляд Энди.
- Ты тоже. - Он не хотел, чтобы она присутствовала при этом.
Глава 17: КОВБОЙ
Отсутствие романтики в моей повести, боюсь я, лишит ее интереса.
Фукидид
Стояла ночь. Джейсон Куллинан, распевая ковбойскую песенку, гнал стадо и любовался на море скота.
Продолжая петь, он размышлял о том, что надо бы кое о чем поговорить с отцом - когда (и если) они еще встретятся.
Пока же он продолжал петь. В нескольких сотнях ярдов от него - он едва слышал - Кинан тянул свою панихиду: чтоб порадовать дур-коров, не иначе.
- Вдоль по долине… - пел Джейсон. Голос у него был неважный, но скотина не возражала.
Фаликос, как большинство гуртовщиков, свято верил, что если скоту петь - он не разбежится. Днем, когда животные двигались, было не так уж страшно, даже и разбегись они: бежали они всегда примерно туда же, куда шли.
Ночью это было смерти подобно. Внезапный звук - и глупые нервные твари могли понестись куда угодно, кого угодно затоптать.
Быть может, пение на самом деле успокаивало их. Поблизости никого не было; Джейсон напевал медленный, грустный мотив, который частью слышал от отца, частью придумал сам.
Вдоль по долине, долине узкой,
Коровы бегут, коровам грустно.
Забьют их на мясо
И сварят бульон…
И добавил еще пару-тройку строк - а гурт Фаликоса мычал, фыркал и вонял под покрытым звездами куполом ночных небес.
Вот после такого и становятся вегетарианцами, подумал Джейсон. Хотя отец всегда говорил, что у вегетарианцев немало проблем: к примеру, их тянет голосовать за мир-любой-ценой, что бы это ни означало.
Вдалеке один из гуртовщиков пришпорил коня и помчался за какой-то отбившейся тупицей.
Джейсон не был в восторге от коровьего ума. Если какой-то и был - тратили его коровы исключительно на упрямство.
Взять хоть инстинкт возвращения. Почти половину времени Джейсон гонялся за коровами и телятами. Если они теряли друг друга - какая-то сила тянула дурных тварей возвращаться именно на то место, где они видели друг друга в последний раз, не важно, насколько уже отошло от этого места стадо. Все гуртовщики только то и делали, что гоняли взад-вперед, отыскивая и пригоняя назад коров и их отпрысков.
Западный ветер снова плеснул в его ноздри вонь. К любому другому запаху Джейсон рано или поздно привыкал. Но не к этому.
Он поднял руку в перчатке - почесать нос, потом потер переносицу, будто это могло умерить неприятные ощущения.
Так мерзко он себя никогда не чувствовал. Глаза его горели от недосыпания. Ягодицы ныли - последние полдня он почти безвылазно провел в седле (за исключением тех редких случаев, когда ему надо было облегчиться). Но от этого становилось: только хуже. Бесконечные часы в седле плюс не поддающиеся перевариванию куски бурды, которую у повара Фаликоса хватало неприкрытой наглости звать едой, вызвало у Джейсона жуткий геморрой, так что он вынужден был подкладывать под задницу сложенное в несколько раз одеяло.
Лошадям было легче. Им перерабатывать было нельзя - не то они просто падали и подыхали. Как все остальные гуртовщики, Джейсон за день пять-шесть раз менял лошадей, давая другим отдохнуть. Либертарианка, хоть и была прекрасной боевой лошадью, к работе со скотом не годилась совершенно, так что шла в Пандатавэй налегке.
Джейсон резко дернул повод. Упрямый мерин неохотно повернул вправо, отказываясь идти рысью даже тогда, когда юноша направил его назад, к спутанным на ночь другим коням.
Почему с погонщиками нельзя обращаться, как с лошадьми, думал Джейсон, спешиваясь и перекладывая седло с усталого мерина на свежую гнедую кобылу.
Ему опять вспомнился отец. Карл Куллинан рассказывал Джейсону, что, когда сам был мальчишкой, мечтал стать ковбоем. Такая жизнь казалась ему страшно романтичной.
Когда Джейсон надевал на кобылу недоуздок, та наступила ему на ногу - да так, что он скрючился на земле, чуть не до крови закусив губу.
Кричать - даже от боли - было нельзя: вспугнутые криком, коровы могли помчаться куда угодно.
Когда - медленно, с трудом - Джейсон поднялся на ноги, он в стотысячный раз подивился, каким болваном надо быть, чтобы считать это романтикой.
Глава 18: ПОСЛЕ СОВЕТА
Политическое могущество вырастает из орудийных стволов.
Мао Цзэдун
Когда остальные вышли, Карл провел Тирнаэля и Томена вверх по задней лестнице - в свой кабинет рядом с их с Андреа спальней. Там он взял с поставца пыльную бутыль «Отменного Рикетти», откупорил ее и наполнил примерно до половины три зеленых полупрозрачных стакана.
- Что будем делать? - спросил Тирнаэль.
- Это-то ясно. - Карл кивнул обоим на табуреты, а сам прислонился к стене. - Расскажи ему, Томен. Это твоя идея.
Мальчик - нет, называть его мальчиком несправедливо - Томен Фурнаэль глотнул виски и улыбнулся из-за края стакана.
- Мы начинаем думать почти одинаково, правда?
- Я думаю совсем не так. - Тирнаэль залпом выпил виски и раздраженно тряхнул головой. - Я не понимаю, что происходит.
Пока Карл наливал Тирнаэлю второй стакан, Томен неспешно цедил из своего.
- Разумеется. Происходят две вещи. Во-первых: помнишь того браконьера, что ты повесил?
- Конечно.
- Ну, так я пытался его освободить - но Карл догадался об этом и остановил меня.
Карл не мог не восхититься Тирнаэлем - тот только и сказал:
- О?
- Ему это удалось потому, что он понял, что я задумал, и сумел сделать следующий шаг. Сейчас - в отместку - я намерен поступить так же: Карл решил встретиться с Пуджером один на один, дать возможность Эллегону заглянуть в его разум и выяснить, не стоит ли он за набегом на Кернат - и, если стоит, убить его. Так?
- Так. - Карл кивнул. - Я же говорю, мы думаем слишком…
- Ну, так ты полный болван. - Томен Фурнаэль швырнул стакан в стену. Он разбился, забрызгав комнату осколками и виски.
Снаружи загремели шаги. Три стража с взведенными пистолетами ворвались в кабинет.
- Государь…
Томен не шевельнулся.
- Все в порядке. - Он сидел, не шевелясь, скрестив на груди руки.
Солдаты не реагировали.
- Свободны, - холодно произнес Карл. - Выйдите отсюда.
Когда дверь за ними закрылась, Карл повернулся к юноше.
- В чем дело?
- Это чтобы привлечь твое внимание. Если б мог - я врезал бы тебе по яйцам, но вряд ли мне это удастся.
- Ладно, ты его привлек. Что дальше?
- Ты не сделаешь этого. - Юноша поднялся, подошел к окну и принялся постукивать по стеклу своим перстнем-печаткой. - Только подумай об этом - и я разобью это окно, подниму тревогу и стану вопить на весь свет о том, что ты задумал - ты не представляешь, Карл, как громко я могу вопить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35