…………………………….буду я.
………прослушайте…………меня.
У Инады………………………….
………………………………
……….раз…………………звезда,
Аран………………………………
…………….хотелось…………….
То………………………………….
Но………………………………….
……….если……………………….
……………….тогда……………….
………в…………………самый……
Очень внимательный читатель, возможно, заметил, что текст песни приведён с некоторыми сокращениями, – в ней девяносто девять куплетов, а процитировано чуть меньше. Сокращения сделаны для его же, читателя, блага, чтобы не нарушать нравственности и не дразнить гусей. Не стоит обращать внимание на купюры, а следует наслаждаться столь свойственной всякому истинно народному творчеству поэтичностью изложения. Высокая поэзия сама так и рвётся из любой приведённой здесь строчки.
Песня «Ариран» пережила века. Правда, мамаша Инада за эти годы от долгого употребления вовсе стёрлась, а Аран превратилась в дочь вдовца, начальника уезда Мирян провинции Кёнса-Намдо. В новейшем варианте говорится, будто бы воспитывала её кормилица, которая и задумала выдать замуж за посыльного из управы. Для того заманила Аран на башню и скрылась. Явился посыльный и стал домогаться – ухватил за груди. Девушка осквернённые груди отсекла ножом. Тогда и посыльный выхватил нож. Аран предпочла смерть позору и умерла с ножом в горле, но не запятнала чести. Огорчённый неудачным сватовством, посыльный спрятал тело в бамбуковой роще близ реки Нактонган. Отец упорно искал дочь, потому что её исчезновение пало несмываемым позором на дом дворянина-янбана. Кровиночку свою он не нашёл, и карьера его пошла прахом. Пришлось уйти в отставку и вернуться в столицу.
Если в первой части поздней версии «Ариран» крови поменьше, чем в оригинале, этот недостаток с лихвой покрывается во второй. Каждый новый начальник провинции Мирян умирал в первую же ночь (в тексте перечисляются их имена и предыдущие должности), так что вскоре вовсе не стало охотников на непыльную работёнку и доходное место. Лишь бесстрашный чиновник Ли Санса согласился поехать в провинцию. Остановился на постоялом дворе, но едва раскрыл книгу, чтобы почитать на досуге, как сильный ветер распахнул дверь и загасил свечу. Перед ним очутился труп девушки с лохматой чёрной головой, окровавленными грудями в руках и ножом в горле. Труп вздохнул и, несмотря на нож в горле, внятно поведал печальную историю. Ли Санса понял, о чём идёт речь, и поехал в управу. Вызвал посыльного и кормилицу. После сурового допроса они сначала разрыдались, а потом признались в злодеянии. Виновных казнили, а останки девушки нашли и захоронили. За века труп из ранней редакции размножался, как амёба делением, и в позднейшей версии трупов этих стало не то восемь, не то шестнадцать.
Зато напрочь исчезло имя оболганного Сотона. Он-то Аран и пальцем не тронул, уж не говоря о прочем, потому что не было никакой кровавой драмы: девушку всего-то навсего задрал оголодавший от весенней бескормицы медведь.
Но ведь нашлись простаки, которые поверили лживой Инаде!
Люди, услыхавши столь страшную любовную историю, пришли сначала в ужас, а затем в ярость.
– Убить злого насильника! – решила толпа.
Схватились кто за сук, а кто и за меч и бросились на неповинного старика. Хорошо, что тот успел оседлать незаменимую верблюдицу и упаковать вещи и юрту. Иначе бы ему несдобровать: оторвали б завистники и пугын, и бубенчики, а то и буйну голову. Но не на того нарвались. Пока толпа разогревала себя криками, Сотон, тряся похмельной башкой, прыгнул меж горбов, сделал ручкой и быстрее ветра помчался от разъярённой погони.
И влетел на всем скаку в поселение бухиритов!
А Булагат и Эхирит три дня назад поссорились в очередной раз и сейчас вели кровопролитное сражение: по очереди захватывали ханский трон Тайжи, сгоняя с него равносильного брата-близнеца лишь для того, чтобы самому оказаться жертвой нападения и дворцовых интриг. Солнце клонилось к западу, а битва к закату, потому что подданных, способных держать оружие, у них уже практически не осталось. И когда через их стан проскакал всадник на светлом… не разбери-пойми чём, братья быстро прекратили распри и решили для разнообразия пограбить дерзкого пришельца. Но тут в поселение ворвалась гомонящая толпа с дубинами и мечами и просто стоптала остатки братских войск, прохлопавших нападение с тыла. Сопротивление любителям самосуда, готовым казнить невинного, но не готовым к битве, оказалось слабым, но долгим. И пока толпа и войска дробили дружка дружке челюсти и проламывали черепа, Сотон успел нагнать обозы омогойцев, где и укрылся среди телег и кибиток.
Разведчики Омогоя обнаружили стан бухиритов прошедшей ночью, и бай принял решение скрытно обогнуть поселение, возможно, враждебно настроенных хозяев местности. Никем не замеченные (бухиритам было не до них), омогойцы как раз завершали обход. Старик, стремительно ворвавшийся в колонну и укрывшийся у бабы под юбкой, и воинственные крики, взорвавшиеся в тылу, до того всех напугали, что всадники и возничие принялись изо всей мочи нахлёстывать лошадей. Караван с ходу форсировал реку Раскрытый Рот (Ангару), отчего знаменитый впоследствии Шаман-камень затонул, вбитый в дно реки многочисленными копытами и колёсами. Омогойцы устремились дальше, огибая озеро слева, а отряды Пака и Идзанаки прошли южным берегом.
Идти вслед за прожорливыми племенами Хёккосе полковнику не понравилось: те выбивали, а больше распугивали дичь. Поэтому погнал своих подданных параллельным курсом, намереваясь опередить: пускай паковцы глотают его пыль и подбирают кости. Два народа передвигались едва не толкаясь локтями. Но всё же у того и другого вождя хватило ума прекратить гонки и остановиться на зимовку, пока снега не накрыли. Два стана разбили на берегу Богатого озера. Нечего и говорить, что парни бегали к девчонкам из соседнего племени, потому что многие успели перезнакомиться и перевлюбляться во время совместного похода и когда стояли на перевале. И всё бы ничего, если бы одна из особо вредных мамань – вот же кому-то тёща достанется! – не распустила слух, что по стану шатается развратный ёбосан.
Рождённого праздным бабьим языком ёбосана вымысел превратил в некоего лазутчика из племени Идзанаки, который в образе красного перца в сумерках соблазняет дотоле добродетельных паковских девиц. Откуда взялся красный перец в краях, позднее названных Восточной Сибирью, – загадка для современных историков, а в те допотопные времена над этим вопросом задуматься было некому. Красный перец будущие корейцы ни в глаза не видывали, ни на вкус не пробовали, а вот нате же – после глупейшей сплетни между племенами словно собака пробежала. Не будь этой размолвки, племена, возможно, так и остались бы на южном берегу Байкала и жили – не разлей вода. Тут тебе и рыба омуль, и ценный пушной зверь – соболь, и леса, и горы, и степи. Но что случилось, то случилось. Перезимовали на берегу Богатого озера, а по весне разбежались в разные стороны. Как племена пробивались через страну Инь (Китай), как погиб Пак Хёккосе, отравившись по-китайски приготовленным яйцом, вознёсся на небо, а вниз упало пять частей, которые хоронили отдельно, рассказывать не стоит. И про то, что до вожделенной страны племена довёл Тангун, которого мать родила без отца, будто бы съев некое снадобье – хрен (съела или куда сунула?), – тоже. Тангун довёл племена сира, коре, окчо, пуё, йе и мэк до ручки и основал страну Чосон, за что и считается родоначальником корейцев. А как будущие японцы попали на свои острова – это вообще песня. Но не станем разбирать ни её мелодию, ни текст, потому что к нашей-то истории песня сия не имеет никакого отношения. Ограничимся пределами будущей державы динлинов, Лесного княжества.
Омогойцы перезимовали на северных берегах, а по весне откочевали на север, чтобы проживать в краю весны и вечной прохлады, спускались от истоков реки Тёмной. Достигли местности, где много-много веков спустя возник город Якутск. Там и остановились. Края были богатыми и привольными, рыбу ловить им помогали сюллюкюны – местная разновидность берегинь. От своей юго-западной родни сюллюкюны отличались малым ростом (взрослому омогойцу – по плечо), едва наметившимися грудными железами (как у девочек-подростков) и слабой тягой к мужчинам. Видимо, недоразвились в холодной северной воде.
Сотон с ними познакомился первым. С трудом выманил на берег, что весьма необычно. Привык, что приманить мужчину для берегини – единственная и главная забота и обязанность. А тут увидел в воде русую головку с длинными волосами-водорослями и стал кричать:
– Эй, ты! Плыви сюда, род продолжим!
– Не-а, – просмеялась-прожурчала берегиня.
– Почему нет? – удивился небывший хан.
– Боюсь.
– Кого?
– Тебя боюсь. Схва-атишь…
– Схвачу, но не проглочу. Только чуточку пощекочу.
– Люблю щекотку, – призналась берегиня и полезла из воды. Маленькая – подросток, недодевушка.
Положила руки себе на шею и задрала локти, подставляя подмышки:
– Щекочи.
Её маленькие грудки тоже задрались, и старый греховодник стал щекотать задорно смотрящие вверх соски.
– Ой-ёй-ёй! Хи-хи-хи! – закричала тонюсеньким голоском и захихикала берегиня. – Ещё щекочи!
– Тебя как зовут-то? – спросил Сотон, щекоча один сосок пальцем, а другой языком.
– Сюллюкюн, – отвечала недодевушка, довольная таким способом щекотки.
А того не объяснила, что сюллюкюн – имя местного рода берегинь, а не её конкретно.
– А теперь ты меня пощекочи, – попросил дряхлеющий развратник. И спустил штаны, показал вяло торчащий отросток. А сам бесцеремонно ухватил недоростка за безволосый лобок.
Сюллюкюн взвизгнула, отскочила и сразу же нырнула в реку.
– Эй, погоди! Куда ты? – огорчился Сотон.
Русая головка показалась над волной и объяснила:
– Нельзя за стыдные места трогать. Ты, наверное, не знаешь, но от этого дети бывают.
– Не от этого, но бывают, – наполовину согласился старикан. – Только что в них плохого, в детях?
– Ничего, но мне пока рано.
– А когда не рано будет? – спросил Сотон, недоумевая: может, она и вправду ещё подросток?
– С тобой – всегда рано, – простодушно заявила она. – Мама меня учила: на свою колодку ищи в размер селёдку.
– Ничего не понимаю, – сказал юртаунец. – Если ты с мужиками жить не станешь, то род ваш прервётся. Всё и вымрете по-глупому. Вам рожать надобно.
– Не-а, не вымрем. Мы семьями живём.
– И мальчиков рожаете? – не поверил своим ушам Сотон.
– Ещё как рожаем.
– Да не может этого быть! Не бывает водяных мужиков! Кабы водились береговые, вы бы, поди, все реки-озёра давно переполнили!
В зоологии он понимал не больше Эсеге Малана и тоже путал амфибий с рыбами, хотя знал же не понаслышке: берегини икры не мечут, они – живородящие млекопитающие.
– Бывают береговые! – упрямо мотнула русыми водорослями сюллюкюн и ушла в глубину.
Сотон пересказал новопоселенцам разговор со странной берегиней. Те посмеялись, не поверили. Только отроки встревожились: вступая в пору юности, они были слишком робки, чтобы попросить у подружек, и от неуверенности в своих силах первые уроки по половому воспитанию получали чаще всего от любвеобильных водяных женщин. Взрослым и своих баб обычно хватало.
Вскоре выяснилось, что старый Сотон – человек опытный и зря слов на ветер не бросает. Сюллюкюны и вправду оказались холодными, мужиков не заманивали, хотя охотно вступали в разговоры и помогали загонять рыбу в сети. Но от половых контактов воздерживались, твердя, что в семье этого не одобрят. Вот просто порезвиться, поиграть в догонялки на отмелях, посоревноваться в прыжках в воду, покачаться на ветвях были всегда не прочь. Ещё любили копаться на кладбищах, мародёрствовали помаленьку. Людям это не нравилось, они пугали сюллюкюн, те с притворным ужасом разбегались, чтобы чуть позднее опять приняться за своё. Ещё обожали играть в кости, в бабки. Играли на золото. Мужики пожадней сперва купились на золото и выигрывали кучи золотого песка или самородков, потому что доверчивые берегини не подозревали о жульничестве, не понимали, что можно подменить кости. Но шулера быстро убедились, что золото берегинь – одна видимость. Полежит такое на солнце и вскоре обернётся кучей сухого мха.
Со лживым золотом разобрались куда быстрей, чем с береговыми. Если водяные мужики не водились в других местах, так откуда им взяться в холодных водах Тёмной? Завестись они могли только от сырости, но брехня раскрылась не сразу. Тайна береговых продержалась века лишь потому, что никого не волновала. Секрет продолжения рода северных двоякодышащих лемуриек людей не касался, куда насущней была тайна возникновения волн. Из слухов и пересказов с чужого голоса сам собой сложился скучный факт, что с мужиками сюллюкюны всё-таки спят, но отбирают любовников по каким-то непонятным признакам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58