Если кто-то носит меч, из этого еще не следует, что он плохой человек.
– Он отрубает людям головы!
– Моя дорогая, мы не должны оценивать человека, принадлежащего к столь чуждой нам культуре, с наших позиций, разве нет?
– Упаси господи. Ради того, чтобы показать широту своих взглядов и готовность к восприятию новшеств, я могу даже заняться усекновением голов в качестве хобби.
– Уверен, он мог бы предоставить все необходимое для практики, – со смехом отозвался Иаков. – Прошу прощения, Эйлин, но мне кажется, что до прибытия на место мне лучше снова переодеться в мою одежду. Предполагается, что в этой колымаге везут старого, больного раввина. – Он опустил полог и подобрал с пола фургона несколько тонких обрезанных волосков. – Увы, боюсь, борода потеряна окончательно.
– Если кто-то спросит, лучше всего сказать, что это побочный эффект болезни.
Она встряхнула вожжами, побуждая мулов догнать остальные фургоны. Спустя несколько мгновений сзади донеслось веселое посвистывание Иакова.
«Что за чудесная перемена произошла с ним благодаря Канацзучи», – дивилась Эйлин. Впрочем, оба они были священниками, и оба видели один и тот же сон; возможно, в связи с этим их объединяло нечто гораздо большее, чем она могла себе представить.
– Кажется, у нас есть компания, – промолвил Иаков, выглянув из фургона.
Позади них на дороге клубилась пыль, там тянулась еще одна вереница фургонов.
Мгновение спустя, пусть безбородый, но снова одетый как раввин, он присоединился к Эйлин, принял вожжи и бросил первый взгляд на Новый город. До поселения оставалось полмили, и отсюда уже можно было разглядеть двойной ряд добротных дощатых построек, окаймлявших ведущую к строительной площадке у башни главную улицу.
Лишь немногие здания, сосредоточенные ближе к центру, имели второй этаж; оттуда к окраинам по неправильной спирали, насколько мог видеть глаз, распространялись неказистые домишки. На юге над их гущей горбом выступал склад.
– Ничего себе! – буркнул Иаков. – Похоже, здесь живут очень занятые люди.
Впереди, прямо на их пути, находилось еще одно караульное помещение с воротами, по обе стороны от которых тянулось вдаль в обоих направлениях высокое ограждение из колючей проволоки. Им было обнесено все поселение, но между забором и первыми строениями города пролегала мертвая зона голая полоса песка шириной в сто ярдов. По приближении фургонов из ворот появились вооруженные охранники в таких же белых туниках.
– Иаков, мне не хотелось бы быть назойливой…
– Да, дорогая.
– Есть какие-нибудь соображения насчет моего первоначального вопроса?
– Конечно есть. Полагаю, мы будем улыбаться до ушей и делать все, чего от нас ждут, а тем временем попытаемся разобраться, что к чему в этом месте и кто тут заправляет. Выступления вашей труппы запланированы здесь на неделю. Ну вот, время у нас есть, и надеюсь, как званым гостям нам будет не так уж трудно добиться своего. Особенно с учетом бесконечного очарования одной из нас.
«По крайней мере, не так уж плохо».
– Затем, очень тихо, мы попытаемся вызнать, где они хранят книги.
– А потом?
Иаков повернулся к ней с улыбкой:
– Дорогая моя, ну пожалуйста, прошу пока проявить немного сдержанности. Мне приходится импровизировать.
– Прошу прощения, – сказала она, чиркая спичкой и закуривая сигарету. – Это издержки моей профессии. Привыкла, перед тем как выйти на сцену, выучить и отрепетировать роль.
– Прекрасно понимаю.
– А он? – промолвила она, указывая кивком в сторону скал, где скрылся Канацзучи. – Как насчет него?
– Полагаю, наш таинственный друг тоже будет действовать в соответствии со своей ролью. Мы знаем, что он спрятал свое оружие здесь, в фургоне, значит, он точно за ним явится.
– Мы не можем сидеть всю ночь в фургоне и ждать его…
– Если мы по каким-то соображениям ему понадобимся, он найдет возможность отыскать нас, где бы мы ни были.
Эйлин глубоко вздохнула и выпустила облако дыма. До караульного помещения оставалось менее пятидесяти ярдов, люди в белом уже высыпали оттуда навстречу ехавшему в первом фургоне Бендиго.
– Мы можем там умереть, – неожиданно вырвалось у женщины.
– Меня такая мысль посещала.
– В таких обстоятельствах давать представление кажется нелепым. Даже больше, чем обычно.
– Человек может умереть ночью во сне, или свалиться с лошади, или, упаси господи, оказаться сраженным молнией, ударившей с чистого неба, – мягко промолвил Иаков. – Но из этого не следует, будто мы не должны жить.
Эйлин посмотрела на него, отбросила сигарету и обняла его, положив голову ему на плечо. Иаков нежно прикоснулся к ее волосам, и это прикосновение так тронуло ее, что впору было расплакаться, но она сдержала слезы, чтобы не выказать слабость.
– Только вот не надо помирать вот так, прямо сейчас, ладно? – пробормотала она. – Хоть мы всего лишь случайные знакомые, я как-то уже успела привязаться к одному старому мешку с костями.
– Ну что ж, я постараюсь. Но только идя навстречу этой настоятельной просьбе, – рассмеялся он.
Передний фургон приостановился, Ример встал, помахал шляпой и обменялся парой фраз с часовыми, после чего ворота распахнулись и пропустили обоз.
– Считается, что вы больны, – напомнила она ему.
Иаков передал ей вожжи и, до того как они достигли ворот, ушел внутрь фургона. Проезжая мимо улыбающихся караульных под надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В НОВЫЙ ГОРОД!», Эйлин улыбнулась в ответ.
– Привет! Привет! – крикнула она им, после чего, не прекращая улыбаться, неслышно пробормотала: – Рада вас видеть, поганцы праведные. Улыбайтесь, улыбайтесь, сумасшедшая стая степных хорьков.
Труппа пересекла мертвую зону и покатила по главной улице. Фасады всех выходивших на нее зданий были покрыты свежей штукатуркой, под окнами, занавешенными ситцем, красовались ящики с яркими пышными цветами. Крупные, добротные вывески указывали на предназначение помещений: «Галантерея и ткани», «Дантист», «Ювелирные и скобяные изделия», «Гостиница», «Мелочная лавка».
Перед каждым заведением на тщательно подметенных тротуарах стояли выглядевшие опрятными и здоровыми люди в белых одеждах. Впереди и левее, под большим навесом у здания оперного театра, под огромным транспарантом «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, “ПРЕДУЛЬТИМАТИВНАЯ АНТРЕПРИЗА”!» собралась толпа, взорвавшаяся аплодисментами и приветственными криками, едва фургоны остановились перед входом в театр. Ликование возрастало, по мере того как на улицу выбегали жители города, все как один улыбающиеся и одетые в белое.
Бендиго Ример снова привстал со своего насеста и принялся, кланяясь во всех направлениях, размахивать в воздухе шляпой.
– Спасибо! Огромное вам спасибо! – Его слова тонули в аплодисментах; по щекам актера текли слезы. – У меня нет слов, чтобы высказать, какое для меня счастье быть среди вас. Как я тронут столь сердечным, теплым приемом!
– Сомневаюсь, чтобы я когда-нибудь еще видел человека, столь отчаянно жаждущего признания! – пробормотал Иаков с тихим удивлением.
– Можно считать это благословением.
Из других фургонов высовывались головы остальных артистов, пребывавших в такой же растерянности: пока они только всего и сделали, что въехали в город. Что же за прием устроит им эта толпа, когда они дадут представление?
Ликование мгновенно смолкло, когда огромного роста мужчина в сером плаще, единственный из виденных ими в городе людей не носивший белой туники, выступил из толпы и шагнул к фургону Бендиго, в сопровождении неряшливого вида женщины, державшей в руках тетрадь.
– Добро пожаловать в Новый город, друзья! – возгласил великан.
– Спасибо на добром слове. Я… – начал было Бендиго.
– Не славный ли ныне день?
– О, конечно, бесподобный. Я никогда…
– Вы мистер Бендиго, друг? – перебил его здоровяк.
– Он самый, сэр, к вашим услугам.
– Будьте любезны спуститься и велеть вашим людям выйти из фургонов и собраться здесь.
– Сию минуточку, сэр!
Бендиго повернулся к остальным фургонам и хлопнул в ладоши:
– «Антреприза»! Сюда, все сюда, да поскорее!
Артисты, декораторы и костюмеры собрались возле Бендиго, в то время как вокруг сомкнулась теперь молчаливая, но по-прежнему улыбающаяся толпа.
Эйлин помогла Иакову выбраться сзади из их фургона и, представляя дело так, будто он совершенно немощен, поддерживая под локоть, с передышками повела вперед.
– Честь имею представить прибывших сюда для вашего развлечения и удовольствия артистов «Предультимативной антрепризы», – провозгласил Бендиго Ример, взмахнув своей идиотской зеленой шляпой.
Великаноподобный человек тщательно пересчитывал прибывших актеров по головам. Никто в толпе не шелохнулся, люди даже не перешептывались. Их начальник заглянул к женщине в тетрадь, покачал головой, пересчитал гостей снова и нахмурился.
– Должно быть девятнадцать, – сказал он Бендиго.
– Прошу прощения?
– Здесь только восемнадцать человек. У ворот вы сказали, что девятнадцать. Можете вы объяснить это, мистер Ример?
Ример сглотнул, затравленно огляделся, поймал взгляд Эйлин и быстро отметил, что Иаков теперь без бороды. Судя по выражению лица, мысли в не самой ясной голове Бендиго бестолково бегали по кругу, как белка в колесе. Он шагнул навстречу задавшему вопрос человеку, сложив ладони и изобразив на лице совершенно избыточное, неправдоподобное дружелюбие.
– Ну, разумеется, тут все просто, мистер?..
Бендиго ждал, что тот представится. Великан молча смотрел на него и улыбался.
– Видите этого… джентльмена, добрый сэр? – Бендиго повернулся и указал на Иакова Штерна. – Он прибился к нам в Фениксе, потом захворал, и я по небрежности не включил его в список.
– Но тогда у вас должно быть на одного больше, а не меньше.
Улыбка Бендиго застыла на его лице, выдававшем явное отсутствие толковых идей. Эйлин торопливо выступила вперед.
– Это нетрудно объяснить, – спокойно сказала она. – Когда мы покинули вокзал в Викенбурге, с нами был еще один джентльмен, доктор, который задержался при нас некоторое время, чтобы проследить за выздоровлением нашего друга.
– И куда он делся? – последовал вопрос.
– Вчера отправился обратно. Его лошадь шла с нами, привязанная к последнему фургону. Понимаете, последний фургон тащился, несколько отставая, – боюсь, править упряжкой мулов дело для меня новое. Поэтому мистер Ример и не заметил, что доктор уже отбыл.
– Да-да, конечно, – закивал отчаянно потевший Ример. – Вот вам и лишний человек.
Гигант внимательно присмотрелся к стоявшим перед ним людям. Он не выказал неудовольствия, продолжая улыбаться, но все под его взглядом ежились, а Эйлин приметила, что на поясе под плащом у него висят пистолеты, а из глубокого внутреннего кармана плаща торчит рукоять обреза.
– Вот этот мужчина, – он указал на Иакова, – не ваш.
– Нет, вовсе не… – заторопился Ример.
– Он наш друг, – заявила Эйлин.
– Как его имя?
– Его зовут Иаков Штерн, – ответила она.
Здоровенный мужчина махнул женщине, та записала имя в тетрадь и перевернула страницу.
– А теперь мне нужны имена остальных ваших людей, – произнес здоровяк.
– Разумеется, сэр, – сказал Ример, вертя в руках список труппы.
– А как ваше имя? – спросила Эйлин.
– Мне нужны ваши имена.
– Я первая спросила.
Бендиго бросил на нее злобный, раздраженный взгляд; Эйлин даже испугалась: вид у него был такой, словно он готов ее растерзать.
– Брат Корнелиус, мэм, – представился здоровяк.
– Эйлин Темпл. – Она протянула руку.
Корнелиус растерянно посмотрел на нее, потом слегка пожал ее пальцы.
– Чудесный у вас город, брат Корнелиус.
– Мы знаем, – отозвался Корнелиус.
– Будь добра, помолчи, – сердито шепнул Бендиго Эйлин, не прекращая улыбаться.
– Вас разместят в гостинице, дальше по улице, – сообщил Корнелиус. – Мы сопроводим вас туда, после того как вы отвезете свои вещи в театр.
– О, предчувствую, он просто прекрасен. Уверен, в нем все будет великолепно.
– Об этом расскажете потом, – кивнул Корнелиус. – Вы будете играть в нем первыми.
Он подал знак, и женщина вручила Римеру пачку листов бумаги с отпечатанным текстом.
– Это правила поведения в Новом городе, – объяснил Корнелиус. – Прошу им следовать. Наши правила очень важны для нас.
– Разумеется, брат Корнелиус.
– Преподобный Дэй желает, чтобы сегодня вечером вы были гостями за его обедом, – заявил Корнелиус, покосившись на Иакова. – Все. – Он пристально посмотрел на Эйлин, та отвела глаза.
– Это просто великолепно! – восхитился Ример. – Передайте преподобному, что его приглашение для нас великая часть. Обед состоится в…
– Восемь.
– А куда…
– Мы явимся и отведем вас на место. Да пребудет с вами день славы.
Он отступил в толпу и пропал из виду. Ример с кружащейся от облегчения головой стал раздавать листовки труппе. Радушные добровольцы выступили из толпы, чтобы помочь с разгрузкой.
Эйлин впервые видела такое – чтобы столько людей разных рас бесконфликтно держались вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Он отрубает людям головы!
– Моя дорогая, мы не должны оценивать человека, принадлежащего к столь чуждой нам культуре, с наших позиций, разве нет?
– Упаси господи. Ради того, чтобы показать широту своих взглядов и готовность к восприятию новшеств, я могу даже заняться усекновением голов в качестве хобби.
– Уверен, он мог бы предоставить все необходимое для практики, – со смехом отозвался Иаков. – Прошу прощения, Эйлин, но мне кажется, что до прибытия на место мне лучше снова переодеться в мою одежду. Предполагается, что в этой колымаге везут старого, больного раввина. – Он опустил полог и подобрал с пола фургона несколько тонких обрезанных волосков. – Увы, боюсь, борода потеряна окончательно.
– Если кто-то спросит, лучше всего сказать, что это побочный эффект болезни.
Она встряхнула вожжами, побуждая мулов догнать остальные фургоны. Спустя несколько мгновений сзади донеслось веселое посвистывание Иакова.
«Что за чудесная перемена произошла с ним благодаря Канацзучи», – дивилась Эйлин. Впрочем, оба они были священниками, и оба видели один и тот же сон; возможно, в связи с этим их объединяло нечто гораздо большее, чем она могла себе представить.
– Кажется, у нас есть компания, – промолвил Иаков, выглянув из фургона.
Позади них на дороге клубилась пыль, там тянулась еще одна вереница фургонов.
Мгновение спустя, пусть безбородый, но снова одетый как раввин, он присоединился к Эйлин, принял вожжи и бросил первый взгляд на Новый город. До поселения оставалось полмили, и отсюда уже можно было разглядеть двойной ряд добротных дощатых построек, окаймлявших ведущую к строительной площадке у башни главную улицу.
Лишь немногие здания, сосредоточенные ближе к центру, имели второй этаж; оттуда к окраинам по неправильной спирали, насколько мог видеть глаз, распространялись неказистые домишки. На юге над их гущей горбом выступал склад.
– Ничего себе! – буркнул Иаков. – Похоже, здесь живут очень занятые люди.
Впереди, прямо на их пути, находилось еще одно караульное помещение с воротами, по обе стороны от которых тянулось вдаль в обоих направлениях высокое ограждение из колючей проволоки. Им было обнесено все поселение, но между забором и первыми строениями города пролегала мертвая зона голая полоса песка шириной в сто ярдов. По приближении фургонов из ворот появились вооруженные охранники в таких же белых туниках.
– Иаков, мне не хотелось бы быть назойливой…
– Да, дорогая.
– Есть какие-нибудь соображения насчет моего первоначального вопроса?
– Конечно есть. Полагаю, мы будем улыбаться до ушей и делать все, чего от нас ждут, а тем временем попытаемся разобраться, что к чему в этом месте и кто тут заправляет. Выступления вашей труппы запланированы здесь на неделю. Ну вот, время у нас есть, и надеюсь, как званым гостям нам будет не так уж трудно добиться своего. Особенно с учетом бесконечного очарования одной из нас.
«По крайней мере, не так уж плохо».
– Затем, очень тихо, мы попытаемся вызнать, где они хранят книги.
– А потом?
Иаков повернулся к ней с улыбкой:
– Дорогая моя, ну пожалуйста, прошу пока проявить немного сдержанности. Мне приходится импровизировать.
– Прошу прощения, – сказала она, чиркая спичкой и закуривая сигарету. – Это издержки моей профессии. Привыкла, перед тем как выйти на сцену, выучить и отрепетировать роль.
– Прекрасно понимаю.
– А он? – промолвила она, указывая кивком в сторону скал, где скрылся Канацзучи. – Как насчет него?
– Полагаю, наш таинственный друг тоже будет действовать в соответствии со своей ролью. Мы знаем, что он спрятал свое оружие здесь, в фургоне, значит, он точно за ним явится.
– Мы не можем сидеть всю ночь в фургоне и ждать его…
– Если мы по каким-то соображениям ему понадобимся, он найдет возможность отыскать нас, где бы мы ни были.
Эйлин глубоко вздохнула и выпустила облако дыма. До караульного помещения оставалось менее пятидесяти ярдов, люди в белом уже высыпали оттуда навстречу ехавшему в первом фургоне Бендиго.
– Мы можем там умереть, – неожиданно вырвалось у женщины.
– Меня такая мысль посещала.
– В таких обстоятельствах давать представление кажется нелепым. Даже больше, чем обычно.
– Человек может умереть ночью во сне, или свалиться с лошади, или, упаси господи, оказаться сраженным молнией, ударившей с чистого неба, – мягко промолвил Иаков. – Но из этого не следует, будто мы не должны жить.
Эйлин посмотрела на него, отбросила сигарету и обняла его, положив голову ему на плечо. Иаков нежно прикоснулся к ее волосам, и это прикосновение так тронуло ее, что впору было расплакаться, но она сдержала слезы, чтобы не выказать слабость.
– Только вот не надо помирать вот так, прямо сейчас, ладно? – пробормотала она. – Хоть мы всего лишь случайные знакомые, я как-то уже успела привязаться к одному старому мешку с костями.
– Ну что ж, я постараюсь. Но только идя навстречу этой настоятельной просьбе, – рассмеялся он.
Передний фургон приостановился, Ример встал, помахал шляпой и обменялся парой фраз с часовыми, после чего ворота распахнулись и пропустили обоз.
– Считается, что вы больны, – напомнила она ему.
Иаков передал ей вожжи и, до того как они достигли ворот, ушел внутрь фургона. Проезжая мимо улыбающихся караульных под надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В НОВЫЙ ГОРОД!», Эйлин улыбнулась в ответ.
– Привет! Привет! – крикнула она им, после чего, не прекращая улыбаться, неслышно пробормотала: – Рада вас видеть, поганцы праведные. Улыбайтесь, улыбайтесь, сумасшедшая стая степных хорьков.
Труппа пересекла мертвую зону и покатила по главной улице. Фасады всех выходивших на нее зданий были покрыты свежей штукатуркой, под окнами, занавешенными ситцем, красовались ящики с яркими пышными цветами. Крупные, добротные вывески указывали на предназначение помещений: «Галантерея и ткани», «Дантист», «Ювелирные и скобяные изделия», «Гостиница», «Мелочная лавка».
Перед каждым заведением на тщательно подметенных тротуарах стояли выглядевшие опрятными и здоровыми люди в белых одеждах. Впереди и левее, под большим навесом у здания оперного театра, под огромным транспарантом «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, “ПРЕДУЛЬТИМАТИВНАЯ АНТРЕПРИЗА”!» собралась толпа, взорвавшаяся аплодисментами и приветственными криками, едва фургоны остановились перед входом в театр. Ликование возрастало, по мере того как на улицу выбегали жители города, все как один улыбающиеся и одетые в белое.
Бендиго Ример снова привстал со своего насеста и принялся, кланяясь во всех направлениях, размахивать в воздухе шляпой.
– Спасибо! Огромное вам спасибо! – Его слова тонули в аплодисментах; по щекам актера текли слезы. – У меня нет слов, чтобы высказать, какое для меня счастье быть среди вас. Как я тронут столь сердечным, теплым приемом!
– Сомневаюсь, чтобы я когда-нибудь еще видел человека, столь отчаянно жаждущего признания! – пробормотал Иаков с тихим удивлением.
– Можно считать это благословением.
Из других фургонов высовывались головы остальных артистов, пребывавших в такой же растерянности: пока они только всего и сделали, что въехали в город. Что же за прием устроит им эта толпа, когда они дадут представление?
Ликование мгновенно смолкло, когда огромного роста мужчина в сером плаще, единственный из виденных ими в городе людей не носивший белой туники, выступил из толпы и шагнул к фургону Бендиго, в сопровождении неряшливого вида женщины, державшей в руках тетрадь.
– Добро пожаловать в Новый город, друзья! – возгласил великан.
– Спасибо на добром слове. Я… – начал было Бендиго.
– Не славный ли ныне день?
– О, конечно, бесподобный. Я никогда…
– Вы мистер Бендиго, друг? – перебил его здоровяк.
– Он самый, сэр, к вашим услугам.
– Будьте любезны спуститься и велеть вашим людям выйти из фургонов и собраться здесь.
– Сию минуточку, сэр!
Бендиго повернулся к остальным фургонам и хлопнул в ладоши:
– «Антреприза»! Сюда, все сюда, да поскорее!
Артисты, декораторы и костюмеры собрались возле Бендиго, в то время как вокруг сомкнулась теперь молчаливая, но по-прежнему улыбающаяся толпа.
Эйлин помогла Иакову выбраться сзади из их фургона и, представляя дело так, будто он совершенно немощен, поддерживая под локоть, с передышками повела вперед.
– Честь имею представить прибывших сюда для вашего развлечения и удовольствия артистов «Предультимативной антрепризы», – провозгласил Бендиго Ример, взмахнув своей идиотской зеленой шляпой.
Великаноподобный человек тщательно пересчитывал прибывших актеров по головам. Никто в толпе не шелохнулся, люди даже не перешептывались. Их начальник заглянул к женщине в тетрадь, покачал головой, пересчитал гостей снова и нахмурился.
– Должно быть девятнадцать, – сказал он Бендиго.
– Прошу прощения?
– Здесь только восемнадцать человек. У ворот вы сказали, что девятнадцать. Можете вы объяснить это, мистер Ример?
Ример сглотнул, затравленно огляделся, поймал взгляд Эйлин и быстро отметил, что Иаков теперь без бороды. Судя по выражению лица, мысли в не самой ясной голове Бендиго бестолково бегали по кругу, как белка в колесе. Он шагнул навстречу задавшему вопрос человеку, сложив ладони и изобразив на лице совершенно избыточное, неправдоподобное дружелюбие.
– Ну, разумеется, тут все просто, мистер?..
Бендиго ждал, что тот представится. Великан молча смотрел на него и улыбался.
– Видите этого… джентльмена, добрый сэр? – Бендиго повернулся и указал на Иакова Штерна. – Он прибился к нам в Фениксе, потом захворал, и я по небрежности не включил его в список.
– Но тогда у вас должно быть на одного больше, а не меньше.
Улыбка Бендиго застыла на его лице, выдававшем явное отсутствие толковых идей. Эйлин торопливо выступила вперед.
– Это нетрудно объяснить, – спокойно сказала она. – Когда мы покинули вокзал в Викенбурге, с нами был еще один джентльмен, доктор, который задержался при нас некоторое время, чтобы проследить за выздоровлением нашего друга.
– И куда он делся? – последовал вопрос.
– Вчера отправился обратно. Его лошадь шла с нами, привязанная к последнему фургону. Понимаете, последний фургон тащился, несколько отставая, – боюсь, править упряжкой мулов дело для меня новое. Поэтому мистер Ример и не заметил, что доктор уже отбыл.
– Да-да, конечно, – закивал отчаянно потевший Ример. – Вот вам и лишний человек.
Гигант внимательно присмотрелся к стоявшим перед ним людям. Он не выказал неудовольствия, продолжая улыбаться, но все под его взглядом ежились, а Эйлин приметила, что на поясе под плащом у него висят пистолеты, а из глубокого внутреннего кармана плаща торчит рукоять обреза.
– Вот этот мужчина, – он указал на Иакова, – не ваш.
– Нет, вовсе не… – заторопился Ример.
– Он наш друг, – заявила Эйлин.
– Как его имя?
– Его зовут Иаков Штерн, – ответила она.
Здоровенный мужчина махнул женщине, та записала имя в тетрадь и перевернула страницу.
– А теперь мне нужны имена остальных ваших людей, – произнес здоровяк.
– Разумеется, сэр, – сказал Ример, вертя в руках список труппы.
– А как ваше имя? – спросила Эйлин.
– Мне нужны ваши имена.
– Я первая спросила.
Бендиго бросил на нее злобный, раздраженный взгляд; Эйлин даже испугалась: вид у него был такой, словно он готов ее растерзать.
– Брат Корнелиус, мэм, – представился здоровяк.
– Эйлин Темпл. – Она протянула руку.
Корнелиус растерянно посмотрел на нее, потом слегка пожал ее пальцы.
– Чудесный у вас город, брат Корнелиус.
– Мы знаем, – отозвался Корнелиус.
– Будь добра, помолчи, – сердито шепнул Бендиго Эйлин, не прекращая улыбаться.
– Вас разместят в гостинице, дальше по улице, – сообщил Корнелиус. – Мы сопроводим вас туда, после того как вы отвезете свои вещи в театр.
– О, предчувствую, он просто прекрасен. Уверен, в нем все будет великолепно.
– Об этом расскажете потом, – кивнул Корнелиус. – Вы будете играть в нем первыми.
Он подал знак, и женщина вручила Римеру пачку листов бумаги с отпечатанным текстом.
– Это правила поведения в Новом городе, – объяснил Корнелиус. – Прошу им следовать. Наши правила очень важны для нас.
– Разумеется, брат Корнелиус.
– Преподобный Дэй желает, чтобы сегодня вечером вы были гостями за его обедом, – заявил Корнелиус, покосившись на Иакова. – Все. – Он пристально посмотрел на Эйлин, та отвела глаза.
– Это просто великолепно! – восхитился Ример. – Передайте преподобному, что его приглашение для нас великая часть. Обед состоится в…
– Восемь.
– А куда…
– Мы явимся и отведем вас на место. Да пребудет с вами день славы.
Он отступил в толпу и пропал из виду. Ример с кружащейся от облегчения головой стал раздавать листовки труппе. Радушные добровольцы выступили из толпы, чтобы помочь с разгрузкой.
Эйлин впервые видела такое – чтобы столько людей разных рас бесконфликтно держались вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65