Но я не Джейн, я Дити.
Тут я вдруг задумалась: а надо ли мне надевать лифчик? День обещал
быть жарким. Папа выходит из себя - и еще как - по самым разным поводам,
но только не из-за того, что кто-то ходит голышом. Вполне возможно, что
когда-то он и на этот счет показывал норов, но мама легко добилась своего.
Я люблю ходить обнаженной и в Гнездышке обычно так и делаю, если только
погода позволяет. Папа тоже не очень стесняется. Тетя Хильда у нас на
правах члена семьи, мы много раз пользовались ее бассейном, и всегда без
купальников - конечно, все делалось так, чтобы посторонних при этом не
было.
Следовательно, оставался только один мой милый новенький супруг, но с
ним как раз все было ясно: я не могла припомнить ни одного квадратного
сантиметра моего обнаженного тела, который бы он не исследовал (и не
оценил по достоинству). С Зебадией вообще просто, и в постели, и так.
После нашего поспешного бракосочетания я немножко волновалась, не станет
ли он интересоваться, когда и как я утратила девственность, но в тот
момент, когда об этом мог бы зайти разговор, я начисто забыла про свои
тревоги, а он, по-моему, ни о чем таком и думать не думал. Я вела себя как
распутная тварь, я и была всегда распутная тварь, и ему это понравилось. Я
знаю, что понравилось.
Так почему же, спрашивается, я натягиваю этот гамак для сисек,
спросила я себя.
Потому что две вещи, равные одной и той же третьей, никогда не равны
друг другу. Это элементарная математика, если исходить из правильного
набора аксиом. Люди - не абстрактные символы. Я могла расхаживать голой
перед любым из них троих, но не перед всеми сразу.
Я поежилась от неприятного опасения: как бы папа и тетя Хильда не
помешали моему медовому месяцу. Но тут же одернула себя: ведь у них тоже
медовый месяц, и это еще неизвестно, кто кому больше помешает. Ну и
прекрасно, решила я, все устроится.
Я в последний раз посмотрелась в зеркало и пришла к выводу, что мой
узенький бюстгальтер, как хорошее вечернее платье, делает меня более
обнаженной, чем если бы я была совсем без ничего. Мои сосочки набухли; я
расплылась в довольной улыбке и показала им язык. Они остались
вздернутыми. Я была счастлива.
Вернувшись на цыпочках в спальню, я вдруг обратила внимание на одежду
Зебадии. Удобно ли будет Зебадии явиться на завтрак в вечернем костюме?
Ну-ка, Дити, подумай как следует: ты ведь теперь жена. Есть ли где-нибудь
поблизости папины вещи? Где-нибудь в таком месте, чтобы можно было их
взять, никого не разбудив?
Е-есть! Старая рубашка, которую я реквизировала для применения в
качестве домашнего халата, шорты цвета хаки - я отстирывала их, когда мы
были тут в прошлый раз, - и все это в моем шкафу в моей (нашей!) ванной
комнате. Я прокралась обратно в ванную, достала их и положила поверх
вечернего костюмы моего возлюбленного, чтобы они непременно попались ему
на глаза.
Потом я вышла, закрыв за собой две звуконепроницаемые двери. Теперь
можно было не бояться наделать шуму. Кстати, в этом доме ничто не
болтается, не хлопает и не скрипит: чуть что не так, папа тут же своими
руками приводит все в порядок. Степень бакалавра у него по техническим
наукам, степень магистра - по физике, докторская - по математике. Не
существует ничего, что он не сумел бы спроектировать и построить. Второй
Леонардо да Винчи - или Поль Дирак.
В общей комнате никого не было. В кухонный отсек я решила пока не
ходить - лучше займусь зарядкой, покуда все спят. Сегодня я, пожалуй,
обойдусь без особых нагрузок, потеть мне ни к чему - так, несколько
дозированных упражнений. Вытянуться как можно выше, руки вверх, ноги на
цыпочках; теперь достать ладонями до пола, не сгибая колен, десяти раз
достаточно.
Я отгибалась назад, когда услышала голос:
- Какой ужас. Юная новобрачная зверски замучена. Дити, прекрати
немедленно.
Я сделала кувырок назад, встала на ноги: передо мной стояла папина
невеста.
- Доброе утро, тетя Хильдочка. - Я поцеловала и обняла ее. - Почему
это зверски замучена? Злодейски захвачена - это еще куда ни шло. Но ведь в
обмен на равноценный товар.
- Замучена, замучена, - повторила она, зевнув. - Откуда у тебя такие
синяки? Кто тебя так, наверняка муженек твой, как там его зовут?
- Нет у меня никаких синяков, и ты прекрасно знаешь, как его зовут,
ты с ним раньше меня познакомилась. А вот отчего у тебя такие мешки под
глазами?
- От беспокойства, Дити. Твой отец серьезно болен.
- Что?! Чем?
- Сатириазом. Необузданной похотью. Неизлечимо, надеюсь.
Я облегченно вздохнула.
- Ну и змея же ты, тетя Хильда.
- Не змея, моя милая, а коза. Которую всю ночь разделывал козел, и не
какой-нибудь, а самый отменный на ранчо. При том, что ему за пятьдесят, а
мне всего двадцать девять. Просто диву даешься.
- Папе сорок девять, тебе сорок два. И ты еще жалуешься?
- Что ты! Знай я двадцать четыре года назад то, что знаю теперь, я бы
ни за что на свете не дала Джейн положить на него глаз.
- То, что ты знаешь теперь? Смотри-ка: а вчера ты заявляла, что
забиралась к нему в постель, причем неоднократно. Одно с другим не
вяжется, тетя Козочка.
- В те разы все было наскоро, - снова зевнула она. - По-настоящему я
его не испытала.
- Тетя, ты врешь и не краснеешь. Ты вообще ни разу не была у него в
постели до вчерашней ночи.
- Откуда тебе это знать, милочка? Разве что ты сама там была все
время? Кровосмесительство, да?
- Чем, скажи пожалуйста, тебе не нравится кровосмесительство, козища
ты похабная? Сама не пробовала, так хоть другим не запрещай.
- А ты, значит, пробовала-таки? Ну-ка, ну-ка, детка, расскажи тете!
- Говорю честно все как есть: папа ни разу в жизни меня не тронул. Но
если бы тронул... Я бы не устояла. Я без ума от него.
Хильда подошла и поцеловала меня, гораздо нежнее, чем прежде.
- Я тоже, девочка моя. Молодец, что ты так говоришь. Я бы тоже ему не
отказала. Но у нас ничего с ним не было. До вчерашней ночи. А теперь я
самая счастливая женщина в Америке.
- Не-а. Не самая. Самая счастливая - вот она, перед тобой.
- Ну-ну, это как сказать. Значит, мой шалопай оказался на высоте?
- Видишь ли, он хотя и куклуксклановец...
- Да ты что, милая! Зебби не из таких!
- ...но он великий маг под простыней.
Тетя Хильда недоуменно взглянула на меня, потом расхохоталась:
- Сдаюсь. Мы обе самые счастливые женщины во всем мире.
- И самые везучие. Тетя Козочка, тебе будет жарко в этом папином
халате. Давай я тебе подыщу что-нибудь из своего. Хочешь безразмерное
бикини?
- Спасибо, лапочка, но ты разбудишь Зебби.
Тетя Хильда распахнула папин халат и принялась обмахиваться его
краями, как веером. Я поглядела на нее: вот это да! Три, не то четыре раза
замужем - на срок по контракту. Не рожала. В ее сорок два мордашка у нее
как у тридцатипятилетней, а от ключиц и ниже ей можно дать и восемнадцать.
Сиси маленькие, крепенькие - у меня были крупнее в двенадцать лет. Плоский
живот, прелестные ножки. Просто фарфоровая статуэтка - я себя рядом с ней
чувствовала просто великаншей.
- Если бы не твой муж, - добавила она, - я бы так и ходила в этой
старой натуральной шкуре. Действительно жарко.
- Я бы тоже, если бы не твой муж.
- Джейкоб? Дити, он же тебе пеленки менял. Джейн тебя как учила?
Соблюдать истинное приличие - значит не соблюдать ложных приличий.
- Конечно, тетя Хильда. Но не сегодня. Сегодня все по-другому.
- Да, конечно. Ты всегда была умницей, Дити. Женщины знают, как надо
поступать, а мужчины нет: мы должны их наставлять и уберегать...
притворяясь, будто мы беззащитные, чтобы не ранить их беззащитное
самолюбие. Впрочем, мне это никогда не удавалось. Я люблю играть со
спичками.
- Тетя Хильда, тебе это удается, еще как удается - по-своему. Я
уверена, мама знает, что ты сделала для папы, она дала на это
благословение и рада за папу. За всех нас - за всех пятерых.
- Да ну тебя, Дити, я сейчас заплачу. Давай-ка выжмем апельсиновый
сок, а то наши мужчины того и гляди продерут глаза. Первейшее правило
жизни с мужчиной: накорми его сразу же, как проснется.
- Я знаю.
- Да, действительно. Еще бы, конечно, знаешь. С того дня, как не
стало Джейн. Зебби-то хоть понимает, как ему повезло?
- Говорит, что понимает. Я уж постараюсь его не разочаровывать.
5. "...ОБРУЧАЛЬНОЕ КОЛЬЦО - ЭТО НЕ КОЛЬЦО В НОСУ...". ДЖЕЙК:
Я проснулся с чувством беспричинного блаженства, потом осознал, что
лежу в постели в нашем загородном доме, который моя дочь называет
Гнездышком... потом проснулся окончательно и уставился на соседнюю подушку
- точнее, на вмятину в подушке. Значит, это был не сон! Значит, блаженство
не беспричинное, и может ли быть причина прекраснее!
Хильды поблизости не было. Я закрыл глаза и притворился спящим, так
как мне необходимо было сделать кое-что важное.
"Джейн!" - позвал я мысленно.
"Я слышу тебя, милый. Слышу и благословляю. Теперь мы счастливы все
вместе".
"Не могла же Дити скиснуть в старых девах только ради того, чтобы ее
папашка-старикашка не остался без присмотра. А этот молодой человек, он
ничего. Даже очень, просто в энной степени. Я это сразу почувствовал, и
Хильда подтверждает."
"Я знаю. Не волнуйся, Джейкоб. Наша Дити никак не может скиснуть, а
ты никогда не превратишься в старикашку. Все получилось в точности так,
как задумали мы с Хильдой - пять с лишним ваших лет назад. Все было
предрешено. Она ведь ночью тебе об этом сказала".
"Да, дорогая".
"Встань-ка поскорей, почисти зубы и быстренько прими душ. Не копайся,
тебя ждут к завтраку. Позови меня, когда понадобится. Целую".
И я встал, чувствуя себя маленьким мальчиком в рождественское утро.
Джейк мог не беспокоиться, потому что Джейн скрепила все печатью
одобрения. Пожалуйста, не надо снисходительных усмешек, о несуществующий
читатель, высокомерно кривящий губы где-то там над книгой: Джейн реальнее
тебя.
Дух прекрасной женщины вовсе не кодируется нуклеиновыми кислотами,
свернутыми в двойную спираль, так думают одни непроходимые зубрилы. Я мог
бы доказать это математически, да только ведь математика ничего не
доказывает. У математики нет никакого содержания. В лучшем случае она
иногда служит удобным средством описания некоторых аспектов нашей так
называемой "физической вселенной". И хорошо еще, если так, а то вообще-то
большая часть математики бессодержательна, как шахматы.
Я не знаю никаких окончательных ответов. Я всего лишь искусный
механик и неплохой математик... а что толку от этих ремесел, когда
вглядываешься в непостижимое.
Некоторые ходят в церковь и разговаривают там с Богом, кто бы Он ни
был такой. Я, когда чем-то озабочен, разговариваю с Джейн. Я не слышу
"голосов", но ответы, возникающие в моем сознании, представляются мне
ничуть не менее истинными, чем слова самого непогрешимого из пап, звучащие
с амвона. Если вы считаете, что это кощунство, то и считайте так на
здоровье, я все равно останусь при своем. Джейн всегда была и всегда будет
целой бескрайней вселенной. Мне выпала неслыханная удача - прожить с ней
восемнадцать лет, и теперь никакая сила ее у меня не отнимет
В ванной Хильды не было, но моя зубная щетка оказалась мокрой. Я
усмехнулся: что ж, логично. Все равно все микроорганизмы, которые во мне
обитают, уже перешли к Хильде - а Хильда, при всей своей игривости,
женщина в высшей степени здравого рассудка. Перед лицом опасности она ни
на миг не растеряется (вот как вчера, например), но встань у нее на пути
извергающийся вулкан - она, даже пустившись в бегство, не преминет
воскликнуть. "За ваше здоровье!", как будто это бокал шампанского у нее в
руке. Джейн не менее отважна, но она обошлась бы без шуточек. Они с
Хильдой схожи разве что... нет, и в этом тоже не схожи. Они разные, хотя и
равные. В общем, мне достались две несравненные жены. (А так же дочка,
отец которой считает ее безупречной.)
Я принял душ, побрился и почистил зубы за девять минут, а оделся
менее чем за девять секунд, я просто закутался ниже пояса в саронг из
махровой ткани, который мне купила Дити, - день обещал быть испепеляющим.
Да и то ради соблюдения хотя бы минимальных приличий: я ведь не настолько
близко был знаком со своим новоиспеченным зятем, чтобы прямо сразу же
предстать перед ним в том неофициальном виде, который принят у нас в
семье. Это могло бы не понравиться Дити.
Оказалось, что я вышел к столу последним и что все нашли уместным
одеться примерно так же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Тут я вдруг задумалась: а надо ли мне надевать лифчик? День обещал
быть жарким. Папа выходит из себя - и еще как - по самым разным поводам,
но только не из-за того, что кто-то ходит голышом. Вполне возможно, что
когда-то он и на этот счет показывал норов, но мама легко добилась своего.
Я люблю ходить обнаженной и в Гнездышке обычно так и делаю, если только
погода позволяет. Папа тоже не очень стесняется. Тетя Хильда у нас на
правах члена семьи, мы много раз пользовались ее бассейном, и всегда без
купальников - конечно, все делалось так, чтобы посторонних при этом не
было.
Следовательно, оставался только один мой милый новенький супруг, но с
ним как раз все было ясно: я не могла припомнить ни одного квадратного
сантиметра моего обнаженного тела, который бы он не исследовал (и не
оценил по достоинству). С Зебадией вообще просто, и в постели, и так.
После нашего поспешного бракосочетания я немножко волновалась, не станет
ли он интересоваться, когда и как я утратила девственность, но в тот
момент, когда об этом мог бы зайти разговор, я начисто забыла про свои
тревоги, а он, по-моему, ни о чем таком и думать не думал. Я вела себя как
распутная тварь, я и была всегда распутная тварь, и ему это понравилось. Я
знаю, что понравилось.
Так почему же, спрашивается, я натягиваю этот гамак для сисек,
спросила я себя.
Потому что две вещи, равные одной и той же третьей, никогда не равны
друг другу. Это элементарная математика, если исходить из правильного
набора аксиом. Люди - не абстрактные символы. Я могла расхаживать голой
перед любым из них троих, но не перед всеми сразу.
Я поежилась от неприятного опасения: как бы папа и тетя Хильда не
помешали моему медовому месяцу. Но тут же одернула себя: ведь у них тоже
медовый месяц, и это еще неизвестно, кто кому больше помешает. Ну и
прекрасно, решила я, все устроится.
Я в последний раз посмотрелась в зеркало и пришла к выводу, что мой
узенький бюстгальтер, как хорошее вечернее платье, делает меня более
обнаженной, чем если бы я была совсем без ничего. Мои сосочки набухли; я
расплылась в довольной улыбке и показала им язык. Они остались
вздернутыми. Я была счастлива.
Вернувшись на цыпочках в спальню, я вдруг обратила внимание на одежду
Зебадии. Удобно ли будет Зебадии явиться на завтрак в вечернем костюме?
Ну-ка, Дити, подумай как следует: ты ведь теперь жена. Есть ли где-нибудь
поблизости папины вещи? Где-нибудь в таком месте, чтобы можно было их
взять, никого не разбудив?
Е-есть! Старая рубашка, которую я реквизировала для применения в
качестве домашнего халата, шорты цвета хаки - я отстирывала их, когда мы
были тут в прошлый раз, - и все это в моем шкафу в моей (нашей!) ванной
комнате. Я прокралась обратно в ванную, достала их и положила поверх
вечернего костюмы моего возлюбленного, чтобы они непременно попались ему
на глаза.
Потом я вышла, закрыв за собой две звуконепроницаемые двери. Теперь
можно было не бояться наделать шуму. Кстати, в этом доме ничто не
болтается, не хлопает и не скрипит: чуть что не так, папа тут же своими
руками приводит все в порядок. Степень бакалавра у него по техническим
наукам, степень магистра - по физике, докторская - по математике. Не
существует ничего, что он не сумел бы спроектировать и построить. Второй
Леонардо да Винчи - или Поль Дирак.
В общей комнате никого не было. В кухонный отсек я решила пока не
ходить - лучше займусь зарядкой, покуда все спят. Сегодня я, пожалуй,
обойдусь без особых нагрузок, потеть мне ни к чему - так, несколько
дозированных упражнений. Вытянуться как можно выше, руки вверх, ноги на
цыпочках; теперь достать ладонями до пола, не сгибая колен, десяти раз
достаточно.
Я отгибалась назад, когда услышала голос:
- Какой ужас. Юная новобрачная зверски замучена. Дити, прекрати
немедленно.
Я сделала кувырок назад, встала на ноги: передо мной стояла папина
невеста.
- Доброе утро, тетя Хильдочка. - Я поцеловала и обняла ее. - Почему
это зверски замучена? Злодейски захвачена - это еще куда ни шло. Но ведь в
обмен на равноценный товар.
- Замучена, замучена, - повторила она, зевнув. - Откуда у тебя такие
синяки? Кто тебя так, наверняка муженек твой, как там его зовут?
- Нет у меня никаких синяков, и ты прекрасно знаешь, как его зовут,
ты с ним раньше меня познакомилась. А вот отчего у тебя такие мешки под
глазами?
- От беспокойства, Дити. Твой отец серьезно болен.
- Что?! Чем?
- Сатириазом. Необузданной похотью. Неизлечимо, надеюсь.
Я облегченно вздохнула.
- Ну и змея же ты, тетя Хильда.
- Не змея, моя милая, а коза. Которую всю ночь разделывал козел, и не
какой-нибудь, а самый отменный на ранчо. При том, что ему за пятьдесят, а
мне всего двадцать девять. Просто диву даешься.
- Папе сорок девять, тебе сорок два. И ты еще жалуешься?
- Что ты! Знай я двадцать четыре года назад то, что знаю теперь, я бы
ни за что на свете не дала Джейн положить на него глаз.
- То, что ты знаешь теперь? Смотри-ка: а вчера ты заявляла, что
забиралась к нему в постель, причем неоднократно. Одно с другим не
вяжется, тетя Козочка.
- В те разы все было наскоро, - снова зевнула она. - По-настоящему я
его не испытала.
- Тетя, ты врешь и не краснеешь. Ты вообще ни разу не была у него в
постели до вчерашней ночи.
- Откуда тебе это знать, милочка? Разве что ты сама там была все
время? Кровосмесительство, да?
- Чем, скажи пожалуйста, тебе не нравится кровосмесительство, козища
ты похабная? Сама не пробовала, так хоть другим не запрещай.
- А ты, значит, пробовала-таки? Ну-ка, ну-ка, детка, расскажи тете!
- Говорю честно все как есть: папа ни разу в жизни меня не тронул. Но
если бы тронул... Я бы не устояла. Я без ума от него.
Хильда подошла и поцеловала меня, гораздо нежнее, чем прежде.
- Я тоже, девочка моя. Молодец, что ты так говоришь. Я бы тоже ему не
отказала. Но у нас ничего с ним не было. До вчерашней ночи. А теперь я
самая счастливая женщина в Америке.
- Не-а. Не самая. Самая счастливая - вот она, перед тобой.
- Ну-ну, это как сказать. Значит, мой шалопай оказался на высоте?
- Видишь ли, он хотя и куклуксклановец...
- Да ты что, милая! Зебби не из таких!
- ...но он великий маг под простыней.
Тетя Хильда недоуменно взглянула на меня, потом расхохоталась:
- Сдаюсь. Мы обе самые счастливые женщины во всем мире.
- И самые везучие. Тетя Козочка, тебе будет жарко в этом папином
халате. Давай я тебе подыщу что-нибудь из своего. Хочешь безразмерное
бикини?
- Спасибо, лапочка, но ты разбудишь Зебби.
Тетя Хильда распахнула папин халат и принялась обмахиваться его
краями, как веером. Я поглядела на нее: вот это да! Три, не то четыре раза
замужем - на срок по контракту. Не рожала. В ее сорок два мордашка у нее
как у тридцатипятилетней, а от ключиц и ниже ей можно дать и восемнадцать.
Сиси маленькие, крепенькие - у меня были крупнее в двенадцать лет. Плоский
живот, прелестные ножки. Просто фарфоровая статуэтка - я себя рядом с ней
чувствовала просто великаншей.
- Если бы не твой муж, - добавила она, - я бы так и ходила в этой
старой натуральной шкуре. Действительно жарко.
- Я бы тоже, если бы не твой муж.
- Джейкоб? Дити, он же тебе пеленки менял. Джейн тебя как учила?
Соблюдать истинное приличие - значит не соблюдать ложных приличий.
- Конечно, тетя Хильда. Но не сегодня. Сегодня все по-другому.
- Да, конечно. Ты всегда была умницей, Дити. Женщины знают, как надо
поступать, а мужчины нет: мы должны их наставлять и уберегать...
притворяясь, будто мы беззащитные, чтобы не ранить их беззащитное
самолюбие. Впрочем, мне это никогда не удавалось. Я люблю играть со
спичками.
- Тетя Хильда, тебе это удается, еще как удается - по-своему. Я
уверена, мама знает, что ты сделала для папы, она дала на это
благословение и рада за папу. За всех нас - за всех пятерых.
- Да ну тебя, Дити, я сейчас заплачу. Давай-ка выжмем апельсиновый
сок, а то наши мужчины того и гляди продерут глаза. Первейшее правило
жизни с мужчиной: накорми его сразу же, как проснется.
- Я знаю.
- Да, действительно. Еще бы, конечно, знаешь. С того дня, как не
стало Джейн. Зебби-то хоть понимает, как ему повезло?
- Говорит, что понимает. Я уж постараюсь его не разочаровывать.
5. "...ОБРУЧАЛЬНОЕ КОЛЬЦО - ЭТО НЕ КОЛЬЦО В НОСУ...". ДЖЕЙК:
Я проснулся с чувством беспричинного блаженства, потом осознал, что
лежу в постели в нашем загородном доме, который моя дочь называет
Гнездышком... потом проснулся окончательно и уставился на соседнюю подушку
- точнее, на вмятину в подушке. Значит, это был не сон! Значит, блаженство
не беспричинное, и может ли быть причина прекраснее!
Хильды поблизости не было. Я закрыл глаза и притворился спящим, так
как мне необходимо было сделать кое-что важное.
"Джейн!" - позвал я мысленно.
"Я слышу тебя, милый. Слышу и благословляю. Теперь мы счастливы все
вместе".
"Не могла же Дити скиснуть в старых девах только ради того, чтобы ее
папашка-старикашка не остался без присмотра. А этот молодой человек, он
ничего. Даже очень, просто в энной степени. Я это сразу почувствовал, и
Хильда подтверждает."
"Я знаю. Не волнуйся, Джейкоб. Наша Дити никак не может скиснуть, а
ты никогда не превратишься в старикашку. Все получилось в точности так,
как задумали мы с Хильдой - пять с лишним ваших лет назад. Все было
предрешено. Она ведь ночью тебе об этом сказала".
"Да, дорогая".
"Встань-ка поскорей, почисти зубы и быстренько прими душ. Не копайся,
тебя ждут к завтраку. Позови меня, когда понадобится. Целую".
И я встал, чувствуя себя маленьким мальчиком в рождественское утро.
Джейк мог не беспокоиться, потому что Джейн скрепила все печатью
одобрения. Пожалуйста, не надо снисходительных усмешек, о несуществующий
читатель, высокомерно кривящий губы где-то там над книгой: Джейн реальнее
тебя.
Дух прекрасной женщины вовсе не кодируется нуклеиновыми кислотами,
свернутыми в двойную спираль, так думают одни непроходимые зубрилы. Я мог
бы доказать это математически, да только ведь математика ничего не
доказывает. У математики нет никакого содержания. В лучшем случае она
иногда служит удобным средством описания некоторых аспектов нашей так
называемой "физической вселенной". И хорошо еще, если так, а то вообще-то
большая часть математики бессодержательна, как шахматы.
Я не знаю никаких окончательных ответов. Я всего лишь искусный
механик и неплохой математик... а что толку от этих ремесел, когда
вглядываешься в непостижимое.
Некоторые ходят в церковь и разговаривают там с Богом, кто бы Он ни
был такой. Я, когда чем-то озабочен, разговариваю с Джейн. Я не слышу
"голосов", но ответы, возникающие в моем сознании, представляются мне
ничуть не менее истинными, чем слова самого непогрешимого из пап, звучащие
с амвона. Если вы считаете, что это кощунство, то и считайте так на
здоровье, я все равно останусь при своем. Джейн всегда была и всегда будет
целой бескрайней вселенной. Мне выпала неслыханная удача - прожить с ней
восемнадцать лет, и теперь никакая сила ее у меня не отнимет
В ванной Хильды не было, но моя зубная щетка оказалась мокрой. Я
усмехнулся: что ж, логично. Все равно все микроорганизмы, которые во мне
обитают, уже перешли к Хильде - а Хильда, при всей своей игривости,
женщина в высшей степени здравого рассудка. Перед лицом опасности она ни
на миг не растеряется (вот как вчера, например), но встань у нее на пути
извергающийся вулкан - она, даже пустившись в бегство, не преминет
воскликнуть. "За ваше здоровье!", как будто это бокал шампанского у нее в
руке. Джейн не менее отважна, но она обошлась бы без шуточек. Они с
Хильдой схожи разве что... нет, и в этом тоже не схожи. Они разные, хотя и
равные. В общем, мне достались две несравненные жены. (А так же дочка,
отец которой считает ее безупречной.)
Я принял душ, побрился и почистил зубы за девять минут, а оделся
менее чем за девять секунд, я просто закутался ниже пояса в саронг из
махровой ткани, который мне купила Дити, - день обещал быть испепеляющим.
Да и то ради соблюдения хотя бы минимальных приличий: я ведь не настолько
близко был знаком со своим новоиспеченным зятем, чтобы прямо сразу же
предстать перед ним в том неофициальном виде, который принят у нас в
семье. Это могло бы не понравиться Дити.
Оказалось, что я вышел к столу последним и что все нашли уместным
одеться примерно так же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99