– Хай.
– Собираешься ими поделиться или хочешь, чтобы я строил догадки?
Японец поделился.
Преподобный Дэй не ослаблял яростной хватки на протяжении всего пути от главной улицы до церкви, и Данте понял, что тот держится за него так крепко, поскольку нуждается в посторонней помощи. К тому же жар и задымленность затрудняли дыхание. Некоторое время преподобный не произносил ни слова, лицо его в красном свете казалось серым, а запах изо рта был хуже, чем пахли некоторые из сосудов в саквояже Данте.
Покинув театр, они направились в Дом надежды. Скруджс стоял рядом с преподобным, который рылся в бумагах на письменном столе, вчитываясь в некоторые из них с таким вниманием, словно хотел запомнить что-то важное. А вот валявшиеся перед кабинетом тела четверых стражников не удостоил даже взглядом.
Затем они спустились, пробрались через тайный проход в стене и двинулись дальше. Преподобный сдавал на глазах, каждый шаг давался ему все с большим трудом. Данте от этого становилось не по себе: а вдруг с Дэем случится что-то дурное?
Впереди люди в белых одеждах поспешно набивались в церковь. Данте различил в тесной толпе маленьких детишек. Преподобный посмотрел на церковь, сверился со своими часами и двинулся направо, пока не остановился над стальным двустворчатым люком. Он вытащил связку ключей, но не удержал их.
– Будь так добр… не сочти за труд, – устало и напряженно проговорил преподобный.
– Конечно.
Данте поднял ключи, преподобный выбрал среди них нужный, и Скруджс отомкнул замок, откинул тяжелые створки крышки люка, под которым открылись круто уходящие вниз, под землю, ступени.
Преподобный снова взял его за руку, и Данте помог ему спуститься по ступеням. Вручив ему несколько спичек, Дэй велел зажечь фонарь, висевший на скобе рядом с находившейся у подножия лестницы черной каменной дверью. Воспользовавшись еще одним ключом, он отпер замок, после чего легонько толкнул дверь одной рукой и она бесшумно отворилась.
Их омыло потоком холодного, освежающего воздуха. Преподобный глубоко вздохнул и, чтобы не упасть, прислонился к дверному косяку.
– С вами все в порядке, сэр? – жалобно спросил Данте.
Тот кивнул, слегка усмехнувшись его заботе, взъерошил Скруджсу волосы, и они вошли в высеченное в гладком камне помещение, холодное и манящее, как ключевая вода. Откуда-то шел запах земли; Данте подумалось, что так пахнет под дождем кладбище. Преподобный медленно опустился на единственный в комнате стул, достал часы и снова проверил время.
– Тебе предстоит ждать здесь, парень, – сообщил он, держа Данте за руку. – Эта дверь пусть остается открытой. Фридрих придет кое с чем мне крайне нужным; когда он принесет это, ударь в колокол, вот тут, на стене, и я вернусь за этой вещью. На поверхность не поднимайся и в тот проход, за мной, не ходи.
Преподобный указал в направлении выходившего из комнаты темного коридора, тоже высеченного из черного мрамора.
– Если кто-нибудь, кроме Фридриха, войдет сюда, ты должен убить его. Понятно?
– Да, сэр преподобный.
– Ну, помоги мне подняться, и я начну.
Данте поднял почти бесплотного, непрочного, словно пугало, Дэя на ноги. Тот, сжимая фонарь, потащился к зеву черного коридора. Прежде чем исчезнуть, улыбнулся и помахал рукой.
Данте помахал в ответ, и преподобный свернул за угол и пропал из виду. Оставшись один во мраке, Данте сел на стул лицом к двери, положил саквояж на колени и расстегнул пряжки. Отработанным движением извлек два своих любимых ножа, закрыл саквояж и аккуратно поставил рядом со стулом. Его глаза постепенно приспосабливались к темноте, и вскоре слабое красное свечение очертило контуры открытой двери.
Данте обратил внимание на то, что колокола снаружи больше не звонят.
Иаков увидел отражавшийся от гладких черных стен свет приближающегося из лабиринта фонаря. Раввин слишком долго пролежал в полной темноте, и ему потребовалось время, чтобы сориентироваться и понять, куда он смотрит. Вверх или вниз? Иногда до его слуха доносилось лишь эхо тысяч бормочущих голосов, гомон толпы, находившейся, кажется, где-то сверху.
Он наконец осознал, что лежит на полу, под ним ощущался холодный камень, руки и ноги онемели, стянутые тугими путами. Странно, что он жив, – преподобный давно должен был его убить. Может быть, он так и сделал, а его нынешние ощущения есть доказательство загробной жизни? Но если так, почему бы им не устроить в потустороннем мире какое-нибудь освещение?
«Вообще-то по ощущениям я мало отличаюсь от мертвеца и вполне мог бы быть им. Ну а если приближающиеся шаги, которые я слышу, принадлежат Дэю, жить мне все равно осталось самую малость».
Шаркали подошвы, звякали шпоры.
Да, то был он.
Преподобный вошел в помещение, и в свете его фонаря Иаков впервые смог разглядеть круглый зал, в котором находился. От приподнятого центра каменного пола расходился к краям затейливый мозаичный узор, по краю окружности, на равном расстоянии один от другого, были расставлены шесть серебряных пьедесталов. Отдельно, в стороне, находилась низкая жаровня с горящими угольями. Оказалось, что холодный ветер, который он ощущал, исходит из неровной дыры, зиявшей в полу на стороне, противоположной входу; от того места, где лежал раввин, к этому зеву сбегал вырезанный в каменном полу желоб.
На потолке над собой он увидел тесный круг решеток, выглядевших крышками люков; слышанные им призрачные голоса доносились оттуда.
Преподобный, хромая, обошел помещение, зажигая светильники. Подойдя к Иакову, он некоторое время постоял, присматриваясь к нему, а когда тот не шелохнулся, слегка подтолкнул его носком сапога.
– Я в сознании, – подал голос раввин.
– Надо же! Я настроился на то, что ты хотя бы жив, а раз еще и в сознании, это своего рода награда. Я так боялся, что ты пропустишь все зрелище.
Иаков промолчал.
– Мне известно, что ты выдающийся знаток вашей Торы, а как насчет Священного Писания, ребе?
– Извини, но я…
– Например, Откровение?
Сердце Иакова сбилось с ритма; он попытался исправить это, изменив позу, и впервые за все время с тех пор, как этот человек вошел, его взгляд скользнул по лицу преподобного.
«Боже праведный, да он еще страшнее, чем мне казалось. Словно восставший из могилы труп».
На бледном, бледнее слоновой кости, лице запеклась кровавая корка, а кровеносные сосуды вздувались и змеились на лбу, как будто обрели собственную жизнь и теперь пытаются вырваться на волю. Свирепые глаза были красными, как сырое мясо.
– Позволь мне освежить твою память, – произнес преподобный. – «Зверь, выходящий из бездны, сразится с ними, и победит их, и убьет их». Зазвонит колокол, и это свершится, а, ребе?
Иаков покачал головой.
– О, так оно и будет. – Преподобный Дэй вытянул шею, чтобы взглянуть на решетки над головой. – Как только зазвонят колокола, возвещая начало священного действа.
Увидев на стене за дверью ползущую тень, Данте вскочил с ножами в руках, изготовившись к броску. Дверь распахнулась – Фридрих! Юноша вздохнул с облегчением, но вдруг заметил, что взгляд немца пылает злобой.
– Он там? – спросил Шварцкирк, указывая в темноту лабиринта.
Данте кивнул.
– Значит, мы никогда его не найдем.
– Книгу принес?
Таким взбешенным Данте его еще никогда не видел.
– Нет! Ситуация такова, мистер Скруджс: времени больше не осталось, преподобный не выполнил по отношению ко мне своих обязательств, а речь идет об огромной сумме. – Тут лицо немца перекосило от ярости. – А в наше соглашение не входило обязательство рисковать жизнью без надлежащего возмещения. Понимаешь? Наша служба здесь больше не нужна, и я сматываю удочки. И тебе, если ты хочешь остаться в живых, советую поступить так же.
Данте взглянул в сторону коридора, задумался и покачал головой. Фридрих ему нравился, спору нет, но преподобный – гораздо больше.
– Решай сам. – И Фридрих выскочил вон.
Данте вышел на середину комнаты, не зная, что предпринять. Ударить в колокол? Заставить преподобного вернуться только ради того, чтобы сообщить: Фридрих не принес книгу? Может быть, отправиться поискать его? Но преподобный не давал ему разрешения следовать за ним по коридору.
Парализованный колебаниями, Данте Скруджс так и стоял, не в силах принять решение, пока на лестнице снова не послышались шаги.
Приближаясь к церкви, они увидели стражников в черных рубашках, выкатывавших на позиции какое-то оружие. Престо и Лайонел шепотом обсуждали смысл всех этих передвижений и маневров.
– То, что мы ищем, находится под башней, сообщил Джек.
– Верно, – согласился Престо.
Справа, на расстоянии сотни футов, Ходящая Одиноко уловила движение – мужчина появился из-под земли и мигом растворился во тьме.
Она жестом пригласила своих спутников следовать за ней и отвела их к тому месту, где заметила появление человека. Две стальные створки люка были откинуты, ступени уходили вниз.
– Это здесь, – кивнул Джек и первым шагнул на лестницу. За ним последовали остальные.
– Если верить сну, кем бы или чем они ни были, предполагается, что их должно быть шесть, – уточнил Иннес.
С того момента, как его ранили, он говорил почти безостановочно: Артур полагал, что это помогало брату бороться с шоком и болью. Он, Инесс и Эйлин находились под прикрытием скопища лачуг, и оттуда в подзорную трубу Дойл наблюдал за осторожным продвижением Джека и остальных к церкви.
– Согласен, – отозвался он.
– Итак, Джек, Престо и Мэри – это трое.
– Иаков и Канацзучи, – добавила Эйлин, косясь на винтовку в своих руках.
– Пятеро, – констатировал Дойл.
– Тогда у меня вопрос: если то, сколько их, столь чертовски важно – а впечатление складывается именно такое…
– То кто шестой? – подхватил Дойл. – Вопрос небезынтересный.
Он сместил объектив вправо, наблюдая за тем, как Ходящая Одиноко, Джек и Престо рассматривают что-то под ногами, находясь на плоской, ничем не примечательной площадке.
– Что они делают? – прошептал Дойл.
Спустя момент он увидел, как они исчезли под землей.
– Чертовщина какая-то…
– О чем речь? – осведомилась Эйлин.
– Ты можешь двигаться? – спросил Дойл Иннеса.
– Валяй, веди.
– Эйлин?
– Ну уж здесь одна точно не останусь, спасибо.
Они подняли Иннеса на ноги и подкрались ближе.
Когда дверь распахнулась, Данте отпрянул в темноту коридора за его спиной, радуясь полученному от преподобного разрешению убить любого, кто в эту дверь войдет. Он крепко сжал ножи и, сгорая от нетерпения, приготовился броситься вперед и сделать свое дело.
Однако появление индианки поразило его так, что он замер как вкопанный, от потрясения замешкался с нападением, и за это время в помещение вошли трое мужчин. Все с оружием, у одного в руке был маленький саквояж.
Взгляд Данте метнулся к стулу, на котором он только что сидел. Проклятье, он же оставил свой саквояж на полу!
Вошедший первым мужчина, высокий, худой, напоминавший преподобного Дэя, подошел к саквояжу, открыл его и продемонстрировал содержимое остальным. Они переговаривались приглушенными голосами – Данте разобрал лишь слово «Чикаго», а затем высокий мужчина вдруг указал им в направлении коридора, где он притаился.
Скруджс быстро пробрался вдоль стены до первого угла, бесшумно набрал воздуха, потянулся, нащупывая дальнейший путь, и канул во мрак.
Престо открыл саквояж, достал электрический фонарь и передал Джеку, который вытащил из нагрудного кармана жилета стопку маленьких квадратных нашлепок и компас. Сузив луч до минимального, Джек включил фонарь, посветил на нашлепки, бросил взгляд на компас и повел их к горловине прохода.
– Помните эту часть сна? – спросил он приглушенным голосом.
– Туннели, – отозвалась Ходящая Одиноко. – Запутанные проходы.
– Что-то вроде лабиринта, – заметил Престо.
– Верно, – подтвердил Джек, прилаживая на уровне глаз нашлепку – клейкую с одной стороны и покрытую зеленоватым люминесцентным составом с другой. – Мы должны двигаться к церкви в северо-западном направлении.
Джек достал прибор ночного видения. Фонарь и компас он вручил Престо и Лайонелу, а сам надел этот своеобразный шлем и всмотрелся в коридор. Перед ними, словно черный зев, открывался проход, ширина которого позволяла пройти двоим взрослым людям плечом к плечу. Трое проследовали за Джеком в коридор, безбрежная тьма которого мигом поглотила слабый свет, пробивавшийся из оставшегося позади помещения. Десять осторожных шагов подвели их к первому перекрестку, и Джек исследовал каждый из трех открывавшихся проходов.
– Компас, – шепнул он.
Престо включил фонарь, высветив лучом компас в руке Лайонела.
– Северо-восток. – Престо указал налево и снова выключил свет.
Джек прилепил к стене еще одну светящуюся нашлепку. Сквозь очки он видел главным образом красноватое марево и приблизительные очертания стен – устройство ночного видения в первую очередь позволяло фиксировать объекты, излучающие тепло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65