А затем, пока ждали женщин, у Джилла со спецагентом появилась возможность потолковать.
Джиллу много слов не потребовалось: спецагент знал машинный мир Джилла и в общих чертах догадался, как остальные добрались до лже-гнезда ржавчервей. Его интерес касалась Миранды... того, как именно она побудила остальных к действиям и как поставила себе одну-единственную цель: установить его местонахождение, отправиться туда и быть с ним, невзирая ни на что.
— Та еще женщина, — усмехнулся он, когда Джилл закончил. — Но будет ли все обстоять также, когда или если мы выберемся из всего этого? Как ты думаешь, будет ли, она по-прежнему испытывать те же чувства?
Джилл кивнул:
— Если хочешь сейчас держать пари, то я дам сто к одному, что будет.
Затем Тарнболл перестал усмехаться и рассказал Джиллу об «Альт Дойчехаузе», Берлине, тысяча девятьсот семидесятом годе. Закончив, он показал Джиллу в доказательство своих слов коробок спичек.
— Этот инопланетный ублюдок! — Рослый спецагент выплюнул эти слова, словно яд. — Но я был трезв, как стеклышко. Должно быть, он навалил то, что сходит у него за дерьмо на все два десятка световых лет, когда я прошел к нему сквозь экран! И к тому же я глубоко уверен, что попал в этого ублюдка. Чертовски жаль, что рана не могла быть смертельной.
Из-за округлого изгиба дюны вышли женщины. Они пошли по глубоким следам мужчин. Выглядели они усталыми, но непобежденными, и Джилл надеялся, что его внешность производит то же впечатление. Его внешность — ха! Это же просто смешно! Но какого черта, они все находятся в одинаковом положении.
Женщины... было совершенно очевидно, что они женщины. Это никак нельзя было скрыть, несмотря на выдающуюся работу, проделанную над внешним видом друг друга с целью гарантировать, что их женские прелести не будут слишком уж открыто выставляться на показ.
Но их одежда превратилась буквально в лохмотья, и никакой кутюрье во всем мире не смог бы расположить обрывки тряпок, разорванные на ленты брючины и изодранные блузки как-либо иначе, дабы придать им приличный вид. Еще денек-другой, и они останутся в джинсовых бикини!
Что же касалось мужчин...
Эти сделались грязными, промасленными, оборванными, бородатыми! Взоры у них затуманились, они явно дошли до точки. Но спецагент по-прежнему держался лучше всех. В конце концов, он ведь обучался воевать и заботиться о своем «снаряжении»: выживание наиболее приспособленных могло считаться его профилем, а Джек Тарнболл определенно относился к таким.
Во всяком случае, относился к таким сейчас.
Взгляд Джилла охватил их всех. Он посмотрел на Кину Суна, гадая, много ли из происходящего воспринимается им, много ли доходит до сознания корейца. Он давно уже бросил и попытки понять азиата. Коротышка уже давненько не произносил ни слова. Впрочем, о выходящем за рамки твоего понимания особенно не поболтаешь. Наверное, дело именно в этом.
Еще был Джордж Уэйт. С мозгом у него теперь все в порядке благодаря целительным силам Дома Дверей.
Но с другой стороны, в голове у него содержались воспоминания, которые не имели права находиться там и которые окажется нелегко стереть. Джордж Уэйт до сих пор не прекращал борьбы, потому что оказался совсем не тем министерским лакеем, каким прежде считал его Джилл. Нет, такого человека Джилл с радостью назвал бы своим другом.
Оставался только Фред Стэннерсли. Но глядя сейчас на Фреда, Джилл увидел, что тот совершенно не похож на человека, которого он узнал за последние дни. Остальные тоже заметили перемену, и все взгляды сошлись на пилоте. Однако его взгляд блуждал!
Тарнболл коснулся локтя Джилла:
— Это еще что за чертовщина?.. — шепнул он. Но Фред все равно услышал; он повернул голову в сторону спецагента, но смотрел не совсем на него. И взгляд Стэннерсли сделался странно пустым, несфокусированным, пилот постоянно моргал, пялился, тряс головой и зыркал туда-сюда.
Джилл подошел к нему и протянул руку, чтобы коснуться, но Фред увернулся, шарахнулся от него, отлетел назад, словно получил удар, и резко остановился неподалеку от склона дюны. И этим дело не ограничилось: во время необъяснимой реакции Фреда на приближение Джилла мир, казалось, смазался, словно при инопланетянском искажении реальности. И теперь пилот лежал, тяжело дыша, хватая воздух открытым ртом, испуганный, плотно зажмуривший глаза.
— Фред? — окликнул его сообразивший, наконец, что к чему Джилл. — Это твоя пространственная штука? Дезориентация?
— Это был я, — невнятно пробормотал пилот. — Это, наверняка, я, на хрен! — И растянулся у края дюны, немного подергиваясь, но, откуда-то знал Джилл, не смея двигаться.
— Это я, Фред, — присел рядом с ним Джилл. — Все в порядке. Но что ты хочешь сказать, говоря, мол, это был ты? Ты считаешь, что прошел через ту дверь первым?
Пилот кивнул, но его движение мало походило на кивок. Голова поднялась в гротескном выверте, женоподобном полуобороте, странном вращении, и со стуком опустилась на грудь. Судорожный кивок... кивок человека, мозг которого утратил чувство направления.
— С этим становится все хуже, — пожаловался он. — Спенсер! — Он уцепился за Джилла и притом сперва промахнулся, несмотря на то, что находился рядом, и снова повторил:
— Спенсер! Думаю, что вам придется меня оставить здесь. Не представляю, как я что-нибудь сумею. Только не в таком положении! — Глаза у него по-прежнему оставались крепко зажмуренными.
— Ни в коем случае, — отверг самую мысль об этом Джордж. Он подошел и встал рядом, высясь над ними. — Никто никого не будет оставлять. Послушай, Фред, ожоги твои проходят. Да, уже. Что, собственно, это за штука такая?
— Во всем виновато это место, — ответил Фред. — Ладно, допустим, это ваш сверхъестественный мир — но это также и мой мир. Моя чувствительность к пространству, мой самый страшный кошмар. Место, где все измерения не правильные. Когда Спенсер коснулся меня, то все выглядело так, словно его рука протянулась с расстояния в миллион миль со скоростью света! Все выглядело так, будто он собирался меня ударить. И вы видели, как я отреагировал. Я отодвинулся назад — но отодвинулся-то вовсе не я! Отодвинулось место! И с этим становится все хуже. Я чувствую это. Помните, как коридор, туннель в Замке растянулся, словно резиновый? Тут то же самое. И оно во мне! Показать? Думаю, что смогу. Чувствую, что смогу.
— Фред! Фред! — воззвала к нему Анжела. — Все это лишь у тебя в голове. Ты должен контролировать себя.
Но Джилл не поддержал ее.
— Это не у него в голове. Или там, но не в том смысле, какой вкладываешь ты. Когда он двинулся прочь от меня, то движение не было естественным. Действовала его пространственная штука, но совершенно непропорционально увеличенная Домом Дверей. — А затем, уже обращаясь к Фреду:
— Что ты имеешь в виду, говоря, будто можешь показать?
Фред помолчал, какой-то миг не шевелясь, а затем спросил:
— Те коршуны все еще в небе?
Они посмотрели, те все еще летали.
— Да, — подтвердил Тарнболл. — Они все еще там.
— Тогда следите, — велел им Фред. И открыл глаза, завращавшиеся туда-сюда, а затем уставившиеся ввысь, ввысь, ввысь на небо. Там, в вышине, на фоне ослепительной голубизны плавали похожие на отделившиеся от тела брови птицы. Но внезапно по воздуху пробежала рябь, словно мираж, словно воздух над асфальтовым шоссе в палящий зной, и птицы столь же внезапно пропали.
— Господи! — выпалил Джордж. — Пропали!
— Нет, — возразил, закрывая глаза, Фред. — Они не пропали. Посмотрите еще раз. Видите вон те точки в небе? Это они. Просто тысячей футов выше, вот и все. И я к тому же могу сделать такое и с вами. Я могу это сделать со всем этим гребаным местом! — С этими словами он внезапно отпустил руку Джилла и утянул свою обратно в себя. — Вот потому-то вы и должны оставить меня здесь: я не хочу рисковать сделать то же и с вами.
— Но каким образом? — присела рядом с ним Анжела.
— Отправив вас прочь, — растолковал ей Фред. — Выкинув вас отсюда к чертовой матери, как из пушки, но случайно, не желая того. Видишь ли, я не понимаю этой штуки. И не управляю ею.
Теперь они все стояли или сидели вокруг него, не зная, что же теперь делать и что сказать. Затем Миранда обхватила себя руками и задрожала. Тени удлинялись чуть ли не на глазах, и тень дюны упала на них.
— Наступает ночь, — сказал Джилл. — И наступает она очень быстро.
— Если мы отправляемся немедленно, то сможем добраться до тех гор, — предположил Тарнболл. И добавил чуть более зловеще:
— Может быть.
Но Джилл с задумчивым или отчаянным видом произнес:
— Или, может быть, мы сможем, черт возьми, провернуть это дело чуточку побыстрее. Семимильные сапоги, клянусь Богом!
— Что такое? — не поняла Анжела.
— Семимильные сапоги, — снова повторил Джилл. — Неужели ты не видишь этого? У Фреда — семимильные сапоги или их эквивалент. Если бы он только смог управлять этой штукой, это будет выход для нас!
— Объясни, — коротко попросил спецагент.
— Погоди, — поднял руку Джилл. И обратился к пилоту:
— Фред, а эта твоя штука будет работать в обратную сторону? И как по-твоему, ты сможешь удерживать ее, пока мы перемещаем тебя?
— В... в обратную сторону?
— Ты можешь сближать вещи так же, как расталкивать их в стороны?
— Не знаю, — простонал Фред. — Я хочу сказать, это же все равно как если бы весь этот гребаный мир сделался резиновым, и я не знаю, в какую сторону он растягивается!
— Просто уцепись за него, Фред, — велел ему Джилл. — Сейчас мы переместим тебя. — И они перенесли его, словно младенца, на гребень дюны. Вдали виднелись горы, похожие на голубую кайму на горизонте из белого песка. Но солнце висело низко над горизонтом. Чересчур уж низко.
По указанию Джилла они усадили Фреда на гребне дюны и привели его в равновесие — Тарнболл поддерживал с одной стороны, а Джилл — с другой. Его развернули лицом к горам.
— Все готово, Фред, — сказал Джилл. — Когда я скажу тебе: «Пошел!» — открой глаза, разум и постарайся сблизить вещи. Хорошо?
— О Боже! О Господи! — запричитал Фред. — Ты не знаешь, на что это похоже. Но я постараюсь это сделать. — И Джилл не собирался давать ему время на то, чтобы успеть передумать.
— Хорошо, — скомандовал он. — Пошел!..
Глава тридцать девятая
И Фред пошел! Пространство искривилось — никак иначе такое не описать! Все вытянулось. Вытянулся и Фред. Словно упомянутая им резинка. Он вроде как растянулся, стал в высшей степени глубоким. Какой-то миг он был нормального роста и нормальной ширины, но невероятной толщины! И когда резинка опять сократилась, его там не стало. Но его коллеги видели, как резинка утянула его с другого конца!
Что же до Джилла с Тарнболлом, которые поддерживали Фреда на ногах, то их руки, казалось, удлинились; они сами удлинились благодаря вторжению в гиперпространство и вытянулись до середины бесконечности прежде, чем вскрикнули и отпрянули назад, прочь от воздействия Фреда. И когда они растянулись там, на песке, то разевали рты, словно идиоты, и хватали себя руками.
Остальные бросились к ним, чтобы посмотреть, не случилось ли с ними чего-нибудь плохого. Похоже, никакого вреда, только шок.
Когда до Анжелы дошло, что Джилл в порядке, она выпалила:
— Спенсер Джилл! Ты... ты... ты был прав! — И овладевший ею гнев и страх за него покинули женщину. — Но, Спенсер, бедный Фред! Что же с ним случилось?
— Вместе, — охнул Джилл, когда его рука перестала ощущать странное покалывание. — Джек, Миранда, все. Держитесь вместе, кучкой! И я имею в виду, тотчас же! Барни... сюда, парень!
Почувствовав настойчивость в голосе Джилла, остальные столпились вокруг него — даже Кину Сун, хотя едва ли понимал, что происходит. Впрочем, этого не понимали и другие. Откликаясь на зов Джилла, Барни быстро подбежал к нему и лизнул в лицо шершавым языком. Они все обнялись.
— Что это такое, Спенсер? — обеспокоено спросила Анжела.
— Это то, что, надеюсь, произойдет, — ответил он. — То, что, надеюсь, сделает Фред. — И Джордж Уэйт уловил его мысль.
— Туннельное время? Как в Замке?
— Верно, — попытался сказать Джилл, ; но сказал вместо этого:
— Ввввееерррнннооо!
Пустыня пронеслась под ними, ее мили в один миг сжались до точки. И все же ускорение почти или вовсе не ощущалось, спутники лишь знали, что «все» обстоит как-то не так. Однако, миг спустя, поняли: все обстояло очень даже так.
Те члены группы, которые стояли, споткнулись и упали. Пес тявкнул, понесся было прочь, с силой сел на копчик и остался на месте. Джилл и спецагент, все еще сидевшие после первоначального эксперимента, покачнулись и оперлись ладонями (и почувствовали под ними не песок, а гравий и мелкие камешки), а Анжела и Миранда рухнули рядом с ним.
И нарушая наступившую мертвую тишину, тихий, очень неуверенный голос Фреда Стэннерсли произнес:
— Я... я сумел вас доставить? Я всех вас доставил? — Но сперва никто не ответил, потому что все до одного сидели или лежали с закрытыми глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71